Екатерина Космодемьянская

      — Пап, что случилось? — малышка подошла к старшему отцу, взяв его за руку.       — Ничего, лучик, всё хорошо, — соврал взрослый.       — Тогда почему ты плачешь, а на щеке красное пятно? — Люциус сел перед ребёнком на колени.       — Понимаешь, мы с папой немного повздорили, и он случайно меня ударил, — выдавил из себя подобие улыбки Малфой.       — Папа извинился за свой поступок? — Екатерина коснулась щеки отца, убирая покраснение. — Только не обманывай.       — Нет, лучик, папа не извинился. Я просто ушёл.       Девочка поцеловала отца в щёку, и решила поговорить с младшим отцом об этой ситуации.       Как только Малфой закрыла за собой дверь, она поняла, что попала. Бежать было поздно, зельевар заметил её.       — Зачем пришла? — прошипел Северус.       — Зачем ты опять пьёшь? — задала встречный вопрос наследница.       На полу, около кровати, валялись две пустые бутылки.       — Тебе то какая разница? — родитель встал, немного пошатываясь.       Девочка попыталась объяснить папе, что пить плохо, что он ударил любимого человека и даже не извинился, хотя сделал ему больно.       Такой тон малышки разозлил пьяного взрослого. Родитель грозно подошёл к дочери, прикрикнув, что это не её дело. Северус, не рассчитав силу, толкнул ребёнка, отчего та отлетела в стену, сильно ударившись. Малфой закричала, схватившись за голову. Слёзы брызнули из глаз Екатерины.       Снейпа прошибло током. Он снова причинил своему ребёнку боль. Бедная тряслась и плакала от страха.       — Ребёнок, — Северус сел на пол, поднимая руки вверх, давая понять наследнице, что он её не тронет, — давай я посмотрю.       — З-за что? — прошептала малышка.       — Опа, — заметив на письменном столе бутылку с огневики, Екатерина развернулась, чтобы уйти.       — Ты куда? — Северус оторвался от проверки домашних работ.       — Я с тобой выпившим дело иметь не хочу, — фыркнула девушка.       — Катюш, я не пил, — честно признался Снейп.       Космодемьянская резко развернулась, прищурившись, рассматривая всю ту же бутылку.       — А это тогда что? — наследница указала на запечатанную склянку.       — Это Альбус принёс, — ответил родитель. — Я давно завязал.       — Честно? — неверяще подняла бровь девушка.       — Честно-честно, — Северус поднял правую руку, и магия доказала подлинность его слов.       Весь вечер Екатерина провела с отцом, валяясь с ним на кровати и попивая красное вино, а также разговаривая на разные темы. Девушка чувствовала себя самой счастливой на этом свете. Взрослый поддерживал любую тему разговора и даже не уходил от каверзных вопросов, которых было довольно много.       — Пап, а кого ты хотел больше: мальчика или девочку? — Басманова протянулась за чашей с вином.       — Мне было всё равно, — пожал плечами зельевар, отбирая бокал и переставляя на свою тумбочку. — Но мальчика хотелось больше.       Малфой перестала улыбаться, но лишь на мгновение. В следующую секунду улыбка вернулась на место, а в глазах заплясали бесята.       — Нет, это не значит, что если ты девочка, то это как-то повлияло на мою любовь к тебе, — ответил на повисший в воздухе вопрос взрослый. — К сыну я бы относился точно также…       — К Драко ты по-другому относишься, — фыркнула Екатерина.       — Малыш, я же не виноват, что так получилось…       — Ну-ну, — слабо усмехнулись она.       — Люци, кто это? — Северус взял свёрток на руки.       — Дочурка, — ответил Малфой, устало улыбаясь.       Северус придирчиво осматривал спящую наследницу.       — Ты не рад? — Люциус предполагал, что реакция любимого будет именно такой: не нужна ему дочь.       — Рад, — слукавил новоявленный отец, присев на кровать.       Да, этого его ребёнок, его кровь и плоть, но что-то отталкивало мужчину. Был ли это страх или просто ярое желание иметь наследника, он сам так и не понял.       — Ну если совсем честно, то я был расстроен сначала, — начал отец. — Но потом понял, что глупо расстраиваться из-за пола ребёнка. Когда я это принял, то испугался, что не смогу воспитать тебя должным образом. Боялся, что буду излишне строг. В общем-то оно так и получилось…       — Мда уж, — девушка резко дёрнулась вперёд вновь забирая чашу.       — Я придерживался, как говорится «чистокровных традиций», то есть сплошные наказания и холодное отношение.       — В чём-то ты был прав, — усмехнулась Екатерина, — ты закалил мой характер. После твоих розог порка от Кощея казалась легким похлопыванием.       — Он тебя порол? — брови зельевара полезли наверх.       — Да было пару раз, а что?       — Ну-ка, мне интересно послушать, — усмехнулся взрослый, поглаживая дочь по спине.       — Ну если коротко, то однажды, будучи в пятом классе, я сильно зацепилась со старостой школы. Он такой противный, ужас просто. Произошло это на берегу. Николай меня так разозлил, что я ударила его ниже пояса, а он от боли сделал шаг назад, ну и свалился с небольшого обрыва в речку. Там мелко, и везде камни. Ну, а дальше ты понял, — победоносно улыбнулась девушка.       — Боевая ты у меня, — Северус ещё больше загордился ребенком. — Но вот, только головой не думаешь.       — Ну, что есть, того не отнять, — рассмеялась Малфой.       Разговор продолжался. Одни темы легко сменяли другие.       — А подарки из вредности не дарил? — хмыкнула Екатерина.       Северус изменился в лице, разрывая зрительный контакт с наследницей.       — Пап, я что-то не то спросила? — испугалась девушка, садясь на постели. — Если не хочешь, то не отвечай.       Снейп попытался сморгнуть не прошенные слёзы, запрокинув голову назад.       — Эй, ну ты чего? — Екатерина переплела пальцы с пальцами отца.       — Я… я очень хотел радовать тебя подарками, — запнулся отец, пытаясь сглотнуть ком в горле. — Н-но, у меня просто не хватало на это средств, а дарить всякую ерунду мне не хотелось. Люциус всегда преподносил тебе дорогущие и великолепные подарки, и я боялся, что на его фоне ты не так воспримешь мои скромные. Поэтому я говорил тебе, что ты не заслужила подарка. И ты ведь с этим соглашалась… Но вот почему, я до сих пор не знаю.       Сердце Басмановой сжалось. Она не хотела представлять, каким жалким чувствовал себя отец на фоне любимого мужчины.       — После ваших п-походов по Косой аллее Люциус рассказывал мне, что ты положила глаз на ту или иную вещь. И м-мне правда х-хотелось сделать тебе приятно, — Северус на секунду замолчал, часто моргая.       Это не спасло сурового зельевара, предательская слеза потекла по щеке.       — Но когда я узнавал цену, то все грёзы рассыпались в пыль.       Девушка заботлива стёрла слезинку отца, пытаясь сдержать свои собственные.       — П-помнишь, ты хотела часы с аквамарином?       — П-помню, пап, — Космодемьянская обняла колени руками, положив на них подбородок.       — Я хотел подарить тебе их перед твоим отъездом, н-но не успел накопить нужную сумму…       — Пап, но можно же было… — закончить ей не дали.       — Попросить у Люциуса, — закончил родитель. — Нет, нельзя. Он и так меня содержал. Я просто не мог подойти к нему с этой просьбой.       Малфой осознала, что ошибалась в отце, иногда считая его «содержанкой». Ведь в какой-то момент ей казалось, что родители вместе только потому, что один может содержать другого. Но ни разу в её голове не промелькнула мысль, что младший отец этого стыдится.       — М-мне понадобилось два года, чтобы всё-таки подарить тебе эти часы.       Девушка закатала рукав, открывая упомянутые наручные часы. Но она была уверенна, что это был подарок от старшего отца и поэтому ими не сильно дорожила, даже пару раз топила в речке, а потом их ей приносила Кикимора.       — Пап, — девушка легла обратно, обвивая торс отца руками, — дело ведь не в цене подарка. Мне была важна не стоимость, а твоё внимание. Папа дарил мне всё, что я просила, его подарки никогда не были для меня тайной. Я ими фактически не дорожу. А ты выбирал что-то, что соответствовало мои интересам.       Малфой потянулась к связке ключей и косметичек, открывая одну из них и немного порывшись в ней, достала медвежонка из серебра.       — Он всегда со мной, — Северус улыбнулся, он был уверен, что дочь давно забыла о этой безделушке, а может и выкинула.       — Неожиданно, — выдавил из себя родитель.       — Ага. Кстати о часах. Ты знал, что они останавливаются, когда человек, носящий их, умирает?       — Нет, но я знаю, что остановятся они не скоро.