Апофеоз, или рисунок на рунах собственного

“Я не могу его простить за это?» Один из близнецов говорил третьему именно такие слова. Черты лица ребенка были искажены ненавистью и отвращением, второй близнец замер неподалеку от озера и со слезами на глазах смотрел на умирающее в водной глади животное. Щенка тянул булыжник, тянул на самое дно. Божье создание мотало головой и било лапами по сверкающей глади, а мальчик, что мог только плакать. В конце концов начал искать способ вытащить собаку из озера. Мальчик боялся воды, сколько бы он не подходил к берегу внутри него все сжималось и совершенно невольно он отдергивался назад. - Мне нравится смотреть на то, как он плачет. Говорило его зеркальное отражение в то время, как ребенок уже вот-вот решившись, побледнев, но все же делал попытки вступить в воду. Мальчик снова заливался слезами и мольбами о спасении. - Он не понимает что именно, так он совершенен. Тот странный ребенок, третий в их компании ничего не говорил, ничего не менял в ситуации, а лишь наблюдал со стороны, за тем, что говорит один близнец и за тем, что пыталсяпыталсясделать для спасения щенка второй. Вот второй, что у берега все же сжал кулаки и решительно направился в воду. Щенок уже с головой скрылся в воде, щенок больше не мог сопротивляться и силы покинули его. Лишь поскуливание это все, что звучало прощальным гонгом для собаки. Но все равно перепуганный близнец нырнул и скрылся под водой, некоторое время он не появлялся, на поверхности озера. Только тогда один из близнецов начал панику. - Он же не умрет? Спросил он третьего и третий рассмеялся. - Умрет. - Что мне делать? - Тебе? Ничего. Сделать могу лишь я. Тот третий вытащил захлебнувшееся дитя из воды, тот третий единственный из них кто умел плавать, но щенок погиб. Тело его даже не могло всплыть на поверхность никто не вспомнил о нем. Лишь один из близнецов приходя в себя первое, что спросил: - Где он? Где щенок? - Он утонул и то твоя вина.Наступил период когда такие шутки стали проявляться все чаще и чаще. В то время когда плакал один из близнецов, второй наслаждаясь этим говорил о том, как прекрасен его брат в своих страданиях. - Он такой же как и я, -говорил близнец,- его тоже притягивает тьма. Ведь верно? Но близнец начал замечать интерес во взгляде третьего, в словах и его поступках, так будто тот третий не просто наслаждался страданиями близнеца, а изучал его, делал некие выводы и преследовал свои цели. - Что ты от него хочешь? Вопрос тот лишь пожал плечами, или нет? Нет, третий ответил. - Он увлечен смертями, он полон мрака и жажды. Сколько бы не пытался первый рассмотреть у второго то самое стремление ко смерти, он не находи этого. Его брат все же плакал, его брат упивался болью, в конце концов трясся от страха. Что в нем черного? Его брат плачет старается спасти очередное животное, его брат получает увечья и снова ноет. Где тут тьма? Близнец не мог заметить в своем брате этого. Но вот третий с каждым новым днем все ехиднее улыбался, будто его старания начали давать плоды, но какие? Этот вопрос таки оставался не решенным. - Присмотрись? В глазах друга восторг и заинтересованность. - Я ничего не вижу. Он так ничего и не разглядел. - Ты, моя добыча. Ту фразу совершенно никто не слышал. * * * - Почему ты не спас меня? Ичиру в крови, его тело переломлено по полам, из его живота торчат ребра, а голова перевернута на 180 градусов. Ичиру бледен, его глаза закатаны и зрачок, кажется сейчас смотрит куда-то вдаль, но он мертв, он не шевелиться. Ичиру не дышит, он лишь замер в гостиной испачканный кровью. - Ты же виноват? Голос Ичиру раздавался словно из вакуума. Во тьме, лишь при тусклом свете, исходящимиз окна, он мог видеть, что Ичиру мертв. Его свернутое в разные стороны тело валяется прямо у лестницы, которая вела в темный коридор на втором этаже. Там наверху лестницы стояла черная высокая тень, она снимала лакированные перчатки и кинула их в сторону мертвого Ичиру. Но тогда, как брат говорил с ним? Этого Зеро никак не мог понять, так же, как и не осознавал, что Ичиру мертвый и бледный все же не только валялся у ступенек той лестницы, но и смотрел ему в спину. Ичиру стоял позади него и истекая кровью продолжал булькать, издавать звуки сходные с пыхтением. - Ты лжешь. Почему ты врешь всем? - Ты о чем? Зеро пытался разглядеть человека в кожаных перчатках, но все же он внимательно слушал брата. - Ты будешь лгать себе вечно? Булькающий звук позади него, Зеро обдает запахом крови и гнили. - Ты врешь, это ты долженбыл тут умереть. - Почему? Зеро вдруг замирает, затаивает дыхание и кажется, будто сердце его от страха перестает биться. Но почему он так боится? Ичиру прикасается к нему, указывает на свои труп на ковре и тихо, шепотом, леденящим кожу проговаривает: - Знаешь, в этом только ты виноват. Нет, он не не виноват. Дрожь, страх, душа стонет сердце болит, чувства подобно вулкану переполняют его. - Я не виноват. Я ничего не делал. - Очнись.... И он прикрывает глаза... …- Зеро, скажи ты чего-нибудь боишься? Здесь душно, духота давит на нервы, Зеро пытается проснуться, но сознание не отпускает его из этих странных волнительных образов. Наконец, он осознает, что находиться в кабинете у Такумы Ичиджоу, а сам Ичиджоу-сан стоит напротив него и встряхивает парнишку. - Зеро, очнись уже.- Такума-сан. Он уверен на то, что он бледен, и его голос кажется дрожит. Зеро судорожно сглатывает и осматривается по сторонам боясь, что видение может исчезнуть. - Чего ты боишься, Зеро- кун. Чего? - Вы ведь знаете, вы ведь это видели? А потом теплота и нега от объятий Такумы-сана, он дрожит, но утыкается в мужскую грудь и судорожно дышит. - Апофеоз, боюсь его. - Я помогу тебе достигнуть и уничтожить его. Он верит Такуме и о на сердце гораздо свободнее, будто некий груз, что все это время уничтожал его изнутри постепенно исчезает. Минуты, секунды, часы для него они целая вечность, но та вечность дорого стоит, та вечность часть его души, и он век остался бы в объятиях Такумы Ичиджоу. В момент, когда он поднимает лицо, когда его глаза встречаются с зелеными изумрудами доктора, он слышит голос своего собственного разума. Но разум то говорит отчего то голосом Доктора. Манера,речь, легкая улыбка все это звучит в том голосе. – Какая глупость — эта Любовь. Зеро, не упивайся ложными надеждами, не теряй своей опоры, стоит тебе хоть раз усомниться, как ты канешь в бездну. Помни, что все что ты обретешь это несбыточное и глупое, но ты больше потеряешь, тебя уничтожат. Не верь в невозможное. А он все продолжал слушать и таять от тепла того, кого он искренне и преданно любил. Единственное с чем он был он не согласен, с тем, что это глупость, да возможно, иллюзия, да скорее всего обычное понимание, но никак не глупость. Его чувства, его эмоции, его привязанность и доверие, все это высоко ценилось за редкостью в современном обществе и это и было настоящим. * * * - Сенри Шики любил фантазировать, точнее он больше ценил свободу. Акацки Каин притих, он изредка отпивает крепкий кофе и кивает словам Зеро. А Кирию вглядывается в окно, вспоминает образ своего лучшего друга,его грустные порой глаза и бледный тон кожи, да, он даже помнит тонкие кисти рук с удлиненными, как у аристократа пальцами, и родинку, что виднелась за правым ухом. - Он просил меня показать ему снег, и он его увидел. Первый раз прикоснувшись к холоду я помню он замер, повернулся ко мне и продолжительное время даже не двигался, словно пытался осознать то, что это и есть реальность. Потом он опустился на колени и просто сел и коснулся снега. Я спросил его для чего он это сделал, ответом мне было... Зеро вдохнул, Акацки же кажется над чем-то задумался так, как кружка с кофе в его пальцах замерла в миллиметре от рта. - Что он ответил? Нотки интереса не скрываются от наблюдательного взора Кирию, но все же Зеро медлит, он напрягает память, старается вспомнить образ Сенри в тот момент. Кажется, Шики тогда был весьма угнетен. Зеро закусил губу, что было дальше? - Он...- Вновь попытка вспомнить, а затем на автомате Зероприговаривает, но то скорее ложь, чем правда, то выдумал он сам. Сенри вовсе не говорил столь ужасные вещи. - Он сказал что завидует, что желал бы переложить на кого-то свой недуг. Точно, Сенри стыдился этого, но и оно было единственным его желанием. Зеро поднял взгляд на Акацки ожидая реакции. Каин рассмеялся, поставил чашку с кофе на стеклянный столик и откинув голову тяжело вздохнул. - Как же это противоречиво. - Почему? Зеро было интересно, признаться право, он даже не ожидал, что Каин отреагирует именно так. - Сенри Шики единственный кто мне говорил, что я уничтожу себя. Он видел во мне то же, что и испытывал сам. Его зависть тесно переплелась с моей похотью. Немного не понятно, скукожено, но Зеро старается разобрать слова Каина. Зависть и похоть переплелись? Почему он впервые о таком слышит, а вот Каин поднимается с кресла, накидывает на свои широкие плечи пиджак и улыбаясь, салютует в жесте прощания. - Сенри говорил, что моя похоть уничтожит меня. О, как тогда он был прав. Любовь подобна зависти, она губительная и иллюзорна, порок и поражение благородства. Но я могу все же еще что-то изменить. Спасибо Кирию - кун ты открыл мне глаза. В момент когда Каин покидал квартиру Курана, Зеро вдруг осознал, что с пустотой в квартире он обретает и пустоту в душе, ведь верно, сейчас образ озлобленного Шики сгораемого в зависти окончательно стерся из его сознания, все, что осталось бледное лицо, первая улыбка и прощальная фраза. - Исполни свою мечту. В скором времени они встретятся, а пока у него есть долг. Он должен найти Апофеоз, он чувствует, что осталось совершенно ничего и, наконец-то обретет желаемое. Это правда. Больше нет ошибок. * * * Сколько времени прошло после того разговора, если честно Зеро даже не знает. Может прошла неделя, может и несколько дней, но кажется после Каин не показывался в квартире Курана. Зеро больше не встречался с ним, да, и можно сказать он забыл вовсе о том разговоре и не вспоминал бы. Но однажды, в один прекрасный день, который эхом отозвался в его спокойной жизни. Стоило ему забыть о существовании друга Курана, как оно само показалось в его жизни и то напоминание было весьма не из приятных. Слишком уж навязчивое и жестокое оно было. В тот день Канаме был явно не в духе, Зеро представить не мог, что так могло испортить настроение столь великого человека. Однако Канаме практически не разговаривал с ним все время изучал какие то бумаги. Зеро не больно это волновало, скорее всего он был занят рассуждением о том, что ему делать дальше. Дни шли, время менялось, а жизнь продолжала угнетать его. Кирию совершенно не мог понять, почему оно стоит? Почему ничего не происходит, ведь Такума не упоминал о том, что ему придется так мучатся перед тем, как он обретет свою цель. Размышляя над этим, он все же не заметил, как в дверь начали настойчиво звонить. Канаме, находившийся в спальне, предпочел проигнорировать непрошеного гостя. Трель звонка повторилась, напоминая о себе. Зеро это сбило с толку. Он подождал выйдет ли Куран открыть, а когда Канаме все так же продолжал заниматься делами в спальне, все же решил сделать это сам. Тем кто настойчиво звонил, была женщина, взволнованно дыша, она отчаянно нажимала на кнопку звонка. Снова и снова. Как только дверь открылась, она напряглась, и стоило ей увидеть самого Зеро, как она замерла, а потом маска ненависти и презрения перекосило ее милое личико. Что же, отметил про себя Зеро, хотя бы она не лицемерит, показывает ему то, как относится к нему, а не улыбается. - Ты... Процедила она сквозь зубы. - Что ты ему сказал? Она встряхнула русыми локонами, перевязанными в высокую греческую прическу и рассмеялась, каким то страшным, сумасшедшим смехом. - Ты думаешь я не поняла, что это твоих рук дело? Я убью тебя! Она начала приближаться к нему, дрожа, она сцепляла свои пальцы в кулаки и продолжала яростно кричать, так будто сейчас была невменяема. Что тогда испытал он? Зеро испугался, да ее бледное лицо было похоже на маску Сатира усыпленную мелом, ее выпученные глаза извергали огонь и презрение, ее руки тянулись к нему. А голос напоминал змеиное шипение. Женщина эта была никем иным как ведьмой, так было решил он. - Вы о чем? Он начал отступать от нее, пока не впечатался в стенку. Она победно рассмеялась и быстрым движением приблизилась к нему. Удар пощечины яростно сотряс помещение, а потом женщина вцепилась ногтями в горло и начала драть. Он не сопротивлялся, почему то он хотел ощутить на себе весь постулат ее гнева. - Не притворяйся! Ты спал сним! После тои ночи он такой! Что, ты ему наговорил? Ладно Канаме, но зачем тебе Каин?! Я не отдам тебе его! Ты сдохнешь здесь и сейчас. Так она о том рыжем. Зеро начал обмякать, из последних сил чувствуя, как капли энергии и тепла покидают его тело. Кирию медленно стекал по стенке, прижатый яростью женщины. Больно. Потянувшись к ней, все, что он смог это вцепиться ей в волосы и рвануть резинку на ее волосах, ее волосы кудрявым каскадом растрепались по ее платью. Женщина громко рассмеялась. - Ты сдохнешь, чертов подонок! Сдохнешь за свою язву и надменность. О, как я ненавижу тебя. Ее ехидный голос был для него ядом, ее пальцы стали для него последним пристанищем, а это взгляд, излучающий всю ненависть мира, готов был сожрать его за живо. - Что здесь происходит, Лука? Зеро бы так и умер если бы не Канаме чей покой был нарушен криками, исходившими из гостиной. - Твой гаденыш спал с Акацки и сказал ему бросить меня. Я не знаю какие он доводы привел, но эта змея ответит. Ее холодные пальцы сильнее сомкнулись на его шее. - Отпусти его. Канаме как всегда был беспристрастен, а его голос замораживал душу. Зеро уже терял сознание и на остатках реальности слышал, как отлетела в сторону Женщина, как она яростно закричала и завопила о своей ненависти и презрении. - Я убью этого змееныша! Дай мне это сделать! - Не смей прикасаться к нему. Она задрожала, а Зеро пытался прокашляться, он хватался за горло и слезы выступили у него на глазах, но все же он слышал о том, что говорят те двое, но лишь слышал, а не видел. Он был словно в тумане. - Ты не понимаешь, он спит с кем попало, он отравляет жизнь с тем, кто приближает его к себе. Это же дьявол! Выродок, он во всем виноват! Во всем виноват? В чем он виноват?Сип. Зеро чувствовал, как горечь и обида накатывает ему на душу, как сердце болезненно стонет в груди, эхом отзываясь в ушах. Он плакал, да точно, но его рыдания со стороны могли показаться смехом. Вжавшись в стенку, отвернувшись от Канаме и спиной чувствуя на себе презрительные взгляды той женщины, он дрожал и плакал. Затыкая себе рот, он сильнее съежился. Но ведь он ничего не делал? Почему всегда виноват он? Кто-нибудь даст ответ? Но никто не мог понять его, все лишь винили его. - Отпусти ее, Канаме. Пусть она сделает это. Его голос прерывался, подобно не собранной песни скворца. - Видишь, он признает, признает, что спал с Каином. - Уходи, Лука. Потом был грохот, казалось, что женщина вступила в борьбу, до сознания Зеро доносились ее истерические крики и спокойные приказы Куран. - Иди, ты должна придти в себя. - Он отравит тебя, уничтожит. Он самое ужасное зло... Зло... Зеро продолжал дышать, теперь в сознание лезли ненужные воспоминания, они разъедали его душу. - Уходи! Грохот двери, и его, как следует встряхнули. Зеро поднял бледное лицо и туманным взглядом уставился на непроницаемое лицо Курана. - Лука, говорит правду? Правду? Какую правду он должен сказать? О чем он должен сообщить? Зеро натянуто улыбнулся. Попытался оттолкнуть от себя Курана и тихо повторил. - Это я во всем виноват. Я спал с ним. Теперь лицо Курана исказилось ненавистью. Канаме притянул Зеро к себе и приподняв подбородок парнишки, смотря глаза в глаза, повторил вопрос. - Это правда? Зеро смеялся, вон не видел перед собой лица Канаме, он толком то не слышал его голоса, лишь белая пелена это было все то, что окружало его. Зеро вновь начал на автомате повторять,словно заезженная платина повторять одно и тоже. Двигаясь, словно маятник из стороны в сторону. - Я виноват. Моя вина. Яд, мое нутро. Такума от этого меня берег... Его ударили, это был ему ответ, его просто с яростью впечатали в стенку, а потом за волосы потонув голову назад, Куран впился ему в окровавленные губы. Канаме был напряжен, возбужден, Канаме от чего то сипло рычал. -Что мне делать, Такума? Мне умереть? От ласк лишь больно, им владеют подобно куклой, его совершенно не любят, а он смотрит в потолок, смотрит и смеется над самим собой. «Разве не этого ты хотел?» «То лишь твоя вина.» Он никому и никогда не желал смерти. Нет, говорит внутренний голос, а Канаме уже опрокидывает его на холодный пол и срывает одежды. - Ты всегда желаешь людям лишь смерти.