Тупой

      Денджи тупой. Тупой настолько, что это слово кажется его фамилией, всегда рядом с именем, всегда где-то тут, ходит по пятам за бедным парнем, иногда хватая других за края одежды и заставляя их тупить тоже, понимать Денджи и влюбляться в его искренность.       К Аки это слово прицепилось основательно.       Он курит на балконе посреди ночи, потому что снова снились кошмары. Он, к счастью, не кричит от страха, скорее наоборот, застывает на месте, а потом ещё минут пять пытается пошевелить хотя бы пальцем, чтобы после этого сразу сбежать на балкон, слегка скрипя полом и вслушиваясь в храп сожителей, лишь бы не разбудить этих исчадий ада, чтобы не пришлось курить в помещении, где запах дыма сам улетает в окно, дабы не слышать ужасных криков и ссор. Но двое спят крепко и от кошмаров точно не просыпаются, поэтому единственные свидетели ночного перекура Аки — яркие звезды на красивом безоблачном небе, которое создает ощущение чистоты и безопасности, чего так не хватает в жизни Хаякавы. Освещение — слабый огонек на конце сигареты, собеседник — собственная голова, еда — серый дым, обжигающий легкие, ну прямо светский ужин в компании каких-то глупостей и демонов, роящихся в постоянно напряженном мозгу парня. Аки иногда завидовал Денджи — так спокойно реагировать на все вокруг, заботясь лишь о том, как бы вкусно поесть да провести побольше времени наедине с Макимой. А Денджи даже не задумывается над всем этим. Может, в этом его секрет? Денджи ведь тупой. Тупее пробки.       Хаякава тупой тоже. Особенно после общения с Денджи.       Дверь в квартиру остается открытой, лишь бы этих двоих не продуло. Может ли продуть таких существ? Аки машет головой из стороны в сторону. Почему такие вещи занимают его голову? Вспоминаются крики людей и рваные куски тел на алых пятнах крови, что приходили во сне. Хаякава ухмыляется этому видению. Может, шутки демона будущего? Да кто ж его знает.       Слышится размеренное тиканье часов, шелест ветра, чей-то храп из квартиры. Аки отдается этим звукам полностью, позволяет им заполнить собой всю его дрянную голову, чтобы больше ни о чем не думать. Ни о тупости напарника, ни о своей, ни о демонах, ни о крови и всём, что чаще всего сопровождает его на работе. Вообще ни о чем не думать.       Как Денджи.       А тот легок на помине: позади слышится новый звук скрипящего пола, и приходится вернуться в реальность, оборачиваясь на парня, вдруг решившего попить воды в ночи. Аки хмурится, снова поворачивается к темному звездному небу, затягиваясь и спрашивая, видимо, у звезд, за какие проступки ему даже покурить в одиночестве нельзя.       Денджи тупой и общительный, точно. Хаякава уже и забыл.       И, если «тупой» на Денджи нацепили насильно, заставив его это просто принять, то с «общительный» он родился. К сожалению или к счастью? Точно не повод для размышлений.       — Ты часто так? — почему-то шепотом спрашивает Денджи, подходя к Аки и глядя вниз с балкона. Хаякава затягивается, прежде чем ответить.       — А тебя ебет? — философски отвечает вопросом на вопрос парень. Денджи строит недовольную рожицу, словно съел что-то невкусное, хотя тому и банановая кожура из мусорки будет вкусной.       — А что, если да? — еле сдерживается, чтобы не смотреть на Аки, и тот это краем глаза замечает. Невесело хмыкает вновь оказавшейся перед глазами картине, которую уже и ужасной назвать как-то сложно. Скорее, привычной.       — И что же тебе даст мой ответ? — Хаякава выпускает серый дым изо рта, видя, как Денджи на это откровенно залипает, стоя с открытым ртом. Он ничего не видел, честно. И стебать потом не будет, точно-точно.       — Буду знать, нужно ли ставить будильник, — отвиснув, хмурится и отворачивается парень. Все его эмоции не то, что на лице написаны, они чувствуются, витают в воздухе. Воздух рядом с Денджи всегда какой-то чересчур необычный, у Аки аж голова начинает кружиться. Или это от четвертой сигареты подряд? Может, вообще что-то другое, необъяснимое и непонятное для их незатейливых мозгов? Хаякава предпочитает не думать о таких тяжелых вещах, доставая из пачки ещё одну сигарету.       — Можешь не ставить. Я все равно не рад тебя видеть, — бесцветным голосом правдиво отвечает парень. Денджи заметно дуется. Аки это чует.       — Ну и плевать я на тебя хотел, — отворачивается, и Хаякава уже надеется, что тот обиделся и решил пойти спать от количества чувств, к которому не привык. Хотя чувств для такого необычно несложного человека у него всегда слишком много, как не разорвался ещё. Денджи не уходит, а Аки в ответ запоздало пожимает плечами. «Взаимно».       Кажется, их бесполезный диалог зашел в тупик, но Денджи, как всегда, не унывает, тут же с веселым лицом и подозрительной улыбкой поворачиваясь к Хаякаве, от чего тот мгновенно напрягается. Ещё всяких выкидонов этого придурка ему тут не хватало.       Но Денджи надвигается, неизбежно и обреченно для Аки преодолевая расстояние между ними, словно цунами, идущее на какой-то город с кучей отдыхающих. В обоих случаях известно только одно: кто-то обязательно пострадает.       Денджи кладет теплую ладонь на шею Хаякавы, и тот невольно к ней прижимается; он и не заметил, как замерз от прохлады ночи. Парень усмехается, ведет рукой вверх, и по телу бедного Аки расползаются мурашки. Это надо бы немедленно прекратить, но вот так, стоя слишком близко к чужому горячему телу, становится до ужаса хорошо, а Хаякава предпочитает не задумываться, все сильнее прижимаясь к ладони то ли ухмыляющегося, то ли скалящегося Денджи.       Денджи тупой. Аки ещё тупее.