Еще свидимся мы с тобой

      Вэй Ин чувствовал себя на удивление отдохнувшим. Вероятно, вчерашний чай пошел на пользу. И, похоже, чрезмерно хорошо. Он запустил руку под одеяло и тут же перевернулся на бок, утыкаясь лицом в подушку. На пижамных штанах холодила кожу подсыхающая сперма.       — Ох, — выдохнул он. — Что же это такое?       Сон был таким ярким, таким чувственным и жарким. Тонкая голубая лента соскальзывала со лба, обвивалась вокруг рук. Темная занавесь распущенных волос, скользила по плечам и груди, скрывала пылающее лицо. А глаза смотрели с такой любовью, что хотелось плакать. И это был Лань Ванцзи. Плакать сейчас хотелось Вэй Ину по иным причинам.       Он повернулся, левое плечо прострелило болью, заныли предплечья. Нашел, о чем мечтать, когда его убить пытались. Хотя такой сон, конечно, значительно приятнее, чем снова видеть тварь, пытающуюся тебя сожрать. Он поднялся и поплелся в ванную.       — Да что с тобой не так? — вопрошал свое отражение в зеркале Вэй Ин.       Был ли это сон или?.. Нет-нет, этого не может быть. К тому же, в этих своих неизменно белых одеждах Лань Ванцзи казался неприступным словно бог и невинным как свежевыпавший снег. Испытывать к нему столь низменные желания казалось кощунством на грани греха.       Это просто нервное напряжение так сказалось, а то, что его подсознание подсунуло образ Лань Ванцзи — неудивительно. Он ведь спас вчера Вэй Ина. Все нормально, успокаивал он сам себя.       Лань Сичэнь с кем-то разговаривал по телефону, и Вэй Ин решил осмотреться снаружи. Ему ведь ранее предлагали. Он направился вглубь сада, через круглую арку, мимо небольшого фонтана в виде стелы с выбитыми облаками, которые словно слезы выпускали маленькие капли, одну за одной. И струйки бежали вниз, уходя в узкий зазор.       — Слишком много облаков, — прошептал Вэй Ин, задержавшись немного.       Он еще не забыл, как удобно вчера ушел от разговора Лань Сичэнь. Но сегодня Вэй Ин намеревался поговорить. Если нужно, то расскажет и о себе— невелика тайна. Он был уверен, что здесь точно не подвергнется насмешкам. У него роилось множество предположений относительно братьев. И одно фантастичнее другого. Было в них обоих нечто такое… Вэй Ин почесал нос, пытаясь понять каким образом вписывается в это странное место. Все эти сны… Или не сны? Как он связан с этими людьми? А связь ведь имелась. Только Лань Сичэнь все туманно отвечал, словно он знал намного больше о самом Вэй Ине. Возможно, так и было.       Дорожка вывела к озеру. На пирсе у самой воды стоял Лань Ванцзи, заложив одну руку за спину. Вэй Ин направился к нему. Лань Ванцзи чуть повернул голову и кивнул, здороваясь. Рядом с ним Вэй Ин чувствовал себя неуютно. Особенно после сегодняшнего сна. Как может это холодное лицо выражать такую жажду обладания? Да еще при взгляде на Вэй Ина. На щеки плеснуло горячим, и он опустил голову. Словно его откровенно бесстыдные мысли отражались на лице.       — Я бы хотел поблагодарить вас за вчерашнее спасение.       — Не стоит.       — Если бы не вы, яогуай бы меня точно сожрал. Для вас, наверное, в порядке вещей спасать всех подряд.       Разумеется, Лань Ванцзи промолчал. Складывалось впечатление, что ему выделили ограниченное количество слов, и он старался как можно реже открывать рот.       Вэй Ин посмотрел на озеро. Оно казалось безмятежным и спокойным, совсем как человек рядом с ним. Водная гладь местами шла едва уловимой рябью от легких дуновений ветерка. Пряди длинных волос Лань Ванцзи легко колебались. Вэй Ин сжал кулаки, чтобы не дотронуться до них. Кто вообще в их время носит такие длинные волосы?       — Вы играете? — спросил после паузы Вэй Ин, указывая на зажатую в руке Лань Ванцзи черную флейту. Красная кисть чуть качнулась от движения руки.       — Она не моя, — Лань Ванцзи продолжал смотреть на воду, словно искал там ответы на ему одному ведомые вопросы.       — А чья?       Вэй Ин опустил голову, когда Лань Ванцзи наконец посмотрел на него нечитаемым взглядом.       — Твоя печать.       — Моя печать?       Вместо ответа он положил ладонь на плечо. Прошило жаром и болью. Вэй Ин вскрикнул, согнулся и отступил на шаг назад.       — Что… Что это было?       — Откуда она у тебя?       — Вы всегда отвечаете вопросом на вопрос?       — Так откуда?       — Вам бы допросы проводить, — но тут же стушевался под очередным суровым взглядом. — Я не знаю, ясно? Я не помню себя до одиннадцати лет. Эти шрамы уже были.       — Хочешь вспомнить?       — Не знаю, — растерялся Вэй Ин. — Наверное.        «Я бы хотел вспомнить», — подумал Лань Ванцзи, глядя вслед удаляющемуся Вэй Ину. И это желание посетило его впервые. Словно этот молодой человек в ужасной одежде, появившийся из ниоткуда, нарушил равновесие вселенной. Брат проникся к нему симпатией настолько, что заботился как о близком человеке. Не мог ведь он настолько довериться незнакомцу, чтобы привести в дом, ничего о нем не узнав. Он всегда был осторожен, сколько Лань Ванцзи себя помнил.

***

      Лань Ванцзи исчез вскоре после смерти своего чжицзи, с которым они не успели преклонить колени как супруги перед лицом предков. Долгое время ходили разные домыслы, но все это было не более чем досужие сплетни, на которые, оставшийся теперь единственным Нефритом, Лань Сичэнь никак не реагировал: ни отрицал, ни подтверждал. А став главой клана, и вовсе закрыл врата Облачных Глубин от посторонних. В Гусу Лань больше не принимали адептов из других кланов. Лань Сичэнь многое переосмыслил после тяжелого предательства Мэн Яо, после долгих месяцев беспокойства о брате и принятия его самопожертвования. Он по-прежнему появлялся на общих клановых собраниях, если требовалось его присутствие для решения важных вопросов, но со временем делал это все реже. Лань Цижэнь отстранился от управления делами, полностью отдавшись «созерцанию вселенной» в своих покоях. Лань Сичэнь никогда не показывал, но в глубине души был рад такому исходу. Он, хоть и корил себя за это, злился на дядю из-за его обращения с Ванцзи. За все те шрамы на спине его брата от дисциплинарных кнутов.       Единственным человеком, который не уставал задавать вопросы, был Лань Сычжуй. Этот юноша всегда был умным и наблюдательным, умел делать верные выводы. Теперь бремя его имени (14) легло на Лань Сичэня. Потеряв двух отцов, одного из которых едва обрел после многих лет, Лань Сычжуй не мог смириться с фактом исчезновения Лань Ванцзи. И не уставал искать.       Он, пожалуй, был единственным, кого Лань Сичэнь подпустил ближе остальных. Отчасти из-за того, что он был приемным сыном брата и его возлюбленного, отчасти — ему нравился этот полный энтузиазма юноша, благородный и местами упрямый. И это немного смягчало его тоску. Благодаря ему Лань Сичэнь мог снова улыбаться. Он много лет ждал весточки от брата, который отрезал часть себя самого во имя цели, ради которой готов был пойти до конца, потому что иначе не мог. Лань Сичэнь понимал бессмысленность поисков, поэтому ничего не предпринимал, просто ждал. Однажды на пороге своих покоев он нашел шкатулку, в которой покоилась налобная лента брата и короткая записка. С тех пор лента стала его маяком, по которому он понимал, что с его братом все в порядке.       А Лань Сычжуй продолжал приходить, задавать вопросы и излагать свои домыслы. Это стало доброй традицией. Лань Сичэнь выслушивал, улыбался, соглашался или отвергал теории. Он уже смирился, что рано или поздно придется открыть ему правду. И когда Лань Сычжуй в очередной свой визит начал рассказывать о появившемся словно из ниоткуда странствующем герое по имени Байфэнжень (15), сердце встрепенулось. Это мог быть Лань Ванцзи. Лань Сычжуй приносил все новости об этом герое, вплоть до сплетен. Последнее Лань Сичэнь, разумеется, категорически порицал. Мысленно.       — Но самое странное, бофу (16), никто не может дать описание Байфэнженя. Одни говорят, что он темноволос, другие — что его волосы белые, как облака. С ростом тоже непонятно. Как такое может быть?       Лань Сичэнь улыбнулся и неспешно сделал глоток чая. Он никогда не стал бы показывать, с каким недостойным любопытством и нетерпением вслушивался в эти рассказы. Поэтому всегда вел себя так, словно они обсуждали урожай риса или сбор чайных листьев. Его чжицзы (17) был возбужден, глаза горели, он едва сдерживался, чтобы не начать жестикулировать. Но все же не делал этого. Удивительным образом в нем сочетались живость Вэй Ина и спокойное достоинство Ванцзи. И все это сменялось, когда он был воодушевлен, словно не мог определиться как себя вести. Иногда одергивал себя, сдерживая юношескую горячность.       — А его меч… — продолжал Лань Сычжуй. — Молва сходится лишь на одном: он подобен цвету вершин Священных гор. И он все время меняет форму: то это дао, то цзянь (18). Как думаешь, может это быть?..       Что мог ответить Лань Сичэнь? Он тоже хотел бы верить, что это Ванцзи. Но пока тот сам не объявился и не подтвердил, это всего лишь домыслы, а в них верить — лишь питать ложную надежду. Но все же, все же…       — Уверен, мы узнаем, когда придет время. Наберись терпения.       — Да, бофу, — надулся Сычжуй. Совсем как Вэй Ин. Хотя очень старался выглядеть невозмутимым.       Лань Сичэнь все же дождался. Он отдыхал, прислушиваясь к звукам за пределами тонких стен: стуку бамбуковых палочек, мелодичному позвякиванию колокольчиков где-то далеко, словно в глубине гор, пружинящему скрипу снега под мягкими лапами лисы, взмаху крыльев совы. Он ощутил едва уловимое колебание духовной силы. Перед глазами возникла небесно-голубая печать-вестница Ванцзи. Лань Сичэнь протянул руку и позволил ей коснуться кожи. Печать померцала и истаяла искорками.       — Ванцзи… — прошептал Лань Сичэнь.       Брат сидел за столиком на циновке неподвижно подобно изваянию, прикрыв глаза. Без налобной ленты и резного гуаня в волосах он выглядел непривычно. Одновременно знакомо домашним и отчужденно далеким. Траурным одеждам он так и не изменил, по-прежнему сияя холодной, невинной чистотой.       — Ванцзи? — произнес Лань Сичэнь.       Помнишь ли ты меня, диди?       — Гэгэ (19), — Лань Ванцзи открыл глаза и его черты лица смягчились.       Так брат называл его лишь в детстве. Лань Сичэнь излишне быстро подошел и опустился напротив, боясь, ноги не выдержат. Он волновался, что, испив суп Мэн По, Ванцзи забудет абсолютно все, но в глубине души всегда надеялся на силу их связи. К тому же он нес в себе божественный дар, который оставил в нем брат, что тоже позволяло связи не прерваться.       — Я рад тебя видеть. Как ты поживаешь?       — Хорошо.       — Столько лет прошло…       — Я не мог раньше прийти.       — Понимаю.       Лань Ванцзи вдруг встал, взметнул летящими рукавами, перетек в неуловимый образ. Перехватил рукоять меча. Все же не зря питал надежды — перед ним стоял Байфэнжень. Теперь стало понятно почему так разнятся описания героя. Он был весь будто соткан из призрачного молочного тумана, черты лица плыли, не давая взгляду уцепиться хоть за одну деталь, волосы шли волнами разных оттенков, рукава и ленты жили своей жизнью. И меч… Это ведь был Бичэнь, который тоже бесконечно перетекал из одной формы в другую, не показывая истинную.       Лань Ванцзи метнулся к окну и втащил человека внутрь, приставил клинок к его горлу.       — Сычжуй? —Лань Сичэнь перевел взгляд с наглого нарушителя на брата и обратно. — Что ты здесь делаешь?       — Прости.       — Ты следил за мной?       Лань Сичэнь даже не знал сердиться ему или смеяться. Он ведь не заметил слежки, что показывало, насколько хороши навыки у этого негодника. С другой же стороны…       — Простите мое вторжение. Я… — он оглянулся на Лань Сичэня. Тот едва уловимо покачал головой. — Герой Байфэнжень, я искренне вами восхищаюсь!       Лань Сичэнь поднялся, отвел меч Ванцзи в сторону и быстро нажал несколько точек на груди Сычжуя. Тот сразу обмяк, падая.       — Я должен волноваться об этом?       — Нет. Этот мальчик один из моих учеников.       Лань Сичэнь поднял и унес его в соседнюю комнату, аккуратно уложил на скамью. Вот ведь упорный, весь в отцов.       — Возможно ты его еще увидишь, — Лань Сичэнь вернулся к брату и снова занял место напротив. — Но тебе не стоит беспокоиться.       Лань Ванцзи кивнул и не стал больше задавать вопросов.       — Я могу спрашивать? — наконец решился Лань Сичэнь.       — Если смогу — отвечу.       Насколько осторожно он должен ступать по тонкому льду? Столько вопросов…       Лань Сичэнь уже некоторое время сидел один, глядя на пустую чашу из-под чая, одиноко стоящую на противоположной стороне столика.       — Бофу? — раздалось сбоку       — Очнулся? Знаешь, сколько правил ты нарушил, явившись сюда?       — А ты?       — Дерзишь, хитрец? — он хотел сказать это строго, но помимо воли улыбнулся. Да, сам он тоже нарушил с десяток правил. И еще один — когда напоследок обнял брата и нежно, не по-братски поцеловал, гася своим телом дрожь.       — Прости. Это ведь был мой?.. Это был Ханьгуан-цзюнь?       — Ты ведь подслушивал. Зачем спрашиваешь?       — Я хочу знать, что происходит.       — Хорошо.       Лань Сичэнь ему рассказал. Сычжуй заслуживал знать правду об отцах. И конечно были эгоистичные мотивы: теперь он мог с кем-то поговорить о брате без того, чтобы принимать соболезнования или глупое любопытство. Теперь Лань Сычжуй и горевал, и надеялся.

***

      — Ты когда-нибудь пытался узнать, что значит твой шрам? — Лань Сичэнь разливал чай по чашам, подвинул одну Вэй Ину, другую — брату.       — Вы сговорились? Что вам дался мой шрам?       Конечно, он пытался, но, как и все его попытки что-то узнать, это оказалось бесполезным. Он махом выпил содержимое чаши и утер подбородок, по которому побежала струйка. Стало немного неловко. Братья пили чай словно сидели за одним столом с императором в церемониальном зале.       — Ты задавал вопросы, Вэй Ин, — Лань Сичэнь смотрел неизменно мягко и чуть улыбался. — На некоторые из них ты можешь ответить сам, но тебе придется снять печать. Твой шрам. Кто-то пытался тебя защитить, довольно неумело. Но он не хотел причинить вред, по крайней мере, умышленно.       — Не умышленно? — переспросил Вэй Ин и неопределенно помахал рукой. — В смысле все это… Все эти сны, призраки и прочая потусторонняя ерунда из-за нее?       — Скорее всего печать должна блокировать твои возможности или способности и защищать. Но она нарушена. Ты помнишь, когда начал видеть призраков?       — После аварии.       — Ты тогда пострадал?       — Несколько царапин. Постой, на спине был порез, но шрам еще не зажил полностью. Я думал, это что-то прижгло как раз тогда, потому что одежда слева обгорела.       — Похоже, это сработала печать.       — Мне недавно снился сон… Хотя теперь я точно уверен, что это воспоминание. Авария случилась не просто так, кто-то… что-то напало. И это из-за меня.       Вэй Ин уткнулся лицом в ладони. Лань Сичэнь погладил его по плечу успокаивающим жестом.       — Тогда придется выяснить, — Вэй Ин перевел взгляд на Лань Ванцзи. — Кажется вы пытались это сделать?       — Ванцзи?       — Я проверял, — невозмутимо ответил он.       — Ну да. Это было больно, — недовольно надулся Вэй Ин.       — Я написал своему другу. Если он поймет, что это, то поможет избавиться от нее. Если ты, конечно, хочешь. Твои рисунки, — Лань Сичэнь склонил голову, сложив руки пред собой. — Ты ведь уже понял, что это не просто произвольные образы?       Лань Ванцзи вопросительно посмотрел на Вэй Ина. Тот вздохнул, полез за телефоном, нашел свои наброски и протянул ему. Лань Ванцзи пролистал файлы и снова посмотрел на Вэй Ина.       — Ее нужно снять, — вынес он вердикт.       — Ты можешь не соглашаться, — смягчил категоричность брата, Лань Сичэнь. — У тебя есть выбор.       Лань Ванцзи одарил его нечитаемым взглядом, который Вэй Ин интерпретировал как снисходительный.       Выбор, размышлял Вэй Ин. Он столько искал ответы, а теперь может их получить. Конечно, ему было страшно, но он намеревался идти до конца. Что, по сути, было его жизнью? Забытое прошлое, которое оставило после себя уродливый шрам и черный провал в памяти. Образы, которые мучали по ночам. Призраки, которые смотрели на него из темных углов. А теперь еще и монстры, жаждущие его сожрать.       Вэй Ин будто жил не своей жизнью, как нарисованный персонаж аниме, которым управлял аниматор, а он мог лишь следовать сценарию, которого не знал. А Лань Сичэнь не хотел ничего прояснять. Или не мог по какой-то причине? Может…       Из размышлений вывел шум тормознувшей рядом машины. Стекло опустилось.       — Господин Вэй?       — О, помощник Сун, здравствуйте, — Вэй Ин вежливо улыбнулся.       — Могу вас подвезти.       Вэй Ин задумался. От станции пригородного поезда пешком минут сорок, а плечо ныло и отдавало пульсацией до кончиков пальцев. Может и правда стоило поддаться уговорам Лань Сичэня и остаться еще на ночь? Но что сделано, то сделано.       — Если вам не сложно, — улыбнулся Вэй Ин и скользнул на переднее пассажирское сидение.       — Нет проблем. Говорите адрес.       Сун Цзюйчи вбил в навигатор названные данные и выкрутил руль, разворачиваясь. Вэй Ин из-под ресниц разглядывал его. Строгие черты лица, пухлые губы, аккуратная стрижка. Почему же Лань Сичэнь не обращал на его влюбленность внимания? Или как раз обратил, а после игнорировал? Вэй Ин, конечно, не мог сказать с уверенностью, но, казалось, такое поведение не в характере Лань Сичэня.       — Что привело вас в Сучжоу?       Сразу в бой? Вэй Ин откинулся на удобное сиденье и усмехнулся.       — Чем же может привлечь садовая столица страны? Садами.       — А вы долго намереваетесь здесь пробыть?        «А ты наглый», — подумал Вэй Ин. Сун Цзюйчи, не отрываясь, смотрел на дорогу, но напряжение чувствовалось в голосе слишком отчетливо. А руки сжимали кожаный обод руля с силой до скрипа.       — Не знаю, — протянул Вэй Ин, — здесь красиво. Много мостов. Люблю мосты.       — Мосты?       — Ага. Например, Сутун. По высоте пилонов он третий в мире среди вантовых мостов, представляете?       — Очень интересно. Я слышал в провинции Хэбэй сохранился самый старый мост Китая (20).       — Рекомендуете съездить? — Вэй Ин не хотел его чрезмерно дразнить, но удержаться не мог. Сложно остановиться, когда тебя так откровенно ревнуют, хотя даже повода не было.       — Вы сами сказали, что любите мосты.       — Ага.       Вэй Ин подозревал, что помощник Сун с удовольствием повесил бы его на любом из них, вне зависимости от архитектурной ценности.       — Вы хотите от меня избавиться?       — С чего мне этого хотеть, господин Вэй?       — Не знаю, может, из-за одного из братьев Лань?       Сун Цзюйчи дернулся, словно едва сдерживался, чтобы не ударить, как-то резко изогнулся вперед, будто его кости ломались. Вэй Ин умел нарываться, чего уж там. Он мог рыдать по ночам в подушку из-за того, что его гнобили сверстники в школе, но в лицо всегда смеялся, не мог удержать язык за зубами. У него только это и было — слова. Но стоит признать, что прилетало ему нередко.       — Вы так самоуверенны, господин Вэй. Думаете, вы ему нужны? У него таких, как вы…       — Да, кроме вас.       — Приехали, — сухо проговорил Сун Цзюйчи.       — Благодарю, что подвезли.       — Не стоит, господин Вэй. Хорошего вечера.       Машина рванула с места, едва Вэй Ин ступил на тротуар, будто Сун Цзюйчи боялся, что его остановят. Вэй Ин усмехнулся. На самом деле ему было даже жаль парня. По сути, в чем его вина? Во влюбленности? Ну, не Вэй Ину его осуждать с собственной внутренней неразберихой с братьями Лань.       Один из виновников душевной неустойчивости и неприличных мыслей стоял у дома.       — Что вы здесь делаете?       — Почему не сказал о метке?       Конечно, чтобы Лань Ванцзи ответил на вопрос — это Северный Ковш (21) должен землю накрыть.       — Какой метке?       Лань Ванцзи указал на ноги. Вэй Ин отступил на шаг назад.       — А вы откуда знаете?       — Чувствую тьму.       — О, вы умеете отвечать на вопросы, — засмеялся Вэй Ин.       — Когда это необходимо.       — А обычно нет?       Лань Ванцзи промолчал. На это отвечать он не посчитал нужным.       — Так зачем ты сюда пришел? — Вэй Ин намеренно перешел на неформальное обращение. Но Лань Ванцзи никак не отреагировал. Может, его слух фильтрует что важно, а что нет? Что хочет, то и слышит.       — Метка на ногах — это приманка.       — Что я за такая важная персона, что все меня хотят видеть мертвым?       — Хотел бы я знать, — проговорил Лань Ванцзи, окидывая внимательным взглядом, от которого становилось не по себе. Словно препарировал.       — Не смотри на меня так.       Лань Ванцзи тут же отвернулся. Вэй Ин обошел его по дуге и направился внутрь. Сзади послышались тихие шаги.       Дом был старым, хотя и аккуратным, но все равно Вэй Ину хотелось извиниться за неподобающую обстановку. Лань Ванцзи здесь смотрелся неуместно как бриллиант в груде пищевых отходов. Возле квартиры тот вдруг выставил руку, преграждая путь, и напрягся. Легко хлопнул по двери — врезной замок вылетел внутрь.       Лань Ванцзи шагнул вперед. В квартире пахло подгоревшей едой и несло дымом. Если бы дом был новым, пожарная сигнализация уже вовсю бы выла. Это было странно, потому что Люй Шоусинь крайне серьезно относился к готовке и не оставил бы продукты подгорать на плите. Вэй Ин направился на кухню, но наткнулся на спину, словно в стену врезался. Лань Ванцзи развернулся и стал прямо перед ним, загораживая обзор:       — Не смотри.       — Почему? — Вэй Ин попытался заглянуть за него, но ему не позволили и с места сдвинуться.       — Вэй Ин, — что-то странное мелькнуло в голосе, будто сожаление.       — Ты чего? Отойди. Нужно открыть окно и…       Лань Ванцзи отступил в сторону и Вэй Ин вцепился в его предплечье, потому что оно было прямо под рукой. А ухватиться за что-то незыблемое вдруг стало жизненно необходимо. К горлу подкатил вязкий комок. Он сильнее стиснул пальцы.       На стене, над обеденным столом было выведено красным: «Нашел, что искал, старейшина Илина?». А на полу рядом лежало…       — Люй-сюн! — бросился Вэй Ин и упал на колени рядом.       Дрожащими руками коснулся друга, холодного и безжизненного. Лицо застыло маской ужаса и отвращения. Глаза невидяще смотрели в потолок. Его грудь была располосована словно тупыми ножами, кровь уже не сочилась. Казалось, вся она ушла на каллиграфию извращенного художника на стене и на лужу под телом. Запах стоял тошнотворно-сладкий, приправленный горелой едой.       — Нет-нет-нет, — бормотал Вэй Ин и пытался свести разорванные части грудной клетки воедино. — Люй-сюн.       Ему не верилось в то, что он видел. Эта жуткая картина могла быть в каком-то кино. Все бутафория и обман, потому что в жизни такого не бывает. Глаза жгло, а дышать становилось все труднее.       — Вэй Ин, — раздалось тихое сбоку.       Вэй Ин повернул голову, силясь понять, что этот человек ему говорит. Губы Лань Ванцзи шевелились, но ничего не было слышно.       — Это должен был быть я. Не он, понимаешь? Как тогда, тринадцать лет назад.       Чем Люй Шоусинь заслужил такую судьбу, такую зверскую смерть? Тем, что помог Вэй Ину? Он проклят? Зачем, зачем он приехал в Сучжоу? Ему нужны были ответы. Вот и они.       — Люй-сюн, пожалуйста, — шептал снова Вэй Ин. Рука Люй Шоусиня чуть двинулась и начала подниматься. — Ты живой!       Обрадоваться Вэй Ин не успел, как ледяные влажные от крови пальцы сомкнулись на его горле и сжались, силясь сломать трахею. Яркая вспышка мелькнула перед глазами, и он смог втянуть воздух в легкие. Горло продрало колючим кашлем. Вэй Ин отшатнулся и, поскользнувшись, растянулся в луже. Одежда мгновенно пропиталась чужой кровью. И запах. Он усиливался, словно его накрывало волной.       — Почему такой странный запах?       Лань Ванцзи махнул рукой и по стенам побежали искры, быстро разгораясь, превращаясь в язычки пламени. Схватил Вэй Ина, выбил окно и шагнул в ночь. Вэй Ин даже испугаться не успел, как стоял на земле, а позади вверху полыхал ярко голубым огонь. Словно запертый в замкнутом пространстве, он не расползался, а пожирал только кухню.       Вэй Ин вырвался из хватки и отошел в сторону, обернулся. Его родители мертвы. Его друг мертв, растерзан какой-то тварью. Он был монстром в прошлой жизни? Или за что ему все это? Он упал на колени и поднял руки к лицу. Голубые отблески огня бликовали на влажных руках. Это выглядело страшно. И почему все плыло перед глазами?        «Кажется ты в любой из жизней появляешься и попадаешь в эпицентр хаоса», — подумал Лань Сичэнь, склонившись над бессознательным Вэй Ином. — «Либо сам его производишь».       И тут же обернулся к брату:       — Что произошло?       — Его друг мертв.       — Снова яогуай?       Лань Ванцзи неопределенно кивнул и протянул ему смартфон, показывая фото стены.       — Старейшина Илина…       — Ты знаешь, что это означает, — не спрашивал — утверждал Лань Ванцзи.       — Знаю, — Лань Сичэнь отвернулся от вопросительного взгляда.       — У него на ногах метка.       — То есть за ним идет охота?       Лань Ванцзи снова кивнул, еще постоял некоторое время, словно собирался что-то спросить, но промолчал, а потом развернулся и ушел к себе.       — Ох, Вэй Ин, кто же опять хочет твоей смерти? Давай тебя приведем в порядок.       Лань Сичэнь находил ироничным то, что ему приходилось делать то, что когда-то брат ни за что бы не позволил сделать. Он раздел Вэй Ина и ступил с ним под душ, не раздеваясь, стараясь максимально обезличить процесс. Если придет в себя, не должен испугаться близкого контакта. Отмыл его от крови, которая уже начала подсыхать бурыми разводами, завернул в полотенце и отнес в спальню. Осмотрел на предмет повреждений. На шее наливались следы от удушения, на запястьях багровели синяки, а на лодыжках все еще держалась чернота — метка свое еще не отработала. Затем одел его в теплую пижаму и укрыл. Вэй Ин так и не пришел в себя.       Лань Сичэнь постучал, предупреждая о приходе и шагнул в полутемную комнату. Лань Ванцзи восстанавливался, сидя со скрещенными ногами в привычной нише справа от кровати.       — Помочь?       И когда брат кивнул, опустился рядом, делясь духовной силой.       — Ты знаешь кто он такой?       — Ванцзи…       — Ты не можешь сказать? — и дождавшись кивка брата, продолжил: — Он тот, ради кого я все забыл?       — А как ты думаешь, Ванцзи?

***

      Лань Ванцзи преклонил колени и держал свой меч на вытянутых руках. Остатки божественной мощи все еще пылали в воздухе, неприятно покалывая кожу.       — Ты хорошо сражался за мой престол, Лань Ванцзи, — богиня обошла его по кругу. — Я в тебе не ошиблась. Хочешь награду?       — Брат, — проговорил Лань Ванцзи.       — Хочешь чаще видеться с ним?       Он кивнул.       — А может, я могу предложить тебе что-то лучше? — она сжала своими изящными, но сильными пальцами его подбородок и заставила поднять голову. — Быть моим спутником.       Лань Ванцзи молча смотрел на ее прекрасное лицо. Любовь богини была жестокой и беспощадной. Ее спутники гибли один за другим. Последний поднял против нее восстание, и теперь его тело, лишенное божественной благодати, медленно умирало в стороне от них. На ее руках и богатых одеждах все еще влажно блестела его кровь. Но не это останавливало Лань Ванцзи. Он не испытывал ни страха, ни любви, ни вожделения. Не к ней. Он служил Яочи Цзинму, был ее разящим клинком. И это все, что он мог дать ей.       — Не хочешь? Ты смеешь отказывать мне?       Лань Ванцзи продолжал молчать. Он не боялся ее гнева, но не хотел оказаться запертым в одном из ее миров-темниц.       — И кому же ты хранишь верность? — ее пальцы все еще с силой впивались в кожу. — Брату? Ты ведь не помнишь того… Хотя не важно.       Лань Ванцзи на миг прикрыл глаза. Богиня дала подсказку. Она отошла в сторону, присела на скамью у пруда. Чуть наклонилась и сорвала хрустальный лотос.       — Прекрасный цветок. Я люблю, чтобы меня окружало все красивое. Этот лотос, — она провела пальцем по прозрачному лепестку, — радует глаз. Но если он мне надоест, я его просто выброшу. Я не буду сожалеть, если мне придется выкорчевать все эти удивительные цветы. Они здесь до тех пор, пока этого хочу я. И ты, прозванный Байфэнженем, здесь для того, чтобы услаждать мой взор битвами. Чтобы разить моих врагов. В тебе слишком много спеси и гордости, ты слишком непокорный и непредсказуемый. Я не люблю непредсказуемость.       Лань Ванцзи все еще молчал, да богиня и не ждала слов, звук своего голоса она тоже любила, слишком сильно, поэтому ее свита была немой.       — Ты преклоняешь колени и склоняешь голову, но я не вижу покорности. Молчишь? Скупость на слова, это редкость у подобных тебе. Пожалуй, это твое достоинство, — она мотнула головой, золотые персики в ее волосах зло звякнули и сильно закачались на длинных нитях. — Но довольно. Ты мне наскучил. У меня есть для тебя новое задание. Приведи мне владыку Цзилю (22). Говорят, он искусен в стихосложении. Уходи.       Она махнула рукой и тут же отвернулась.       Яочи Цзинму бывала капризной как дитя и такой же жестокой, не понимала как ее желания могут не сбываться. Лань Ванцзи служил ей уже вторую сотню лет, но она редко отпускала его надолго, ей доставляло удовольствие удерживать подле себя насильно того, кто этого не желал. Ее внимания жаждали боги и владыки земных царств, бессмертные воины приходили служить ей. Но ей всего было мало. Лань Ванцзи не был ей нужен, он был одним из немногих, кто не поддался ее сияющему лику и соблазнительному телу, но она непременно хотела заполучить новую игрушку. Были те, кто отказывал ей. Лань Ванцзи единственный, кто до сих пор был жив.       Ее оговорка и натолкнула его на мысль, что он отдал свою память в обмен на кого-то, кто был дорог ему настолько, что он готов был пойти на такой шаг. И пойти в услужение к беспощадной богине. Значит это был человек, который очень много значил для Лань Ванцзи. Так вот откуда эта сосущая пустота внутри, которую брат не мог заполнить полностью. Вот почему ему иногда казалось, что вернуть сейчас утерянное было равнозначно смерти. Он должен кого-то дождаться.       Лань Ванцзи не хотел знать больше. Наверняка неведение в его случае — это благо.

***

      Ючун трясся от страха. Он понимал, что нарушил приказ Хозяина. Проклятая мерзкая Духай (23)! Он ее убил, только это не спасет самого Ючуна. Он задрожал и прижал руками два оставшихся хвоста. Когда-то они были пушистыми и красивыми, сейчас же представляли собой жалкое зрелище: свалявшаяся шерсть комками облепляла тонкие и гибкие отростки. Но он все равно их любил. Хорошо, если сегодня хоть один останется.       Он учуял Хозяина издалека, и побежал, а потом упал и пополз как червяк, придавленный мощью. В тело больно впивались куски ржавого металла и битые куски бетонных плит, в обилии устилающие заброшенный ангар, где-то вверху хлопали куски кровли. Ветер завывал, словно призывал всех демонов ада.       — Ты нарушил приказ.       Ючун заскулил. Голос слишком спокойный, а холодом от него веяло как от вечно замершего озера на самом краю Диюя (24). Точно не видать хвоста, а то и двух.       — Простите, Хозяин, этого слугу, простите.       — Ты не можешь держать своих прихвостней в узде?       — Духай мертва, Хозяин. Она умерла страшной…       — Меня не волнует это, — прервал его Хозяин. — Она должна была привести Вэй Ина ко мне, а не убивать того никчемного человека. Да и еще послание оставлять. Теперь они настороже.       — Этот слуга знает, знает, Хозяин. Духай позарилась на сердце человека, она…       Ючун дернулся, когда прилетел удар, задрожал.       Хозяин схватил его за шею и вздернул на ноги, заставляя смотреть на себя. В человеческом облике он выглядел еще страшнее, чем в истинном обличии демона.       — Ючун, проклятый богами лис, ты забыл как ползал червяком у самых грязных ворот и как о тебя вытирали ноги и плевали на твою голову?       — Этот слуга не забыл, он все помнит, все-все помнит, да, — зачастил Ючун, — и благодарен Хозяину, очень благодарен.       — Я вытащил тебя из ада, научил как вселяться в человеческое тело. Тебе ведь нравится дышать свежим воздухом здесь — или хочешь обратно?       — Этот слуга не хочет, здесь хорошо, много вкусного, и никто Ючуна не пинает.       — И чем ты мне отплатил? Тем, что разрушил мой план?       Ючун был в отчаянии. Если бы мог, убил бы Духай еще тысячу раз тысячью разными способами. Как она могла так его подставить?       Он хотел сказать, что подосланный призрак выполнил все верно и привел Вэй Ина сюда, а яогуай испортил печать. Но разве это хоть что-то изменило бы?       — Нечего сказать?       — Скажите этому презренному как он может исправить ошибку?       Хозяин с брезгливостью его отбросил и отошел в сторону, присел на излом бетонного блока.       — Если сможешь его выманить из дома братьев Лань, я прощу тебя. Вэй Ин должен умереть. Теперь, когда печать нарушена, его можно учуять. Я тринадцать лет этого ждал. Кто бы мог подумать, что люди смогут скрыть его от меня так надолго. Это ведь ты тогда не справился, когда печать еще не вошла в полную силу.       — Хозяин, но печать так жжется, так жжется. Ючун пытался. Но не смог, — и тут же упал на колени, принимаясь отбивать поклоны. — Простите.       — Видишь, насколько я к тебе снисходителен? Тогда ведь тоже твоя ошибка была.       — Ючун ценит это, Хозяин.       — Все пошло не так, — начал размышлять вслух Хозяин, словно позабыв о своем слуге. Он поднялся и принялся расхаживать взад-вперед. — И почему он сразу повстречал братьев? Теперь они его защищают. Оба. Он должен был умереть еще до встречи с ними. Если они снимут печать… Ну что ты там скулишь?       — Простите, Хозяин. Может вы могли бы сломать барьер вокруг их дома? Тогда я…       — Думаешь, я не пробовал? Этот Лань Ванцзи обрел какую-то силу, я не могу разрушить барьер. Может, если я выпью его ци, то обрету мощь.       — Конечно, Хозяин, вы непременно это сделаете и станете самым сильным демоном Диюя.       — Как будто мне нужен Диюй. Я там сотни лет провел и на многое пошел, чтобы попасть в мир людей и вернуть себе человеческий облик.       Хозяин умный и хитрый, ему все по плечу. Ючуну нужно просто хорошо служить ему и тогда сможет тоже остаться здесь. Он ни за что не хотел возвращаться в Диюй куда его сбросили за маленькую ошибку.       — Ючун, подойди, — Хозяин достал нож. — Ты ведь не думал, что наказания не будет?       Надеялся конечно. Низ спины обожгло слепящей болью. Хозяин отбросил в сторону один из его хвостов.       — Теперь ступай и внимательно выбирай кому поручаешь задание.       — Да, Хозяин. Спасибо, Хозяин.       И поспешил убраться подальше.