Красная нить судьбы

Хммм, — напевает она. Маленькая лисичка напевает, как будто он только что не лишил ее девственности (опять?). Хрен его знает, если он знает, путешествия во времени и так достаточно запутанны, особенно после того, что только что произошло. Что, черт возьми, только что произошло? Она снова напевает, привлекая его внимание к себе. Саске насмехается, когда она бросает на него кокетливый взгляд и прикусывает нижнюю губу, держа ее в заложниках. Ее руки поднимаются и достигают волос; они влажные и начинают прилипать к поту на ее коже. Она переплетает пальцы между розовыми прядями и медленно расчесывает их. Даже после всего, Саске может чувствовать, как она сжимается, сжимая его половину твердой длины внутри себя. Он шипит сквозь зубы, затем вопросительно выгибает дерзкую бровь. Сакура игнорирует его, пряча свои зеленые глаза, когда они закрываются. Его будущая жена слишком соблазнительно откидывает голову назад, поднимая руки выше, продолжая ухаживать. Кажется, она была рождена, чтобы дразнить, подтверждает он, внимательно следя за ней глазами. Ее груди выдвинуты вперед, соски напряжены, спина выгнута дугой, а ее сердцевина слегка прижимается к его основанию. Эта женщина понятия не имеет, насколько она могущественна — во всех возможных смыслах этого слова. Она потрясающе красива. Прирожденная соблазнительница, которая может выглядеть невинно и быть смелой одновременно. Намеренно медленные действия создают эротическую сцену, которую он никогда не сможет забыть, Шаринган или нет. Ее внутренние мышцы сжимают его эрекцию, пульсируют вокруг него, делая его таким твердым для этой женщины — его жены. Его челюсть сжимается, когда она продолжает порхать вокруг него, волна афтершока вырывает у него сердитое -Хн!. Саске замечает, как она замирает на секунду, звук заставляет ее почти полностью остановиться. Он следует за ее взглядом вниз по ее торсу, затем по своему, где он в основном покрыт бинтами. Он сразу же понимает, что она успокаивается. На простыне, прикрывающей его раны, кровь. Их более ранние, э-э, действия, вероятно, ответственны за беспорядок. Основная тренировка, которую он только что прошел, должно быть, свела на нет часть ее работы, открыв рану. Она хмурится; взгляд прикован к малиновому пятну, розовые брови озабоченно нахмурены. Мм, хорошо, — говорит он, прежде чем она успевает спросить. Он отвлекает ее, проводя успокаивающую дорожку вверх по ее ноге, лениво рисуя кандзи для слова «моя» на ее бедре. Но она обеспокоена и упряма и не замечает этого. Она также не позволит ему страдать на ее глазах, он знает это слишком хорошо; такого раньше никогда не случалось. Он кладет ладонь на гладкую, молочно-белую кожу и наблюдает за ней. Саске видит, как крутятся колесики в голове его жены, и у него едва хватает времени, чтобы подготовиться к тому, что должно произойти. Она все еще играет со своими красивыми розовыми волосами, перебрасывая несколько прядей через плечо и поворачивая шею, когда он видит это: лавандовый взмах ее мощной печати. Он оживает, светясь тем же цветом, что и его Сусаноо и его Риннеган, всемогущий и невероятно красивый. Сила ста печатей в последний раз мигает фиолетовым, усиливая свой цвет, перед началом шоу: элегантные черные линии ее Бьякуго очерчивают ее тело, ее кожу, рисуя завитки и острые линии, как будто ее тело — холст. Линии змеятся вниз, покрывая ее плечи, ключицы и руки. Они перекрещиваются вокруг ее полных грудей, а затем еще раз под ее нежным пупком. Его разномастные глаза следят за завораживающей силой с благоговейным восхищением, и его шаринган вспыхивает, сохраняя соблазнительную сцену для вечности. Люди так не делают, но Саске уверен, что он рычит; звук животный и доминирующий. Он не может отвести от нее глаз. Он продолжает наблюдать за очаровательным танцем, за тем, как черные линии рисуют ее идеальное тело. Если это вообще возможно, он становится тверже внутри нее. Шоу, которое Сакура начала (вероятно) по прихоти, стало ее шедевром. Она сводит его с ума от потребности; собственнической, первобытной потребности в этой раздражающей женщине, которую он любит каждой клеточкой своего существа. Ты чувствуешь, что делаешь со мной, жена? -Его голос грубый, полный желания. Она крепче сжимает его в объятиях и мурлычет в ответ, вибрация созвучна мощной волне ее чакры. Учиха пристально наблюдает, как черные линии достигают его через вершину ее бедер, еще один горловой стон вырывается у него, когда он это видит. Его рука находит опору на ее бедре, и Саске уверен, что от его хватки останутся синяки.И маленькая шалунья даже не вздрагивает. Он впивается в ее плоть, и она наслаждается каждой секундой этого. Линии расширяются, захватывая его тело, и он чувствует себя таким живым, таким настроенным, что ее сила, кажется, сливается с его; теплая и прохладная, электрическая и плавная, бурная и спокойная. Это создает восхитительное жужжание, которое разливается по его венам, по всему телу, и он знает, что оно достигает и ее тоже. Рана в животе пульсирует, когда ее успокаивающая чакра достигает ее, уже работая, чтобы закрыть ее. Печать также воздействует на внутренние повреждения, он может чувствовать все. Решив одну проблему, он ищет и находит другую. Сакура извивается у него на коленях, все еще кусая свою пухлую губу — она красная и опухшая после всех его грубых поцелуев. В ее изумрудных глазах мелькает озорной огонек, когда она восхищается тем, что сделала. От нее одни неприятности. Он знает это, но все равно вознаграждает ее, заставляя ее хныкать от сильного толчка вверх. Первый раз у Сакуры был всего несколько минут назад, но для нее все еще в новинку, и она, вероятно, изучает свои следующие варианты. Эта позиция позволяет ей полностью контролировать его. Хотя он слишком хорошо знает, что она может сделать, когда у нее есть такая сила, Саске все еще ждет, затаив дыхание, выжидательно наблюдая. Экспериментируя, она приподнимается и тяжело падает. Ход, который, как он думал, Сакура не выберет с самого начала — не сегодня.Она пробует это еще несколько раз, привыкая быть главной, с новым темпом и полнотой его твердой эрекции внутри нее в этом новом ракурсе. Саске замечает точный момент, когда все меняется; ее глаза, которые секунду назад были любопытными и широкими, блестящими от сильного удовольствия, значительно меняются. Они сужаются до игривых и порочных; крошечная ухмылка приподнимает уголки ее губ. А потом она двигается. Она скачет на нем быстрее, движения более уверенные, чем минуту назад. Тихое мяуканье и удовлетворенные вздохи слетают с ее губ, когда она медленно наклоняется вперед. Сакура проводит ухоженным ногтем вверх и вниз по мышцам его торса, играя с краем его повязки; ее работа выполнена, и он уже боится того момента, когда увидит, как эти красивые темные отметины отступают от их кожи. Но это неизбежно, Саске знает. Он вытягивает шею и захватывает ее губы, бормоча, какая она горячая, прижимаясь к ее рту, когда поцелуй становится беспорядочным; сплошные зубы и языки, и пламенное отчаяние, когда они оба мчатся, чтобы снова добраться до того места, того райского места, где существуют только Сакура и он. Она случайно прижимается к нему, и у нее вырывается веселый звук восторга. Забыв о поцелуе, Сакура кладет руки ему на грудь для опоры и повторяет движение, медленно растирая. Это такое чувство… она замолкает, губы раздвигаются шире для стона. Его рука крепче сжимает ее бедро, направляя ее по медленному кругу. Саске повторяет это еще пару раз, показывая ей весь потенциал ее нового открытия. Когда движение течет плавно, и она находит свой темп, он отпускает и начинает путь вверх по ее телу. Его пальцы касаются ее боков, и когда его рука поднимается выше, Саске замечает, как ее тело наклоняется навстречу его прикосновению. Избавляя ее от страданий, он берет полную грудь, разминая ее, пока его большой палец играет с розовым соском. Она выкрикивает ломаный слог его имени — точно так, как он знал, что она это сделает. Отвлекшись, Сакура замедляет шаг, как будто не знает, на чем сосредоточиться. Ей трудно решить, хочет ли она прильнуть к его плечу или прижать ладони к его груди. И Саске выбирает этот момент, чтобы начать доверять вверх, глубоко и быстро, наслаждаясь каждой ее восхитительной реакцией. Когда она приходит, зрелище восхитительно красивое. Ее сочные груди покачиваются, губы приоткрываются между стонами, глаза закрываются от блаженства, а мышцы бедер напрягаются над ним. Когда он все воспринимает, у него пересыхает во рту, и он ускоряет темп. Он может чувствовать, что интенсивная волна удовольствия приближается к нему, когда ее внутренние стенки сжимают его твердый член. Она зовет его по имени, снова и снова, отчаянная мантра на ее губах. Он подхватывает ее, когда она подпрыгивает, встречая его толчки, когда это происходит. Черт, Сак- Волна обрушивается на него, как цунами, оставляя его без костей, бездыханным, в то время как она продолжает сжиматься вокруг него. Саске крепко держится за нее, пока она доит его изо всех сил. Он делает последний выпад и хрюкает. В конце концов, никакие слова, кажется, не передают того, что он — они — чувствовали, поэтому они остаются в мирной тишине. Быть с Сакурой, его женой (или будущей женой), всегда удивительно. Это кажется правильным; как будто он создан заново, больше ничего не имеет значения, и его прошлое стерто. Через некоторое время он все равно пытается. Это было… его голос слаб и едва слышен, и слова исчезают, когда они оба катаются на затяжных волнах удовольствия. Он чувствует, как черты его лица расслабляются, когда она подходит ближе, ложась ему на грудь, как будто она только что прочитала его мысли. Этот момент не нуждается в словах. Сакура оставляет дорожку из поцелуев на его шее, затем нежно посасывает его разгоряченную кожу, когда его рука обнимает ее за талию. Он заманивает ее в ловушку, раскрывая плоскую ладонь посередине ее спины, прижимая ее ближе. Он замечает, что она оставляет свой след, и он не может ее винить; он тоже это сделал. Саске отворачивает их в сторону и крепко держит. Их дыхание в сочетании с ощущением крови, все еще шумящей в ушах, убаюкивает его и погружает в глубокий сон.