Еще свидимся мы с тобой

      Лань Сичэнь присел на край ложа. Ванцзи во сне казался таким умиротворенным, каким давно не был. Причина, конечно же, спала рядом. Они соприкасались предплечьями, словно даже во сне нуждались в прикосновениях. Они удивительно смотрелись вместе. До сих пор не верилось, что Ванцзи дождался своего чжицзи, что смог все вспомнить. Лань Сичэнь устал нести бремя памяти. Хотя Лань Сычжуй очень помог его разделить, все же это было тяжелое время для Лань Сичэня. Брат удивительным образом помнил его, но — больше ничего из прежней жизни, словно чистый лист. Он жил будто наполовину. Лань Сичэнь устал от осторожности, с которой должен был говорить. Устал видеть Ванцзи потерянным и опустошенным. Это причиняло непрестанную тянущую боль, которая стала такой привычной. Это было неправильно. Хотя он, конечно, понимал, что помни Ванцзи все, это бы приносило лишь страдания. Перед глазами до сих пор стояла картина отчаянного и неживого брата после смерти Вэй Ина. Так что со своей болью Лань Сичэнь вполне мог справиться. Но сейчас он ощущал, что стало легче, и это было непривычным чувством. Как и его чаяния относительно Вэй Ина. И брата. Лань Сичэнь был счастлив, что теперь все вернулось.       Они снова оказались в обители Юй-ди и Тяньхоу, но затем слуги отвели их в другой дворец и почтительно оставили одних. Лань Сичэнь не понимал почему они не вернулись домой, а остались здесь. Вероятно, на эти вопросы сможет ответить Вэй Ин, который провел с Тяньхоу некоторое время, пока какие-то божественные сущности осматривали потерявшего в итоге сознание Лань Ванцзи и оказывали ему помощь. Лань Сичэня тоже осмотрели, напоили какими-то отварами, а он просто послушно отвечал на вопросы и пил, что дают. Он был растерян и взволнован. Слишком много произошло за последнее время, у него даже не было возможности осознать и навести порядок в собственных мыслях. Да ни у кого из них не было.       Лань Сичэнь нежно провел ладонью по груди брата, по руке Вэй Ина и поднялся. Стоило немного прогуляться.       Он все еще не был уверен в том, что происходило между ними тремя. Это было с одной стороны очень странно и непонятно, с другой же — правильно и закономерно. Все прошедшие долгие-долгие годы Лань Сичэнь думал, что их с Ванцзи отношения — это лишь временно. Они были самыми близкими людьми, практически единственными, кто остался от прежнего мира. И вся тоска по тем временам кланов и совершенствующихся чуть притуплялась, когда он был со своим братом или проводил уютные вечера за беседами с Лань Сычжуем. Разумеется, временами он размышлял о том, чтобы иметь партнера, того, с кем можно разделить не только мысли, тело, но и жизнь. Однако каждый раз казалось, что время еще не пришло. И потребовалось не одно десятилетие, чтобы осознать и принять разрушение привычного мира, хотя приспосабливаться пришлось очень быстро. Он не был морально готов к каким-либо отношениям вне круга семьи. Он не считал, что заслуживает хоть какого-то личного счастья, когда его брат был несчастен. Они никогда не обсуждали то, что Ванцзи потерял. Да и не тот человек брат, чтобы говорить о своих чувствах. Но Лань Сичэнь видел отражение пустоты и тоски в глубине его глаз. Застывшие позы или оборванные на полпути жесты, устремленный вдаль взгляд. Они оба были такими потерянными во времени, хотя у одного была память, а у другого — нет.       И чем дальше, тем больше Лань Сичэню казалось, что обустроенность его личной жизни не столь важная задача, потому что в первую очередь существовал брат, который нуждался в нем более, чем когда-либо. Разве он мог предать его доверие? От одной мысли становилось не по себе. Но хоть он и корил себя за возникающие иногда эгоистичные желания, они все равно поселили в нем неуютную тоску, к которой — как и многому другому — он уже привык за прожитые столетия.       Лань Сичэнь никогда не думал, что будет иметь право претендовать на особенное внимание брата после возвращения его возлюбленного. И тем более — претендовать на внимание Вэй Ина. И, конечно, он воспользовался возможностью, едва узнав, что брат не против. Но имел ли он право давать волю своим чувствам и рукам? Ведь они все были столь взволнованы происходящим. Ошеломлены хлынувшим на них потоком эмоций. А Лань Сичэнь столь эгоистично воспользовался предоставленным привилегиям, о которых стоило бы хорошо подумать. И Вэй Ин… Он говорил с такой убежденностью, что каждый раз хотелось верить, ведь слова были так созвучны тому, чего хотело сердце.       — Ты так взволнован, что по озеру сейчас рябь пойдет от вибрации твоей силы.       Лань Сичэнь оглянулся и тут же склонился в вежливом поклоне.       — Прошу прощения за доставленные неудобства.       И тут же взял под контроль свои духовные силы, которые, вторя волнению, плескались над поверхностью кожи покалывающими волнами.       — О, не стоит, — Юй-ди повел рукой. — Позволишь составить тебе компанию?       — Почту за честь.       Они обменялись вежливыми комплиментами, вопросами о здоровье и некоторое время шли в молчании. Это место было особенным, наполненным неуловимой магией, буквально искрящейся в каждом цветке или листе дерева. Вдали виднелся ряд ажурных арок, над которыми медленно плыли огромные пушистые облака, подсвеченные золотом солнца. Трава под ногами была мягкая и, казалось, льнула к ногам, ластилась, как кролики, которые когда-то жили в Облачных Глубинах. Сияющие бабочки с любопытством подлетали ближе, даже садились на плечи или кружили вокруг головы Юй -ди яркой короной. Он улыбался и подставлял ладони, позволяя коснуться кожи прозрачным цветным крылышкам.       — Удивительные создания, не правда ли? — Юй-ди протянул ладонь Лань Сичэню и аккуратно пересадил волшебное создание на его руку.       — Это ваша магия?       — Можно сказать и так. Они просто появляются, а потом растворяются.       Лань Сичэнь с грустью посмотрел на бабочку. Жаль, что это волшебство рассеивается.       — О, не стоит, — Юй-ди щелкнул пальцем по крылышку, и бабочка вспыхнула искорками. — Это не живые создания. И магия не исчезает, она питает это место. Ты все поймешь.       — Наверное, — прошептал Лань Сичэнь.       — Может, ты мне сыграешь?       Юй-ди выудил из своего рукава его сяо и протянул ему. Лань Сичэнь не был в настроении играть, но чувствовал, что это не просьба. Поэтому взял Лебин, который должен был находиться в выделенных им покоях, но каким-то образом оказался в руках этого бога.       — Что именно ты хотел бы услышать?       — На твое усмотрение, — неопределенно махнул рукой Юй-ди и устроился между раскинувшихся почти у самой земли ветвей дерева, такого сухого, словно оно умерло задолго до того, как здесь раскинулся цветущий сад.       Лань Сичэнь прикрыл глаза и некоторое время прислушивался к себе. Должен ли он сыграть нечто, что, по его мнению, хотелось бы услышать Юй-ди или… Внутри у него теснилось так много, и выплеснуть это через мелодию казалось самым верным. И он выдохнул, отдаваясь льющейся из своего сердца, из самого средоточия своих духовных сил музыке. В мелодии было все, что он ощущал в настоящее время: неуверенность, чувство вины, нежность, страх потери, легкая нотка ненужности, любовь, желание отдать все что у него есть, даже самого себя двоим, кто надежно поселился в его сердце. И самое сильное чувство — надежда. Надежда, которой он не позволял в полной мере расцвести в нем и заполнить до краев. Это было прекрасно. Он чувствовал, как по его щекам текут слезы, но не мог остановиться.       Когда последний аккорд растаял в воздухе, он наконец открыл глаза. Юй-ди смотрел на него чуть опустив ресницы, на его губах играла едва уловимая улыбка. Он показал рукой вверх.       — Ох, — Лань Сичэнь удивленно посмотрел на ветви дерева, которые оживали. Набухшие почки лопались, истекая смолянистыми слезами и вспыхивали распускающимися персиковыми цветами. — Это?..       — Да. Я ведь говорил, что ничего не исчезает.       Удивительно, как такая совершенно естественная и обыденная вещь, как цветущее дерево может наполнить щемящей радостью.       — Знаешь ли ты, что я когда-то был человеком? — вдруг спросил Юй-ди, рассматривая ветку цветущего персика. Провел пальцами по лепесткам, так бережно, словно это была драгоценность. Лань Сичэнь молчал, но, видимо, его ответ и не требовался. — Я был плохим человеком. Эгоистичным, жадным и далеким от праведности и целомудрия. А учитывая, что я родился с магическим даром, то к концу своей жизни стал совершенно невыносим.       Лань Сичэнь умел держать себя в руках и не показывать эмоций, но явно не сегодня. Не в этом месте, не с этим божеством, которое так запросто с ним разговаривало, да еще и о таком.       — В итоге меня убили. Не скажу, что я был удивлен. Но после смерти я понял, сколько ошибок совершил. Потребовались столетия, чтобы я смог искупить свои ошибки. Это было так давно. Тогда еще мир заклинателей даже не существовал.       — И что же тебе помогло?       — Я встретил свою возлюбленную, — Юй-ди как-то мечтательно улыбнулся. — Ох, каким глупым я тогда был. Потребовалось так много времени, прежде чем я мог осознать, что такая чистая и прекрасная женщина любит меня, и еще больше, чтобы поверить — я достоин ее любви.       Лань Сичэнь отвернулся, стараясь не думать о том, на что намекал Юй-ди. Да практически говорил прямым текстом. Вряд ли он просто так затеял столь личный разговор, чтобы всего лишь рассказать о своем прошлом.       — Могу я задать вопрос?       — Ты можешь попробовать, — Юй-ди усмехнулся, но в его взгляде не было и намека на предупреждение. Хотя Лань Сичэнь все равно немного нервничал в его присутствии.       — А ты не испытывал чувства вины?       — Конечно. Но ведь это часть искупления. Хотя я не сразу это понял. Просто это должно сделать тебя сильнее, а не убить.       Не раствориться в этом пожирающем чувстве было очень сложно. Лань Сичэню это так и не удалось. Ему очень хотелось спросить Юй-ди, почему тот вдруг рассказал об этом, но не решился. Некоторые вопросы должны остаться без ответов. Или, вернее, самому Лань Сичэню стоило найти эти ответы.       — О, тебя кое-кто ждет. У озера. Тебе пора возвращаться.       Лань Сичэнь снова склонился и поблагодарил за оказанное доверие. За кусочек волшебства, которого он смог коснуться.       Сердце сладко сжалось, когда он увидел брата, живого и здорового, смотрящего на Вэй Ина, будто он его луна и звезды. Так и было. Затем Лань Ванцзи склонился и нежно коснулся губами лба, удивительно целомудренно, но с явной любовью. Безграничной и безусловной.       Лань Сичэнь вздохнул и направился к ним. Они его заметили.       — Брат.       — Ванцзи. Как ты себя чувствуешь?       — Все хорошо, — он потянул Лань Сичэня вниз, едва тот подошел, заставляя сесть рядом с ними.       — Лань Сичэнь, а с тобой все в порядке? — Вэй Ин смотрел слишком пристально, отчего стало некомфортно, будто его мысли можно было прочитать.       — Все хорошо, не волнуйся.       Вэй Ин повернулся к Лань Ванцзи. Складывалось впечатление, что они общались мысленно. Хотя с его братом иначе и не получалось: либо нужно научиться читать его, либо просто сдаться. Вэй Ин явно не из тех, кто сдается.       — Вэй Ин, — сказал Лань Ванцзи, и, как всегда, лишь этими двумя словами выразил всю силу своих чувств. Переплел их пальцы, поднес к лицу и коснулся губами. С неким благоговением, будто Вэй Ин — это самая большая драгоценность в его жизни.       — Хуань, — он перевел взгляд на брата, потянулся второй рукой к нему, также переплел его пальцы со своими и нежно поцеловал.       — Ох, Ванцзи, — Лань Сичэнь прикрыл глаза, не желая проливать слезы. — Всегда. Если ты хочешь.       — Хочу.       — И я, — прошептал Вэй Ин, хотя он уже множество раз это повторял. Но был уверен, что придется еще не раз повторить, пока Лань Сичэнь наконец поверит. Они тоже соединили ладони, сидя так втроем. Легкая и правильная тишина окружила их, словно защитным коконом.       Верил ли Вэй Ин сам? За последнее время он увидел брата своего возлюбленного с иной точки зрения. Может и хорошо, что они встретились, когда Вэй Ин ничего не помнил о прошлом. Иначе он бы по-прежнему испытывал лишь братскую привязанность и благодарность к Лань Сичэню. Он бы никогда не посмел даже подумать об отношениях с ним. А может, все закономерно пришло бы к такому же результату, но об этом он уже никогда не узнает. Вэй Ину казалось самым правильным раскрыть объятия Лань Сичэню. Но тут он понял, что еще кое-чего не сказал им.       — Вэй Ин? — Лань Ванцзи будто почувствовал перемену настроения.       — Лань Чжань, — улыбнулся Вэй Ин и склонил голову ему на плечо.       — Говори.       Вэй Ин вздохнул. Он как будто чувствовал, когда они уходили из Сучжоу, что не вернется туда. Так и вышло.       — Я не смогу вернуться туда.       — Это из-за Шипа Аньин? — с грустью спросил Лань Сичэнь. Он подозревал, что ранение не пройдет так легко, как бы того хотелось.       Лань Ванцзи вскинул встревоженный взгляд.       — Да, это один из шипов Дракона Хаоса. Наверное, в сокровищнице лорда Янь можно много найти того, что считалось давно утерянным. Думаю, это была последняя атака на меня, ведь душа богини вернулась, и теперь Диюй и Небеса снова вернулись к прежнему нейтралитету. Эта штука разрушает ядро. Эй, Лань Чжань… — Вэй Ин улыбнулся возлюбленному. — Не волнуйся, Лань Чжань, со мной все в порядке. Пока я здесь. Там я смогу находиться лишь недолгое время.       — Это навсегда? Можем мы что-то сделать? — Лань Сичэнь сжал сильнее пальцы, почувствовал задеревеневшую хватку брата.       — Я смогу укрепить ядро со временем. Здесь магия помогает его удерживать в нужном состоянии. А если я вернусь… Ну…       Сейчас Вэй Ин понял сказанные Тяньхоу слова: «Теперь их судьба в твоих руках». Она ведь имела в виду братьев? Или не только? Ох… Какая-то мысль крутилась, но, словно лиса, ускользала, лишь дразня пушистым кончиком хвоста.       — Мы можем остаться здесь. Все вместе. Если вы этого хотите.       Лань Ванцзи и Лань Сичэнь фыркнули одновременно, Вэй Ин рассмеялся. Он верил в искренность чувств их обоих. Больше он не будет сомневаться. Не после того, через что им пришлось пройти. Не после того, как эти двое стольким пожертвовали, даже дурак бы поверил. А Вэй Ин не был дураком. Хотя его склонность к самоуничижению еще не исчезла, но он работал над этим. Если эти двое хотят быть рядом с ним, то он отплатит им только всей той любовью, которой он наконец мог дать волю.       Когда-то, когда они с Лань Ванцзи с трудом преодолевая стыд, страх, застенчивость, даже учитывая через сколько трудностей им пришлось пройти, признались друг другу. Неловкость и радость тогда охватили Вэй Ина. Он помнил, будто это было вчера, а не чертовы сотни лет назад. Помнил, как его накрыло облегчением и счастьем, и немного обидой, что они тянули так долго. Хотя до его возвращения это было вряд ли возможно. Вэй Ина тогда разъедала энергия обиды, пустота на месте ядра. Как он мог тогда втянуть во все то дерьмо Лань Ванцзи? Как мог возложить тяжкий груз на плечи человека, который был самым близким в мире, который понимал его как никто другой? Который знал его. И в то же время не знал. Вэй Ин тогда боялся, что его искалеченная болью и пустотой душа лишь запятнает Лань Ванцзи. Он ошибался. Возможно, его жизнь и не закончилась так трагически, если бы он доверился своему чжицзи. Или все могло пойти еще хуже. Лань Ванцзи так самозабвенно его защищал бы, что без сожалений бы бросился вслед за Вэй Ином в ту пропасть, что с каждым шагом все ширилась и подбиралась к его ногам. Но теперь уж точно без сожалений. Без малейших. Без сомнений и без страха.       Они сидели так близко, что их дыхание смешивалось, словно они были единым целым. Так и было. Едины. И вместе.

***

      Конечно, они уже познали друг друга, но теперь они были втроем, на них ни клочка одежды и вдруг стало стыдливо и неловко. Откуда это взялось, учитывая, что они уже много чего попробовали. Но не все вместе.       — Странно немного? — нервно рассмеялся Вэй Ин.       — Нет, — Лань Ванцзи провел пальцами по его щеке, а затем повернулся к брату и притянул его к себе. — Правильно.       У Вэй Ина каждый раз останавливалось сердце, когда он видел, насколько открытым в проявлении чувств стал его возлюбленный, как отдавал всего себя и брал без малейшей застенчивости и стыда, не скованный больше никакими условностями и собственными ограничениями. Как наслаждался прикосновениями. Как пылко отвечал на поцелуй своего брата. Словно все они наконец поверили, что теперь могут открыто любить друг друга без оглядки. Больше для них не было правил, которые люди установили для контроля над себе подобными. Это было пьянящее чувство свободы.       Лань Сичэнь впился в рот брата жаждущим поцелуем. Вэй Ин много сил приложил, чтобы эти двое наконец перестали оглядываться на него каждый раз, будто им непременно требовалось его разрешение. Вэй Ин не посмел бы ставить какие-либо ограничения, тем более из банальной ревности. Он получал столько внимания и любви от них, что с лихвой хватило бы на весь мир. Он никогда не чувствовал себя ненужным или лишним. И конечно подобного не должен чувствовать ни один из его возлюбленных.       Лань Ванцзи отстранился и перевел опьяневший от желания взгляд на Вэй Ина, потянулся к нему. Как можно было сопротивляться? Да и разве это было возможно? Лань Сичэнь не остался в стороне, а тут же нашел чувствительные места на шее Вэй Ина, принялся выцеловывать дорожки.       — Эта часть тела, похоже, одна из ваших любимых, — хихикнул Вэй Ин в рот Лань Ванцзи. — Вы соревнуетесь, кто больше на мне следов оставит?       — Не только эта часть, — жарко прошептал Лань Сичэнь в плечо.       — Вэй Ин весь любимый, — подтвердил Лань Ванцзи.       — Вы не имеете права быть такими, — захныкал Вэй Ин, когда его принялись ласкать в четыре руки. Казалось, его касались везде, ни одного цуня кожи не осталось без внимания.       Вэй Ин хотел выскользнуть из собственного тела, взлететь и распасться на тысячи осколков. Два обнаженных тела прижимались к нему, вплавились так плотно, будто они одно целое, нечто нерушимое, спаянное навеки. В какой-то момент он потерялся в ощущениях. Чьи-то губы впивались в его рот, выпивали дыхание до дна, а другие снова и снова исследовали шею, оставляли метки, которые горячо пульсировали под кожей. Руки гладили, сжимали. Пальцы терли соски, царапали вдоль ребер, нажимали на подвздошный гребень. С одной стороны, затем — с другой. Их дыхание смешалось, и Вэй Ину хотелось смеяться и кричать. Возможно, это он и делал, он не был уверен. Наверное, он чего-то просил, потому что Лань Ванцзи прошептал на ухо в перерывах между укусами, от которых кружилась голова.       — Что ты хочешь?       О, как много он хотел! Он ответил и вдруг ласки прекратились. Вэй Ин заскулил.       — Ты уверен? — лицо Лань Сичэня было так близко, что вместо ответа он притянул его к себе, тут же принимаясь вылизывать его рот.       Лань Ванцзи как-то сорвано выдохнул и продолжил делать все те прекрасные вещи с его шеей.       — Пожалуйста, пожалуйста… пожалуйста, — шептал Вэй Ин, когда ему давали такую возможность.       Он даже в своих фантазиях не мог представить себе такое, когда каждая клеточка его тела была словно расплавленным металлом, готовым вот-вот всплеснуть искрами, вливаясь в нужную кузнецу форму. Столько желания вибрировало между ними, столько напряжения и бурлящей энергии. От смущения и неловкости не осталось и следа. Да и откуда им взяться, когда сексуальный голод уносил их все выше, туда, где нет места ничему кроме наслаждения? Они переплелись руками, ногами, слились губами и кожей, влажной и разгоряченной. Вэй Ин вскрикнул, когда Лань Сичэнь сполз чуть ниже и прикусил внутреннюю часть его бедра, возвращая в реальность. А потом выгнулся, стоило горячему рту скользнуть по его возбужденному члену, пройтись в слишком нежной ласке по головке. Этого было недостаточно, и он дернул бедрами вверх, показывая, чего хочет.       — Вэй Ин, — выдохнул ему в рот Лань Ванцзи и потянул за волосы.       О, Небеса, какая буря таилась в его глазах, даже ошеломленный разными ощущениями и накалом эмоций Вэй Ин это чувствовал. Как он по этому скучал, по огню, что сжигал его каждый раз, стоило им оказаться рядом. Нельзя так сильно любить, его сердце просто разорвется на тысячи мелких частиц и растает в воздухе. Вэй Ин прикрыл глаза, стараясь немного выдохнуть. Но никто не собирался давать ему и мига передышки. Его член обволакивало жаром, а лицо, шею и плечи осыпали поцелуями-укусами.       Лань Ванцзи сполз пониже, туда, где его брат так старательно поглощал плоть. И Вэй Ин в шоке распахнул глаза, когда они оба принялись облизывать его член, по очереди и одновременно.       — О, нет, — выстонал Вэй Ин.       Они выглядели так горячо, набросившись на него, их распущенные волосы переплетались, как и руки и иногда — языки. Словно подобным Нефриты занимались постоянно. Словно для них в порядке вещей выбивать почву из-под ног бедного Вэй Ина, совершенно не готового к такому зрелищу. Он бы и хотел продержаться дольше. Очень хотел. И очень-очень старался. Но Нефриты определенно задались целью высосать из него саму жизнь. По телу проходились словно разряды электричества, они бежали колючими искорками вдоль позвоночника и собирались в паху, в члене, который так активно ласкали. А потом он немного отключился.       А когда открыл глаза, то увидел, как эти двое жадно вылизывают следы его удовольствия, перемежая поцелуями. Он умрет, он определенно умрет. Но самым счастливым человеком в мире. Разве это будет не самая прекрасная в мире смерть?       Когда Лань Ванцзи терял контроль, когда отпускал себя, сбрасывал свои оковы правил и ограничений, он был самой страстью, суть пламенем, в который хотелось шагнуть. Вэй Ин почувствовал, как в нем вновь нарастает возбуждение, толчками вкачивая желание в плоть. Лань Ванцзи оторвался от своего брата и посмотрел на Вэй Ина.       — Я тоже, Лань Чжань, я тоже, — прошептал едва слышно Вэй Ин, ловя во взгляде так много: любовь, благодарность, желание.       Он снова вернулся к исследованию рта брата. Лань Сичэнь словно боялся двинуться, он чуть навалился на бедра Вэй Ина и стонал, отдавая себя на растерзание брату.       Лань Ванцзи провел пальцами по лицу Лань Сичэня и кивнул ему, словно они о чем-то безмолвно договаривались. И тут же лег на спину, потянул Вэй Ина, укладывая на себя, а Лань Сичэнь вздернул его бедра вверх, прошелся в ласке по ягодицам и бедрам. Вэй Ин приподнялся на руках, всматриваясь в растрепанного Лань Ванцзи, с зацелованными губами, припухшими, влажными и яркими. С горящими глазами. Их возбужденные члены соприкасались, смешивая смазку, и Вэй Ин попытался вжаться пахом, но ему не позволила жесткая хватка сзади, его удерживали в одной позе. Глаза Вэй Ина широко распахнулись, а рот приоткрылся в судорожном вздохе, когда между ягодиц скользнул язык, обвел сфинктер и принялся жестко водить по кругу. Порочная и сладкая ласка заставляла задыхаться от удовольствия и стыда. О, Небеса, он еще не разучился краснеть!       Лань Ванцзи жадно всматривался в реакцию. Казалось, его возбуждал сам вид разгоряченного Вэй Ина. Но затем он скользнул ладонью по шее и жестко нажал на затылок, притягивая его к себе, к своим приоткрытым губам. А потом Вэй Ина страстно поцеловали. Не элегантно, не нежно, а словно пытались поглотить. Вэй Ин застонал, открываясь языку, нырнувшему в рот в жажде исследования, выгнулся, когда сзади, практически в унисон вдвинулся язык в его нутро. Лань Ванцзи удерживал его, то чуть царапая затылок, то натягивая волосы до боли. Вторая рука сжимала чуть выше локтя — не двинуться, лишь получать то, что ему давали. И он совершенно не был против. Он хотел раствориться в этом моменте, в этих двоих прекрасных мужчинах, которые почему-то любили его так сильно, что он до сих пор не мог поверить. Может, это все сон?       Когда внутрь толкнулся палец, Вэй Ин задрожал и попытался вдохнуть, но Лань Ванцзи не позволил, лишь сильнее вжал пальцы в затылок. Вторая его рука прошлась по груди, задержавшись на сосках, подразнила их, а потом ниже, где их члены, твердые как нефрит, касались друг друга, смешиваясь смазкой. Лань Ванцзи чуть сжал Вэй Ина, провел раскрытой ладонью по головке. Вэй Ин застонал и попытался дернуть бедрами в поисках необходимого давления. Но ему не дали. Эти Нефриты над ним издевались.       Лань Сичэнь сзади держал крепко, трахал его пальцем и кружил языком по плотно обхватывающей плоти, словно хотел свести с ума. И тут же втиснул в него второй палец. Вэй Ин нетерпеливо заерзал, и Лань Ванцзи чуть сжалился, дал глотнуть воздуха.       — Ладно… ох… я сам напросился, — Вэй Ин уткнулся в шею Лань Ванцзи. Ему не позволяли двигаться, но он мог отомстить за пытку хоть одному из них.       Лань Ванцзи зарычал, когда Вэй Ин укусил его за основание шеи, а потом засосал нежную кожу. Он тоже хотел оставить метки, которые так любил оставлять его возлюбленный. Он тоже хотел видимых следов, чтобы и сам Лань Ванцзи каждый раз вспоминал. Он тоже хотел дарить сладкие мучения.       — Вэй Ин, — вырвалось стоном.       — Лань Чжань, — вторил ему Вэй Ин.       Лань Сичэнь не жалел его совершенно, с энтузиазмом трахая уже тремя пальцами. Он проворачивал их и сгибал, находя точку, от которой по телу Вэй Ина шли волны удовольствия. Они колкими зарядами бежали вдоль позвоночника, отдавались в кончиках пальцем и молниями били в член, заставляя его напрягаться еще больше, покачиваться от каждого толчка.       — Ладно… хорошо… я готов, — шептал Вэй Ин во влажную кожу Лань Ванцзи.       Лань Сичэнь протянул между его ног руку, прошелся в легкой ласке по паху Вэй Ина, а потом несколько раз — по члену брата, обильно нанося масло.       — Готов?       — Да, пожалуйста…       Лань Сичэнь подхватил Вэй Ина и поднял, прижал спиной к себе и сам направил его на член Лань Ванцзи. Жестко удерживал и упорно насаживал, давил на бедра, пока они не соединились окончательно. Вэй Ин задрожал. Каждый раз проникновение было сладко болезненным. Каждый раз это было восхитительно.       Лань Ванцзи поглаживал его ноги и не двигался, хотя явно этого хотел. Вэй Ин видел это по сжатым в тонкую линию губам, по зажмуренным глазам.       — Ох, Лань Чжань, кажется, я заставляю тебя терять контроль.       Лань Ванцзи промолчал, лишь впился ногтями в кожу.       — Всегда только ты, — ответил за него Лань Сичэнь. — Гордишься собой?       Лань Сичэнь чуть приподнял его за бедра, вырывая слаженный сдавленный всхлип у обоих сразу, и снова насадил. Повернул голову Вэй Ина к себе, покрыл поцелуями щеки, скулы, основательно изучил губы и нырнул языком в приоткрытый рот. Лучший способ заставить его заткнуться. Или один из лучших…       Вэй Ин ухватился за Лань Сичэня, как тонущий за своего спасителя и отдался ненасытному и жадному поцелую. Лань Ванцзи все сильнее впивался пальцами в ноги, тяжело дышал. Вэй Ин отдался им во власть, он ощущал себя таким податливым, таким заполненным.       Лань Сичэнь чуть отстранился и аккуратно уложил Вэй Ина обратно на грудь брата. И Лань Ванцзи перехватил инициативу, сжал Вэй Ина и несколько раз двинул бедрами вверх, втрахиваясь поглубже.       — Как восхитительно вы смотритесь вместе, — сказал Лань Сичэнь, а член Лань Ванцзи внутри Вэй Ина еще сильнее напрягся.       Пальцы Лань Сичэня влажно и настойчиво прошлись по тому месту, где двое соединялись, по основанию члена брата, спрятанного глубоко в жарком нутре. По растянутому отверстию, что с такой готовностью принимало все, что ему дают. Второй рукой погладил взмокшую спину Вэй Ина. Ласкал чувствительную кожу снова и снова, пока тело полностью не расслабилось.       — Вэй Ин? — Лань Ванцзи поцеловал уголок рта. — Продолжать?       — Да… я просто… ох, меня немного накрывает.       — Уверен?       — Лань Сичэнь, сделай это. Я хочу.       Лань Ванцзи притянул в поцелуе к себе. Его губы и язык всегда сводили с ума Вэй Ина. Да весь он мог лишить рассудка в одно мгновение. Это отвлекало и протиснувшийся прямо по члену палец он ощутил не сразу. Плоть поддавалась неохотно, но Лань Сичэнь неспешно и аккуратно двигал, ласкал изнутри. Лань Ванцзи уже и сам дрожал от напряжения, от захлестывающих ощущений. Вэй Ин чувствовал это в жестких движениях языка, в сбитом дыхании, которое они делили на двоих, в напряженных руках, в пульсирующем члене внутри. А его собственный подрагивал, зажатый между их телами, пачкая их обоих смазкой, что текла практически без остановки, увлажняла еще больше и так мокрую от пота кожу. Вэй Ину хотелось двигаться, возбуждение нарастало в нем и давило изнутри, но его по-прежнему держали в одном положении. В голове было пусто. Он был сплошным комком оголенных нервов, вздрагивающим от каждого прикосновения, поцелуя, толчка, движения внутри.       Лань Сичэнь терпеливо растягивал и готовил Вэй Ина. Спустя долгие минуты мучительных ласк, внутри Вэй Ина прибавилось еще давления на чувствительные стенки, а потом еще.       — Давай, Лань Сичэнь… я уже едва себя сдерживаю.       И это учитывая, что один оргазм из него уже выбили эти два мучителя.       — Почти, — прошептал Лань Сичэнь и продолжил двигать пальцами, обжег поцелуями поясницу. — Потерпи еще немного.       Лань Ванцзи принялся покрывать легкими поцелуями куда мог дотянуться в их положении, нежно водил руками по плечам, рукам. Вэй Ин разочарованно застонал, когда Лань Сичэнь толкнул его чуть вперед, снимая с такой чудесной твердости. Он сразу ощутил себя опустошенным. Это было неправильно.       — Сейчас, сейчас. Ох…       Лань Сичэнь замер на миг, обхватил ладонью свой член и брата и медленно направил в растянутое отверстие. Вэй Ин лежал безвольной куклой на Лань Ванцзи и цунь за цунем принимал в свое тело немалые достоинства своих возлюбленных. Сложнее всего было Лань Сичэню, которому нужно было все контролировать.       Когда его растянули настолько, насколько это было возможно, он немного потерялся.       — Зачем вас так щедро одарили? — хныкал Вэй Ин и подрагивал в объятиях Лань Ванцзи. Наверное, если бы его сейчас поставили на ноги, он бы и шагу ступить не мог, настолько трепещущим и бескостным себя ощущал.       — Все хорошо, — шептал Лань Ванцзи. — Скажи, если хочешь, чтобы мы остановились.       — Нет… не хочу.       Лань Сичэнь замер, когда протиснул оба члена до упора. Опустился вниз и уткнулся лбом в спину Вэй Ина, выдыхая и стараясь унять возбуждение.       — Лань Сичэнь, тебе придется… работать за всех.       И, разумеется, он работал. Он двинулся на пробу, медленно и осторожно, стараясь не причинять боли. Тело Вэй Ина быстро адаптировалось и принимало все с удовольствием. Его так распирало изнутри, что казалось именно в месте их соединения копится все давление и жар.        Слишком много ощущений, слишком много давления.       Слишком, слишком, слишком.       Он покачивался на волнах, давая внутреннему напряжению нарастать и нарастать. Внутри скручивало и тянуло, рвалось наружу. Его энергия плескалась и норовила вырваться, взорвать его изнутри.       — Сейчас, — выдавил он и покрепче ухватился за Лань Ванцзи под собой, уткнулся в его шею.       Они одновременно послали в него свою ци. Сначала тоненьким ручейком, что плавно вплетался в его потоки, заставляя меридианы едва не вибрировать, жадно впитывая энергию и все усиливая, расширяя поток. Вэй Ин был сосудом, который наполняли во всех возможных смыслах: и физически, и духовно. Он принимал все с благодарностью и любовью, полностью растворяясь в этих удивительных ощущениях. Вэй Ин чувствовал, как внутри свиваются воедино прохладная нежность Лань Сичэня и жаркая лава Лань Ванцзи. Не споря друг с другом, не противореча, а гармонично дополняя, словно они были созданы, чтобы соединиться в Вэй Ине.       Они растворились друг в друге, слились, как никогда прежде. Вэй Ин лишь постанывал и гнался за наслаждением, которое неумолимо его накрывало. И все взорвалось перед внутренним взором, рассыпалось искрами, опалило каждый уголок тела, вышибло душу на миг, а потом неохотно вернуло обратно.       Лань Ванцзи отвел влажные волосы с лица своего возлюбленного и нежно поцеловал в висок. Вэй Ин еще чуть подрагивал, тяжело распластавшись по нему. О, Небеса, как же он любил его. Брат лежал рядом и тяжело дышал, грудь вздымалась часто-часто.       — Как он? — спросил Лань Сичэнь.       — В порядке, — улыбнулся ему Лань Ванцзи. — Спасибо, Хуань.       Он так бы хотел, чтобы у него получалось высказывать все, что на сердце, как это делали Вэй Ин и брат, но он не умел, словно что-то мешало внутри. Или он боялся произнести вслух, чтобы не спугнуть то, что они все трое имели сейчас. Он был безмерно благодарен им обоим, что они умели понимать его, расшифровывать его посылы.       — Ох, Ванцзи, не стоит. Я люблю вас обоих.       Лань Ванцзи прикрыл глаза. В последнее время ему казалось, что он взорвется от переполняющего его счастья. Такого он никогда не испытывал прежде, и не думал, что это возможно. Но вот они здесь. Слезы помимо воли потекли сквозь закрытые веки. Лань Сичэнь с благоговением собрал их губами.       — Все хорошо, Ванцзи. Все хорошо.       Да, все хорошо. Просто это все слишком… Сложно удержать в себе. Лань Ванцзи уткнулся в макушку Вэй Ина, вдохнул его запах, их общий запах, который пропитал сам воздух в комнате. И многое здесь так напоминало его покои в Облачных Глубинах. Та же светлая холодная гамма и темная массивная мебель. Лань Сичэнь в их домах, в которых они жили на протяжении столетий, всегда старался привнести немного былого. И хотя Лань Ванцзи не помнил, но всегда чувствовал себя спокойно и уютно. Но здесь… Здесь казалось странным ощущать себя так же. Но тем не менее так и было.       Вэй Ин чуть пошевелился и открыл глаза. Лань Ванцзи провел ладонью по его плечу и руке.       — Вэй Ин?       — Все хорошо. Только у меня нет сил.       — Отдыхай, — Лань Ванцзи провел губами по виску, погладил расслабленные мышцы спины.       — Помогите мне дойти до озера, — прошептал Вэй Ин.       Лань Ванцзи, не спрашивая, осторожно снял с себя и подхватил на руки. Вэй Ин был таким расслабленным, в нем вибрировала сила, даже казалось его кожа дрожала. Обряд тройного совершенствования наполнил его энергией, что влили в него Лань Ванцзи и Лань Сичэнь.       Лань Ванцзи со своей драгоценной ношей вышел на террасу и спустился по широким ступеням. Деревянный настил с небольшим уклоном подводил прямо к кромке воды. Теплые объятия озера ласково приняли их. Лань Ванцзи остановился, когда вода доходила до пояса.       — Поставь меня.       Лань Сичэнь тут же оказался рядом с другой стороны и поддержал Вэй Ина, который едва мог стоять на ногах.       — Хорошо, да, — Вэй Ин встряхнулся и сделал руками несколько резких движений, словно творил заклинание. — Мне нужно, чтобы вы вливали в меня ци и позволяли ей циркулировать между нами.       Лань Ванцзи не стал спрашивать зачем и что он делает. Если Вэй Ин что-то просит, Лань Ванцзи ему это должен дать, словно выработал инстинкт. Брат тоже не стал задавать вопросов. Они прижались к Вэй Ину с обеих сторон, положили ладони на его спину и медленно пустили свою духовную энергию, которая широким потоком потекла через них троих. У Лань Ванцзи на миг дух захватило от ее мощи.       Вэй Ин повернул голову и коснулся легким поцелуем, затем обернулся к Лань Сичэню, отмечая и его рот. А потом снова повторил пас руками. Между его ладоней замерцал сгусток энергии. Он словно вкачивал в этот сияющий шар то, что накопил внутри. Вода вокруг них заволновалась, пошла рябью. Вокруг их тесно прижатых тел завертелся водоворот, мягкий, словно нежный зверь терся в просьбе приласкать. Поверхность воды на миг застыла подобно зеркальной глади, а потом ощетинилась пиками словно поляризующаяся жидкость, формируя концентрические узоры вокруг них. Лань Ванцзи каким-то образом ощущал озеро как живое существо, хотя оно таковым не было. Но оно вибрировало, дышало и жаждало вплести свою силу в энергетический шар.       Каждый водный пик начал удлиняться и формировать капли, которые одна за другой отрывались и плыли вверх. Они переливались золотом и лазурью, источали легкое свечение и медленно начали кружить вокруг них, собираться в купол, накрывающий их.       — Что бы ни случилось не разрывайте связь, — сказал Вэй Ин, продолжая удерживать сгусток энергии, что все беспокойнее пульсировал, зависнув между его ладоней.       Лань Ванцзи чувствовал его, подобное сердцу, биение, словно он сам его удерживал. Он мельком переглянулся с братом. Тот с неким благоговением смотрел на происходящее. Энергия между ними тремя текла ровно, ее напор все усиливался, и они оба, не сговариваясь, сильнее прижались к Вэй Ину, свободными руками переплели пальцы на его животе чуть пониже пупка, на уровне нижнего даньтяня. Происходило нечто, что они не понимали, но Вэй Ин, похоже, знал, что делал.       Вибрация все усиливалась, а купол, сотканный из водяной взвеси, дрожал и шел волнами золотого и лазурного. По всей его поверхности вспыхивали знаки как на талисманах Вэй Ина. Сгусток энергии сиял все ярче, Вэй Ин едва его удерживал, но упорно продолжал накачивать своей духовной силой. Исходящий отовсюду гул, сначала едва слышимый, начал усиливаться и вскоре стал таким громким, словно вокруг них тысячи пчел собрались.       — Закройте глаза! — прокричал Вэй Ин. Лань Ванцзи послушно зажмурился и уткнулся лицом в плечо Вэй Ина, сильнее стиснул пальцы на руке брата и плотнее прижал правую ладонь к спине, чтобы не разорвать контакт. Все вокруг задрожало, волоски на коже поднялись от потяжелевшего наэлектризованного воздуха. Через тело Вэй Ина к нему приходило ощущение напряжения от удерживаемой силы, от самой жизни, трепещущей в его руках. Напряжение все нарастало и нарастало, Лань Ванцзи был готов к взрыву, но сила, которая вырвалась, буквально сотрясла все вокруг, вспенила воду и подняла бурю. Казалось, они единственные во всем мире стоят, пока все вокруг умирает и возрождается, подобно фениксу. Все бурлило, вихрилось и готово было поглотить их. А потом все стихло. Резко оборвалось, словно кто-то взял и выключил все мановением руки.       Когда Лань Ванцзи открыл глаза, то гладь озера едва шла рябью, а вокруг в воздухе мерцали капли воды, которые медленно опускались вниз, словно поставленный на замедление дождь.       — Что это было? — подал голос Лань Сичэнь. Его голос был хриплый, и Лань Ванцзи был уверен, что у него такой же, если он попробует заговорить.       — Кое-что очень хорошее, — улыбнулся Вэй Ин и бессильно опустил руки, прикрыл глаза. — Вам понравится, обещаю.       И обмяк в их руках.