стокгольмский синдром

мамы больше нет… кошмар, ведь так? особенно для маленького пятилетнего ребёнка, который пытается привести в чувства окровавленный мешок костей и мяса под названием мама. губа треснута и посинела, кровь почернела. брат отполз на трясущихся руках и коленях, забиваясь в пыльный угол. крошечные ладошки были потные и холодные, голос дрожал. по нашим щекам во всю лились горячие и соленые слёзы, размывая обзор, потому приходилось жмуриться, губы защипало от горечи слез. в колени врезались остатки изумрудной бутылки и из под алкоголя, вызывая острую боль… на кухню послышались тяжелые медленные шаги. эйдан так и сидел в углу, тихо плача. отец зашёл на кухню. – ты убил ее! убил! – закричал я, срывая детский хрупкий голос. – ты монстр! мужчина кинул на меня мутный взгляд, а после взялся за кухонный нож. – сейчас и тебя усмирим… ик… иди сюда.. отец поплёлся ко мне. я безуспешно отползал, пока не упёрся в стену. он схватил меня за горло, сжав его и обездвижив. у него были крепкие, жёсткие, толстые сальные пальцы, которые обхватывали мое горло. вставив клинок в рот и придвинув к уголку губ, он делал медленный порез до уха. я хрипло заорал от боли, пытаясь вырваться из цепких лап, но безуспешно… алая кровь пролилась на пол. брат и с места боялся двинуться. отец швырнул меня на кафель. я пытался остановить рану, но слишком много крови пролилось… я потерял сознание.