the heart of the northern pack

🌕🌖🌘🌑

      Люди вокруг часто говорили, что Чонгук замкнутый, мрачный, излишне серьёзный, а иногда и чертовски занудный, хотя самого себя мужчина считал оборотнем абсолютно обыкновенным. Ему не хотелось чего-то невозможного, чего-то совсем выходящего за рамки, ему достаточно было чувствовать себя здоровым, сытым, и знать, что он делает всё возможное, чтобы его младший брат не знал ни в чём нужды. Чонгук частенько раздражённо морщил нос, стоило услышать, как какой-нибудь соседский омега на вечерних посиделках у костра разглагольствовал о поиске своей истинной любви, о путешествиях по югу и западу, о метрах разноцветных тканей, которые возили в своих телегах восточные торговцы. Знакомые альфы грезили о новых территориях, о семьях с пятью щенятами и ангельски прекрасном омеге. Только позже Чон научился воспринимать подобный трёп за фоновый шум, и жить стало немного легче.       Для Чонгука куда интереснее звучала охота, шум ветра в ушах, потомственная сила, разливающаяся по венам и прохлада земли под сильными лапами. Красота полной Луны завораживала его похлеще любого омеги в их поселении, а природные запахи мха, сосен, первых весенних цветов и душистых трав дурманили голову покруче приторно-сладких феромонов. В лесу всегда было тише, спокойнее. Альфа часто вызывался патрулировать границы, и наверное, не будь под его опекой маленького ребёнка, выбирался бы в лес ещё чаще. Но Чонхуну нужно было внимание, нужна была тёплая одежда до первых заморозков, вкусная и полезная еда, а одной охотой сыт не будешь, и уж сдавать малыша Чимину настолько часто не позволяла какая-никакая совесть.       Поэтому Чонгук нашёл себе занятие ещё давно. Он с раннего детства привык помогать отцу, когда тот латал крышу, чинил крыльцо или хлопотал над чем-то ещё по хозяйству. Чонгуку нравилось подносить нужные инструменты и зачарованно наблюдать, как сильные руки его отца умело и ладно справлялись с любой задачей. Чон Юнхо многое старался дать своему сыну вплоть до его совершеннолетия, но самым главным открытием для Чонгука стало столярное дело.       Однажды он увидел, как отец с помощью короткого ножа и долото превратил самый обычный кусок древесины в изящную разделочную доску, которую его папа с гордостью выставлял на стол, когда приходили гости. Глаза молодого Чонгука тогда загорелись, заискрились, руки зачесались от желания сейчас же схватить волшебные инструменты и начать творить. Остановил его хрипловатый, тёплый голос отца, легонько похлопывающего мальчика по спине:       — Не торопись, Чонгук-и, — наставительно заговорил отец. — Если ты хочешь быть в чём-то хорош, действительно хорош, тебе понадобится много времени и сил, чтобы освоить подобный навык, — Чон Юнхо наклонился к полочкам в его рабочем столе, выуживая оттуда небольшой кусочек древесины, не превышающий размеры самой обычной тарелки. Следом альфа вручил сыну один из своих инструментов, проинструктировав: — Давай начнём с ровных вертикальных полосок с небольшими промежутками между ними? Если сделаешь их аккуратно и ровно, я покажу тебе больше.       Чонгук тогда, в силу своей юности и нетерпеливости, возмущённо сопел и дул губы. Бурчал, что это скучно и он хочет уже сейчас делать такие же красивые рисунки, как на полюбившейся папе разделочной доске. Чон Юнхо в ответ по-доброму усмехался, лохматил широкой ладонью вьющиеся вихры мальчика и поделившись тем, что Чонгук запомнил на всю свою жизнь:       — Начинать нужно с малого, сынок. По-немногому, не спеша, но вкладывая в работу много сил. И тогда каждая капелька твоего пота, каждый кровоточащий мозоль однажды превратятся в то, чем ты сможешь гордиться.       Этим Чонгук и жил. Родители умерли рано, едва Хун встретил свою вторую весну. Сначала он расстроил их небольшой домик, чтобы была своя просторная купальня и дополнительная комната для Хуна, росшего не по дням, а по часам. Чонгук сам изготовил всю мебель, правда не особо заморачивался с отделкой. Тогда альфа пилил и строгал с одной единственной мыслью — чтобы служило долго. Чимин, конечно, заглядывая в гости, иногда бурчал, что обстановка внутри безликая и поистине холостяцкая. Намеревался сшить какие-никакие шторки на окна, притаскивал вышитые полотенца и тряпки, а потом с руганью и возмущённым цоканьем находил их убранными куда-то на дно ящиков. Ну, не нужно всё это было Чонгуку, не хотел он тратить на это своё драгоценное время и силы.       Затем, после долгих раздумий, после серьёзного разговора с Намджуном, Чонгук решил открыть собственную мастерскую. К тому времени он здорово поднаторел в изготовлении мебели, в искусной резке, украшающей любой умело сделанный стул, скамью или… в общем-то всё что угодно. Альфа набрался смелости и начал предлагать свои услуги другим, принимая в оплату любую мелочь, которую ему могли предложить. Кто-то одаривал шкурами, заготовками на зиму, новыми инструментами, кто-то предпочитал платить услугой за услугу. С одобрения вожака, Чонгук вместе с Юнги и ещё парочкой умелых альф за пару месяцев воздвигли неподалёку небольшую мастерскую. Мужчина был приятно удивлён количеством оборотней, пожелавших сделать своё жилище уютнее, заменить старую покосившуюся лавку или дряхлый шатающийся стол. Через какое-то время появился спрос на деревянные детские игрушки и резные статуэтки, которые, на самом деле, Чонгук не намеревался продавать, а просто выставил на одну из полок мастерской за неимением свободного места.       В их разрастающемся поселении, не жалея сил и собственных рук, Чонгук сумел зарекомендовать себя отличным мастером. Пускай он и не одаривал клиентов тёплой улыбкой, как хозяин местной пекарни, господин Кан, и не улыбался из-за прилавка непоседливым щенкам, как супруг господина Кана, но каждый волк в стае знал, что его новая скамья простоит долго, что узор по её спинке будет именно такой, какой он хотел и лично согласовывал с мастером. Многие уже привыкли, что Чон Чонгук альфа неразговорчивый и недружелюбный, и всех это устраивало.       Мужчине от души хватало рядом своего ворчащего хёна и его я-в-каждой-бочке-затычка-мужа. Но как бы Чонгук иногда ни злился, как бы ни материл себе под нос этих двоих, ближе Чимина и Юнги, не считая брата, у него всё равно никого не было. Именно Мин без лишних разговоров бросился помогать с отстройкой дома и мастерской, именно Юнги ни раз и ни два прикрывал гуляку-Чонгука перед Намджуном. А его муж, Чимин, часто приглядывал за Чонхуном, кормил его и даже самого Чонгука.       Всё в жизни альфы шло размеренно и спокойно. Время от времени он наведывался на южную окраину поселения. Отношений Чонгук никогда не искал — некогда ему было, да и мороки много — потому и заходил к парочке довольно зрелых овдовевших омег, приставленных к домику с сиротами. Иногда приходил по своей нужде, иногда помогал кому-то во время течек. И никто потом глаза в пол не отводил и сплетней по поселению не распускал, в основном потому что дело это было довольно постыдное, а оттого и знали о нём немногие. Такая «взаимопомощь» устраивала обе стороны. То Чонгук время найдёт, чтобы крыльцо в доме омеги подлатать, то шкурами или мясом подсобит, зато знает, что с первыми волнами жара никто его из южной окраины не погонит.       Жил не тужил, за братом внимательно присматривал, а всё свободное время проводил за работой. Свататься к нему перестали уже как пару лет, Намджун, слава Луне, давно понял, что Чонгук пока остепениться был не готов и ушлых родителей, мечтающих пристроить своих сыновей в хорошие руки, отваживал сам. Это по началу вожак просил Чона приглядеться, мол вот и омега хозяйственный и семья хорошая, а потом бросил это гиблое дело. Отличная жизнь была, спокойная.       А потом они наткнулись на пятерых неприкаянных омег, которые посмели зайти на их территорию. Запахи Чонгук всегда слышал особенно чутко, доверял своему внутреннему волку безропотно, а потому пустился в погоню, едва носа коснулся неизвестный ему аромат. Загнав добычу в ловушку, ни он, ни Юнги не знали как быть дальше. Избавиться от чужаков проблем бы не составило, те и сами едва на лапах стояли, только что скалились и рычали похлеще диких кошек. Вот только… омеги же, не меченые к тому же, совсем юные. Убить рука не поднималась, а отпусти — неизвестно, чем это потом обернётся. Слегка помешкав, альфы решили что лучше всего рассудит вожак, хотя по лицу Мина и было видно, что всей этой возни ему совсем не хотелось.       Неприятных открытий тем днём было немало. Совсем молодые, практически мальчишки, тощие, бледные, с девственно чистыми шеями. Весь путь до поселения Чонгук боялся, что омег придётся тащить на собственных горбах — те едва ноги переставляли, шугались любого резкого движения, спотыкались, но смиренно шли. Одежды при них не было, словно те долгое время скитались по лесам в животном обличии. На многие мысли это умозаключение толкало Чонгука, самое логичное из которых — бежали омеги от кого-то, причём без толкового плана, без запасов и чёрт знает с каким умыслом.       Благо, что патрульные всегда с одеждой выходили, кто в ямку прикопает на время, кто на шнурке с собой таскает. Вещи, конечно, каждому из чужаков размера на два, а то и на три, велики были, но всяко лучше, чем и без того понурых омег вести голышом под конвоем незнакомых им альф. Да и Чимин бы их с Юнги с говном сожрал за такое, а потом бы ещё по поселению с голыми задницами погнал. Чонгук частенько говорит другим, что после знакомства с Чимином ему жениться хочется ещё меньше. Все смеются, Юнги грозится оттаскать за холку, как нашкодившего щенка, а Чонгук вообще-то и не шутил.       Шли они тогда долго, часто останавливались, чтобы омеги перевели дух и не померли, не дойдя до вожака. Чонгук же всю дорогу думал и гадал. Искал ли их кто? И от чего они бежали?       Этими мыслями он поделился с Намджуном, который в глазах омег многое успел разглядеть, но не всё из этого понял.       — Не во всём они врут, но очень многое умалчивают, — вожак перевёл взгляд на хмурого Юнги, наблюдавшего, как во дворе хлопочет Чимин. — Рубить с плеча не будем, но безопасность стаи всегда должна стоять в приоритете. Найдите из патрульных самых тихих и сговорчивых, пускай пару дней не уходят с границ и как следует прошерстят лес. По возможности, нам нужно понять откуда эти омеги пришли и нет ли за ними хвоста.       Мин понятливо кивнул, хотя и не скрывал недовольства, устало вздыхая и хмуря брови.       — Только действовать надо тихо, Юнги, — строго продолжил вожак. — Паника в стае ни к чему, пускай считают, что к нам забрели кочевники.       Чонгук, умостив локти на широко расставленных коленях, задумчиво жевал губу. Не нравилось ему всё это, ох как не нравилось. Давно им не попадались чужаки, а тех что ловили когда-то, либо на счастье последних гнали так, что пятки сверкали, либо уничтожали на месте без лишних разговоров. Да, пускай и жестоко, но у каждого в стае были те, чьё благополучие перевешивало моральные ценности. Вот только никогда ещё на их территорию не ступали омеги.       — С остальными в патруле тоже надо бы переговорить, — вставил Чон. — Некоторые альфы любят потрепаться не хуже омег, а с нами тогда много волков было на границе.       — Твоя правда, Чонгук, — недовольно согнул старший и на мгновение задумался. — Это я возьму на себя, — вожак вздохнул, привстав со скамьи. — Чимин дома?       Вопрос был адресован вмиг напрягшемуся Юнги, который до этого устало привалился к стенке, заняв один из стульев.       — В огороде он. Вот только не надо его в это впутывать.       Говорил блондин спокойно, ровно, вот только в глазах искры недобро сверкали. Он мазнул взглядом по открытому окну, выловив во дворе стройную фигурку мужа, порхающую между грядок, и нахмурился сильнее.       — Чимин и без нашей помощи вмешался, — Намджун хмыкнул. — Скажи ему, чтобы пригляделся к мальчишкам. Ничего серьёзного, пусть не расспрашивает, не пугает, но глядит за ними в оба.       Мин нехотя кивнул, неодобрительно глядя всё в то же окно. Кого-то ждал серьёзный разговор.       — Что будешь делать с чужаками? — спросил Чонгук.       — Подумать нужно, — вожак задержался у двери, — правда, вариантов немного.

🌕🌖🌘🌑

      За те пару дней Чонгук и сам часто размышлял, пропадая то в лесу, то в мастерской. Заказов было — не сосчитать, а всё из-за того, что недавно завершилась пора свадеб, отстроилось несколько новых домов для молодых семей и каждому второму омеге хотелось своё гнёздышко уютно обставить, чтобы было потом чем перед соседями хвалиться.       Если бы не Сынхо, недавно напросившийся помощником, Чонгук едва бы справлялся с объемом нахлынувшей работы. Поначалу подпускать неумелого оборотня к дереву было страшно, пришлось многое объяснять и многому научить, но пацан оказался талантливым, старательным. На критику не обижался и нрав чонгуковский героически терпел. Лихо таскал с леса подходящее сырье и лишней болтовнёй не раздражал, хотя и видно было, что, как и многим в стае, интересно мальцу что за омег привели накануне и куда их теперь определят.       Видит священная Луна, не такого исхода ждал Чонгук, когда тащил чужаков к вожаку. Не предполагал, что не просто омег из леса привёл, а проблем себе, похоже… на всю жизнь нажил. Получил пару затрещин от Намджуна за неконтролируемый поток брани, да в самом себе разочаровался, допустив мысль, что надо было омег ещё в лесу по-тихому убрать. Пытался вожака отговорить, варианты набрасывал, что вон и альф сколько других вокруг ходит или только отдай приказ — Чонгук быстро их обратно в лес проводит и следы запутает, чтобы не вернулись.       Неизвестность страшила, хотя бы потому что в доме, помимо него самого, жил ещё маленький ребёнок. А если не уживутся? А если обижать брата будет?       Ким не слушал, из раза в раз призывал задуматься, давил на то, что Чонхуну забота нужна, которой один альфа, как бы ни старался, не даст, расписывал жизнь семейную, словно в сказке (а сам-то холостым ходил).       Патрульных, каких Юнги самостоятельно из кучи альф выбрал и отослал на границы, нового ничего не поведали. Запахов посторонних за много километров те не нашли, а следы омег к тому моменту почти выветрились. Ясно было только, что прибыли со стороны юга, вертелись то туда, то сюда вдоль границ. Питались, похоже, дарами леса и редкой охотой.       Чимин, вызвавшийся заботиться о чужаках, уж очень странного тоже ничего не заметил. Сказал только, что места, из которых омеги к ним попали, едва ли можно назвать приемлемыми. На альф те смотрели с опаской, заботы, похоже, и вовсе раньше не видели. Держатся друг за друга, а двое из них, оказались родными братьями.       Положение не изменилось, но то, что и вожак себе одного мальчишку забрать намеревался, рождало в альфе злорадство.       Когда пришло время выбирать, Намджун благородно (необдуманно) уступил, а Чонгук, и на утёсе присутствовавший и с Чимином успевший поговорить, омегу, что был постарше, брать не стал. Это пусть вожак со строптивым красавцем мучается, раз так о семейных ценностях распевает, а ему бы кого потише, поспокойнее, чтоб проблем лишних не доставлял и на нервы не действовал. А вот придёт потом к нему Намджун жаловаться, а Чонгук-то, в своей лучшей манере всё до последнего слова ему и припомнит.       Вот и взял он того, что глаза с пола почти не поднимал, славный был (по словам Чимина) и глазу приятен. С виду совсем юный, только-только аромат до конца распустился и худой, как и все чужаки. Рубахи, что ему выделил Чимин, были широки и висели на острых плечах, но теперь омега хоть не выглядел таким болезненно бледным и на ногах ровно стоял, не шатаясь. Рано было судить, но мальчишка показался понятливым, не глупым и на брата косо не смотрел.       Пока Чонхун, утомившийся играми во время купания, умчался в комнату, альфа протёр образовавшиеся мыльные лужи. Странно было думать, что прямо сейчас в доме был кто-то ещё. В голове сразу уйма мыслей, что и одежду надо бы будущему муженьку заказать по фигуре, да и из теплого дать было нечего, не обирать же Чимина до нитки. Вот закончит он стол со стульями для Ли Миёна, что тканями промышляет, и отправит к нему омегу на примерку. Всё теперь приходилось учитывать, и долю с охот, и хлопоты бытовые.       Вожак своё слово окончательное сказал, и дальше спорить смысла не было. А Чонгук, может быть, и не самый подходящий на роль семьянина альфа, но хотел всё сделать по совести. Ответственность на нем теперь не только за себя и брата была, да и отец его не подонком воспитывал. Принуждать и обижать он никого не собирался, а там, кто знает, может и уживутся друг с другом рано или поздно, пускай даже Чонгука ласковым и чутким язык не повернётся назвать.       Вон Юнги тоже ходил поначалу и желчью плевался, когда ему в женихи Чимина определили, между прочим, тоже не по его воле. А бойкого Пака уже тогда многие знали и боялись. То альфу какого-нибудь на место поставит за взгляд косой, проклятий на три поколения вперёд наслав, то на охоту тайком вырвется, а потом ищи идиота с патрулем по лесу, потому что в речке ему искупаться, видите ли, захотелось, а след, чтобы обратно вернуться, он не учуял. Начало семейной жизни у них настолько буйным было, что соседи окна закрывали. И ладно бы тех страсть попутала — нет, ругались по поводу и без. Кто кого доводил, ещё, конечно, подумать надо было. А потом в один момент всё как-то улеглось, Чимин стал ходить довольным, обласканным, и Юнги вдруг злить начал своей кривой ухмылочкой.       Закончив с уборкой, Чонгук удивлённо смотрел, как Тэхён возился с тарелками, придирчиво ровно раскладывая их по столу, в середине которого уже стоял котелок с едой. И когда только успел, а главное — из чего? За мясом, что не успевало расходоваться, он должен был пойти к Минам только завтра, а запасов его холостяцкая натура никогда не делала. Видно, заметив на лице Чонгука немой вопрос, омега поспешил объясниться:       — Это Чимин принёс, — он робко указал на приготовленное блюдо. — Я нашёл на полках тарелки и приборы. И немного осмотрелся, это ничего?       Стараясь вести себя непринужденно, альфа присел за стол, на одно из мест, куда Тэхён расставил посуду, которой, на самом деле, у них дома было смущающе мало. Большую часть утвари, ещё во время отстройки, альфа распихал по сараю, который в последствии захламил всякой ерундой. Ему эти кастрюльки, тазы, скалки и сковородки мешали. Где-то там же лежали старые папины вещи, инструменты отца, та самая разделочная доска — всё то, что альфа прятал ото всех, и от себя самого. Разобраться с этим стоило, но решимости пока не было.       — Нормально всё, — он краем глаза наблюдал, как омега осторожно подошёл ближе, чтобы наполнить его тарелку. Это вдруг напомнило альфе времена, когда они сидели за столом всей семьей, и папа первым делом угощал мужа и сына, и только потом приступал к еде сам. Чонгук отвык столько чувствовать за один раз.       Рассредоточенный взгляд снова упал на слегка сгорбленную фигуру мальчишки, крутившегося по комнате.       За пышной курчавой челкой едва проглядывались миндалевидные глаза, а между бровей нарисовалась складочка. Было видно, что домашние хлопоты для омеги не в новинку. Безмерно радовало, что он в истерики ни в какие не впадал, в угол не забивался и не пытался сбежать, обрушив этим на Чонгука новые проблемы. Радовало, но и заставляло задуматься. Даже в мыслях это звучало глупо, но мальчишка выглядел отчего-то вдохновлённым, хотя и смущался каждый раз, стоило им заговорить.       Чем дольше Чонгук на него смотрел, тем больше вопросов рождалось.       Пока ароматное рагу стремительно пропадало с тарелки. В воздухе повисло лёгкое напряжение, на фоне которого стук приборов казался оглушительно громким. Возможно, сиди с ними за столом ещё и Чонхун со своей детской непосредственностью и удивительной болтливостью, им обоим было бы легче, но малыш уже успел плотно поесть у Минов.       — Я хотел сказать, — Тэхён отложил в сторону опустевшую тарелку и прочистил горло, прежде чем продолжил. — Мне жаль, что я приношу столько неудобств. Но обещаю, что не стану тебе обузой. Я могу помогать по дому, присматривать за малышом. Всё-всё сделаю.       Чонгук медленно кивнул, всматриваясь в золотисто-карие радужки, впервые смотревшие на него так уверенно и с затаившейся в них надеждой.       — И чего же ты ждёшь взамен?       Вопрос был прямолинейным, но альфа иначе не умел. Омега в раз глаза обратно в стол опустил, глубоко вздыхая. Не хотел Чонгук мальчишку пугать, но тот видно сам по себе был робким, с тонкой душевной организацией, особенно на контрасте со своим старшим братом.       — Мне бы только с Джином видеться, — негромко ответил парень. — Хочу знать, что у него всё хорошо. И ребят в домике навещать, если можно.       Против братской привязанности крыть было нечем, да и не хотелось.       — Навещай. Только до ночи по поселению не шатайся. Трогать тебя, конечно, никто не станет, но слухи неприятные распустить — это запросто.       Ким глазами непонятливо захлопал, напомнив этим маленького растерянного ребёнка.       — Слухи?       Чонгук шумно выдохнул, оперевшись локтями о стол.       — В твоём возрасте омег уже выдают замуж. Обычно сыновей берегут и без сопровождения надолго не отпускают. Сначала родители, а потом уже его альфа, — мужчина откинулся на спинку стула, не спуская взгляда с острых скул, на которых медленно проступал румянец. — За каждым шагом, разумеется, никто следить не будет, но если заметят, что крутишь своей девственно чистой шейкой перед чужими альфами, то быстро пристыдят, да и в довесок много напридумывают. А оно нам не надо, смекаешь?       Тэхён непроизвольно потянулся к собственной шее, пробежавшись пальцами по запаховой железе. Глаза взволнованно заблестели, а длинные ресницы затрепетали.       — Я не буду ничем… крутить, — пробормотал омега, поднимаясь.       Он шустро собрал грязную посуду и потерянно застыл, не зная как быть дальше. Тему приличного поведения, похоже, усвоил, но Чонгук понимал, что многие нюансы ещё придётся маленькому омеге пояснять.       Обследовал тот, видимо, только столовую. Где припасенная вода для уборки хранилась не знал, а от того топтался на месте, как несмышленый маленький волчонок, озираясь по сторонам.       — Чан с водой возле сарая. Вот только она там без летней жары ледяная, — альфа поднялся, подхватив с пола ведро. — Нагреется — помоешь. Нечего в холодной воде возиться.       Чонгук зачерпнул побольше, чтобы омеге хватило и искупаться, развёл огонь в печке, подкинул дров и поставил греться.       Маленькой улыбки на губах омеги не заметил, направляясь в комнату к Чонхуну, чтобы мальчика проверить. Только размышлял где бы побыстрее полотенце лишнее найти и куда мальчишку спать укладывать.

🌕🌖🌘🌑