Холодно

— Мне холодно. Шёпот чуть громче тишины, стоящей в комнате. Двое молодых людей стоят друг на против друга, сжатые плечи, сгорбленные спины, худощавые конечности, усталые взгляды. На них одинаковая одежда, состоящая из утепленных брюк и джемперов серого цвета, поверх накинута темно фиолетовая мантия, больше похожая на плащ, только они - не герои с суперспособностью уметь выдавать из себя высокоморальные высказывания. Они сломлены, разбиты, размазаны. — Камин не горит, — Лисса смотрит ему в глаза, бледные болезненные, словно в синеву добавили какого-то некачественного цвета, который теперь медленно отравляет взгляд, делая его едким, колючим, злым. — Дров в Змиулане хватит на всех, — Диаман туманно глядит то ли на лицо перед ним, то ли сквозь него, и всё же зрачки фокусируются на человеке. — Привычка. — Я принесу. — Сама справлюсь. — Слишком упёртая, — смех такой неожиданный, что сначала никто из них не понял, что это за звук так сильно режет уши, отдаётся эхом в голове, впиваясь в мозг самыми острыми шипами, так больно выдергивать их, что приходится оставлять на месте, чтобы они заражали, заражали, пока не убьют какую-нибудь часть. — У тебя полно дел. — Отговорка. — Не волнуйся, всё в порядке. — А что если я хочу этого? Его руки сильнее сжимают её запястья, контролирует силу, ему кажется, что ещё сильнее и сломает хрупкие кости. Одна из рук скользит вверх до локтя, перескакивает на поясницу, широкой ладонью проводит по спине. — Что если ты тоже этого хочешь? — шепчет около уха, наклоняясь, почти касаясь подбородком плеча. — Ошибка. Лисса безразлично смотрит в стену, чувствуя, как холодная рука, словно касание мертвеца, подбирается к волосам, бледным, под стать глазам напротив. — Подстриглась... — Ты тоже. Диаман не отвечает. Чёрные волнистые волосы раньше доходили до плеч, он собирал их в хвостик на затылке. Теперь только шершавый слой на затылке и висках, только на макушке остался неровная полоска волос, впадающая на лоб. У Лисса волосы были ниже лопаток... Сейчас едва ли ниже плеч. Такой же неровный срез - он чувствует это пальцами. А ещё он чувствует холод. Не только потому, что они находятся в одной из башен Змиулана холодным ноябрём, а камин не топили здесь уже несколько лет, да так, что на столе образовался тонкий слой инея. Потому что они сами холодные, даже пар изо рта слабый, еле ощутимый и невидимый, руками касаешься чужого тела, а как будто бы камень трогаешь... То ли руки уже обмерзли до потери чувствительности. Ведь синяя кожа явно не показатель тепла. И им этого так не хватает, но почему же огонь не согревает? — Холодно? — просто ради интереса спрашивает Диаман, смотря задумчиво на их руки. — Да, — Лисса думает, что нет смысла скрывать. Руки, в морщинах и мозолях, потрескалась и кровоточят в нескольких местах. А противный холод пробрался в самую глубь сердца, засел там так крепко, что хоть грудь себе руками раздери, всё равно не вытащишь. — Мне тоже. Так почему... Диаман не договаривает, когда делает шаг вперёд, руками поддерживая за спину и талию, когда Лисса делает шаг назад. — Временное желание... — какое им дело сейчас до моральных разговоров?! Кого они там любили, к кому привязывались, сейчас это не важно, сейчас кажется таким бесполезным. Они не герои из книг и фильмов. — Да? Когда? Мы умрём... — у Димана уже слова не связываются, предложения не строятся, но суть доносит отчаянно. Лиссе уже самой кажется, что холод их удушит, медленно, мучительно загубит оставшуюся человечность. — Разорвёт. Все связи, — единственное, что успевает договорить Лисса. От места, где они стояли, два шага до кровати. Раздеться сейчас, когда в комнате точно не ниже нуля, кажется безумством. Но оба давно сошли с ума. Губы холодные, горькие, но может быть сознание играет злую шутку, придумывает себе воплощение несбыточной мечты, а в сердце мелькает искра. И она такая тёплая, почти горячая.