returning

***

рой неловко ерзает по простыне, она влажно липнет к его потной спине. в комнате душно, кислорода не хватает, будто рой выжег его щелчком пальцев. окна плотно закрыты и зашторены. на улице — жаркий полдень. элрик вернулся с поезда три часа назад, а они не перемолвились и парой слов. рой сглатывает вопросы и «делает как обычно». шаги эда тяжелые, от двери к кровати. обычно он ходит тихо-тихо, как маленькая кошка. крадется, даже в этих своих тяжеленных ботинках. шорох одежды, которую он стаскивает на ходу, затихает на полу. рой морщит нос. он — чистюля, педант и военный. молчит. потому что эд — молчит тоже. кровать поскрипывает, когда эдвард забирается с ногами, усаживаясь рядом с мустангом. его руки — ледяные металлические пальцы и шершавая от мозолей ладонь из плоти — скользят по груди роя и ниже. надавливают на ребра, внимательно трогают старые шрамы. мужчина ловит взгляд золотых глаз, сверху вниз, блестящих, стеклянных, пустых. они не виделись три месяца. три месяца, пять дней, восемь часов и тридцать две минуты. рой не считал. рой не считал, это просто таймер запускается в его голове каждый раз, когда за эдвардом закрывается дверь.

***

эд вернулся пахнущий пылью и кровью, песком и солнцем. его волосы выгорели до белого золота, они падают ему на плечи, почти светятся в полутьме комнаты, яркой паутинкой сияют на фоне темного металлического плеча. рой протягивает к нему руки, хочет обнять. элрик не дается, ловит его запястья и прижимается к пульсу сухими губами. считает. его ресницы дрожат, под ними — глубокая тень, как будто эдвард не спал пару недель подряд. рой хочет стереть ее. эд скользит губами ниже, мягко лижет нежную кожу, пробует на вкус соль и пепел. тянется ниже, прижимаясь грудью к груди роя, вжимается носом в колотящуюся жизнь под светлой кожей горла. вдыхает ее полные легкие. рой обнимает его за плечи. трогает металлические муфты автоброни. скользит пальцами по жестким болтам, острым краям, и дальше — по шрамам. истина отняла руку ровно, как и не было ее, совсем по плечо, срез у самого сустава. автомеханику пришлось резать по живому, чтобы добраться до нервов, чтобы подключить… рой гладит нечувствительную кожу, задевает ногтями стыки металла.

***

эдвард выглаживает его тоже — теплого-теплого, родного. рой жмурит свои черные глаза, смотрит из-под ресниц, приоткрывает бледные губы, выдыхая тихо-тихо. эду нужно прислушаться, чтобы услышать его. эд ложится на него, прижимается, скользит между раздвинутых бедер. рой под ним — длинный и угловатый, лихорадочно горячий, хороший. эд на нем — правильная, любимая тяжесть, холодные руки, трогающие так медленно, будто боится сделать больно. эдвард осторожен, словно боится, что генерал укусит. рой улыбается ему в волосы. поцелуи царапают ключицы — у эдварда губы сухие и растрескавшиеся, исхлестанные пустынным ветром. рой позволяет ему. позволяет ему все, что тот захочет. развести в стороны его ноги. больно, кроваво прикусить плечо — рой стискивает зубы, чтобы вышло только приглушенное шипение. эд жадно припадает ртом к прокушенной коже, широко лижет, как пес, дышит тяжело рядом с шеей. рой вздрагивает, когда металлические пальцы стискивают его бедро. под опушкой светлых ресниц глаза у эда темные-темные. зрачки сжавшиеся совсем в точку. рой мягко гладит его между острых лопаток, успокаивает тьму, клубящуюся под загорелой кожей. эд глухо выдыхает, опадая рою на грудь. он возбужденный и горячий, прижимается к животу мустанга сквозь тонкую ткань нижнего белья. ерзает. трется, неугомонный. не время, но рою хочется спросить «что ты видел?» что ты видел, что там было, что так ударило? отчет будет только к утру, а промежуточных элрик никогда не дает. эдвард тихонько поскуливает, звук болезненный, совершенно собачий. рой гладит — от каменных плеч, до ягодиц, мягко массирует сведенные мышцы. «тише.» «тише, родной, тише.» «мира нет за пределами этой спальни. мы одни. только ты и я. тише.»

***

рой целует взмокший висок и давит на плечи стального. вниз, вот так. эд прикрывает глаза, послушный, бескостный, дрессированный. рот у него горячий и мокрый, и рой с усилием держит себя на месте. не смотреть не получается — эд подносит его бедра ко рту как святую чашу, на загорелых щеках пылает румянец. эд пропускает до самого горла, сглатывает часто-часто, совершенно по-шлюшачьи, без рвотного… наблевался, видимо, за всю жизнь, вот на роя и не осталось, — цинично думает мустанг. мысль от себя не гонит, рассматривает ее со всех сторон, как глупую безделушку и прячет куда подальше. вот так обычно все и заканчивается. или эд, или рой (или оба сразу) обычно слишком вымотаны, чтобы их хватало на что-то еще, кроме потных обжиманий и быстрого отсоса. рой, конечно, знает, что элрик всегда готовится для него, он и сам это каждый раз делает, непонятно, правда, зачем… либидо у них у обоих на нижней планке. только сегодня эд не дает рою кончить, отстраняется раньше. смотрит чуть более осмысленно, не так пусто, не так стеклянно. и улыбается. тянет мустанга к себе за бедра. коротко щупает раскрытую старательно дырку — не зря горбатился в ванной почти полтора часа, думает рой — и металлические пальцы у него все еще ледяные. тянется под подушку (и это тоже — почти ритуал. удобно для дрочки на одного). тюбик едва начат и это даже немного грустно. рой купил эту смазку еще три года назад. эд вталкивает в него пальцы без жалости, сразу два. смазки не жалеет, да так, что внизу начинает хлюпать. рой дергает бедрами — то ли навтречу, то ли прочь. не знает, нравится ли ему или нет, отворачивается. не может смотреть на то, как гладит его поджимающийся живот темная ладонь протеза. шевелящиеся сочленения на самом деле не издают никакого звука при движении, но иногда рою кажется, будто он слышит тихий отвратительный скрежет.

***

рой упускает момент, когда элрик толкается в него и это застает его врасплох. он вскидывается, стискивает бока стального ногами, стонет на выдохе. это хорошо. рою нравится растянутость, первые ощущения, легкий ожог вдоль позвоночника. наполненность до предела. рой сладко кусает губы и позволяет векам закрыться. трение поджигает нервные окончания. рой дрожит. его мокрая челка липнет ко лбу. жарко. душно. он хватает ртом воздух, откусывает кислород, выстанывает его сквозь зубы. эд горячо дышит ему в подбородок, припадает губами к соленой от пота коже. рой ловит его рот своим и они смазанно, торопливо целуются. эд двигается в нем быстро, рывками, подбрасывая длинное тело роя на кровати, сминая еще больше простыни. сильнее, еще сильнее. пока рою не покажется, что еще чуть-чуть и он сломается. еще совсем капельку и будет слышен хруст костей. где-то между их телами эд торопливо дергает член роя, подталкивая в оргазм. кончая, рой кричит в голос.

***

рой перебирает золотые выгоревшие пряди волос, разбирает спутанные ветром и сексом пряди. эд не двигается. кажется, спит. его сердце бьется ровно и точно напротив сердца роя мустанга. его не было три месяца. три месяца, пять дней, восемь часов и тридцать две минуты. рой глубоко вдыхает. полные легкие песка и солнца, пепла и крови. полные легкие эда. живой, — думает рой, жмурясь до боли. под веками горячо жжет. живой. хорошо. счетчик с щелчком останавливается и рой действительно может дышать. теперь — можно.

***