Сдавайся

Кощей похрустев костями вышел из палатки, стеклянный его взгляд устремился на, сверкающее языками, пламя. А сам он, по-прежнему, пытался вспомнить, что за камень? и где он? Вроде бы и вернулся, казалось, что ещё нужно. Но не помня ничего, всё чудится чужим, будто не его, будто и не было этого с ним. А может он по ошибке выбрался? Ну, раз не помнит ничего. Большие хлопья падали с неба, равномерно засыпая следы путников. Огонь продолжал пылать и греть - это наверное, самое лучшее что он мог бы сделать. — Вань, спишь уже? — пробираясь в палатку, шёпотом спросил Финист. На что получил лиш жалобное и отрицательное мычание. Парень скрутился калачиком на стоге сена, укутавшись в шубу, лиш изредка согревая ладони дыханием. — Я думал... что это... твоя оченедная шутка — Муромец отодвинул краяшек шубы с лица. Пару раз шмыгнув носиком, он уставился на Финиста, который уже лежит рядом. Так близко... — Вань... — Финист потянулся к маленьким ладошкам друга, тот даже не сразу понял, что происходит; аккуратно растирая большими пальцами замёршие костяшки, которые так отчаянно били холодный снег и вытерали горячие слёзы. Такой маленький, беззащитный. — Как ты? — протянул Сокол, и ведь он, серьёзно, волновался, ему Иван не враг, он всего лишь Муромский сынок, за которым нужен "глаз да глаз". Он становится для Финиста, кем-то вроде младшего брата, да, не того брата, с которым и в поход, и на врага, а тем кто и с мальчишка и в деревянные мечи не пойдёт. — Чего это ты? — недоумевая спросил Ваня. — Ничего... Повисла неловкая пауза. Финист решил, "пропадать, так пропадать", и притянул парня к себе, аккуратно обнимая и укладывая его годовую к себе на плечо. Но вот что странно, Ваня не начал сопротивлятся. Еловая палатка неплохо справлялась со своей задачей - укрывала от холода и снега, внутри и вправду было тепло. — Финист.. — Ваня поёрзал на месте и наконец удобно устроился. — Спишь? — Нет, Ванюш. — Знаешь, я всё детство провёл в детском доме... Всегда, мечтал, что вот будут у меня мамка, папка, я буду им мусор выносить, убирать, с работы встречать, а они меня любить за это... А ещё, была маленькая мечта, иметь старшего брата, — Ваня не заметно для себя, начал рассказывать, тихо, буквально шёпотом, что-то из своего детства. —... Особенно, когда мальчишки издевались. — по щеке прокатилась небольшая слеза, перед глазами поплыли воспоминания... — Знаешь, Вань... Мы, наверное, похожи в этом. Мне не было и пяти когда не стало матери, все братья и сёстры не доживали и до года, а потом в одном из боёв нестало и отца, вроде, мне было тогда шестнадцать или семнадцать, не помню точно. — Финист поперхнулся, сжимая в груди боль и гореч. — И тогда... Мы вернулись из похода, стоило в город войти, мне казалось, что люди рады всем только не мне, да меня и никто не ждал....— он поправил Ванины волосы — Поздно уже, спи. — он едва коснулся макушки приятеля и отклонился обратно. Иван тихо вздохнул и прижался ближе. — Ты это, извини меня. — пробормотал парень. — Ты тоже. Нам давно следовало подружиться. +++ С наружи бушевала вьюга, трескали дрова в костре. Холодно. Кощей всё пытался понять, что он должен вспомнить. Ну, в первую очередь тот камень. А потом остальное. +++ Позади оставалось чарство Мёртвых, заговорённый камень, и долгий путь. Иван канун в пропасть. Оказавшись в Москве, ему удалось одалеть Рагалепа. Пришло время вернуться в Белогорье. А там уже горевали все, кто смог выбраться. Никто не верил, что Муромец вернётся. Василиса разбиралась с этими жудкими корнями, которые обвили её от и до. Она даже не знала, куда делся Иван. — Ой... Что ты наделал, черюхайло. — Яга собираласвои тюбики, по площади.   Люди переставали прятаться, выходили на улицу. Всё чернело и пепелилось. Из прекрасной городской площади, в обгоревши брёвна. Земля дрожала, — Финист, где Ваня? — послышался женский голос. — В пропасть канул, вместе с Арголепом, верная погибель. Славный богатырь был. — угирая не заметную слезинку говорил Сокол. "Ваня, Ванечка. Что ж ты... Ваня... Ванюша.." это имя не выходило у него из головы. ±±±Москва±±± — Бесполезно, чувак. Это Москва здесь сплошной асфальт и бетон. Земля здесь силы не даёт. — насмехался Ванька. ... — Засохла морковка. . ±±± — Эй, я чуть не зачерствел пока долетели. .... — Ты жив? Рада за тебя. – Промямлила Вася, и куда подевалось всё, что в ней было до этого. А что было? Иван мило улыбнулся. Глазами он быстро нашёл себе дело. Площадь разнесена в пух и прах. От земли веет лёгким холодом. Ваня прошёлся до царского крыльца, лишь он стоял полностью целым. Выраженные трещинки на перилах, лакированные ступени, и расписанные столбики, всё это напоминало мирное время, когда в Белогорье не было такого разрушения, то время когда он вернулся домой..