Золотые фигуры

- Так сколько все-таки лет Коломбине? В кабинете Панталоне не водилось ничего приятного, и его хозяин был вишенкой на этом мерзком бюрократическом торте. Все здесь располагало Арлекино к привычной быстрой процедуре. Благо, насчет денег, идущих на нужды Фатуи Девятый был честен, и у нее получалось сдать отчетность, расписаться во всем подряд, и уйти дальше заниматься своими делами, не вчитываясь в бесконечные соглашения о финансировании. Так она обычно успевала не вызвериться на Панталоне, зайти поздороваться к кому-то из не раздражающих ее людей и даже поесть перед вечерним инструктажем. Не в этот раз, к сожалению. Сегодня у Регратора к Матери Очага было какое-то странное дело. - Понятия не имею. Спроси у неё сам, если интересно. - Она мне не ответила, - вздохнул Панталоне. - Увела разговор. Запела. Ты знаешь, как она это делает. Как правило, Коломбина обращалась так с собеседниками, которых никогда не позвала бы на субботнее чаепитие вместо воскресного приема. Или, переводя на человеческий, слегка недолюбливала. - Думаю, не больше тридцати, - Арлекино пожала плечами. - И не меньше двадцати пяти - когда Царица объявила о сборе Предвестников, она выглядела так же, как сейчас. Ты её с днем рождения поздравлять собрался? Опоздал на полтора месяца. - Двадцать пять-тридцать ей, если Дева - обычный человек. - проигнорировал ее Регратор. - А если нет? - Ну и что? - Арлекино начинало это раздражать. - Если нет, то, возможно, как Пьеро и Синьора. Или Скарамучча. Или Капитано. Об их возрасте я тоже должна тебе отвечать? По лицу Регратора Арлекино с ощущением обреченности поняла: будет речь. - Ты не зря их упомянула, - Панталоне соединил в воздухе кончики пальцев. - Они есть, но есть и история. Да, Предвестники Фатуи - ничего, кроме титула и наследия древней боли, но, как бы мы ни хотели обратного, за каждым из нас тянется след. Кто-то, как Тарталья, еще не оставил себя в прошлом. Кто-то, как Капитано, готов раскрыть правду сам - даже если собеседник не готов ее услышать. Об остальных… Документы, слова, слухи. Хроники упадка кузнечества Иназумы. Городская легенда Караван-рибата о безумном лекаре, похищающем больных элеазаром. Протокол заседания Суда над инженеркой, поправшей идеалы Кодекса Навилетт. В исторических архивах Академии до сих пор лежит личное дело Розалин Лоэфальтер. Но на Коломбину - ничего. Арлекино стало неуютно. Не из-за Третьей, нет. И что же ты нарыл на меня, скользкий гад? - спросила бы. Много чести. - Ты преувеличиваешь. Фамилия может быть псевдонимом, но мало ли в Снежной Ядвиг? Ту правду об Аглае Снежневне, которая имела некое значение, все равно не дано было узнать никому: до поры до времени она не существовала нигде в мире, кроме ее собственной головы. Если Коломбина не глупа - а она не глупа, Третьими Предвестницами дурочки не становятся, - с тем настоящим, что наверняка спрятано под слоями лести, песен, лент и сахара, она должна обращаться точно так же. Скорее всего. Иначе зачем ей это все. - Много. Но не настолько, чтобы я не мог найти среди них среди них жившей в последние две сотни лет невысокой женщины, одаренной благословением Крио Архонта и умением исцелять песней. - Ненастоящим может быть и имя, - пожала плечами Арлекино. В булочную она все равно уже не успела. - Может быть. Но даже если дело обстоит так… Как будто Коломбина появилась из ниоткуда при дворе Царицы, когда та начала назначать Предвестников из числа приближенных. Как будто всегда была среди них. Но - архив документов о содержании двора и верхов Фатуи тоже в моем ведении. О ней там не сказано ни слова. Спросить, что ли, на следующем чаепитии про качественную защиту от крыс? - Ну откопай еще какие-нибудь бумажки. В этом царстве бюрократии какие только не сыщешь. Регратора же, между прочим, силами. Ей тонко улыбнулись. - Потому я и вынужден просить твоей помощи. Аглая, ты знаешь все о забытых детях этой страны. Ты найдешь кого-то, кого можно связать с ней, куда быстрее меня. Построение доверительной атмосферы. Подлизывания. Крыса, задумавшая непонятно что. Девятый Предвестник, картина в интерьере. Арлекино скривилась. - Вместо того, чтобы пытаться подкопать под других, лучше бы занимался своими делами, - мрачно сказала она. - Какая вообще разница, кто такая Коломбина, если Царица и Пьеро ей доверяют? Зачем тебе это нужно? Панталоне наклонился над столом - так, чтобы было за отблесками его очков стало видно холодные глаза. - Затем, что я хочу знать, с кем работаю. Мне без разницы, окажется она Манечкой Снежневной, решившей изображать аристократию, или Архонтом Мороза, которого Царица превратила в нежную девчонку и две тысячи лет держала в подвале. Но этот человек распоряжается средствами, добытыми моими потом и кровью. Внимательные глаза, цепкие. Всматривающиеся в нее совершенно не крысиным взглядом. - И когда она вступит в игру, я буду тем, кто подаст ей доску - как до сих пор ставил ее перед всеми, от Пьеро до последнего кадета. Сделать ли мне фигуры Коломбины золотыми? Или такие, как она, воруют драгоценности - а может быть, они рассыпаются в прах от прикосновения ее рук? - Дева никогда не стала бы Третьей, позволь она хоть на секунду усомниться в ее лояльности. Разве тебе не хватает подобного подтверждения? Ее усталое раздражение утекало - между его слов, между их взглядами, под пальцы непривычно серьезного Регратора, сплетенными в напряженном жесте. - Это не праздное любопытство и не беспочвенные подозрения, Арлекино. Это - интересы Царицы, интересы Снежной. Как ты будешь кормить своих беспризорников, если миллионы моры уйдут на отстраивание разрушенных столиц? Капитано ведет застрельщиков к Лунной спирали - и шлет оттуда подписи солдат об ответственности, чтобы было, что предъявить их родственникам. Доктор создает рукотворное божество - и отчитывается за каждый гвоздик из иридия и платины. Все вы намереваетесь разрушать и сжигать, но я хочу, чтобы после того, как воля Царицы исполнится и Небеса падут, от Снежной что-то осталось - кроме ненавистного всему миру пепелища. О, Арлекино знала все о ненависти. И о пепелищах тоже. Как и любой, кто когда-то был ребенком с выдуманной холодной фамилией. - Можешь думать, что у меня проблемы с манией контроля. Мне без разницы. Но я сам выбрал себе Богиню и буду служить ей так, как нахожу нужным. Кем бы ты меня ни считала. Панталоне откинулся на стуле и переплел руки на груди. В углу кабинета тикали часы. Громко, медленно. - Я ничего не знаю о Коломбине, - сказала Аглая, - и не приветствую желания лезть в оберегаемые ею тайны. Но ты можешь пойти к Третьей и сказать ей то, что только что сказал мне - за исключением мелочных кляузных подозрений. Тебе необязательно копать подноготную. Просто спроси, что ожидать от ее планов. Чтобы успокоила. Чтобы отправила излишне инициативного Регратора обратно к бюрократии и звону моры. Чтобы проследила за ним, следуя букве зароненного семени подозрения - и, успокоившись, отпустила. Чтобы услышала слова, сказанные Девятым Предвестником. Улыбка вернулась на лицо Панталоне - будто и не уходила. - Я рассматривал такую возможность, - кивнул он. - Правда, не был уверен в успехе. Не выношу делать то, что может не принести мне любого вида прибыль. - Высказанное зачастую бывает лучше несказанного, Регратор. И уж точно лучше пустого вопроса, заданного с целью вынюхать - но сейчас спорить с ним не хотелось. - Да, кстати - Арлекино поднялась с кресла, - историю взятых в приюты детей за последние двести лет я поднимать не буду. Пока мне это не поручат Пьеро или Царица. - Посмотрим, - откликнулся Девятый, придвигая к себе стопку бумаг. - Я сообщу тебе, как пройдет беседа. Спасибо за предоставленный вовремя отчет, Арлекино. Он прищурился на нее и махнул рукой в небрежном намеке на прощальный жест. Как в любую из привычных встреч.