Я бы мог показать плачем свою силу

***

      Изуку Мидории всего двадцать три, когда его ноги отказали в середине спасательной миссии. Он несет маленькую девочку с короткими белыми волосами, которые выглядят так же, как у Эри много лет назад. (Девушка недавно увлеклась модными прическами. Теперь она обладательница нежно-розовых волос. Теперь Айзава делает вид, что не одобряет такие координальные изменения).              Он прижимает девочку к груди, приземляется на колени с широко раскрытыми глазами. У него мучительное онемение ниже колен, но Герой номер один все равно улыбается девушке.   “Все будет хорошо,” - говорит он, и девушка кивает. В ее глазах слезы.         Изуку подтягивается, использует руку, чтобы опереться о стену. Его колени дрожат, когда он делает шаг вперед, но он по инерции шагает вперед, чтобы вынести их из здания. Боль пронзает его грудь с каждым шагом, и кажется, что болит каждый нерв в его руке. Вдалеке, всего в нескольких шагах от двери, стоит профессиональный герой Сотриголова. Деку падает на пол, колени издают глухой звук, когда он осторожно ставит девушку на ноги. “Этот человек тоже герой. Он проведет тебя к нужным людям, хорошо?”   “Деку”, - говорит Сотриголова, его тон бесстрастен, но в его глазах напряженность. (Он знает, что что-то не так, не так ли? Айзава знает Деку достаточно долго, чтобы быть свидетелем склонности мальчика к саморазрушению.)   “Я нашел ее на втором этаже. Одну.” У Изуку все еще на лице эта глупая улыбка. У него болят щеки.   “Эй, братан, ты в порядке?” - говорит голос, фигура протискивается мимо Айзавы в коридор.   “Алый бунтарь”. Маленькая девочка ахает, широко раскрыв глаза, когда малиновый герой улыбается ей сверху вниз.   “Привет, малышка”. Взгляд героя скользит туда, где Изуку все еще стоит на коленях. Он замечает, как Деку колеблется. “Давай выведем тебя наружу. Я думаю, санитары прячут горячий шоколад, хочешь помочь мне найти его?”         Девушка нетерпеливо кивает, хватает Киришиму за руку и практически выбегает из здания.   “Я не чувствую своих ног”. - говорит Изуку, его улыбка исчезает, как только дверь закрывается снаружи. “Айзава...“   “Мы еще не закончили… ”. – говорит Сотриголова, поднимая Мидорию. “Ты можешь продолжать?”   “Да”. Снова встав на ноги, Изуку Мидория протолкивается наружу.  

***

      Изуку Мидории двадцать три, когда его мать плачет рядом с его больничной койкой. (Она думает, что он спит, но только потому, что было легче притвориться, чем позволить ей зависнуть в небытие, видя его таким). Это момент дежавю, который охватывает Изуку со сжимающим внутренности ужасом. (Плакала ли его мать, когда ей сказали, что у него нет причуд? Или она подождала, пока они вернутся домой?)   “Мадам Мидория?” Медсестра говорит тихо, она кладет руку на плечо женщины. “Могу я вам что-нибудь принести?”   “Как долго?” Инко шепчет, издавая потрескивающий звук, который заставляет медсестру замереть.   “Извините?”   “Сколько у него осталось времени?”         Медсестра смотрит вниз на плачущую женщину, которая с таким отчанием вцепилась в ее рукав. Изуку открывает глаза, ошеломляюще смотрит в потолок. “Мама, пусть будет, что будет”.   “Изуку…”. Его мать моргает, вытирая слезы, в то время как медсестра бросается к двери. “Как долго ты не спал? Тебе удобно?”   “Мам, я в порядке”. Он говорит, потому что он это он. Про-герой Деку. Или, может быть, не в порядке, но смирился. “Такое просто иногда случается”.   “Это не так. Я никогда не слышал, чтобы такое происходило”. Инко настаивает, дергается: ее зеленые волосы выбились из пучка, в котором она обычно их носила. (Как бы Изуку хотел, чтобы он мог убрать это с ее лица.)   "Мне жаль." - говорит он, отворачивая голову.  

 ***

“Итак, наконец-то пришло время надрать тебе задницу”, - говорит Кацуки Бакуго, крутя обручальное кольцо на пальце. Изуку вспоминает свадьбу. Очако стояла рядом с ним. Как они смеялись! Как Изуку плакал, радуясь за своих друзей… Румянец на щеках Бакуго, когда Киришима поцеловал его.   “Что-то вроде этого”. Мидория отводит взгляд.   “И?” Бакуго редко так разговаривает, не говоря уже о Деку.   “Прекрати это. Ты обращаешься со мной так, как будто я ничего не могу сделать.”   “Ты не можешь, идиот. Ты сломлен. Поломан. Уничтожен”   “Я все еще могу двигать головой”.   “Чертовски проигрышная позиция для меня, ” - огрызается Бакуго. Изуку поворачивает голову и смотрит на плачущего блондина. (Может ли он вообще вспомнить, когда Кацуки Каччан плакал в последний раз?)   “Это все причуда”. Изуку смотрит на потолок, на то, как панели неумело прилегают друг к другу. “Мое тело не выдержало этого. Итак, вот случилось.”   “Очако спрашивала о тебе. Что мне ей сказать?” Каччан выглядит таким юным, как будто не знающим о жизни ничего, но когда опускает голову на руки, он как будто стареет на глазах. (Боже, ему всего двадцать три.)   “Все, что ты сам считаешь нужным. На самом деле я не откажусь от любой твоей идеи.”  Изуку пытается согнуть пальцы, но они неподвижно лежат на кровати.   “Как?” Каччан прерывисто выдыхает. “Как скоро ты отключишься… полностью… Полностью покинешь нас?”   “Такими темпами, продержусь максимум месяц”, - говорит Изуку, прислушиваясь к резкому вдоху со стороны.         Он может только смотреть, как Каччан встает, хлопает дверью и уходит.  

 ***

      Тенья стоит ярким пятном в больничной палате Изуку, очки отражают флуоресцентные лучи.   “Эри хотела, чтобы я принес тебе это. Она увидела это, когда ходила по магазинам со своими друзьями.” - говорит Тенья, доставая свернутый плакат. Это коллекционный плакат Всемогущего. Изуку изумлен, он смеется, пока смех не переходит в кашель.   “Как поживает твоя девушка?” Изуку вздыхает, когда кашель утихает.   “Она в порядке, продолжает спрашивать о том, как я отношусь к детям”. Иида улыбается. “Я действительно не знаю, как сказать ей, что я не умею обращаться с детьми”.   “Если она еще не знает и рискует, это на ее совести”, - говорит Изуку с усмешкой. Он резко вздыхает и зовет друга: ”Тенья…".   “Да? ”   “Спасибо”.   “Ты хочешь поднять иную серьезную тему?” Иида многозачительно сверкает очками, откидывается на спинку стула, при этом его лицо совершенно невозмутимое.   "Да. Хочу тебя попросить о двух моментах… ну, точнее о двух.” Изуку закрывает глаза, хочет пошевелить руками, но не удается. “Качч-ан и мама”.   “Я уже говорил с Эйджиро. Он присматривает за Бакуго,” говорит Тенья. “И Очако в последнее время составляет компанию твоей маме. С ними все будет в порядке, не переживай.”   “А как насчет тебя?” Изуку смотрит на своего друга.   “Хм?”   “Тенья, ты в порядке?”   “Нет”, - улыбается Иида, протягивает руку и треплет Изуку по голове. “Но о чем нам следует беспокоиться, так это о..."   “Если ты скажешь что-нибудь обо мне, я сломаю себе оставшиеся кости и подавлюсь своими внутренностями, вставая с этой кровати, чтобы дать тебе пощечину”, - говорит Изуку.   “Конечно, всегда остаешься героем, Изуку”. Тенья смеется.  

 ***

“Не могли бы вы выключить свет, пожалуйста?”         Изуку Мидории всего двадцать три. Но его судьба уже посмеялась над ним.         Медсестра улыбается и подчиняется, тихо выходя из палаты. Все мониторы вроде бы отключены, хотя герою кажется, что он слышит звуковой сигнал одного из них рядом с ним.         Он солгал своей матери. Отправил ее домой с обещанием увидеться завтра и словами “Я люблю тебя”. Медсестра приподняла бровь, глядя на него, но позволила ему попрощаться.   “Он попросил оставить его одного ”. Он услышал, как она тихо кому-то ответила прямо за дверью.   “Он идиот. Впусти меня”. Бакуго никогда не умел хорошо контролировать свою громкость.   Дверь с шумом, присущим вошедшему, открывается, и Кацуки падает на стул рядом с кроватью с огнем в глазах. “Ты гребаный идиот, ” прорычал друг.   “Я слышал”. Изуку не смотрит в глаза близкому человеку, сосредоточив взгляд чуть левее него.   “Когда ты собираешься перестать играть в героя, Изуку?”   «Что?» - переспросил парень, сделав вид, что не понимает, о чем говорит Бакуго.   “Ты все еще делаешь это. Ты защищаешь всех нас, когда тебе самому больнее всех…”   “Я не такой… я этого не делаю, ” – тихо, как будто уговаривая самого себя, прошептал парень себе под нос.   “Ты умираешь!” - Бакуго откидывается назад, вытаскивая свой телефон. “Итак, я отправил дерьмоволосого к твоей маме. Я думаю, что моя тоже там. И я пробуду здесь до тех пор, пока тебя не станет.”   “Ты не останешься”.   “Ага, заливай больше”.   “Каччан”.   “Деку”.   “Я не…”, - Изуку делает паузу, кашляя, пока в глазах Бакуго не появляется паника. “Я не хочу, чтобы ты это видел”.   "Почему нет? Я видел, как ты плакал так много раз, что не могу их сосчитать. Я знаю, что ты был всегда плаксой.”   “Я был героем номер один, придурок”. Изуку слабо улыбается.   “Только по рейтингам общественности,” - говорит Кацуки, раздражение пронизывает его насквозь. “Ты помнишь, что ты мне однажды сказал? Что сказал, когда я пытался взять все на себя? Ты сказал, что даже самым сильным героям нужны люди, которые были бы рядом с ними.”   “Я это сказал?”   “Какую-то глупую глупость вроде этого”.   “И так ты снова собираешься героем номер один, Бог смертоносных взрывов?”   “Нет, я просто твой друг. Это ты пытаешься быть героем.”   “По крайней мере, теперь тебе не придется долго ждать”. Изуку закрывает глаза, позволяя слезам течь. “Они сказали, что я, вероятно, не проснусь утром”.   Кацуки снова устраивается в кресле. “Поживем - увидим, не так ли?”