A little more conversation

1

      — Кажется, на прошлой неделе Вы добились небольшого успеха, — задумчиво сказал психолог, подтверждая свои слова протяжными одобрительными кивками. — Вы писали почти каждый день. Хотя выделяется лишь один, ведь в остальных Вы ограничивались лишь парой предложений.              — Потому что я сидел дома. Сменщица попросила больше смен, чтобы умотать поскорее со своим хахалем заграницу, — от скуки парень принял сидячее положение и стал активно болтать ногой, раскинув руки на спинку дивана. — Не могу сказать, что сделал это по доброте душевной. Скорее в моей голове было стремление казаться хорошим коллегой. Хотя, блин, денег кучу потерял с этими выходными, нафиг оно надо было…              — Тем не менее, Вы смогли заставить себя пойти на уступки. Даже за такие мелочи стоит себя хвалить, — поправив очки, мужчина широко улыбнулся одними губами. Бомгю давно заметил, что тот стеснялся своих зубов, но не говорить об этом нашёл в себе тактичность.       — Ну а что же тот парень? Какие чувства он вызвал у Вас при встрече, Вы помните?              — Тогда он спас меня от секса с моей девушкой. Вы ничего не подумайте: я правда рад, что он нас прервал, и мы не пошли дальше. На меня нахлынуло тогда что-то, так что я бы не смог… — прикусив язык от лишних подробностей, он неловко скосил глаза в сторону. — Короче, никто бы довольным не остался. А на кухне, — Гю задумался, почесав затылок. — Ну, он вроде нормальный, но видно, что не такой уж простой. Хотя бы если учесть то, как о нём отзывалась Миён. Если бы не она, я бы подумал, что он тот самый стандартный старший брат, у которого плохие отношения с сестрой и со всеми, кто её окружает. Но даже так я бы не сказал, что он отнёсся ко мне плохо. Скорее это было «никак», так что я не могу ничего сказать.              — Вы бы хотели узнать его получше? Подружиться? Бомгю снова надолго задумался. Что могло заставить его хотеть? Общительность, которой он, вообще-то, особо и не славился? Желание узнать поближе того, кто с самого детства был рядом с его девушкой? Едва ли. Тогда, может, простое любопытство? Желание привнести в жизнь красок, чего-то необычного? Судя по экстраординарному внешнему виду, тот парень точно был способен удовлетворить хотя бы последнее его недожелание.       — Может быть… Не знаю. Зачем вообще хотеть знакомиться с кем-то?              — Ну, — усмехнулся через нос психолог, качнувшись на спинку своего стула и обратно в ссутуленную позу. — Знаете, от некоторых людей иногда исходит такая притягательная энергия… Иногда мы сами можем не понимать, почему нас к кому-то влечёт: это происходит на уровне подсознания, гормонов, понимаете? — вещал он так мечтательно, словно вспоминал любовь всей своей никчёмной жизни, и Бомгю почти скорчил гримасу отвращения, но сдержался.              — Вы говорите словно о любви. По-моему, это немного не то.              — О нет, что вы! — мужчина судорожно замахал руками, на что Бомгю даже удивлённо отодвинулся в сторону. — Вы же парни, какая тут любовь, — нервно улыбнулся он, и парень в который раз убедился, насколько сильно ошибся в выборе специалиста. — Такое бывает и с друзьями! Поверьте! — и снова он говорил будто о себе. Всё-таки толика омерзения проступила у Гю на лице.              — Ну и ладно, — не выдержал последний, — в любом случае, мне плевать, зачем мы вообще о нём говорим?              — Потому что он единственный, кто появлялся в вашем дневнике, кроме Миён, и при этом не вызывал гнева. Быть может, Вам стоит подумать о нём чуть больше? Всё это казалось Бомгю вопиющим бредом. Подумать о каком-то парне? Зачем? Как это поможет решить его проблему? Разговор шёл об абсолютно левом человеке, с которым они лишь однажды пересеклись, и то на пять минут. Таким образом, Ёнджун едва ли мог успеть вызвать у Бомгю хоть какие-то эмоции. Конечно, он не вызвал гнева, о чём речь! Не нужно было вписывать его в дневник. Только несмотря на безмолвный протест, дома он всё равно пустил мысли на самотёк и невольно пришёл к отторгаемой теме, а необъяснимый порыв заставил его снова взяться за ручку. «Я не понимаю, как и почему зашёл в эти дебри, но дошёл до того, что мне стало интересно: за что Миён так ненавидит своего брата? Что произошло между ними и произошло ли в принципе? Может, она презирает его как в тех типах семей, где братья и сёстры не ладят просто потому что? В чём причина? А ещё я попытался вспомнить свои ощущения рядом с ним и понял, что один из озвученных психологом фактов оказался верным: от Ёнджуна правда исходила какая-то атмосфера. Я, правда, не понял, какая именно, но если я смог её ощутить, то, может, это что-то значит? Может, стоит хотя бы попробовать найти с ним общий язык? Может, нам и правда суждено стать закадычными друзьями? Может, тогда он не сбежит от моего характера и я смогу научиться жить, как человек? Фу, какая сентиментальная хрень P.s. «может» —дурацкое слово.» После у Бомгю по плану стоял поход с Миён в кино. Вечерний сеанс, романтика и так далее — примерно так уговаривала его девушка уделить ей вечер и дать фильму из её любимой сопливой трилогии шанс. Кино подобного жанра он не выносил совсем и даже мультики смотрел с бóльшим удовольствием. Тем не менее он уже переступил порог её дома и ждал, пока та наконец подготовится к выходу. Мама, по словам девушки, всё ещё не вернулась с работы, поэтому со спокойной душой он ушёл дожидаться свою явно потерявшую счёт времени подружку из душа на кухне. Там ожидаемо он застал Ёнджуна за книгой и большой кружкой зелёного чая. К слову, кружка та больше походила на пивную, чем на стандартную чайную, и это малость удивляло.       — Привет, — с тяжёлым вздохом Гю упал на соседний стул. Ожидание для такого пунктуального человека, как он, казалось слишком утомительным, и настроение с самого начала вечера было изрядно подпорчено. Ёнджун, не отрываясь от книги, кивнул и затянулся той самой голубой электронной сигаретой. По комнате гулял приятный знакомый аромат, который парень ощутил ещё при входе, но сидя так близко, он слышал его куда острее.       — Что за запах? Что-то сладкое, но не пойму, на что похоже.       — Вишня с холодком, — Ёнджун лишь мельком оторвался от книги с вопросом: — Хочешь? А Бомгю не курил уже с пару лет и начинать снова отнюдь не собирался, однако что-то неизвестное неумолимо повлекло его хотя бы попробовать. Затянулся он по старой привычке крепко, и первая же тяга сильно вскружила ему голову.       — Твою мать, — выругался он с улыбкой, пряча лицо в ладони. От головокружения он не мог даже открыть глаза, но на состояние в целом не жаловался. По телу разлилась приятная слабость, и с нелепым восторгом он взглянул на свои пальцы, которые теперь слегка покалывало. — Нефигово, — тишину нарушил короткий смешок, и Ёнджун наконец полностью оторвался от своей книги.              — Ты вообще куришь?              — Не-а, — ещё шире улыбнулся Бомгю и медленно мотнул головой, с задорным блеском заглядывая в чужие глаза. Ладони он всё ещё держал раскрытыми после удивлённого рассматривания пальцев, и Ёнджун, видимо, нашёл эту картину забавной, ведь приятно посмеялся тоже.              — В этой штуке никотина не для начинающих. Не тошнит?              — Ой, — обиделся Гю, — я не такой слабенький, как ты думаешь. О давнем, но продолжительном опыте Гю решил умолчать.       — Я вижу, — с улыбкой он смотрел на него, затягиваясь тоже.              — А… ещё можно? — просьба вышла очень застенчивой, но Ёнджун исполнил её без вопросов, лишь тихо усмехнувшись. Бомгю давно не ощущал ничего подобного. Ему просто хотелось улыбаться и болтать ни о чём, поэтому он наивно радовался тому, сколько вещей им удалось обсудить за будущие десять минут. Ёнджун в его присутствии больше не прикасался к книге, пусть и казался даже так немного отстранённым, но Гю всё равно был вполне доволен их короткой беседой. Последний узнал, что дома тот почти не живёт, проводя большую часть времени… он не сказал где, назвав это секретом. Ещё Бомгю рассказал, что сразу после школы начал работать официантом в разных местах из-за финансовых проблем в семье и в университет так и не поступил, а Ёнджун в ответ поделился, что бросил учёбу после второго курса на лингвистическом направлении и тоже устроился на работу… он снова умолчал, куда именно. Недосказанности обижали Бомгю, но без лишних мыслей слушать парня было приятно. Говорил он интересно, и даже сама манера речи — размеренная, уверенная и совершенно без запинок — казалась Бомгю очень и очень привлекательной. Он производил впечатление культурного взрослого, и Гю даже подумал, что хотел бы говорить так же.       — Вы что тут делаете? — Миён показалась в дверях с мрачным видом. Одежда выглядела неопрятно, словно она прибежала, не успев до конца одеться.              — О, ты уже готова? — Бомгю тотчас же поднялся и одёрнул край рубашки.              — Да, — ответила она отрешённо и медленно, с подозрением глядя на брата.              — Тогда пошли? — пригладив её взъерошенные волосы, парень аккуратно развернул девушку за плечи и легонько направил к выходу, однако также не забыл и обернуться. — Пока, — кинул он Ёнджуну напоследок, и тот попрощался с ним жестом в ответ.        Весь вечер Миён была необычайно хмурой, и даже любимый фильм не излечил её от плохого настроения. Понятно почему: девушка пояснила причину своего недовольства сразу после выхода из дома.       — Зачем ты с ним разговаривал? — спросила тогда она, и Бомгю обомлел. Прежде на подобные вопросы ему отвечать не доводилось.              — Так тебя ведь ждал. Вместе на кухне сидели, вот и разговорились. Девушка с выражением полной безысходности поджала губы. Спустя уже секунду она смягчилась и взяла его руки в свои.       — Обещай, что не будешь больше с ним говорить, а? Такая наглая просьба привела парня в глубокое замешательство. На секунду он застыл, не веря собственным ушам, но всё-таки заключил, что совершенно правильно уловил каждое чёртово слово.       — Это с какой стати? — нахмурился он, пронзая девушку острым взглядом, как полицейский подчиняет себе подсудимого на допросе. Девушка вздрогнула, словно мороз сверкающим лезвием коснулся её нежной кожи, и добавила затем совсем тихо, сдавленно:       — Просто обещай и всё.              — Давай ты не будешь мне говорить, с кем общаться, а с кем нет, ладно? «Даже мама в детстве себе такого не позволяла!» — хотел он добавить, но сдержался. От таких разговоров Гю начинал закипать. Ему страшно не нравилось, когда кто-то пытался его ограничивать, особенно в вопросах, куда никто не имел права совать свой длинный нос. Кроме того, он даже не услышал причину всей этой нелепости, и это злило его с двойной силой.       — Не кричи на меня. Я ради тебя это говорю, — Миён, очевидно, сильно обиделась, хотя былой страх быстро отпустил её. Глаза уже набрались влаги, а нижняя губа подрагивала от желания девушки заплакать. Но та ещё держалась с поразительной для неё стойкостью. — Давай закроем эту тему, я не хочу ругаться. Настроение было вконец испорчено. А ведь только недавно он улыбку с лица стянуть не мог. Как быстро всё меняется.       — Мы не пойдём в кино? — спустя минуту колющего безмолвия ледяным тоном спросила девушка, отсутствующе глядя в пол.              — Я уже забронировал билеты. Могу отменить, если хочешь.              — Не стоит, — после она молча пошла по тротуару в нужном направлении, почти не обращая внимания на следовавшего за ней парня. Вернувшись домой, Бомгю, не раздеваясь, упал на кровать и не меньше десяти минут смотрел в тёмный потолок. Со временем он настолько погрузился в мысли, что кадры прошедшего дня мелькали перед глазами, словно фильм с проектора, а потолок служил импровизированным экраном. Он вспоминал разочарованное лицо Миён, с которой попрощались они очень сухо — молча обнялись на прощанье, и та даже оставила свою привычку целовать его в щёку, — проматывал в голове сцены из фильма, совершенно неинтересного и на редкость унылого, и постепенно добрался до эпизода с курением на чужой кухне. Вкус у электронки действительно был чудесным, и холодком отдавало приятно, поэтому Гю сам уже раздумывал о возвращении к старой привычке. «И всё-таки Ёнджун неплохой парень. С ним можно поболтать», — заключил он напоследок и поднялся с кровати. Повесив пальто в шкаф, он взглянул на гитару, стоящую в углу комнаты. Та уже успела покрыться пылью за месяцы, когда к ней никто не прикасался. «Ну что, пришло твоё время?» — подумал он, усаживаясь с инструментом на кровать. Пальцы прекрасно помнили многие из песен, несмотря на долгий перерыв, и спустя несколько минут парень хорошенько, с особой любовью начисто вытер с гитары всю пыль и поставил её возле обувной полки, прежде спрятав в чехол. Завтра у одного из его друзей день рождения, и тот уж очень сильно, даже молебно просил Гю сыграть что-нибудь в честь праздника. А тот совсем и не был против. У него не было причин забрасывать это дело: так уж получилось из-за работы и прочих дел. Например, он начал встречаться с Миён, а внимания девушка, особенно в начале отношений, требовала по максимуму. Оставив в дневнике пару записей о прошедшем дне, парень с лёгким сердцем лёг спать, отгоняя мысли о недавней ссоре прочь.       «11 октября. Странный день.       Я поссорился с Миён по ужасной глупости. Она требовала, чтобы я перестал общаться с её братом. Нормально? Я тогда злился, ведь совсем не понял, почему она так говорит. Разве её отношения с братом меня касаются? Не знаю, почему она так его ненавидит, но я-то вижу, что он адекватный человек, мы даже поговорили сегодня немного. Правда он оказался раздражающе закрытым. Прямо-таки человек-загадка, ей богу. Но это ничего. будто я когда-то умел строить отношения глубже простого приятельства.       А, кстати. Завтра у Минхёка день рождения. Я не знаю, что дарить, но заморачиваться особо не хочу. Думаю, ему будет вполне достаточно конверта с кругленькой суммой внутри и моей игры на гитаре. Так давно не играл на публике, немного волнуюсь, но в целом уверен в себе, как всегда. Неприятно только, что отмечать я пойду после рабочего дня. Надеюсь, не замотаюсь с подносами.»

2

Утро выдалось очень холодным. Привыкший спать в одних трусах, что совершенно не ладило с его вечной неспособностью согреться, Гю едва заставил себя вылезти из-под одеяла, ведь напрочь забыл ночью накануне снять окно с проветривания на кухне. Ну а дальше всё как обычно: кофе без завтрака, чистка зубов, глажка одежды; и вот он, весь как с иголочки — в классических коричневых брюках и чёрной водолазке — выходит из дома. Любимое чёрное пальто едва ли спасало от холода осенним утром, но менять его на что-то потеплее упёртый внутренний модник не позволял. На улице всюду грязь и лужи, которые порой невозможно было перепрыгнуть из-за их огромной площади. И сдался погоде этот дождь? Сколько можно слёзы лить? Как итог, обе штанины оказались слегка заляпаны, а туфли и вовсе можно было мыть сразу под струёй воды, ведь обычные салфетки такую грязь бы не осилили.       — Привет, — парень с дредами буквально влетел в комнату для персонала, переодеваясь в рабочую одежду прямо на ходу. Его звали Джим, и он вечно везде опаздывал. Последнее являлось главенствующей причиной, почему Гю казалось трудно с ним дружить. — Как жизнь?              — Потихоньку, — сон всё ещё не хотел его отпускать, и в этом мутном наваждении Гю чуть не уронил свою гитару, пока прятал её в угол за диванчик. — Случилось что интересное, пока меня не было?       — Да нет, — парень пожал плечами и затолкал одежду в шкаф. Бомгю, который терпеть не мог подобного обращения с одеждой, отвернулся, не желая видеть тот беспорядок, что вечно царил на чужой полке. — Разве что пара неадекватных посетителей, но там тоже туфта. Лин уже уехала?              — Без понятия. Ну, раз смены теперь мои, то, видно, да.              — И сколько смен ты взял?              — Около пяти, я не помню, давно не заглядывал в ежедневник. Джим задумчиво пялился в пол, завязывая фартук потуже. Бомгю ждал какой-то реакции, ведь в принципе понимал, с какой целью тот вообще задавал эти вопросы, но ничего за этим не последовало, и каждый продолжил заниматься своим делом. Значит, его правда совсем не напрягало, что Бомгю собирался блистать перед ним своим присутствием почти каждый день? После их-то ссоры? Этому легкомыслию, как думал Гю, можно было бы и поучиться. Спустя неделю выходных влиться в работу было сложно. Чхве уже будто привык отдыхать, и теперь даже уборка столиков вызывала в нём желание измученно выть. Оттого день тянулся болезненно долго. Каждая мелочь раздражала его до жути, и пару раз он даже не сдержался от грубости посетителям, когда те то выбрать ничего полчаса не могли, попусту занимая столик в самую вечернюю запару, то дважды просили сахар, который стоял буквально в метре от них в подставке на барной стойке. Окончание рабочего дня Гю встретил выгоревшим и замученным. Уже совершенно никуда не хотелось, и даже конверт он думал не отдавать, когда вспомнил, каким тяжёлым трудом зарабатывал эти деньги. Но отказываться уже было поздно, да и с Минхёком, его бывшим соседом, не виделся он уже с несколько месяцев, поэтому встретиться, вспомнить старое было бы совсем нелишним. Почти выползая из кафе в половину десятого вечера, он сел на автобус и отправился почти на другой конец их небольшого города. Дорога туда навевала воспоминания о былых временах, когда он поздно ночью возвращался после встреч с друзьями домой. Родители уже спали: в окнах темно, а внутри тихо. В такие моменты он любил подолгу лежать и думать, глядя в потолок, о прошедшем дне, о планах на завтра и на будущее, которое представлялось тогда светлым и насыщенным. Тогда всё было легко. Без всяких забот и проблем. Однако привычкам он и теперь не изменял: всё так же глядел в пустой потолок, только мысли уже были заняты совершенно другим — насущным и реальным, а о будущем и мельком задумываться не хотелось. В таком меланхоличном настроении он добрался до нужного места. В родительском доме, половиной квартала ранее, уже не горел свет. А были ли они вообще дома? Помнится, визиты к гостям на несколько дней не были для них редкостью. Надо бы заглянуть как-нибудь, за работой он совсем о своих стариках позабыл. Зато через пару домов доносилась громкая музыка. Безвкусная, как считал Бомгю, но весёлая, под стать празднику. Недолго думая, он направился туда и постучал в дверь. Сразу как можно громче, почти грохотом, чтоб открыли побыстрее. Когда в проёме возникла знакомая физиономия, Бомгю неслабо удивился, ведь перед ним стоял уже не тот забитый робкий парень, составлявший ему несмелую компанию в детские годы, а настоящий мачо по стандартным определениям. Чёрные волосы его были уложены с привлекательной небрежностью, широкие плечи правильно облегала свободная чёрная майка, а сам он источал силу и уверенность, глядя словно свысока. Хотя даже не «словно»: в последний раз они встречались в кафе, и Гю тогда, кажется, ушёл первым, поэтому даже не заметил, каким высоким стал его друг. Принимая подарок, мачо крепко обнял парня, что всё ещё растерянно мялся на пороге. От именинника уже несло алкоголем за версту, и, возможно, он и стал причиной такой вопиющей уверенности, но наверняка никто не знал.       — Да ты похорошел, — решился Бомгю на комплимент. — Теперь я один зажатым неудачником остался?        Минхёк красиво — даже немного фальшиво — рассмеялся и пропустил гостя в дом. Там ожидаемо вечеринка шла полным ходом: кто-то играл в приставку, спрятавшись в подушках на полу, кто-то заливал в себя алкоголь, а кто-то наедался на славу халявной едой. В центре гостиной в кругу сидели несколько человек и играли в пресловутую «Правда или действие». Такие игры Чхве любил исключительно под градусом и уже знал, что с удовольствием присоединится, когда опустошит пару стаканов.       — Бомгю! — крикнул кто-то из круга. — Ты пришёл наконец! — один из его хороших друзей, Рю, с широкой улыбкой полез обниматься. — Как работа?              — Да заманался конкретно. А впереди ещё неделя таких же пыток, — он уточнил этот момент по дороге сюда, наконец заглянув в ежедневник.              — М-да, несладко тебе. А я вот увольняюсь, — с горькой улыбкой ошарашил тот новостью.              — Что? Почему?              — Да надоело. Вечная запара, усталость, нервы. С тобой на этой почве срёмся постоянно. Короче, одни беды от такой работы, подыщу чё попроще. Бомгю не знал, как реагировать. Было жуть как обидно, что друг оставляет его, но, с другой стороны, он понимал его как никто иной. Сам бы с удовольствием ушёл, была бы возможность пахать за копейки (с его-то навыками и отсутствием должного образования) без опаски незакрытых счетов. С таким же удовольствием он пошёл бы в кофейню или в бар за стойку, да позволить себе время для обучения также выходило слишком дорого.       — Ну, что ж… поздравляю? — попытался он улыбнуться, но получилось довольно криво.              — Спасибо, — ответил он так же потеряно, но вмиг оживился. — О, ты всё-таки принёс гитару? Круть. Ребята, расступитесь! — махнув сидящим обеими руками, он заставил всех освободить для Бомгю место. — Наш гитарист уже здесь!              — Да подожди ты, дай ему хоть выпить для начала, только ж пришёл, — встряла вовремя Джина, очередная из подруг, и Чхве молча отблагодарил её улыбкой. Бомгю потерял счёт времени после нескольких заходов на кухню с рюмкой. Отчего-то ему так хотелось напиться, что уже спустя пару часов он, весь размякший, расслаблялся на чьём-то плече в том же кругу, пассивно наблюдая за окружением. Под градусом он уже не ощущал боли в пальцах от долгой игры на гитаре и был полностью растворён в окружающей атмосфере. Все звуки доносились как сквозь толщу воды, реальность потихоньку начинала от него ускользать, как прыткий уж, за которого никак не ухватиться, и, ощутив твёрдое и необратимое желание смыть с себя это туманное наваждение, он неуверенным, тяжёлым шагом направился в ванную. На стенах коридора, ведущего к ванной комнате, до сих пор висели их с Минхёком детские фотографии. Только смотреть на них совсем не хотелось. Хотя бы не сейчас, не когда внутри и без того что-то щемит почти невыносимо и без единого намёка, по каким причинам. Подливать масла в огонь ностальгическими порывами он не решался. В ванной музыка выла ещё более приглушённо, и Бомгю показалось, что у него заложило уши. Умывшись холодной водой, он долго смотрел в зеркало. «Ну и видок», — подумал он почти равнодушно, оттягивая кожу на щеках. Глаза покраснели от недосыпа, синяки уже больше походили на «фонари», а кожа на носу раздражающе шелушилась. Смотреть на себя с каждой секундой хотелось всё меньше. Собственное отражение расплывалось, как капли дождя после падения, даже при очень близком обозрении, почти впритык к стеклу. Хуже того, внутри он начинал ощущать буйство бури куда серьёзнее простой мороси в зеркале — теперь это был огромный водоворот, который затягивал его тем сильнее, чем дольше на себя смотрел. Наконец оторвавшись от этих ментальных самоистязаний глупыми отголосками старых комплексов, он покинул комнату и спустился на кухню налить себе чаю покрепче, чтоб опьянение поскорее его отпустило. На широком подоконнике сидели два человека, но Гю чувствовал себя так далеко от мира, что не захотел на них даже взглянуть. Молча он поставил чайник, достал коробку с чайными пакетиками с полки и насыпал в кружку пару ложек сахара. Незнакомцы тихо переговаривались, изредка посмеиваясь, и со временем в одном из них удалось распознать по голосу Минхёка. Второй тоже казался больно знакомым даже сквозь пелену опьянения, и с любопытством Гю поднял на него взгляд.       — О! — от неожиданности он даже отшатнулся назад, едва не выронив кружку. Неизвестным оказался Ёнджун, и Бомгю — сильно нетрезвый — до глубины души поразился этой встрече.        Ребята отложили разговор, и всё их внимание было приковано к медленно перебирающему ногами парню. Наконец добравшись до своей цели, он крепко пожал руку своему новому знакомому, взяв чашку в левую руку. Стоит сказать, что о чае он уже совершенно забыл, так и не сделав ни глотка.       — Привет, — поздоровался в ответ Ёнджун, дружелюбно улыбаясь. — Как жизнь?              — Расстаться пока не хочется. А ты как?        Ёнджун с такого ответа нескрытно усмехнулся и поддержал:       — Да тоже потихоньку.        После парни снова завели прежнюю тему. Бомгю слабо смог вникнуть, ведь те уже заканчивали, но там явно было что-то о товарах и услугах. Неужели пьяные разговоры не ограничиваются темой политики? Теперь в них фигурировала ещё и экономика. Неспособность и слова вставить Бомгю встретил грустью.       — Минхёк, там Сару на ковёр стошнило, чё делать? — выглянул из-за угла Рю с видом страшной неловкости. Девушку тот знал не так хорошо, чтобы беспокоиться, но подобные происшествия всегда пробуждали в нём чувство стыда.        Именинник отчаянно взвыл и спрыгнул с подоконника, а Бомгю тут же занял пригретое место. С уходом парня словно пропал смысл здесь находиться. Голова опустела, и оба сидели молча. Ёнджун снова достал свой блестящий вейп и, глубоко затянувшись, предложил его Бомгю. Последнего снова расслабило с первой же затяжки, хотя, казалось бы, куда уж сильнее его могло унести, когда он и так беспрерывно ловил вертолёты от алкоголя. Не справившись с головокружением, он без задней мысли рухнул щекой на чужое плечо. Ёнджун, кажется, против не был, но его в любом случае спрашивать никто и не задумывал.       — Всё ещё вишня? — спросил Бомгю, рассматривая мерцающий в полумраке предмет в руке.              — Ага, уже заканчивается. Не нравится?              — Да нет, почему? Нравится. Тоже подумываю купить себе что-нибудь. Поможешь с выбором?        Дальше развернулось довольно пассивное обсуждение видов и характеристик курительных устройств, но Ёнджун закончил с этим довольно скоро, с усмешкой объясняясь, что в таком состоянии Бомгю всё равно мало что запомнил бы.       — Тогда дашь мне свой номер? Можешь просто посоветовать что-то на свой вкус. Мне и эта штука нравится, но я б что-то новое попробовал.        В ответ парень какое-то время колебался, но всё же принял чужой телефон и быстро вбил себя в список контактов. После они сидели молча. В соседней комнате всё ещё играла музыка, часы на руке показывали половину второго ночи, а Бомгю так хорошо отдыхалось на чужом плече, что он не мог заставить себя оторваться. Он совсем не привык чувствовать себя в комфорте и безопасности. Это ощущение казалось ему новым и таким приятным, что он не мог насытиться, а атмосфера разморила его настолько, что он готов был уснуть прямо так, ни о чём не думая. Только чувство неловкости от долгого молчания без всякой внезапности и неожиданности начинало потихоньку давить, как это бывает с человеком, что не успел окончательно войти в круг твоего доверия, и младший с небольшим трудом выудил в остатке сознания тему для разговора.       — Не ожидал, что встречу тебя здесь. Давно с Минхёком дружите?              — Да мы и не дружим. Я пришёл по делу, а он предложил остаться.        Бомгю наконец нашёл в себе силы отстраниться и заглянуть в его прикрытые глаза — тот откинулся затылком на стекло.       — Что за дело? — спросил младший с неясно откуда взявшимся детским смятением.        Ёнджун пробежался по нему оценивающим взглядом.       — Мои дела — это мои дела, договорились? — он явно старался не показаться грубым, как можно усерднее смягчая тон, но Бомгю всё равно обиделся.              — И к чему такие загадки… Будто это какая-то страшная тайна.              — А может и так, — хмыкнул парень в ответ и спокойно взглянул в чужие глаза. — Ты бы разве стал рассказывать свои тайны незнакомцу?        На этом тот обиделся и распалился ещё пуще. Так, что аж вскочил с места и встал напротив сидящего парня, уперев руки в бока.       — А может и стал бы! К тому же мне казалось, что ты нормальный чувак и тебе можно доверять. Так что тебе — точно стал бы!        Ёнджун усмехнулся и насмешливо бросил:       — Ну-ну. Бомгю уже не мог сдерживать в себе рвущиеся наружу эмоции. В чужом тоне он читал кристально очевидное издевательство, и такое отношение не могло его не задеть.       — Не веришь? Ну что ж, тогда я стартую, — хитро потерев ладони друг о друга, он завёл пальцы в волосы и задумался. — Хм-м, ну можно начать с того, что у меня проблемы с эмоциями и уже два месяца я хожу к старому жирному дядьке-психологу. Нихрена не помогает, кстати, — Бомгю внимательно наблюдал за чужой реакцией и с наслаждением заметил в глазах напротив неподдельный интерес и удивление.              — М, вот как?              — Да, вот так! А ещё, — он взметнул между ними указательный палец, намереваясь выдать себя с потрохами, и хотя решиться было сложно, ему удалось пересилить себя. Идти наперекор другим людям было одной из его глупых привычек. — А еще я сказал ему, что познакомился с тобой, и он посоветовал нам подружиться и проводить вместе больше времени.        Пожалел он о сказанном тут же, но слово не воробей, как говорится, поэтому оставалось лишь ждать на это ответа.       — Интересно, что же ты ему сказал, — прочесть Ёнджуна было очень сложно, ведь почти всегда он говорил спокойно, но с улыбкой, а за этим могло скрываться что угодно, без единого исключения.              — Ничего такого. Я больше недели уже веду дневник и вписал туда наше знакомство. Изучив записи он сказал, что только ты в них не выступаешь отрицательным персонажем, поэтому я должен уделить тебе больше внимания.              — И ты правда собираешься это делать? — сказал он то ли с жалостью, то ли с тихим отчаяньем, Бомгю совсем не понял и на секунду оказался малость озадачен.              — Уже делаю. Видишь, вот мы уже разговариваем. Думаешь, случайно пересекаемся уже третий раз? — с хитрой улыбкой он упёрся ладонью на подоконник, а в ответ получил такой искренний смешок, что даже сначала растерялся. Заставлять его смеяться оказалось очень даже приятно.              — Да ты хренов сталкер, я погляжу?              — Эту проблему я также усердно прорабатываю, — отшутился парень, и Джун снова весело усмехнулся. От такого приятного разговора внутри Бомгю постепенно теплело. Он готов был выдавать шутки вечно и даже выжимать их из себя силой, лишь бы тот продолжал на них реагировать. Только всё когда-нибудь заканчивается, как и этот момент, ведь уже через пару минут на кухню из-за угла выглянул Минхёк с тяжёлым выражением лица и сказал:       — Ёнджун, можно тебя на секунду? Тот вмиг стал серьёзным и быстро ушёл, не сказав Бомгю ни слова, и последний тут же почувствовал себя брошенным. «Болтали, смеялись, и на тебе», — подумал он и заполз обратно на подоконник. Наконец он вспомнил про чай, который по крепости уже походил на чифир, и спустя пару глотков заключил, что участь данного напитка не ограничивается ничем иным, как быть вылитым в раковину. В комнату больше никто не входил, зато в гостиной всё ещё звенела и посвистывала музыка, доносился беспорядочный гул голосов, забавный смех Минхёка, который теперь уж очень знакомо походил на крики раненых чаек. Бомгю, находясь поодаль от всего этого действа, чувствовал себя безнадёжно одиноким. В своём мрачном состоянии он вновь взглянул на часы. Стрелки неумолимо стремились к двум, приводя к осознанию, что пора возвращаться домой, поспать хотя бы полусладким сном младенца и утром снова чесать на треклятую работу. Признаться, он уже нестерпимо от всего этого устал. Не раз уже ему доводилось подобным образом выгорать и неделями сидеть дома, обманывая Миён поездками к родителям. Он не знал, как будет объясняться, когда раскроется, что живут те всего в получасе езды от её дома, но пока это прокатывало, нужды забивать голову лишними тревогами не возникало. Нехотя он спустился с подоконника и побрёл в гостиную, где все занимались ровно тем же, чем и по его приходе, только многие уже переместились на диван, отдыхая от пьянства или греша им же уже там. Среди них он нашёл и Ёнджуна, и только сейчас понял, что рассчитывал на его возвращение на кухню всё это время. На секунду ведь уходил всего, а в итоге… В голову тихо пробирались неподъёмные тёмные мысли. «Неужели со мной так скучно?» — грустил он, надевая пальто в коридоре. В груди защемило ещё хлеще, когда он проникся осознанием, что всем весело и без него. «Фиг вам в следующий раз, а не гитара», — накинув чехол с инструментом на плечо, он шатким шагом направился к собравшимся попрощаться. Все принимали его уход спокойно и без вопросов, ведь парень никогда не оставался на ночь, и к этому ещё давно пришлось привыкнуть. Заинтересовался внезапно лишь Ёнджун, и сквозь призму настроения Гю расценил это как наглую и неоправданную фальшь.       — Уже уходишь? — спросил он с якобы наигранным удивлением.              — На работу утром, — сухо ответил он и пожал знакомому руку.              — Ну тогда до встречи, сталкер, — улыбка украсила его лицо, и Бомгю с усилием выдавил слабую ответную.              — Не забудь закрыть входную дверь, — подмигнул он и наконец ушёл, разрываемый на кусочки непонятными эмоциями. «Четверг. Тринадцатое октября. Пишу за двенадцатое и тринадцатое, потому что так напился на дне рождения, что сразу рухнул спать. Посидели вчера неплохо в целом. Ну… Вообще, я полный идиот. Я опять повёлся на провокацию, хотя вряд ли он так её планировал… Ну короче я взял и выложил Ёнджуну все свои проблемы. Рассказал про психолога, эмоции, всё такое… Я идиот. Об этом даже Миён не знает. Конечно, мы мало знакомы, и вряд ли он станет кому-нибудь об этом трепаться, и это немного меня успокаивает, но я чувствую, что облажался по полной. Что делать теперь — не знаю, но общаться с ним мне неловко. Вдруг он подумал что не то? Больше не буду столько пить. Ещё мне было грустно, когда его позвали отойти на секунду, и он так ко мне и не пришёл. Он, конечно, обязан не был, но мне казалось, что это было вполне логично, что тоже заставляет меня думать, что я сболтнул лишнего. Ну дурак! Так ведь хорошо сидели! Он смеялся, и мне нравилось его смешить… Не знаю, то ли атмосфера так подействовала, то ли мне просто нравилось, что он мне почти незнакомец, а с шуток смеётся (мне кажется, такая реакция у людей, что в тебе не заинтересованы совершенно, самая искренняя). Поэтому когда я понял, что ему весело и без меня, стало немного очень грустно, буду честен. Но это уж точно вина алкоголя, сейчас я вспомнил об этом только чтобы записать. Я ведь должен вспоминать обо всём, что чувствую, да? Хотя этот постыдный эпизод я бы с радостью вырвал из памяти с корнями. ☆ Сегодня я вернулся с работы почти мёртвый. Клиенты попадались дурные, неужто нельзя просто сделать заказ и ждать, пока принесу? Каждые пять минут меня дёргали и спрашивали: «готово?», «А когда готово?», «Почему ещё не готово?». Блять, вы заказали четыре стейка и запечённую картошку! Сколько, по-вашему, это всё должно готовиться?! Ну, собственно, так я им и сказал. Они, слава богу, не ушли, но обещали больше не приходить. На этом всё.»