Ослеплённый всей мощью, пробудись ото сна! Пускай лицемеры заплатят сполна.

Недавно увидел жизни я свет; Думал, раньше во мгле жил, А нынче уж нет Что сила чужая мне счастье дарила Случайная встреча судьбу изменила Вокруг меня раньше пусть был серый сброд Зато в новой школе приятней народ И даже учитель, пожалуй, терпим; Пускай временами бывал нелюдим Он мне обвинений пустых не бросал, А в сущность проблем и конфликтов вникал Другой человек, мой наставник почтенный Пусть не самый мудрый иль откровенный Всегда протянуть руку помощи мог С ним рядом я не страшился тревог Пред ним я, считайте, душу раскрыл Сердце своё, каким есть, обнажил Мои близкие люди, иначе друзья Так непривычно ценили меня В друг друге мы с ними поддержку нашли И стали внезапно чем-то вроде семьи. И так продолжалось уж месяц, уж два, В один миг и год улетел вникуда Но, видно, счастливым быть вечно не мог, Заявилась беда ко мне на порог. Или то никогда не бывало бедой Лишь горькой истиной Ненавистной, святой. Неважно как много от сердца вложил В часы обвинения я не получил Ни слова для духа, ни руки на плече Ни единой души, что помогла бы в беде. Напротив, казалось, вокруг меня все Решили помочь оказаться на дне И без того тонущей душе. С чего брать начало истории сей? Однажды я был чем обычно глупей Решил, что доверить могу я Айзаве Тетрадь мою и анализ, что в ней. А не раз, и не два ведь урок получал Что об анализе лучше б молчал Работу свою привык не доверять; За доверие мог угольки получать И странные жуткие взгляды косые, Что мне сообщали о скорой кончине Часов, нет недель, нет годов полных риска Нахождения с центром сражения близко Умением редким сенсей поразился Но на слова он не поскупился Увы, те слова полны не похвал А только острых, словно кинжал Угроз, оскорблений и тона опасного, Что не предвещало ни капли прекрасного. — Мои подозрения были верны, Мидория — ты ведь предатель, скажи? Не смей от меня утаить и детальки И лучше сдавайся мне сразу, без драки. С начала ты самого был очень странным, На страх не смотря, в боях не гуманным Как будто насильно вас что-то тащило И это судьбу твою определило. В момент судьбоносный молчать я не стал Слова сразу нашлись, потому я сказал: — Как можете вы меня подозревать? Я думал, что могу вам душой доверять; Ведь я доказал и не раз, и не два Что мой крик о добре — не пустые слова. Я жизнь ведь буквально отдать был готов- — Молчать! Руки вверх! Живо следуй за мной Всё скажешь суду И лучше не ной. Всё равно не единой слезинке твоей, Не поверит и самый глупейший злодей. Со словами такими пригрубыми, он Не утрудившись вспомнить закон, Согласно которому, без доказательства Не можешь ты просто обвинить старшеклассника Во всех проблемах школы своей, Что носит название «high school UA». Хоть я и порою чувствителен был На этот раз совершенно забыл, Что у людей есть понятие слёз Рыдать будто мне не хотелось всерьёз Как будто бы я такое предвидел В тот миг всё вокруг возненавидел Но в сердце моём надежда теплилась, Что за меня наверно вступилась б Очако уж точно, с Асу́и в мгновение И Иида не стал бы терпеть нарушение. Но оказавшись в помещении сыром Мне он сообщил беспристрастно потом Что им до меня дела не оказалось Те легко поверили в мою неисправность Как впрочем и все кто был в классе моём Говорили, что хотели увидеть живьём Предателя злобного хоть раз в лицо И вот наконец-то время пришло. Такое признание сердце разбило, На осколки мельчайшие вмиг раздробило. Но Всемогущий? Он точно не мог... Не успел я подумать, как на порог Вступил он! Тот самый! Которого я, Ещё с нежных лет бесконечно любя Себе и другим всегда ставил в пример По силе души был сравним с стаей пантер Я жизнь дать ведь мог ради секрета С ним я готов пойти хоть на край света. И всё ж не успел я и слова сказать Как он начал громко,громко кричать — Как мог ты на лигу злодеев работать? Не думай молчать — поспеши отвечать. Коль предал доверие наше на век, Запомни, отныне ты не человек. — Поверь мне хоть ты Здесь смысла то нет Зачем мне ломать свой несчастный скелет При каждом ударе во имя добра Коли я вам желаю лишь зла? Почему тогда ответьте вы мне Я вечно ранюсь в какой-то беде? Зачем я причуду не завещал все-за́-одного? Айзава молчал. Но на него мне было плевать, не видел причин я теперь сохранять Не то чтобы сверх тайный секрет Догадается Стёрка или может быть нет Меня уже мало совсем волновало Всё больше лишь душу отчаянье взрывало Мой голос в момент тот нача́л подводить, В нём нотки слабости стали сквозить. А мой бывший кумир теперь отвечал: — Всё это могло быть уловкой, я знал. Остатки рассудка собрав я в кулак Спросил у него, как наивный дурак: — Ты хочешь сказать что моменты меж нами теперь лишь пустым звуком для тебя стали? — Да, если хочешь, пойми меня так. Я жалкий, абсурдно наивный дурак!