Холода обжигают сильнее

Я не знал, когда именно мне стоит позвонить Господину Мину, чтобы не показаться слишком зацикленным на этой встрече, но и не произвести впечатления что мне всё равно. К тому же мне нужно было подготовиться, чтобы лишний раз не тратить его время, а точно знать о чём говорить и что предлагать. Моё заявление о своих чувствах спустя сутки, на свежую голову, мне начало казаться таким наивным, но я не мог не предполагать, что именно оно по бóльшей степени и вызвало в юноше желание встретиться со мной ещё раз. Я только боялся, что это будет очередной игрой, поэтому дал себе слово быть осторожным. Так, спустя ровно три дня (не одному ведь мне эта цифра приносит спокойствие?) я решился и сделал звонок. На него ответили практически сразу: — Дом Господина Мина, чем я могу вам помочь? — спросил звучный женский голос, с той долей любопытства, будто он уже знал, кто может беспокоить на том конце провода. — Здравствуйте, — Спокойно поздоровался я, сжимая трубку под бешеное сердцебиение. — Меня зовут Чон Чонгук и я бы хотел поговорить с господином Мином о предстоящей встрече. —Хорошо, подождите, пожалуйста. — ответили мне и я услышал, как этот же голос, но с особой лаской произносит дорогое мне имя. Юноша не спешил, потому как только через 1,5 минуты — у меня была привычка считать время от волнения — я услышал его: — Господин Чон? — В своей привычной манере обратился он ко мне. — Доброе утро. — Доброе утро. — С улыбкой ответил я. — Я звоню вам по поводу встречи для обсуждения будущего… путешествия. — Я до сих пор не мог поверить, что это не приснилось мне, поэтому произносил неуверенно. Но юноша нисколько не сомневался: — Ах, ну конечно. Я рад, что вы поддержите меня в моём желании. — Для меня честь сопровождать вас. — Воскликнул я и зачем-то кивнул головой, тут же почувствовав себя самым глупым образом. Не знаю как, но юноша уловил это и начал сдержанно и бархатно смеяться. — Да вы шутник. — Прощу прощения. — Неловко усмехнулся я, начиная накручивать на палец кусочек занавески. — Когда вам будет удобно встретиться? — Сегодня к вечеру я буду свободен для вас. После шести. — Хорошо. — Прикусил я губу, чтобы совсем не расплыться от радости близкой встречи. — Тогда я пошлю за вами машину к семи. Вы будете не против? — А вы не водите? — спросил он меня и я представил, как он скептично выгнул свою аккуратную чёрную бровь. — Вожу. — Ответил я. — Если хотите я… — Нет-нет. — Перебил он меня с некоторой холодностью, будто обвиняя, что я первым не предложил это. — Я лишь подумал, что если нам вдруг понадобиться куда-нибудь поехать на машине вдвоём, в путешествии, то мне бы не хотелось сидеть за рулём. Это утомляет. — О, не беспокойтесь. — С беспокойством произнёс я. — Я хорошо владею машиной, при желании могу управлять яхтой. Брал уроки вождения частного самолёта, но, надеюсь, всё-таки он нам не понадобиться. Юноша смягчился из-за моей шутки. — Хорошо. Тогда я буду готов к семи часам вечера. До встречи, господин Чон. — До встречи. — Только и успел сказать я, как гудки сменили тишину.

***

К половине шестого я был готов. Да, до встречи оставалось ещё полтора часа, но если вы, мой любезный читатель, когда-нибудь также сильно желали увидеть кого-то, вы знаете как медленно идёт время и как хочется ускорить его сборами. К тому же я никак не хотел опоздать. Я был очень пунктуальным человеком, и за свою жизнь опаздывал не больше двух раз, и то, по причине болезни. Но также я был очень нервным человеком, часто не доверяющим самому себе, поэтому всегда оставлял огромный люфт по времени, когда это было возможно. К моей радости, именно в это время ко мне решил заглянуть Хосок. Он поделился со мной некоторыми интересными случаями с прошедшего аукциона, я в ответ рассказал ему о моих предстоящих планах и мы оба сильно порадовались друг за друга, обнявшись. Когда я собирался уходить, то брат сообщил мне, что снова уноситься, на этот раз в Штаты, и дата его возвращения пока неизвестна и далека. Это немного расстроило меня, но в то же время я знал, как это было важно для него, поэтому почти не показал этого, хотя, уверен, он догадывался о моих чувствах, поэтому ещё раз крепко обнял и шепнул, что будет часто писать мне. Так мы с ним и попрощались; я поехал на место встречи, он — в аэропорт. «특권» или «Privileges» — было лучшим рестораном, располагающимся в Самчхондоне. Из рассказов юноши, я предположил, что с корейской культурой, которая была его родной, он был практически незнаком, но познакомиться хотел, поэтому при выборе места я сразу определился с самым этнически-колоритным районом Сеула. Это было мелочью, но мне было приятно думать, что, добираясь до места, омега сможет рассмотреть национальную архитектуру. Если он, конечно, в принципе не пошутил надо мной и в действительности сел в посланную мной машину. Такие мысли мне приходили тоже. Я сидел за столиком, нервно поглядывая то на часы, то на экран телефона, который отображал положение машины на карте. Всё было снова слишком идеально, чтобы быть правдой. Внутри меня то вспыхивало, то утихало желание всё отменить и сбежать, но опыт подсказывал, что это было лишь волнением, поэтому я старательно удерживал себя на месте, сохраняя спокойный вид. Но когда уведомление о близости поездки к окончанию прозвенело, я практически сорвался к выходу. Автомобиль остановился. Я открыл дверь, заприметив знакомый силуэт, протянул руку, чтобы помочь омеге выйти и в ту же секунду обомлел. Его изящная ладонь в сатиновой белой перчатке коснулась моей и я увидел юношу в той самой белой меховой накидке, которую сам давеча изображал на протрете. В его волосах сверкали десятки миниатюрных серебряных заколок, напоминающих снежинки, а нижние ресницы были прокрашены серебряной тушью, будто на них вот-вот была вода. Или слёзы. — Добрый вечер, господин Чон. — Улыбнулся он мне, заметив мою реакцию. — Добрый вечер. — Поздоровался я и едва заметно сглотнул. Мне было трудно подобрать слова, но я всё же выдохнул. — Вы обворожительно красивы. — Благодарю. — Чуть склонил голову юноша, с наслаждением принимая мой комплимент и мои вздохи. — Апрель в Корее теплее, чем в Лондоне, но ветрá… Надеюсь, мой внешний вид никого не смутит. — Взглянул он на меня строго, с укоризной, будто в ту же секунду возлагал на меня ответственность за весь этот вечер. — Только очарует. — Уверил его я и подал локоть, как подобало джентельмену. Мы зашли внутрь ресторана. Хостес узнала меня, поэтому повторно ничего спрашивать не стала, лишь поздоровалась с улыбкой и низким поклоном. Я сопроводил Юнги до нашего столика и снял с него накидку, обнаружив под ней белоснежную рубашку, в английском стиле с просторными рукавами, широкими манжетами и пышным воротником, чёрный шарфик, плотно закрывающий шею, чёрные брюки и жилетка в тон к ним с серебряной цепочкой, на которую, вероятно крепились часы. Среди Самчхондона его вид был так же дик и необычен, как ханбок на тех же скачках, но это только больше пленяло меня. Когда мы сели, я вдруг осознал для самого себя, что в каждом взгляде, действии, привычке молодого человека была эта английская сдержанность и чопорность, которой я восхищался с ранних лет, часто путешествуя на остров. Во мне появились опасения, что я зря выбрал национальную кухню для этого свидания, но, будто прочитав мои мысли, юноша сказал: — Признаться, я очень благодарен, что вы выбрали именно этот ресторан, господин Чон. Пока я был в пути, то увидел много зданий в корейском стиле и это было очень увлекательно. Я не успел заскучать. — Я очень рад. — Сидя поклонился я. — Мне показалось, вы хотели проникнуться этой культурой. — Моей культурой. — Деликатно поправил меня юноша. — Знаете, большее количество времени я провёл в Англии, её менталитет мне близок, мне приятно находиться там. Но когда я впервые приехал сюда, в Корею, или лучше сказать вернулся, я ощутил себя как дома. И пусть я знаю совсем немного, это воодушевляет меня. Я улыбнулся тому, как омега, вероятно почувствовав себя комфортно, отходил от своей немногословности и смело поддерживал диалог. — Это не беда… Пробыв здесь всего год, вы проникнетесь всеми особенностями корейской культуры. — Нам подали меню. — И, я надеюсь, вы не против, если уже сегодня вы попробуете традиционные корейские блюда? — Попробуйте впечатлить меня. — Произнёс он с усмешкой и чуть опустил меню, показав искорки в синих глазах. Я был на своей территории, поэтому заказ не заставил себя долго ждать. Через минуту официант принял его у меня и мы принялись ждать. Ощутив, что волнение немного отпустило меня, я первым обратился к юноше: — Честно признать, я был удивлён вашему предложению отправиться в путешествие. — Вас удивило это потому что такому человеку как мне это не свойственно или потому что я предложил это вам? — Спросил он меня, разглядывая улицу сквозь окно. Я снова был осажен его прямолинейностью. — Думаю, и то и другое… — неловко улыбнулся я. — Не беспокойтесь. — Теперь омега взглянул на меня устало. — Это скорее вынужденная мера. Путешествия — единственно чистое благо для тех, кто имеет практически безграничные возможности. Как я уже говорил, я не привык делать это в одиночестве, а мой муж… — вдруг заявил он, опустив моё сердце в бурлящую магму. — к сожалению, недавно скончался. Моё тело натянулась к струна и казалось разные его части сейчас находятся в разных вселенных. Я не мог сказать ни слова, хотя должен был, ведь в такие моменты не подобает молчать. Наконец, я всё-таки поправил свой галстук, как это обычно делали от волнения и тише, чем говорил до этого, произнёс: — Мне очень жаль. Это… Должно быть… Невероятная потеря для вас. Я начал запинаться, потому что душу мою кольнуло мыслью о родителях и я в полной мере испытал ту потерянность и печаль, что ощущал тогда. Природа и впрямь наградила меня зачем-то высокой чувствительностью из-за которой я не мог стать равнодушным к кошмарам прошлого. Юноша, вероятно заметив моё настоящее смятение, усмехнулся: — Гм, вам что действительно жаль? — Что? — поднял я на него растерянный взгляд. — Я кажусь вам неискренним? — Наоборот, — чуть повёл он плечом, — Вы выглядите так будто пережили собственную трагедию, а не так, будто хотите скорее сменить тему на что-то более ободряющее. — Близких всегда не просто терять. — Немного помолчав, с комом в горле произнёс я. Мы оба замолкли. Я погрузился в свои мысли, не ощущая, как Юнги разглядывает меня, и только когда нам принесли наши блюда, наши взгляды снова пересеклись. — Не огорчайтесь так сильно. — С добротой, но конечно сдержанной, улыбнулся омега, заправляя тканевую салфетку за воротник. — У нас с мои покойным мужем не было никаких романтических отношений. Я посмотрел с недоумением, точно также заправив салфетку. — То есть… — Он был на сорок пять лет меня старше. — Смело пояснил он. — И я благодарен ему. Он дал мне кров, воспитание, образование, выковал внутри меня стержень без которого моя жизнь обратилась бы в тлен сразу после его смерти. Но мы не были супругами в привычном понимании этого слова. И пусть мне печально осознавать, что мой наставник, а именно наставником он для меня и был, ушёл из этой жизни, во мне нет желания и нужды лить слёзы и заниматься затворничеством. Я неуверенно кивнул, выслушав его, и решил приступить к еде, не найдя достойного ответа. Юнги, кажется, был за это признателен, и ответно взял ложку в руки. — Это Тям-Пон. — пояснил я. — Традиционный корейский суп на бульоне из анчоусов, с имбирём, чесноком и знаменитой приправой кочукару. Корейцы обычно едят его зимой, но я решил, что сегодня это будет идеальным блюдом, чтобы согреться от холодного морского ветра. Я посмотрел на Юнги и заметил как на щеках его образовались ямочки от того, насколько старательно он пытался скрыть свою улыбку. Наверное, от моих слов. Это заставило и меня улыбнуться, из-за чего он всё-таки не выдержал и прикрыл губы ладонью. — Вы очень добры. — Сказал он, возвращая себе самообладание. — Вероятно, вы многое знаете о Корейской культуре. — Благодарю. — Кивнул я. — Вы правы, но, конечно, не всё. По большей части меня интересует духовное наследие и искусство, но кухня это то, с чем мы растём, поэтому невозможно пропустить её мимо себя. Приятного аппетита, только осторожнее, он может быть горячим. Я набрал ложку супа и собирался положить в рот, но заметил, что юноша сложил руки вместе и с прикрытыми глазами начал читать молитву. Моя рука зависла в воздухе, пока он не закончил и, как ни в чём не бывало принялся есть. — Разве в Корее нет католиков? — спросил он, поняв, что его жест меня озадачил. — Есть, конечно есть, — Пожал я плечами. — Но… в меньшем количестве, чем, скажем, буддистов или тех, кто не причисляет себя ни к какой вере. — С-с, острый. — зашипел Юнги и я моментально отложил ложку, чтобы налить воды. — Возьмите. — Протянул я ему стакан. — Национальные блюда Кореи в большинстве своём либо очень острые, либо кислые или солёные. Прошу прощения, что я забыл об этом. Я уже так привык к этому вкусу. Юноша поднял глаза, посмотрев на меня с вызовом, и как бы поудобнее уселся, принимая бесстрастный, почти отрешённый вид. — Я знаю. — Деловито произнёс он. — Я сказал, потому что почувствовал, а не потому что мне не нравиться или я не привык. Это было забавно. Это было крайне забавно видеть его таким, поэтому я едва не сдержал усмешки. Но стакан всё равно оставил рядом с ним и через несколько ложек, им всё же воспользовались. — Мой отец был католиком. — Вдруг вернулся он к прошлой теме. — И муж тоже, поэтому эта вера, можно сказать, единственное, что досталось мне по наследству. — Ваш отец был англичанином? — поинтересовался я, в попытке сближения. Но юноша эту попытку не оценил и только коротко ответил: — Да. — Следующие несколько минут он увлечённо наслаждался блюдом, ясно давая понять, что продолжать эту тему не намерен, а затем и вовсе сменил её. — Хорошо. Пожалуй, вы правы. Английская кухня намного скуднее в яркости и сочетании вкусов. Я кивнул и мы начали долгий диалог о различие культур. Мы затрагивали всё: распорядок дня, социальные приоритеты, автомобили, климат и даже наследование фамилий и устройства семей. Конечно, не обходилось и без обычаев. Я неплохо знал английскую культуру, и всё-таки омеге часто удавалось меня удивить интересными вещами; рассказывая каждую из них, он делал это захватывающе, пусть я и замечал, что он старательно обходит обсуждение своей личности. Мне тоже было чем его удивить, даже в большей степени, но мои рамки, по каким-то волшебным обстоятельствам стирались рядом с ним, поэтому было неудивительно, что половину своей жизни я оставил ему тогда, в том самом ресторане. Постепенно тон нашей беседы лишался формальности и приобретал всё больше раскрепощённости. Заказав ещё несколько закусок, мы выяснили, что вдвоём не переносим красное вино и от этого мне почему-то стало гораздо легче. Может быть я ощутил, что резкая разность между нами начинала стираться. Неожиданно я вспомнил об изначальной причине нашей встречи, к которой так тщательно готовился. — Господин Мин, — успокоив свой смех, обратился я к нему. — А мы ведь должны были обсудить наше путешествие. — Верно. — Кивнул он мне. — Вы хотите мне что-нибудь предложить? — Я мог бы в подробностях описать вам то, куда я бы хотел отправиться с вами, рассказать о плюсах, о минусах этой поездки, но сейчас, мне почему-то кажется, что вы будете не против довериться случаю и вашему покорному слуге. — Вот как. — Повёл юноша бровью. — Что же вы? Имеете смелость считать, что не зная меня и без моих подсказок способны организовать всё наилучшим образом? — А вот да. — Дерзко, но с улыбкой вскинул я подбородок. — Разрешите мне, я напомню вам ваши слова? — Какие слова? — Тогда, на скачках, вы сказали, что доверяете мне. — Я никогда не отказываюсь от своих слов. — Со всей серьёзность заявил юноша, срывая салфетку с воротника. — Это дело чести. Поэтому вы ещё раз доказываете какой вы наглец. — Наглец? — Изумился я, теперь отчётливо понимая, что омега иронизирует. — Самый настоящий наглец. — Повторил он, смотря на меня с хитростью. — Вы взяли меня на слабо. Я опустил голову и засмеялся. — Пусть так. — согласился я и пожал плечами, вновь взглянув на него. — Но вы мне доверитесь?! — Скажем так, я даю вам шанс оправдаться передо мной. — Уклончиво ответил омега. — Потому что сегодня мне на мгновение показалось, что… — Что? — нетерпеливо переспросил я. Но в ответ лишь медленно покачали головой, о чём-то задумались и одарили меня ещё одним многозначительным взглядом, разгадкой которого, я обязательно с вами поделюсь, как только это будет уместно в моём повествовании. Мы поднялись со своих мест. Как подобало старшему человеку в Корее и джентельмену в Англии я оплатил весь счёт самостоятельно, помог юноше одеться и уже собирался вызвать ему машину, как изящная ручка лишь краешком сатина коснулась моего запястья. Я с особым беспокойством посмотрел на её владельца, который вновь опустил глаза, довольный моим привлечённым вниманием. — Уже достаточно поздно. — Равнодушно и всё ещё самым нежнейшим образом произнёс Юнги. — Я был бы признателен, если бы вы сопроводили меня до моего дома. Я неотрывно смотрел, как дрожат его опущенные ресницы, пока он смотрит в сторону, сохраняя такую привычную ему холодность, как руки его аккуратно сложены вместе и осанка ни на минуту ни теряет своей величественности, и как прося меня он сохраняет свою гордость. Он, как и я, как и все, думаю, с кем он был знаком, несомненно знали, что этот юноша способен позаботиться о себе лучше, чем любой, даже состоятельный альфа. И тем ни менее его просьба была практически небесным снисхождением, выполняя которую ты получаешь больше, чем способен унести. — Я буду очень рад позаботиться о вашей безопасности и сопроводить вас. — Почти прошептал я и только тогда юноша поднял ко мне свой благодарно-отстранённый взгляд и, обойдя меня, последовал на выход из ресторана. Я поспешил за ним, чтобы придержать дверь и через минуту нам подали мою машину. Какое-то время, которое мне тогда показалось целой вечностью, мы ехали молча. Я старался не отвлекаться от дороги, хотя в присутствии его это было сделать крайне трудно, но на светофорах мой взгляд неизменно возвращался к нему. Юноша был скован. К нему это слово плохо применимо, поэтому я добавлю, что скован он был не столько моим обществом, сколько свои собственными рамками поведения в голове и, кажется всем этим городом. Хотя и это было странным, учитывая что несколькими минутами ранее мы почти свободно общались за столом. — Вы не против музыки? — предложил я на свой страх и риск. — Нет. — Коротко ответил он глядя в окно. Я поставил то, что считал бессмертной классикой современной поп музыки.

Lana Del Rey — Chemtrails Over The Country Club

Несмотря на явно спавшее в салоне напряжение, юноша своего положения не поменял. Он продолжал разглядывать улицы города, читать вывески, смотреть на людей и вообще оставался отстранённым, блуждая в собственных мыслях. Разволновавшись, я решил, что его мог не устроить мой музыкальный вкус, поэтому потянулся переключить, но меня тут же остановили. — Оставьте. — Настоятельно произнёс омега. И я оставил. Так, не сказав больше ни слова друг другу мы добрались до его дома. Это был роскошный, трёхэтажный тёмно-коричневый особняк, выполненный в экзотичном смешении азиатского и европейского стилей, с несколькими отдельными постройками на территории, пышным садом из тёмно-красной сакуры, как раз цветущей в это время года, мраморными дорожками и фонтаном. Я удивился, но в то же время признал, как сильно он ему подходил. Мне стоило скорее заглушить двигатель, чтобы помочь омеге выйти, но внезапно он сам открыл дверь, коротко сообщив: — Не выключайте музыку и оставьте вашу дверь открытой. Нет нужды, я не задержу вас. Дверь хлопнула, а я замер, пытаясь понять, что могло случиться за время этой недолгой поездки. Но просьбы выполнил. Услышав мои шаги, юноша развернулся ко мне и больше не выглядел таким отстранённым. Поднятые уголки его губ — это всё ещё не было улыбкой — выражали благодарность, а взгляд был снисходительно добр. — Спасибо, Господин Чон, — сказал он. — За этот вечер, за вкусный ужин и за то, что сопроводили. — Вам действительно понравилось? —спросил я, уже не понимая какие чувства могли прятаться внутри омеги. Это то ли оскорбило его, то ли расстроило. Он свёл брови, опустил глаза, о чём-то задумавшись, а затем и вовсе прикрыл веки. Неожиданно, если лицо стало спокойным, можно даже сказать удовлетворённым; сам не веря, я увидел как он он едва заметно покачивает головой и тихо повторяет мелодию песни. — Как вы могли угадать? — вдруг прошептал он, будто о чём-то сокровенном. Глаза его открылись и обратились ко мне, выражая детский восторг. — Как вы могли, из всех существующих на земле песен выбрать именно ту, что нравиться мне больше, чем какая-либо? — повторил он и улыбнулся так ласково и растерянно, что в краешках его глаз заблестели слёзы. Конечно он сию минуту отвёл лицо, закрывшись ладонью, но этот момент был мне показан и оставался неподвижным перед моими глазами. Был ли я поражён? Да. Был ли я убит? Нет, я был исцелён. Я знал — омега не хотел давать мне лишнее ощущение моей важности, вероятно это было свойством его личности. Постоянно охлаждая меня всякого рода фразами, он старался приблизиться незаметно, как хищник, как зверь к своей жертве и скрывался в тень, как только она замечала что-то неладное. Так думал я, до этих пор. Но в тот момент, я понял, что именно юноша был жертвой собственных чувств, которых боялся. Я сделал шаг к нему, но вторая ладонь омеги упёрлась мне в грудь, остановив. — Нет. — Строго сказал он и быстро смахнул слезу со своей щеки. — Я благодарен вам, господин Чон. — следом он перешёл на шёпот. — Но сегодня я не хочу позволять себе что-то большее, чем «Господин Чон». — Юноша вновь повернул ко мне голову, убирая ладонь и смотря проницательно. — Вам стоит ехать. Я доверяю вам. Сообщите мне о том, когда мне стоит начать собирать вещи. Доброй ночи. Он спешно зашагал прочь и практически оказался на крыльце дома, как вновь повернулся ко мне и до меня эхом донеслось. — Простите мне мою ложь. На самом деле, мне очень нравится мой портрет в вашем исполнении. Дверь закрылась, а я опустил плечи глубоко выдохнув, осознав, что всё это время не дышал.