Все дороги ведут в Колизей.

В сыром помещении раздавался лязг тренировочного оружия и голоса мужчин. К этими звукам прислушивался слепой гладиатор ожидая услышать знакомый голос и знакомую походку. Кузан ходит не так как остальные в Колизее, более легко и быстро, ещё не успевший развить осторожность к собственным сожителям по беде. С самого утра о нём не было ни слуху ни духу, и можно было только гадать где он сейчас, пытает ли его Цезарь или же он уже мёртв. Рука невольно дрогнула при мысли об этом. Осознание, до каких жестокостей может дойти старый друг заставляло сердце Исшо болеть сильнее любых ран полученных в боях на арене. Время шло мучительно долго и терпение гладиатора подошло к концу. Опираясь на трость, он пошёл к выходу из Колизея. Стражники всё знали, личная гвардия Цезаря всегда была наготове чтобы сопроводить непокорного гладиатора в покои повелителя по любому вопросу. Когда звук шагов с тихого сменился на стук трости по камню мужчина понял что они пришли. Не дожидаясь приказа, гвардейцы покинули просторную комнату, оставив двух мужчин одних. Какое-то время кроме тишины, то наполняла комнату, не было ничего. Так продолжалось какое-то время пока Исшо не заговорил. — Что ты с ним сделал?! — Неестественная эмоциональность для постоянно спокойного гладиатора. Цезарь сжал кулак. Ему не надо было говорить о ком шла речь, он и так всё знал. И от этого становилось тошно. Ради этого куска дерьма Исшо готов вломится к правителю Рима, проявляя столько неуважения. — Пока что — Эти слова Цезарь выделил сильнее всего. — Я ему ничего не сделал, но раб должен знать своё место. — Если с его головы упадет хоть один волос — ты познаешь весь гнев правосудия. Шум ветра принес воспоминания прошлого, когда на этом же месте, много лет назад звучали те же самые слова. Стоя друг напротив друга на равных, тогда ещё видящий всю жестокость мира, жестокость, что исходила от старого друга, Исшо говорил это с уверенностью, разнося эхом по покоям. — Ты не понимаешь от чего отказываешься — Тогда еще Сакадзуки верил что словами можно что-то изменить. — Это ты не знаешь к чему твой выбор может привести. — С гневом отвечал стары друг. Могли ли они догадываться в детстве, что их отношения дойдут до такого. — Ты в самом деле думаешь что оставшись в Колизее, ты сможешь помочь этим рабам? Что ж. — Сакадзуки достал кинжал, что всегда носил при себе. — Убей меня и посмотри что будет с ареной. Сталь сверкнула в лучах солнца. Какие-то мгновения Исшо не шевелился, его взгляд переходил с кинжала на друга и обратно. Полнейшая тишина оказалась настолько удушающей. Казалось, весь воздух забрали. Сакадзуки понимал какой выбор дает, и готов был принять смерть от рук друга если они не могут быть вместе то гори этот мир вместе с ним. Спустя казалось вечность, Исшо взял кинжал. В лезвии отражался его взгляд полный гнева и боли. У него не было выбора, но он принял то единственное верное решение которое мог. Взмах, и капли крови упали на белый мрамор. Всё произошло быстрее, чем можно было понять. Раз, два, Сакадзуки смотрел огромными от шока глазами на мужчину, чье лицо было в крови от нанесенных ран. В один миг мир рухнул. Всё будто заволокло туманом. Сакадзуки слышал свой крик, удар друга когда пытался ему помочь. Всё будто происходило медленнее чем шел остальной мир. После, в каждом кошмаре Сакадзуки видел друга стоящего в крови. Алое море захлестывало с каждым приливом, угрожая поглотить мужчину и тогда Сакадзуки бросался к нему. Он думал что зашел по колено но очнувшись, понял что зашел по горло и в этот момент алая пучина поглощала его не дав издать даже крика. Ныне кошмар продолжался и на яву. Власть можно удержать силой, но человека нет. Особенно человека, который когда-то был тебе другом и которого ты любишь. — И стоило оно того… — Прошептал Сакадзуки, но его слова утонули в шуме ветра и шелесте штор. — Оставь Кузана в покое. Если с ним что-то случится, даже в Колизее — я буду знать кто в этом виноват. Не заставляй меня еще сильнее разочаровываться в тебе. — То был не обман. Постоянно Исшо надеялся на разум старого друга, что он ещё не потерял сердце. И каждый раз его собственное сердце разрывалось от разочарования. Тихими шагами Сакадзуки приблизился к гладиатору, но слух обострившийся при потере зрения уловил даже мимолетное движение. — Не смей ко мне приближаться. — Делая паузы через каждое слово прошипел мужчина. Он постарался отпрянуть но был схвачен сильной рукой. Взмах трости но Сакадзуки парировал и выбил её. — Сколько ты будешь еще сопротивляться? Самому еще не надоело? — Свободной освободившейся рукой гладиатор попытался нанести удар но и вторая рука была перехвачена. — Говоришь что жалеешь этих бедолаг но тебя совсем не волнует сколько из них погибнет от моей руки! Исшо оказался прижат обоими руками к холодной стене. Безуспешно он пытался вырываться но хватка была крепкой как кандалы. Сильное мускулистое тело Цезаря прижимало его обрывая всякие движения. Тело правителя было сильным и горячим, гладиатор чувствовал его дыхание, обжигающее будто лава, рядом со своим горлом. — Сакадзуки…пожалуйста… — взмолился Исшо. Он готов был принять насилие от любого но больнее всякой физической боли и унижения были чувства к мужчине. — Просто вернись ко мне и всё будет как раньше. — Ты знаешь что ничего не будет как раньше, не при таких условиях. Хватка на запястьях ослабла. Сакадзуки сделал шаг назад. В голове всплывали слова Борсалино, избиение наглого раба. Он всего-лишь хотел вернуть любимого человека, но никакое насилие не могло его сломить. Сильная рука прошлась по шрамам, которые гладиатор сам на себе оставил. жертва которую он принёс только бы не видеть то, в кого превратился человек, которого он называл «друг». Дыхание Исшо участилось, в абсолютной растерянности он не знал что делать. Стоило бы отпрянуть, ударить по руке Цезаря но как давно он не чувствовал этой нежности и какой-то даже заботы. С большим трудом гладиатор поглотил желание коснутся в ответ. Убеждение себя что он давно перестал испытывать теплые чувства к другу были всего-лишь неудавшейся ложью. Он бы смог полюбить Кузана если бы всё еще не любил Сакадзуки. — Мне нужно вернутся в Колизей — наконец сказал гладиатор после напряженного молчания что заполнило комнату, будто заперев двух мужчин в ней. — Я надеюсь ты будешь благоразумен, и не станешь впутывать в это всё Кузана. Брови правителя нахмурились. Одно только имя этого презренного раба заставляло его кровь кипеть. Ответа не последовало. Единственным, что сказал Цезарь, был приказ о сопровождении раба обратно на арену. ******* Когда Исшо вернулся в Колизей его встретил обеспокоенный Мэйнард. Его не могло не настораживать что в одно время двое гладиаторов, оба в немилости Цезаря пропали. Однако, сначала вернулся Кузан а за ним и его слепой приятель. — И где, во имя Всевышнего вас носило? — Вопрос казался почти риторическим, в свете последних событий, и потому никто из мужчин, не спешил на него отвечать. — Новый список боев уже огласили Кузан будет последним, а ты, Исшо, перед ним. — А противники? — Первым же делом осведомился Кузан. — С тобой будет вон тот — Мэйнард кивнул на высокого плечистого гладиатора с слегка отросшей бородой и в шлеме, под которой виднелась копна каштановых волос. — А Исшо…будет драться с тем мясником с секирой. — Что? Это безумие он же его убьет! — Любезно, что ты веришь в мои силы — саркастично заметил слепой гладиатор. — Да что смеяться — Не унимался Кузан. Слова друга он проигнорировал. — Какой идиот составлял этот список вообще? — Исшо всё еще гладиатор — Напомнил Мэйнард. — Он справится. — А если нет? — Предмет обсуждения не выдержал и наградил кричащего мужчину хорошим ударом тростью по шее. — Да я ж о тебе переживаю! — Значит помолись обо мне Всевышнему. И будь тише. Всё. Тема закрыта. — Не имея ни малейшего желания продолжать, гладиатор ушел готовится к предстоящему бою, пока двое мужчин смотрели ему в след. ***** Солнце уже начинало заходить за горизонт, уступая сумеркам. Потихоньку в палаццо и на улицах зажигались огни. Вечер был тих а воздух сух, как пустыня. Дождей Рим не видел уже давно. Борсалино вдохнул этот воздух чувствуя как его легкие окутала пыль и пригубил еще вина. Как и в былые времена его нутро горело от предвкушения предстоящего боя. Как долго может прожить новичок на арене? Он хотел забрать Кузана к себе подальше от крови и по истине звериного насилия. Но он слишком хорошо знал, что если это сделает, Цезарь зальет их кровью всю Регию. Кто бы мог подумать что в Колизее будет спокойнее чем в роскошных залах. Господь свидетель Цезарь был опаснее стаи диких собак. В процессе этой удручающей мысли зашел сам объект мысли, Борсалино чертыхнулся а вино застряло в горле. — Нечего вспоминать было. — Прошептал себе под нос мужчина убирая бокал с вином на столик, дабы он не полетел в стену или самого Борсалино. В ожидании он начал снимать робу но к удивлению, Цезарь его остановил. — Я пришел не за этим. — Одного только этого факта было достаточно чтобы привлечь внимание Борсалино и он взял кубок с вином обратно. Наблюдая за тем, как Цезарь садится на софу рядом. Не дожидаясь реакции, Борсалино поспешил наполнить второй бокал вином не переставая наблюдать за венами на руках у правителя и кулаках которые он сжимал. — Что-то произошло? — Осторожно поинтересовался мужчина. — Этот идиот… — Прошипел правитель, всё еще сжимая свои огромные кулаки. — Он ставит мне правила! Указывает что делать! Что б его! — Взгляд Сакадузки упал на налитый бокал и не раздумывая он схватил его и осушил в один глоток. — Он должен благодарить Господа Бога что я достаточно добр, чтобы не запереть его на цепи у себя в покоях! С нескрываемым любопытством Борсалино налил правителю еще вина. Не было нужды уточнять о ком шла речь, и находясь в ожидании, когда эта буря утихнет и что за ней последует Борсалино тихо неспешно пил вино. — Ты… — Сакадзуки метнул взгляд на мужчину рядом. — Уведи от Исшо этого любопытного наглого ублюдка. Мне плевать как, просто сделай это. Я не хочу видеть его рядом НИКОГДА. — На последних словах Цезарь чуть не сошел в крик. — Это…неожиданно. — Аккуратно начал Борсалино. — Могу я узнать с чем связана столь необычная просьба? — Цезарь молчал, и его молчание было столь долгим что мужчина уже пожалел что спросил и когда он уже хотел открыть рот чтобы извинится, ему ответили. — Он слишком тесно общается с Исшо, была бы моя воля — я бы скормил его тело собакам но… — мужчина зашипел. — Исшо запретил его трогать. Если я что-то с ним сделаю, одному богу известно к чему это приведет и что Исшо сделает. — Правителю всё еще виделась сцена когда его друг перед ним лишал себя зрения, только бы не иметь с ним никаких дел. О том, что это сделал он сам не знал никто, даже Борсалино. Мысль, что сам Цезарь мучается из-за одного человека и который настолько управляет им не могла не подогревать злорадство Борсалино. Он бы соврал, если бы сказал что не мечтает чтобы великий Цезарь ощутил толику той боли и унижения через которые заставил проходить Борсалино. В душе у него не было и капли сочувствия а в голове было одно лишь слово: месть. О, это была бы сладкая месть за всё то пережитое насилие. Но одна только мысль омрачала злорадное ликование — он не мог не подчинится, ведь к своему собственному эгоизму, он не хотел чтобы раб, на которого он обратил внимание смотрел на кого-то другого. Борсалино не любил его, совсем нет, но воспоминание о стройном податливом теле разжигали в нём огонь похоти и желания. Он готов был касаться его снова и снова, руками, губами, везде, где мог бы дотянутся. И слушать стоны когда оргазм настигал их двоих. — Ты меня понял? — Прервал сладкие рассуждения мужчина, и вырвал из грёз Борсалино. — Да, да конечно. Ваш приказ — для меня закон. — Внезапная учтивость заставила Цезаря нахмурится, он слышал такое выслуживание в первые месяцы, когда забрал столь способного раба с арены. Но в последнее время он распоясался и его наглость проявлялась всё чаще и чаще. — Если я узнаю что ты плетешь позади меня сети — Я скормлю части твоего тела собакам а то, что от тебя останется скину в яму. — угроза казалась более чем реальной, зная характер Цезаря и заставила Борсалино неуютно поерзать на стуле. — Не волнуйтесь, я прекрасно понимаю чья рука меня кормит и со всей покорностью исполню приказ. Добив бокал своего вина Сакадзуки подобрал полы рясы и стремительно покинул комнаты. Только когда шаги стихли, Борсалино смог выдохнуть. Он взглянул в окно — на небе рассыпались звезды а холодный воздух наполнял комнату, как желание увидеть Кузана наполняло сердце Борсалино. **** Это было рискованно, очень рискованно, Борсалино это знал но всё равно медленно продвигался по коридору, издавая минимум шума. Он провел с Цезарем достаточно времени чтобы научится быть тише самого слабого ветерка в поле. На улице стояла глубокая ночь, абсолютно все, даже сам Правитель должен спать. Это самое безопасное время для его затеи, если его таковым можно было вообще назвать. Мягкие сандали помогали передвигаться практически бесшумно, подобно кошке. Руки проходились вдоль шершавых стен, и служили ориентиром в темноте. Шаг, еще один. Борсалино даже не знал какая из «комнат» принадлежит объект его вылазки, и он мог надеяться только на удачу. Шорох, и трость остановилась около шеи ночного гостя. — Борсалино — шепотом но всё еще угрожающе сказал слепой гладиатор. — У тебя есть не так много времени чтобы объяснится. Мужчина медленно повернулся и сделал шаг в каморку, где стоял его старый знакомый. — И как ты узнал что это я? — стараясь отвести тему, спросил Борсалино. — Только ты передвигаешься как вор, все остальные ходят с постоянной настороженностью и силой. И так, что ты тут делаешь? Отпираться было бесполезно, Борсалино был пойман на месте преступления, и он знал что ему не дадут просто так уйти. — Просто…решил проведать нашего общего друга. — голос пересмешника был обманчиво приветлив, кто-то возможно даже поверил бы в это напускное дружелюбие, но не Исшо. — Оставь его в покое, Кузан заслуживает лучшего. — Например тебя? — с нескрываемой усмешкой просил Борсалино. В голове мелькали обрывки их диалога с Цезарем. Если бы между гладиаторами что-то было он бы сжег до тла весь Колизей. Воздух в помещении прел и мужчина вдохнул поглубже. — Спешу тебя разочаровать, если Кузан подойдет к тебе хотя бы на шаг — Правитель убьет его голыми руками. Разве ты этого хочешь? — А ты, стало быть, можешь дать ему защиту. — то был не вопрос. Исшо не верил в золотую клетку, и не верил что кто бы то ни было сможет защитить от гнева Правителя Рима, как ничего не спасло Помпеи. Время тянулось как капля смолы с упавшего дерева, чем дольше Борсалино находился в Колизее тем больше становилась опасность быть раскрытым. — Убирайся. — прошипел Исшо, где-то в коридорах раздались эхом шаги: кому-то из гладиаторов приспичило ночью. Борсалино замер, дожидаясь когда шаги стихнут, и когда место снова наполнилось тишиной, он натянул плащ на лицо посильнее и развернувшись, поспешил в темноту. **** С самого рассвета, Кузан то и дело ходил по сырым помещениям нарезая по ним круги, а его слепой друг сидел рядом натирая лезвие меча. — Ты не можешь выйти против этой горы мышц. Да кто угодно только не он, ты не видел а я — да то, что он сделал с предыдущим соперником. — данное возмущение и различные его вариации звучали как только мужчины проснулись. — Я польщен твоим страхом за мою жизнь, — начал в который раз Исшо. — Но всё же напомню тебе еще раз: я — много лет живу в Колизее у меня достаточно сил и опыта чтобы выйти против такого бойца. Рано или поздно это всё равно бы случилось, мы здесь и находимся для того, чтобы сражаться… — На потеху этому стаду — перебив, прошипел Кузан. Тяжело вздохнув, господь знает какой раз за их утреннюю перепалку, Исшо продолжил. — Как бы то ни было, мы вынуждены это делать, покуда Цезарь позволяет эти битвы вести. — после того, как Кузан узнал о том, что связывало его друга и Цезаря, Исшо стал более открыто говорить. Иногда напрямую говоря что это всё можно остановить одним приказом Цезаря но его когда-то дорогой друг никогда этого не сделает. Даже на смуглой коже Кузана был заметен алый гнев, который только сильнее разгорелся после сказанного. — К черту Цезаря, к черту этот город и этот сброд который ликует когда кровь человека рекой льется на этой проклятой арене! — не в силах более сдерживать свой гнев Кузан со всей силы ударил по каменной стене, отколов от булыжника из которого была сделана стена и поцарапав себе руку. Кузан зашипел, и слепой гладиатор со стуком трости подошел к нему и взял его руку, на которой уже начали проступать алые маленькие капли, в свою. Ночная встреча не давала Исшо покоя. Он правда хотел защитить Кузана от крови и жестокости этого места но из-за Цезаря, он только подвергал друга опасности, находясь рядом. Что за жестокий выбор перед ним стоял! — Выдохни, скоро начнутся новые бои и надо сосредоточится на этом. — ставя точку в споре сказал Исшо. Однако, чувствуя всё ещё сидевшую в друге упертость и напряженность, продолжил. — Если так волнуешься — могу провести с тобой еще одну тренировку, если конечно, прошлая тебя не испугала. Слова про испуг были самой наглой провокацией, но даже понимая это, Кузан не смог отказать. **** Рассвет для Борсалино наступил настолько быстро, что не успев закрыть глаза, свет уже проникал в комнату. Казалось, только что тело Борсалино опустилось на мягкую постель, и вот уже пора было вставать. Слуги копошились в комнате, принося фрукты и заправляя постель пока Борсалино с большей, чем была у него заторможенностью, проводил свой утренний ритуал по надеванию украшений в виде, разных колец, браслетов на руки, предплечья и шею. Чистое золото, хоть украшения не были достаточно толстыми, их количество было достаточно велико чтобы придавливать своим весом их хозяина к земле. После того, как отношения Борсалино с Цезарем стали напрягаться и портится, он неоднократно сравнивал, смотря на свои руки в кольцах и браслетах, эти украшения с кандалами. Тонкие пальцы сжались в кулаках, Борсалино несколько раз глубоко вдохнул и принялся за принесенные фрукты. Когда с завтраком было покончено, Борсалино решил прогуляться к пруду, что построили во дворе огромного дворца Правителя Рима. Минуя арки, проемы и длинные коридоры, мужчина медленно двигался по мраморным полам пока перед ним не возвысилась огромная, устрашающая фигура Цезаря. Прошли мгновения тишины и страха, за то, что Цезарь мог узнать о вылазке прежде чем Борсалино наконец медленно сказал: — Надеюсь его Святейшество прекрасно спали этой ночью. — В свете кошмаров, что мучили правителя последнее время, фраза звучала как издевка. Но сам Борсалино об этом не знал, да и не мог знать: прошло много времени, с тех пор, как они с Цезарем вместе проводили поистине длинные и сладкие ночи. — Мой сон тебя не касается — огрызнулся мужчина. Под глазами темнели синяки от недосыпа. А волосы, всегда уложенные и заправленные золотым лавровым венцом по всем правилам правителя Рима были растрепаны и сильно взъерошенные будто сам Цезарь прошлым вечером и ночью принимал участие в боях арены. Судя по поведению, Цезарь не узнал о ночном рандеву своей игрушки. Боги помиловали мужчину и тот был за это благодарен. Может он даже прибудет с визитом в Пантеон и прочтет несколько молитв по такому случаю. — Резонное замечание. — наконец ответил Борсалино и слегка поклонился. За столько времени он научил гладить эту злую собаку вдоль шерсти чтобы та лишний раз его не укусила. — Я всего лишь высказал некоторое опасение о здоровье правителя, никак не думал что это будет воспринято как неуважение. — Боишься потерять место. — в слух озвучил мужчина — Можешь не дрожать. Меня не убьют кошмары. Не успев даже ответить, бывший гладиатор выдохнул наблюдая как Цезарь вскинув плащ, быстрым шагом направился к выходу из дворца. Сегодня правитель собирал совет по делам страны, о которых честно, Борсалино не было никакого дела, и стоило ожидать что отсутствовать он будет до самого заката. Это была прекрасная возможность сделать то, с чем не вышло прошлой ночью. Да, это было опасно, но не более чем вылазка в Колизей где каждый из его узников ненавидел мужчину алым огнём ненависти. Поразмышляв недолго об этом, Борсалино принял наконец решение и дав гвардейцам все нужные указания, удалился в свои просторные палаты. **** Не смотря на то, что Исшо не имел зрения, Кузан чувствовал взгляд осуждения от его друга когда уходил со стражниками. Они столько спорили на эту тему, со слов Исшо, их бывший гладиатор был по нраву не лучше самого Цезаря, что он получает любыми способами всё что захочет. Но вопреки рассказам, он не принуждал ни к чему Кузана, ему предложили — он согласился. Однако, что было бы не согласились он, Кузан думать усиленно не хотел. Самым главным было то, что у них не было боли и для простого «пешки Цезаря» Борсалино был достаточно честен. Могло ли ещё что-то более устраивать Кузана? Едва ли. Белые покои встретили свежим воздухом и светом, что заполнял всю комнату. Большая белая кровать с балдахином, множество цветов, что добавляли жизни в холодный камень. Напротив большого окна стояло два глубоких кресла а рядом столик с кувшином вина, и два бокала. В этот раз, видимо, Хвост Цезаря, как любят называть его гладиаторы, приготовился к встрече основательно. Стража оставила мужчин одних, и когда звук шагов стих, Борсалино достал ключ от железных цепей и снял их. Кандалы спали с раба, а вслед за ними и набедренная повязка. Взгляду мужчины предстало прекрасное стройное тело, на котором ещё не было такого огромного количества шрамов как на бывалых гладиаторах. Поддаваясь желанию что с каждой минутой находило всё сильнее и сильнее, мужчина впился в губы раба целуя его глубоко и сильно, толкая язык всё глубже в горло. Чем дольше длился поцелуй тем отчетливее Борсалино чувствовал возбуждение что уже упиралось в его живот. — Ложись — только скомандовал мужчина и Кузан покорно лёг на хлопковые простыни. Борсалино помедлил, созерцая столь дивное зрелище. Его собственный член уже был твёрд и ныл, не находя выхода желанию. Следуя за этим порывом, мужчина наклонился и укусил покорного раба за шею, оставляя алый след. Кузан застонал и выгнулся разводя ноги ещё шире. — Т-трахни меня… Уже… — лёгкие свело и Кузан задыхался пытаясь заговорить. Наконец, Борсалино сжалился над любовником, и взяв розовое масло с тумбы, смочив им пальцы ввёл один в пульсирующую дырочку. Мужчину тут же пронзил удар молнии и всё его тело забило мелкой дрожью. Медленно, даже слишком медленно Борсалино вводил и выводил палец постепенно растягивая послушного раба. Вскоре к первому пальцу добавился и второй, врезаясь в мужчину и касаясь того места, от которого тот начинал видеть звёзды. Когда Борсалино вытащил пальцы, мужчина под ним разочаровано выдохнул. Дав короткую передышку, Борсалино приставил свой изнывающий член к входу раба и резко ввёл его. Мир Кузана потерял очертания и он провалился в бездну удовольствия. ***** Тяжелые наручники были сняты и в покоях правителя Рима осталось только двое мужчин в поглощаемой тишине. — Если ты опять решил… — Исшо не дали договорить, Цезарь что вальяжно сидел в кресле с бокалом вина, его перебил. — Я тебя не за этим позвал. — Мужчина встал и отставил бокал. — Иди за мной. — Только коротко скомандовал Правитель, ненадолго задержавшись у двери, дожидаясь пока узник последует за ним. Тяжёлые шаги не заставили себя ждать и вот уже двое мужчин медленно шли по коридору. О точке назначения слепой гладиатор мог только догадываться. Мысль о том, что Цезарь решил всё-таки перейти к крайним мерам и запереть его рядом с собой тихо копошилась на задворках сознания, но быстро улетела когда по мере приближения до ушей Исшо стали доносится шлепки и знакомые голоса. Двое мужчин наслаждались друг другом не замечая что дверь в покои тихо приоткрылась. Звуки стали громче, Исшо не нужно было видеть чтобы понимать что происходит. Горячее дошло до ушей Исшо и он вздрогнул. — Подумай хорошенько о том, кого ты так рьяно защищаешь. — Шёпот был тихим, но угрожающим, проникающим под кожу гладиатора. Чувства выворачивали Исшо наизнанку, заставляя сознание падать куда-то далеко. Хоть и не имея зрения, мужчина отвернулся, желая сбежать как можно дальше но сильные руки приковали его к стене. — Слушай хорошенько. Пока ты защищаешь его ценой своей жизни, он наслаждается тем, что даёт ему мой пёс. Исшо затошнило. — Отпусти меня. — прошептал мужчина и почувствовал как ослабла хватка на его теле. — Тебе есть над чём подумать, возвращайся в Колизей. Я скажу гвардейцам тебя не трогать. — сопровождение было излишним. Сакадзуки знал, что гладиатор не сбежит. Постоянный контроль гвардейцев было скорее формальностью чем реальной нуждой. Под лязг тренировочного оружия гладиатор вернулся в казармы арены. В глубине души он до конца надеялся что его новый друг не станет ввязываться в эти опасные связи, но что же он мог теперь поделать. Никакие предупреждения не помогли. А теперь Исшо не знал что делать с мыслями что копошились в его голове. Конечно Кузан был взрослым человеком и мог сам выбирать что делать, но он не заслуживал быть игрушкой в чьих-то руках. Сердце больно сжалось и гладиатор тихо сел на землю. Он не имел права терять самообладание, в таком месте это просто непозволительно. В зале слышались шаги и шум тренирующихся бойцов. В юности, когда гнев брал верх над Исшо, он тренировался пока не перестанет чувствовать руки. Не имя другого выхода, мужчина поднялся на ноги и пошёл в тренировочный зал. До их боя с гладиатором которого прозвали мясников оставалось пара недель. ***** Когда Кузан кончил, всё его тело било мелкой дрожью. Мир потихоньку принимал свои очертания и осознание вернулось к гладиатору. Он вытянул руку и наткнулся на грудь рядом лежавшего Борсалино. Мускулистая грудь медленно вздымалась в такт размеренному дыханию мужчины, и Кузан не мог налюбоваться этим видом. — Ты скоро во мне дырку прожжешь — засмеялся Борсалино. — О, извини, не знал что ты такой нежный. — Ты ещё многого обо мне не знаешь. — заметил мужчина. — Почему тебе так хочется посмотреть на александрийский ипподром? Это ведь по сути тот же Колизей. Кузан помотал головой. — Колизей это яма с кровью и мясом а вот ипподром… Он скорее как величественный театр. Если бы у меня появилась возможность — я бы поселился в поместье в Александрии с видом на него. Борсалино внимательно вглядывался в лицо раба и понял что тот уже вовсю в своих мечтах на ипподроме. Его глаза, что смотрели в потолок сверкали от желания и восхищения, и мужчина любовался этим свечением. Птицы пели за окном и это было единственным звуком, что наполняли комнату умиротворением. На какое-то время Борсалино показалось что он попал в рай. Тихий, уютный рай. Может, если Цезарь получит то, что хочет он разрешит им с Кузаном уехать в Александрию… Это были очень наивные мечты и мужчина это понимал но смотря на сияющего любовника рядом ему хотелось верить в эти мечты. ***** Чем больше ударов Исшо наносил по балке оббитой соломой, тем больше он понимал насколько злится на Кузана. Конечно их связь с Предателем не была чем-то неожиданным, более того он сам признался сразу что понравился Борсалино. Мужчина вспоминал их с Предателем разговор. Конечно невозможно быть счастливым когда ты постоянно подвергаешься насилию но этот путь выбрал сам Борсалино а теперь он хотел обречь на это нового друга Исшо. Конечно он был в ярости. Под Сакадзуки, бывший гладиатор перенял повадки своего господина. Мужчина так не хотел чтобы его новый друг стал таким же. Гнев стал таким сильным что с последующим ударом балка разлетелась на деревянные осколки от затупленного меча. Грудь мужчины вздымалась от тяжёлого дыхания, а руки продолжали сжимать рукоять меча. В этот момент в пустом помещении раздались шаги. — Тренируешься? — спросил зашедший Кузан. — Почему не с остальными? — Я думал ты не появишься в Колизее до завтра — заместо ответа сказал слепой гладиатор. В нём всё ещё кипел гнев который он никак не мог успокоить. Мужчина замолчал. — Прости я… — Я же предупреждал тебя не лезть к этому предателю! — наконец не выдержал Исшо. Хоть он и не видел того как на него в шоке уставился друг но чувствовал его недоумение. — Ты даже не представляешь к чему это всё ведёт… — продолжил более тихо Исшо. — я переживаю за тебя и о том, что ты можешь повторить судьбу многих других, кто попал под карающий перст Цезаря. Стыд засел терновым кустом в душе Кузана. С его новым другом Кузан чувствовал умиротворение и спокойствие, но Борсалино давал ему такое удовольствие, которое он никогда не испытывал. Смесь желания, трепета, страха, столько чувств перемешивались в гладиаторе и он не хотел от них избавляться. — Я понимаю твои страхи, но… Ты поверишь если я скажу что мне правда приносит это удовольствие? В то же мгновение лицо Исшо из обеспокоенно сменилось на гнев. — Ты понимаешь что Борсалино просто пользуется тобой?! Как ты можешь говорить такие вещи?! — слова оказались слишком громкими и разошлись эхом по пустому помещению, и Кузан взмолился чтобы другие гладиаторы этого не услышали. Что-то внутри неприятно засвербило, подобно мечу что точат о камень, и вдохнув побольше воздуха в грудь Кузан ответил. — Ты можешь не верить мне, и не верить Борсалино но нам приятно вдвоём. Я знаю он не хочет повторять то, что делал с ним Цезарь. В конце концов… Он такая же жертва как ты и я. — молчание и тишина наполнили помещение. Исшо понимал что у него мало шансов отговорить друга но он пытался до последнего. — Кузан, пока не дошло до беды, отступи, иначе Цезарь… — Да он уже! — не выдержал нападок мужчина. — Он совсем свихнулся, думаешь он линчует меня из-за того, что мы с Борсалино делим одну кровать? Нет, он только видит угрозу для тебя. Он меня чуть живьем не сожрал, думая что между нами что-то есть. Поэтому последнее, о чем стоит переживать, это о моих отношениях с Борсалино. Когда гневная тирада закончилась, Кузан обессиленно облокотился на холодный камень стены. Чем больше до слепого гладиатора доходил смысл сказанного, тем больше эмоций выражало его лицо. Непонимание, шок, гнев, ярость. Казалось, если бы Цезарь был здесь, Исшо удушил бы его голыми руками, даже если бы это стоило ему жизни. Кузан еле успел схватить друга за плечо, прежде чем тот дернулся в сторону выхода. — Даже не смей высказывать это всё сейчас Цезарю! — рявкнул мужчина. — Тогда он убьет тебя! — Или тебя! — Кузан еще раз глубоко вздохнул возвращая себе ясность ума. — Послушай, оставь свои геройства для арены. Я сказал Цезарю что между нами ничего нет, остальное его мало волнует. Поэтому не смей его переубеждать в обратном. Никому от этого лучше не будет. Когда Кузан понял что к другу вернулся разум, он осторожно разжал руку с плеча. — Ты…ты правда счастлив в этих отношениях? — осторожно начал Исшо. — Да, нам с Борсалино приятно вместе. Между нами нет никакого принуждения. Так что, не волнуйся. Почему бы нам не сосредоточится на предстоящих боях? Меня всё еще беспокоит тот громадина. Слепой гладиатор ободряюще похлопал друга по спине. — Всё будет в порядке, я не сомневаюсь в своих силах и ты верь в свои. Звон колокола оповестил мужчин о начале кормёжки и они поспешили общий зал для обеда. ****** Борсалино с любопытством разглядывал расписание боев, которые должны были начаться уже завтра. К его великому сожалению со своим новоиспеченным любовником, он не виделся уже пару недель. Все гладиаторы в Колизее были заняты подготовкой к новому сезону боев, и Кузану было не до него. От части это несколько обижало и заставляло мужчину топить тоску в вине но он как никто понимал важность подготовки. Её недостаток мог стоить гладиатору жизни. Сделав еще глоток, мужчина убрал бумагу со списком гладиаторов и боев в которых они будут участвовать. Парочка имён была знакома Борсалино, но многие были убиты или отпущены с того времени, когда сам мужчина был гладиатором. В комнату вошел Правитель, Борсалино внимательно проследил за его движениями: спокойные и уверенные, значит списка гладиаторов он еще не видел. — Что это у тебя? — обратил своё внимание на бумагу Цезарь и тут же её взял, не дожидаясь ответа. — Завтра начинается новый сезон… — Обрати внимание с кем должен будет драться твой драгоценный. — От гневного срыва мужчину спас список, на который таки обратил внимание Цезарь. — Исшо его победит — только сказал мужчина и бросил листок обратно на стол. — Какая уверенность — протягивая звуки произнес Борсалино. — А если нет? — Нет никакого «если». Он побеждал в каждом бою до этого и победит в этот раз. Борсалино прекрасно понимал, что Правитель знает гладиатора который выйдет против Исшо. В последний свой бой он устроил кровавое месиво на арене, на потеху зрителям. Спору не было, Исшо был опытным гладиатором, а еще он был слепым. И до этого ему этот маленький недостаток не мешал побеждать но с кем-то вроде той горы мышц ему еще не представлялось случая драться. Поэтому сейчас, Борсалино сидел в резном кресле с подушками и размышлял что будет с их ужасно жестоким Цезарем если единственный человек, к которому он привязан умрёт. — Как бы Рим не ждал очередной пожар — Задумчиво произнёс Борсалино и пригубил ещё вина. ***** К рассвету все гладиаторы уже стояли в коридоре, ожидая начала боёв. Кто-то натирал оружие, кто-то надевал и поправлял доспехи. Кузан же, места себе не находил от волнения. Это мог быть последний бой для его друга. И абсолютное бессилие еще больше выводило мужчину из себя. Он ходил по помещению как тигр в клетке, не зная что делать со всей этой тревогой что захлестывала его с каждым шагом всё сильнее и сильнее, пока сильная рука не заставила его остановится. — Прекрати изводить себя — почти приказным тоном сказал слепой гладиатор.- Это — Колизей каждый бой здесь кто-то умирает, даже если так случится, что я проиграю, в этом нет ни твоей, ни чьей либо другой вины. Такова жизнь здесь. Поэтому ради богов прекрати тратить энергию и сосредоточься на предстоящих боях, хоть я и не вижу тебя но твоя неуёмность чувствуется даже кожей. — Да как я могу не волноваться! Ты не видел что этот монстр сделал с прошлым соперником. Кровь, внутренности раскиданные по арене… — воспоминания вспыхнули ярким факелом, будто Кузан вновь оказался в том дне и его затошнило. Чувствуя что беспокойность друга нарастает, Исшо взял того за руку и повёл в ныне пустующие коридоры подальше от любопытных глаз и ушей. — Я понимаю что тебе сложно, но обещай мне что даже если случится так, что этот бой окажется для меня последним, ты будешь держаться от Цезаря как можно дальше. Выиграй себе свободу, пожалуйста, даже если меня не будет рядом. — Не смей говорить так…- В бессилии Кузан прильнул к другу и обнял его. — Ты победишь. Мужчина почувствовал ответные объятия и уткнулся в шею друга. Он чувствовал как его утешающе гладили по голове но казалось это вызывает обратный эффект и слезы только сильнее начинали щипать глаза. Тепло тела согревало и странным образом успокаивало Кузана перед боем. Постепенно страх уходил, оставляя место вере. — Ты справишься. — прошептал мужчина около шеи слепого гладиатора. Сильные руки прижали его к себе сильнее. — Конечно справлюсь, как и ты. — прошептал Исшо, подстраиваясь под друга. — Ты справишься и получишь свободу. По коридорам эхом прошёлся звон колокола оповещающего о начале нового сезона битв. Кузан хотел отстраниться но был остановлен. — Наши бои не первые, время ещё есть. Долго уговаривать мужчину не пришлось и он позволил теплой неге окутать его. Закрыв глаза, Кузан погрузился в это ощущение с головой. Тихо, в дали от кровопролития, что сейчас творилось на арене двое мужчин стояли и их сердца стучали в унисон. Колокол прозвонил ещё раз и теперь, мужчинам пришлось отстраниться друг от друга. — Удачи — только сказал слепой гладиатор, и медленно пошёл к входу на арену. Палящее солнце охватывало всю арену, не было ни одного тенька где собравшиеся зрители могли спрятаться но даже жара не могла помешать им насладиться зрелищем, за которым они сюда пришли. На жёлтом круге арены уже проступали багровые капли крови от предыдущих боёв. Как мраморная статуя на пьедестале, на это взирал Цезарь, чье лицо по обыкновению не отражало ни одной эмоции. Однако, Борсалино знал что эта маска продержится не долго, и как только на арену выйдет слепой гладиатор, это безразличие сдует ветром. Под звон колокола на арену Колизея вышел огромных размеров гладиатор, держа в руке двуручный меч, на подобие того, которым он разрубил своего предыдущего противника. Отсутствие щита должно было наводить страх на противника. Но Исшо, не имевшему зрения было0 это абсолютно безразлично. Он надел шлем с высоким гребнем, взял в одну руку длинные меч, в другу щит и вышел на арену под полящее солнце. Слепого гладиатора встретили крики и ликование людей: за столько лет, за своё милосердие и силу при отсутствии зрения Исшо полюбился многим зрителям. С каждым шагом, гул усиливался и когда оба гладиатора подошли к центру арены, люди затихли, ожидая начало боя. Раздался звон и тяжёлый двуручный меч взметнулся в воздух. Свист ветра подсказал Исшо куда двигаться и он с лёгкостью увернулся от первого удара, выставив вперёд щит. Вскоре последовал второй удар, который удалось заблокировать щитом. Удар был такой силы что дерево хрустнуло, но щит остался цел. Взяв упор на ногу, Исшо провёл удар из-под щита в то место, где должен был находиться гладиатор но промазал. В ответ, противник с размаху обрушил удар, который если бы попал, отрубил руку мужчине, но Исшо во время увернулся, едва не потеряв равновесие. Сосредоточившись, мужчина нанёс ещё один удар и в этот раз меч попал в цель разревав плоть огромного гладиатора, проведя линию от предплечья до локтя. На свежей ране тут же выступила темно-бурая кровь но громила кажется, не обратил на это никакого внимания. Столь огромное животное не могло не вызывать много шума и Исшо, слыша шорох песка и поступь гладиатора увернулся ещё от нескольких разъярённых ударов. Двуручный меч рассёк воздух в шаге от мужчины. После очередного уворота, выждав лучший момент, Исшо занёс свой меч и провёл рывок вперёд. Лезвие пролетело мимо и следуя за мечом мужчина полетел на пол арены. Столкновение с землёй было болезненым, с головы Исшо слетел шлем а меч отлетел куда-то в сторону: до мужчины дошёл звук упавшего лезвия, а сам гладиатор оказался полностью распластан на песке. Исшо перекатился от удара соперника и попытался встать, но очередной последовавший удар, помешал это сделать. В этот раз оружие задело левый бок слепого гладиатора. Песок тут же стал окрашиваться алыми цветами. Ещё одна попытка встать оказалась неудачной: удар меча прошёл рядом с головой мужчины едва её не задев. Наблюдавший за всем этим Кузан сжимал кулаки до белых костяшек. С каждым разом Мэйнарду становилось всё сложнее удерживать мужчину. — Этот громадина его убьёт! — шипел Кузан но сильные руки не давали ему сделать и шага. Исшо сам разберётся, если попробуешь вмешаться — либо умрёшь от меча его соперника либо тебя лично казнит Цезарь! — Плевать! — Кузан дёрнул плечом и освободился из стальной хватки но снова был схвачен уже за запястье. В это же время на императорской ложе Борсалино изображал полное безразличие, наблюдая за правителем и ожидая когда тот прикажет остановить бой. Он видел вздувшиеся вены на руках и висках Цезаря. Золотые глаза с любопытством наблюдали как краснеет лицо с лавровым венцом. Каждая частичка тела была напряжена и Борсалино ждал когда терпение правителя Рима лопнет. Когда на арене огромных размеров гладиатор занёс меч чтобы казнить павшего противника, Сакадзуки вскочил со своего трона. Никто не обращал внимания на ложе правителя, увлечённые происходящим на арене. Двуручный меч взмыл в воздух, кажется исход битвы был предрешён но Исшо схватил горсть песка и бросил её в противника, попав точно в лицо, даже шлем не смог помешать песку забиться в глаза. Гладиатор пошатнулся и отступил, опустив меч. Этого времени слепому мужчине было достаточно чтобы вскочить и нашарить меч в той стороне, где он предложительно упал. Вернув себе оружие, Исшо воспользовался замешательством противника и толкнул его, тот потеряв равновесие, упал на землю, выронив свой огромный меч. Не раздумывая, Исшо вонзил свой меч в грудь противника. Он не хотел его убивать, но изнывающее от крови и боли тело само двинулось в сторону упавшего противника и вонзило меч. Кровь заполняла лёгкие и гладиатор прохрипев, испустил дух. Его мёртвое тело обмякло и только тогда, Исшо убрал руки от меча, даже не вытащив его из тела побеждённого. Выпрямившись, его тело пошатнулось, кровь алыми струями сочилась из раны а разум постепенно начал угасать. Когда обессиленное тело гладиатора упало на пол арены, Кузан вырвался из хватки и побежал к другу. ***** В себя Исшо пришёл уже ближе к ночи. Всё это время Кузан сидел рядом с ним, обрабатывая раны. Его собственный бой прошёл не так жестоко, он победил а проигравший остался в живых. В отличие от соперника самого Исшо. Тупая, ноющая боль пронизывала всё тело слепого гладиаторагладиатора, каждый вздох отдавался как кинжалом в рёбра. — Сколько… Сколько я спал? — наконец прохрипел мужчина. — Солнце уже зашло. — Кузан сполоснул тряпку и промочил ею алые раны, оставшиеся после боя. — Ты даже не представляешь как я за тебя волновался, чуть с ума не сошёл. — Но в итоге же я выжил, как и обещал. — слабая улыбка расцвела на лице гладиатора. — А вот мой соперник… Мужчина не успел договорить, как его ткнули в лоб с шрамом. — Даже не смей себя винить! Этот громадина с большим удовольствием разнёс бы тебе череп по всей арене. Ты честно победил. Исшо глубоко вдохнул, насколько позволяла рана. В какой-то степени его друг был прав, но горячая кровь побеждённого противника всё ещё чувствовалась на руках. Казалось, теперь это ощущение будет с ним всегда. Даже без зрения всё вокруг мужчины казалось пропитанным алой кровью. Смуглая рука погладила его по щеке, отгоняя прочь дурной образ. — Отдыхай, ты это заслужил. И не забивай голову лишними мыслями. Мужчина поднялся и ушёл к себе в каморку, оставив друга приходить в себя. **** Ночь выдалась беспокойной, то и дело Исшо дергался от боли или кошмаров. Каждый шорох заставлял его просыпаться но один шорох оказался настойчивее остальных. — Исшо… — знакомый голос заставил мужчину окончательно придти в себя. Укрытый чёрной мантией, Сакадзуки сидел около импровизированной кровати гладиатора. Казалось сейчас в мире для него ничего не было. Он обеспокоенно держал старого друга за руку ловя взглядом каждую перемену в его лице, изуродованным шрамом. — Как ты… Нет, что ты здесь делаешь? Исшо попытался сесть но сильная рука его остановила. — Прошу тебя, давай сбежим, ты не можешь больше так рисковать своей жизнью. К чёрту правление, оно мне не нужно если не будет тебя. Голос правителя дрожал, и хоть он старался говорить шёпотом, от волнения это плохо получалось. — Сака… Ты не… — рука правителя сжала его собственную и Исшо замолчал. Сейчас здесь, в тишине он даже готов был поверить старому другу. Сам Цезарь не заметил как его руки стали дрожать. — Я поправлюсь, но если тебя заметят здесь, беды не миновать. Возвращайся к себе. — Я не могу… — ослабленная рука потянулась к Цезарю и тот перехватив её, оставил лёгкий поцелуй на запястье. — Хорошо, обещай что поправишься. Мужчина кивнул и Цезарь натянув посильнее плащ, удалился к себе в покои. ***** На вершине Колизея сидело двое мужчин. В ночи их лиц нельзя было разглядеть но это было им на руку. Кузан подобно котёнку, уткнулся в грудь Борсалино, а тот медленно гладил его по голове своими длинными пальцами, задевая отдельные пряди. — Если бы его убили… — Но не убили — перебил Борсалино и дёрнул за вьющуюся прядь любовника. — Прекрати переживать о том, что не произошло. — Не могу. Я закрываю глаза и вижу его тело в крови… Ещё удар и всё… Почему Цезарь не остановил бой?! Борсалино повёл плечами. Он и сам был уверен что правитель не выдержит и объявит о досрочном окончании поединка. Но этого не произошло, и одним богам известно что сотворил бы Цезарь с Колизеем и всем Римом если бы его возлюбленного убили. — Главное что сейчас всё в порядке. Исшо нужно только немного отлежаться и он придёт в норму. Слова не помогли и тогда мужчина потянул любовника за волосы, заставив его смотреть на себя и поцеловал. Поцелуй был не глубоким, но он подействовал лучше вина на Кузана и наконец, мужчина смог немного успокоиться. Борсалино облизнулся и прильнул к шее любовника оставил алый след. — А ты осмелел — улыбнулся Кузан. — Теперь для Цезаря нет ничего кроме его сокровища. — Ты думаешь что Исшо будет с ним в безопасности? Борсалино потянулся и оставил ещё один поцелуй на смуглой шее. — Абсолютно. Только ради него Цезарь готов вкладывать все силы и время которые у него есть. Лёгкая тревога всё же копошилась в глубине души гладиатора, но нежные заботливые руки убаюкивали её ласками и поглаживаниями от которых хотелось мурлыкать. На небе зажигалось всё больше звёзд, не успеешь оглянуться как наступит рассвет. — Мне пора. — Борсалино оставил ещё один поцелуй на теле любовника и спустился к выходу. Какое-то время Кузан сидел один в тишине и созерцал звезды но время и правда было позднее а он надеялся поспать хотя бы немного после такого сумасшедшего дня.