Graveyard

They say I may be making a mistake

I would've followed all the way, no matter how far

I know when you go down all your darkest roads

I would've followed all the way to the graveyard.

Под третьим ребром теплится след от воображаемо выкуренной им сигареты. Может ли прикосновения влажных губ оставлять ожоги? Похоже на дурную фантазию ученика седьмого класса, очарованного любовными романами с припиской "тринадцать плюс". Плюс тринадцать хромосом тебе, Кристофер, за такую слащавость. Тем временем табачные поцелуи проделывают палящую дорожку вертикально, горизонтально, сыплясь пеплом обманчивых ожиданий где-то под правой ключицей. Это почти что больно, стирать зубную эмаль не то в стоне, не то в накипающем желании проломить его череп. Он непринуждённо говорил, непринуждённо отталкивал и совершенно непринуждённо продолжал и продолжал разбирать по кусочкам. Раздражает до кислотных слёз на обратной стороне глаза и хрустальном коме рядом с кадыком. Я тебя ненавижу, ты разрушил мою жи- ох, прошу, только не останавливайся. По-настоящему безумие, что тебе, Франц, это нравится. Нравится переплетать пальцы с ржавыми лезвиями, нравится смотреть прямо в дуло пистолета. Ослепнуть на второй глаз пустяк, когда есть первый. А особенно, когда есть первый и последний шанс получить власть над бурлящим безумием на дне собственной души. Крис шипящей таблеткой исчезал в сухих запрограммированных движениях, в тёмных, словно и невидящих его глазах. На поверхности чужих угольных зрачков сейчас может быть что угодно: и там явно кто-то лучше него самого. Лучше Криса. Кица никогда не думал о нём, чёртов ублюдок. Вонзающиеся ногтевые пластины пересчитали рёбра и голосовые связки стёрлись в звёздную пыль. Он ещё подумает, обязательно подумает. Паркет под ногами зыбучими песками атаковал щиколотки, недоброжелательно затягивая в глушащую неизвестность. Тянущая боль разносилась внутривенно, и Франц бы серьёзно соврал, если бы сказал, что он не желал этого. Он бы соврал, сказав что угодно. Это треклятое место насквозь пропахло его безысходной пошлостью. Ладони обжигаются о холодную плитку сзади (где они сейчас?), или плитка холодится о тепло рук? Крису в детстве нравилось поджигать тополиный пух и наблюдать, как из белого нетронутого комочка образуется сыпучий чёрный пепел. Задание: проведите параллели. Повернув голову набок он почувствовал, как кончик его носа столкнулся с углом зеркала (ага, они всё же в туалете), и, хвала всем неземным существам, своего отражения видно не было. Увидеть себя сейчас: растрёпанного, разгорячённого и разъёбанного до основания Крис точно не хотел. — Эй, я обижаюсь, когда ты не смотришь на меня. "Нет нужды. Я ведь знаю, что ты сейчас не здесь". Кица сам не свой последние дни: всё чаще теребит свою цепочку, нервно постукивает ногой. Его мутные глаза — побережье озера Синевир, верхушки Алтайских гор, гололёд. Его мысли блуждают где-то в сахарных облаках, где-то в дали от чёрствой почвы, по которой ходит Крис. Крис чувствует, как от него уходят, не успев прийти. — В конце концов, ты это начал. А вот тут уже и слова против не найдётся. Слепящая ненависть волнами сходила на нет от одного простого осознания: никто не просил Криса ехать крышей. Для него всё решилось ещё тогда, на стадионе, когда отсутствующий элемент в районе сердечно-сосудистых каналов внезапно встал на своё место. Если бы только из этого дерьма был выход… Но иного выхода уже нет; Крис последует за ним. Последует на побережье, в горы, в облака из сахарной ваты. Последует за бòльшей частичкой себя, которую он оставил в серебристых прядях и цепочках. Это кажется единственным верным решением, которое не вызывает тухлого липкого чувства между рёбрами. В конце концов, Крис действительно любит. Любит влажные ожоги на шее, любит сжимать лезвия между пальцами, господи, он обожает ставить на себе очередные кресты только что бы дотянуться до чужой неприкосновенности. Живот кротовой норой скручивает от мыслей и от влажного тепла где-то внизу. Крис осмеливается протянуть свои израненные пальцы отдающие спиртом к чужой снежной макушке. Ты упустил контроль, за который, по правде, даже не хватался. Глаза плавно закатывались и у Криса не оставалось сомнений, что он последует за этим чувством до самого кладбища.

Oh, it's funny how

The warning signs can feel like they're butterflies.