Mimicry || Мимикрия

      Ямада никогда не забывал лица, которое находилось по ту сторону одностороннего зеркала. Прошло восемь лет, но оно всё ещё преследовало его.       Для всех остальных человек, прикованный наручниками к столу, выглядел вполне обычным и почти невзрачным. Такое лицо сливалось в толпе, и его мог заметить кто угодно, кто спешил на работу и впихивался в переполненный поезд. На нём был слегка помятый костюм и небрежно завязанный галстук; его волосы были зачёсаны назад, но в отличие от того, что было восемь лет назад, в них углядывалась седина; он был аккуратно выбрит без каких-либо изъянов. Он выглядел нормально. Гражданский, с которым бы Ямада мог пересечься миллион раз, не задумываясь.       И всё же Ямада вздрогнул, увидев его. Причуда щекотала язык, когда он с животным криком бросился к одностороннему зеркалу. Только Тсукаучи удержал его от того, чтобы он не разбил стекло своим голосом и не избил человека до полусмерти. Нескольким другим офицерам пришлось помочь детективу, отведя Ямаду в другую комнату подальше от пялящихся преступников.       Каяма пришла в участок, когда он успокоился. Она предложила пойти вместо него и встретиться лицом к лицу с человеком за зеркалом. Но этот человек не звал её. Вместо этого он просил позвать Ямаду. Не Сущего Мика, а Ямаду Хизаши.       Час спустя ему разрешили вернуться в комнату для допросов.       — Помни, ты не можешь причинить ему вред, — сказал Тсукаучи, когда они стояли за дверью.       — Я знаю, как работает закон, — рявкнул Ямада, а затем глубоко и медленно вздохнул. Не хватало того, чтобы детектив подумал, что он не сможет справится с этим и что его следует отстранить от дела. Ему нужно было это сделать.       — Технически, мы нарушим слишком много правил, позволив тебе находится там с ним. — Тсукаучи потёр затылок. — Но мы держим его здесь двадцать восемь часов, а он не сказал ни слова.       Ямада кивнул. Он осознавал цену, если они не получат ответы, которые ищут. И всё же он заколебался, когда Тсукаучи открыл дверь, словно какая-то его часть не хотела знать правду. Может быть лучше оставаться в неведении, чем знать, что Айзава и дети мертвы.       Но он вошёл в комнату.       Мужчина повернулся, улыбаясь так, будто встретил старого друга. Но Ямада видел его насквозь. Улыбка была тугой и ненастоящей. Та же натянутая ухмылка сопровождала лицо Хизаши в первые дни работы на радио, когда ему приходилось брать интервью у героев, которые ему не нравились. Это была ухмылка делового человека.       — Ах, Хизаши, прошло так много времени.       Ноги Ямады затряслись от звучания его голоса. Восемь лет, а у него до сих пор сворачивает желудок. Ямада стоял за своим стулом, руками вцепившись в спинку. Он стиснул зубы. Тсукаучи сел и разложил файлы на столе. Включилось записывающее устройство, после Тсукаучи представил всех в комнате и повернулся к Джуничиро.       — Итак, мистер Накано, к нам присоединился Сущий Мик, как вы и просили. Если-       — Я хочу, чтобы Хизаши задавал вопросы.       — Сущий Мик не офицер и не сотрудник полиции, — возразил Тсукаучи.       — Хочешь знать, где они?       — Да! — Ямада поддался вперёд, но Тсукаучи схватил его за куртку. Материал из кожи заскрипел в его крепкой хватке. Ямада застыл, смотря на Джуничиро с широко распахнутыми глазами в отчаянии.       — Тогда садись, и мы сможем поговорить.       Всё происходило так же, как и восемь лет назад. Однако сейчас не было пистолета, направленного в голову его дочери, не было слышно плача детей, не было горящей раны на плече и дрожащих рук сына, прижимающих к ране кухонное полотенце.       Сейчас Джуничиро не нуждался в пистолете. В его распоряжении было нечто гораздо хуже.       Ямада сел.       — Где они?       На лице Джуничиро появилось мягкое выражение.       — Ты спрашиваешь о моей семье?       — Моя семья, — прорычал Ямада.       — Они были моими гораздо дольше, чем когда-либо твоими, — усмехнулся Джуничиро.       Сказанное пронзило Ямаду прямо в грудь. Появилась такая холодная боль, которую он даже не мог понять. Он проглотил нарастающее в горле и поднимающееся из груди чувство. В каком-то извращённом смысле Джуничиро был прав. Хоть он и знал Айзаву более половины своей жизни, то же самое нельзя было сказать о детях. Он знал их всего год. Горстка дней по сравнению с восемью годами, которые он провёл без них. Эри больше не была его маленькой девочкой, теперь она молодая девушка, подросток, стоящий на пороге взрослой жизни. А Шинсо уже мужчина и, возможно, он даже перегнал по росту Ямаду.       Он так много пропустил.       — Где они? — снова спросил Ямада, игнорируя комок в горле.       Джуничиро расслабленно вздохнул, задумчиво склонив голову в сторону Ямады.       — Почему я должен тебе рассказывать? — спросил Джуничиро. — Чтобы ты мог забрать их у меня?       — Если вы здесь, то нам нужно убедиться, что с ними всё в порядке, пока вы отсутствуете, — вмешался Тсукаучи.       — Я не тупой, детектив. — Внимание Джуничиро наконец переключилось к Тсукаучи. — Как только я отвечу, ты просто запрёшь меня и отберёшь их.       — Вы же знаете, что это неправда, — сказал Тсукаучи.       — Мой муж не соглас-       — Муж! — завопил Ямада, со скрипом вставая со стула и хлопая руками по столу. — Шота никогда бы не вышел замуж за такого отродья, как ты!       — Я не отродье! — закричал Джуничиро, наручники на запястьях звякнули о стол, когда он попытался встать, но он остановился из-за цепи. — Им нравится жить со мной! Они могут уйти в любое время, но они хотят остаться! Они предпочли меня тебе! Они любят меня!       — Любят тебя? Ты, мразь-       — Хватит, — приказал Тсукаучи, голосом вызвав напряжённое спокойствие в комнате.       Несмотря на предыдущее обещание, Ямада не хотел ничего, кроме как накинуться через стол на стоящего перед ним человека и убить его. Будь проклята его геройская лицензия. Но пребывание за решёткой ничем не поможет Айзаве и детям.       Он сел первым.       Джуничиро последовал за ним.       — Теперь вы можете сказать нам, где вы держите Айзаву Шоту, Шинсо Хитоши и Эри Ямаду? — спросил Тсукаучи.       — Что произойдёт, если я скажу?       — Они будут доставлены в больницу Мусутафу и, при необходимости, получат лечение. Каждый участник будет опрошен о времени, проведённым с вами, прежде чем их выпишут и отправят домой для выздоровления.       — И я?       Ямада хотел огрызнуться и сказать, что есть длинная очередь из героев, которые хотят его голову, но он знал, что Тсукаучи не позволит ему произнести угрозу, даже несмотря на то, что это было правдой. В конце концов, в тот день не только Ямада потерял семью. Каяма потеряла друга. Каминари потерял бойфренда. Класс 1-А… ну, они больше не были классом 1-А, но адский класс Айзавы потерял и своего учителя, и своих друзей в лице Эри и Шинсо.       — Вы предстанете перед судом, а затем вас приговорят к тюремному заключению за незаконное хранение оружия, похищение, нанесение телесных повреждений герою и несовершеннолетнему, а также за любые другие преступления, которые выяснятся в ходе следствия.       — Получу ли я право увидеть их снова?       — Прости? — прорычал Ямада.       — Я хочу убедиться, что смогу снова их увидеть, — обратился Джуничиро к Ямаде лёгким, почти весёлым голосом в какой-то извращённой невинной манере. Он как будто не понимал, о чём на самом деле просил. Как будто он не понимал, почему бы его жертвам не прийти к нему в гости.       — И Айзава, и дети будут решать, захотят ли они тебя увидеть, — ответил Тсукаучи.       Джуничиро задумался и, покусывая сжатые губы зубами, посмотрел на скованные наручниками запястья.       — А что, если Шота убедит суд, что хочет быть со мной?       — Он бы не стал, — отрезал Ямада.       — Я — это всё, что он знал за последние восемь лет.       И на какое-то больное мгновенье Ямада понял, что Джуничиро прав. Невозможно было предугадать, в каком состоянии окажутся Айзава и дети. Не исключено, что его семья могла установить какую-то близкую связь с Джуничиро. Может оказаться так, что Айзава любит Джуничиро, слишком опасаясь испытывать иные чувства к этому человеку из-за того, что жизни их детей были под угрозой.       — Нет.       И Ямада, и Джуничиро вскинули головы в сторону Тсукаучи.       — Из-за обстоятельств их похищения Айзаве и детям не будет разрешено присутствовать на судебном процессе. Их показания будут взяты в ходе нашего расследования и использованы в суде.       — Это едва ли справедливо, детектив. В моём уголке меня никто не будет поддерживать. Всё, что я сделал — это создал одну счастливую семью. Нет необходимости в этой театральности.       — Действительно. Так скажите нам, где Айзава. — Тсукаучи смерил Джуничиро ровным взглядом.       Весь воздух в комнате словно испарился, когда Ямада затаил дыхание, ожидая ответа Джуничиро. Мужчина тяжело вздохнул, опуская плечи и обхватывая голову руками. Он выглядел жалко. Маленький человек, разваливающийся из-за собственных действий. Ямада с трудом удержался, наклоняясь вперёд.       — Ты позаботишься о них? — спросил Джуничиро у Тсукаучи, отрывая руки от лица, где проступило выражение нежности. Лицо было почти душераздирающим, умоляя детектива.       — Даю слово.       — Тогда ладно, — сказал Джуничиро с придыханием, будто разговаривая сам с собой. — Моя старая соседка умерла за несколько месяцев до того, как я встретил Шоту. Когда я вступил во владение собственностью, я оставил собственность на её имя. Я не хотел, чтобы кто-то помешал нашему медовому месяцу с Шотой.       — Адрес?       И Джуничиро заговорил, раскрыв свой секрет.       Не теряя ни секунды, Ямада выбежал из комнаты, но Тсукаучи призвал его подождать. Но он не мог. Восемь лет, и он наконец узнал, где держат его семью. Восемь лет, и охота почти закончилась.       Он нарушил ряд законов, пока мчался по улицам на своём мустанге с побелевшими костяшками пальцев на руле. Нечто снова и снова переворачивалось в желудке, нарастая в груди и обжигая горло. Радио в кои-то веки молчало, позволяя невысказанным мыслям копошиться в разуме. Он думал о том, как они будут выглядеть. Он гадал, узнает ли он их вообще. Узнают ли они его?       Он не сильно изменился за это время, но отличия имелись; волосы уже не казались очень густыми и блестящими, они стали тоньше, их цвет вымылся, сменившись прядями седины. На лице появилось больше морщин вокруг рта и лба, их оказалось слишком много для человека, которому ещё за тридцать. А тонкие морщинки в уголках глаз, которые образовывались из-за улыбки — сменились тяжёлыми мешками с глубокими бороздками, из-за чего глазницы выглядели впалыми. Лицо больше не было гладким, уступая место толстому слою щетины, которая покрывала челюсть и щёки. Фирменные усы были пережитком прошлого.       На глаза навернулись слёзы. Он всегда мечтал стать старше вместе с Айзавой, смеяться над их первыми признаками седины и морщинами, которые не мог исправить ни один увлажняющий крем. Он хотел научить Шинсо бриться и хотел посуетиться над его выпускным костюмом. Он хотел проводить Эри в Юэй в качестве студентки первого курса и хотел читать нотации всяким панкам, которые считали, что они довольно хороши для его дочери.       Теперь эти моменты исчезли. Они принадлежали кому-то другому.       Дорога, на которую свернул Ямада, казалась покинутой. На улице не было ни одного человека. Не было слышно ни лая собак, ни бродячих кошек. Пусто. Единственным звуком был рокот двигателя, когда Ямада подъехал и припарковался.       Сам дом не производил впечатления. Он был заброшенным. Сорняки, которые росли по бокам здания, разделяли кирпичи чуть ли на надвое вторгающимися в них лозами. Окна оказались заколочены, даже крошечное окошко в двери — тоже. После стольких лет он с трудом мог представить себе такой обычный ветхий дом.       Ямада не стал тратить время, чтобы проверить, заперта ли дверь. Он знал, что она заперта. Джуничиро был параноиком. Так что он поднял ногу и сильно ударил по дереву, но дверь лишь затряслась, отказываясь открываться. Он пнул ещё раз. И ещё. Нога заныла от вибрации в бедре, когда он прицелился снова, ударяя.       Но дверь продолжала не поддаваться.       Ямада шагнул назад, откинул волосы с лица и глубоко вздохнул. Причуда пронзила горло, прежде чем звук врезался в дверь, сорвав её с петель. После она упала с глухим стуком.       Шум не потревожил дом. Никто не пришёл проверить, что случилось. Пугающая тишина стояла даже тогда, когда он ворвался в гостиную, пробираясь, будто бульдозер, мимо семейных фотографий, выстроившихся вдоль стен.       — Шота? — позвал Ямада, ожидая малейших признаков жизни. В животе закрутился тревожный узел; а вдруг Джуничиро солгал? Вдруг Шота и дети находились в другом месте? Вдруг они никогда не будут найдены? Паника вцепилась в него, как назойливый слепень, жужжа в голове, и дыхание его переросло в отчаянные хрипы. — Хитоши? Эри?       Никто не ответил.       Ямада прошёл в первую комнату слева от него, хлопнув дверью с такой силой, что она отскочила от стены, чуть ли не ударяя его по лицу. Он успел взмахнуть рукой, поймав дверь прежде, чем она успела врезаться в него. Затем он замер, вглядываясь в комнату. Куда бы он ни посмотрел, в комнате всё было оформлено в отвратительно розовом цвете. Каждая поверхность, казалось, была украшена рюшами и блёстками, и от этого складывалось впечатление, что человек, который декорировал комнату, понятия не имел, что ему нужно — рюши или блёстки. В углу комнаты стоял одинокий кукольный домик, а куклы оказались хаотично разбросаны, как будто ребёнок, игравший в них, бросил их в спешке.       Комната была явно спроектирована с расчётом на ребёнка.       — Эри… — прошептал Ямада.       Но маленькой девочки не было видно. Да и не могло её быть. Эри больше не была его милой шестилетней девочкой с круглыми, как яблочки, щеками и витыми косичками. Сейчас ей, должно быть, около четырнадцати; молодая девушка, которая собиралась бы отправиться в старшую школу. Девушка, которая не стала бы украшать свою комнату рюшками и кукольными домиками.       — Эри! — закричал Ямада, вырываясь из комнаты с бешено колотящимся сердцем. Была только одна причина, по которой родители не переделывали детскую комнату, и только в том случае, если ребёнок больше не нуждался в этом. Родители могли оставить комнату такой, приостанавливая время в том промежутке, когда ребёнок ещё был жив. — Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста, — скандировал он, выпрашивал и умолял, распахивая соседнюю дверь и надеясь увидеть пару красных глаз, смотрящих на него.       Взамен этого ему в лицо ударил обжигающе горячий воздух. Он зажал рот прежде, чем мог даже осознать, что не так. Он не мог точно определить запах, нахлынувший на него, но он мог вспомнить похожие моменты, когда он чувствовал подобное раньше. Время, когда он и Айзава были героями, совершенно новыми для мира. Они были замешаны в деле по продаже детьми из-за их причуд. Они обнаружили детей запертыми в подвале, которые кричали и сидели в полнейшем бардаке, голодные и напуганные. Они отказались от спасения и забились в угол комнаты, прижавшись к расслаивающимся обоям.       Ямада никогда не забудет запах того дня. Это был запах человеческих страданий.       И сейчас он мог вспомнить только испуганные лица тех детей.       Из-за штор в комнате царил полумрак, лишь солнечные лучи пробивались сквозь тонкий материал. Этого света едва хватило, чтобы разглядеть под одеялом очертания человеческого тела.       Ямада судорожно вздохнул и шагнул к кровати, надеясь, что тот, кто лежит под одеялом, жив.       — Шота? — прошептал Ямада, молясь, чтобы это был он и не он одновременно.       Дрожащим пальцам потребовалась целая вечность, чтобы схватиться за край одеяла и, тем более, отогнуть его. Запах был почти невыносим. Но представшее перед ним зрелище было гораздо хуже.       — Ох… Шота, — всхлипнул Ямада, роняя край одеяла.       Айзава был не более чем костями под бледной кожей. Если бы не ровное опускание и вздымание груди, Ямада решил бы, что он мёртв. Он не знал, хуже ли то, что его муж был жив в таком состоянии. Волосы, которые когда-то были густыми и роскошными волнами, лежали на плечах хрупкими и тонкими волосками; челюсть, прежде гордо державшаяся, была лишь тонкой кожей, плотно прижатой к кости, покрытой густой бородой, которую давно не брили.       — Шота? — Ямада наклонился к кровати, чтобы оказаться на уровне осунувшегося лица. — Шо?       С тяжёлым вздохом Айзава открыл глаза, сильно промаргиваясь, будто только что очнулся от сна. Тихий всхлип вырвался у Ямады, когда он всмотрелся в глаза мужа. Блеск в них пропал. Словно там почти не осталось жизни.       — Что он с тобой сделал? — прошептал Ямада, шаткими руками потянувшись, чтобы прикоснуться к нему. Но он не смог, боясь, что от одного прикосновения Айзава рассыплется в прах.       Айзава не ответил, только язык высунулся к влажным потрескавшимся губам, и его глаза снова закрылись.       — Эй, Шота. Не спи сейчас, — взмолился Ямада дрожащим голосом с безрадостным смехом. — Пожалуйста, проснись.       Айзава снова вздохнул, совсем немного приоткрыв глаза. Казалось, что он был утомлён таким простым действием.       — Вот так, детка, — хныкнул Ямада. — Я здесь. Я прямо здесь.       Но Айзава вновь молча уставился в ответ. В его глазах не было ни намёка на узнавание.       — Ох, боже. — Ямада вытер глаза, из которых потекли слёзы. — Прости, что не нашёл тебя раньше.       Поднявшись с пола, Ямада сел на край кровати и посмотрел на Айзаву, который даже не повернулся, чтобы взглянуть на него. Вместо этого он продолжал всматриваться в комнату, будто в ожидании чего-то. Ямада даже не хотел думать, чего именно он ждал.       — Ничего, если я прикоснусь к тебе? — спросил Ямада.       Ямада не думал, что ему дадут ответ, который так или иначе не придёт, поэтому он потянулся вперёд и обхватил щёку Айзавы, повернув его, чтобы оказаться лицом к лицу. Айзава разрешил ему, послушно прильнув к его руке. Ямаде казалось, что даже если бы Айзава захотел отпрянуть, он бы не смог этого сделать, позволив Ямаде полностью манипулировать его телом.       Прикоснувшись под глазом к шраму Айзавы, он провёл по нему большим пальцем. Шрам потускнел за прошедшие года.       — Это славно, — прошептал Айзава, наклоняясь к прикосновению.       Ямада подавил всхлип при звуке его голоса.       — Ага?       Айзава мурлыкнул, закрыв глаза.       — Хорошо. — Ямада подтянул Айзаву, почти втащив его к себе на колени, и положил подбородок на его макушку, держась так, словно Айзава исчезнет, если он отпустит. Только тогда он позволил себе сломаться, зарыдав в волосы Айзавы, пока тот обнимал его.       Через восемь лет он наконец нашёл его.       Айзава был оболочкой того, кем был раньше. Его тело было лишь эхом героя, который мог противостоять целой армии головорезов. Но он был жив. Он всё ещё был его Айзавой.       А потом всё разбилось в дребезги.       — Джуничиро, что ты делаешь?       Что-то холодное пронзило всё тело Ямады, и он дёрнул Айзаву за плечи. Айзава только моргнул в ответ такими пустыми глазами, будто он пребывал внутри своего сознания.       — Ты ведёшь себя странно, — пробормотал Айзава, наклоняясь и прижимаясь всем своим весом к Ямаде.       Казалось, мир рушился под ногами Ямады, а реальность ускользала от него, хотя он держал её в руках.       Он почувствовал тошноту. Ему хотелось плакать настолько сильно, пока не осталось бы ничего. Ему хотелось надрывать горло криками, пока не пойдёт кровь, и бить до тех пор, пока кулаки не превратятся в месиво.       Он хотел Айзаву.       — Шота. — Голос Ямады дрогнул. — Это Хизаши. Это я, милый.       Айзава нахмурился и впился взглядом в Ямаду, будто он искал что-то осязаемое, что-то, за что можно было бы уцепиться. Но что бы он ни искал, ему не удалось найти. Вместо этого он откинулся на спинку кровати, поддерживаемый подушками, и закрыл глаза.       — Шота, это я. — Ямаде хотелось броситься вперёд и встряхнуть Айзаву за плечи. — Я здесь, чтобы забрать тебя от него.       — Я дома, — пробормотал Айзава.       — Нет. Это не так. Твой дом со мной и детьми.       При этих словах Айзава открыл глаза и моргнул, словно сова.       — Эри?       — Ага, — улыбнулся Ямада, хотя едва ли это была улыбка. — Я, ты, Эри и Хитоши.       Айзава покачал головой и снова закрыл глаза.       — Нет. Это неправильно.       — Всё так. Всё правильно. — Ямада сглотнул и сделал глубокий вздох. Он знал, что отчасти ответы Айзавы были связаны с его пленением. Ямада видел такое раньше; жертвы не могли вспомнить, откуда они пришли. Весь их мир заключался в похитителе. Не было ничего другого, кроме того, чем их кормил похититель. Он понимал это. Прошло восемь лет, и он даже представить не мог, через какие ужасы Джуничиро заставил пройти его семью. И что потребовалось его семье, чтобы выжить так долго.       Чем пожертвовал Айзава, чтобы остаться в живых?       Если об этом слишком глубоко задумываться, он знал, что сломается раньше, чем спасёт свою семью. Итак, он отбросил эти мысли на задворки сознания и взял лицо Айзавы в свои руки.       — Детка, Шота, где дети? — спросил Ямада, но на этот раз Айзава даже не открыл глаза. — Где Эри?       Ничего.       — Шота, ты знаешь, где Эри?       Тишина.       — А как насчёт Хитоши? Ты знаешь, где Хитоши?       — Сад.       Ямада моргнул, сбитый с толку ответом Айзавы.       — В саду? Типа, в сарае? — спросил Ямада, едва сдерживая гнев в голосе. Ему хотелось задушить Джуничиро за то, что он держит его сына в сарае, как какую-то собаку.       — В саду. — В этот момент Айзава открыл глаза, и они были влажными от слёз, которые собрались в уголках.       Ямада наклонился к нему и поцеловал в щёку.       — Я вернусь, хорошо? На этот раз я тебя не оставлю. — Он не хотел уходить, но ему нужно было найти своих детей. — Я скоро вернусь.       Айзава даже не обратил на него внимания, утыкаясь лицом в подушку и снова погружаясь в лёгкий сон.       Сад зарос сухой травой, а цветочные клумбы оказались пусты. Заброшенные качели были с проржавевшими цепями и сиденьем. Недалеко был забытый пруд, а из выемки, где должна плавать рыба, росли сорняки.       Сарая не было.       Негде было держать человека. Никаких цепей. Ни теплицы. Ничего, кроме сорняков и травы.       На мгновенье Ямада задумался, не ошибся ли Айзава. В конце концов он едва ли выглядел так, будто понимал, что происходит.       Но глубоко внутри он знал, что Айзава действительно понимает. Глаза Айзавы наполнились слезами при упоминании Хитоши.       Осознание обрушилось, как холодный порыв ветра.       Ноги Ямады подкосились. Пальцы вцепились в траву, вырвав две пригоршни, и он зарыдал в грязь.       — О боже. — Его снова затошнило. Желудок скрутило, когда он подумал о Шинсо, лежащим под тем местом, где были его руки. — Нет. Пожалуйста, нет.       Он искажённо и прерывисто завыл, а по щекам потекли жгучие слёзы.       — Мне так жаль, что я опоздал. Мне так жаль, Хитоши. — Он привстал, сев на корточки, и проглотил горе, закрыв глаза и не в силах больше смотреть на заросший сад. Сад не трогали годами. Он задумался, сколько из прошедших лет Хитоши провёл под землёй.       При этой мысли из него вырвался болезненный звук. В каком возрасте умер Хитоши? Увидел ли он хотя бы свои восемнадцать? Или он всё ещё был ребёнком?       Ямада покачал головой. Чем больше он думал об этом, тем тяжелее он себя чувствовал, погружаясь на дно.       — Я вернусь за тобой, — сказал Ямада, поднимаясь на ноги и вытирая грязные руки о штаны. — Обещаю, что верну тебя домой.       Казалось, что он предаёт Шинсо, бросает его. Но у него не было ни инструментов, ни сил, чтобы откопать его. Так же он не думал, что у него хватит сил увидеть, что осталось от его сына. Его приоритетом сейчас было доставить Айзаву и Эри домой, где они будут в безопасности.       Если Эри не постигла та же участь, что и Шинсо.       Айзава был именно там, где Ямада его и оставил. Когда Ямада сел на угол кровати и сгорбился, Айзава открыл глаза.       — Как… как он умер?       Айзава моргнул, и на секунду туман в его глазах рассеялся.       — Я обманул Джуничиро, — прохрипел Айзава едва слышным голосом. — Шинсо хотел помочь. Он был… проблемным ребёнком.       Ямада резко повернул голову, хмуро глядя на Айзаву.       — Что ты имеешь в виду? Хитоши был хорошим мальчиком.       — Он не уважал Джуничиро.       — И это значит, что он заслужил смерть? — закричал Ямада, и его глаза заболели, когда он снова начал плакать. — Шота, ты не это имеешь в виду. Ты не можешь. Он наш мальчик.       Нижняя губа Айзавы задрожала, и он судорожно вздохнул. Сначала он не произнёс ни слова, ища взглядом Ямаду, и после его лицо исказилось.       — Я… Я не мог… Мой ребёнок. — Айзава вздрогнул и закрыл лицо руками. — Я смотрел… Я не смог спасти его. Мне очень жаль.       Ямада пошевелился и притянул Айзаву в объятия.       — Хизаши, — выдохнул Айзава, тяжело всхлипывая.       Ямада кивнул, не в силах говорить из-за кома в горле. Вместо этого он крепче прижал Айзаву к себе, цепляясь за него.       — Хизаши. Я пытался. Я действительно старался.       Ямада вновь кивнул, целуя Айзаву в голову. Он знал, что Айзава сделает всё для детей; собственная смерть не была вопросом, когда она означала спасение Шинсо или Эри.       Но Айзава был всего лишь человеком. Иногда отдавать всё, что у тебя есть, не имеет никакого смысла. Даже если ты пытался, иногда у тебя ничего не получалось.       — Когда? — спросил Ямада, собравшись с духом. Он не знал, что было бы хуже — если бы Шинсо умер юным и полным надежд в начале их захвата; или если бы он прожил достаточно долго, чтобы стать молодым человеком, в итоге пострадав от рук Джуничиро. Он не знал, сможет ли справиться с мыслью о том, что Шинсо умер всего несколько недель назад.       — Через пару дней после того, как он привёл нас сюда, — пробормотал Айзава приглушенным голосом из-под рубашки Ямады. — Он выстрелил в него. Ребёнок… он не… Это было мгновенно.       — А Эри? Что с ней? — Ямада затаил дыхание.       — Она на чердаке, — ответил Айзава. — Ей разрешено спускаться только тогда, когда здесь Джуничиро.       Ямада всплакнул, плечи поникли в жалком облегчении.       — Есть ключ.       — Где он?       — Я не знаю. Он не подпускал меня к ней.       Ямада погладил голову Айзавы.       — Ты увидишь её. Я обещаю, — прошептал Ямада. — Я пойду за нашей девочкой.       С неохотой Ямада отпустил Айзаву и выскользнул из комнаты. Ему пришлось опереться о стену рядом с дверью и глубоко вдохнуть, подавляя желание рухнуть прямо здесь. Всё это было слишком тяжело. Казалось, что в лёгких лежат камни.       Восемь лет, и он потерял больше, чем вернул. Думать об этом было ужасно, и он знал, что в будущем пожалеет о такой мысли, но он ничего не мог поделать с чувством потери. Восемь лет, и Айзава уже не тот, что прежде, а Шинсо…       Ямада оттолкнулся от стены. Он ещё не закончил. Эри всё ещё ждала его.       Лестница на чердак скрипела под его ногами, и он подумал, не использовала ли Эри этот звук, чтобы уследить за Джуничиро и подготовиться к тому моменту, когда он её выпустит. Был ли этот звук свободы или звук, сопровождаемый страхом?       Веря словам Айзавы, он обнаружил, что дверь на чердак была заперта на несколько засовов и висячих замков. Он сомневался, что Джуничиро держит ключи в одном месте, облегчая кому-то, а именно Айзаве, взлом двери.       Однако Ямаде не нужен был ключ.       — Эри? — Ямада постучал в дверь и прижал ухо к дереву. Сначала он ничего не услышал, но потом до него донёсся тихий топот ног по старым половицам. — Эри? Это папуля. Это Хизаши.       Эри хранила молчание.       — Я собираюсь использовать свою причуду и выломать дверь. Прикрой уши, хорошо, милая? — Ямада ждал ответа, надеясь услышать голос Эри, но она снова промолчала. Тем не менее, он слышал, как она двигалась по комнате; звук был утихающим, как будто она удалялась от двери.       Сосредоточившись, Ямада собрал причуду на кончике языка и издал быстрый, чёткий звук против замков. Контроль позволил ему выбить дверь, не ранив при этом Эри, и дверь упала с петель, подняв клубы пыли.       — Эри? — позвал Ямада, переступая через дверь и входя внутрь.       Комната была тесной; односпальная кровать с пастельно-жёлтыми простынями оказалась задвинута в угол. Коробки для хранения вещей занимали почти всё пространство, прижимаясь вокруг того, что явно должно было быть жилым помещением для Эри. Запятнанный и изношенный старый ковёр украшал пол рядом с кроватью. Ящик с рисунками, придвинутый к стене, медленно опускался под тяжестью нескольких других ящиков, которые стояли поверх него.       Казалось, что Эри превратилась в нечто второстепенное; в просто выкинутую игрушку, с которой Джуничиро больше не хотел играть, но от которой не хотел избавляться, и из-за этого Эри суждено было сидеть на чердаке и собирать пыль.       Она была похожа на забившуюся в угол выброшенную куклу, большими красными глазами уставившись на Ямаду. Она была такой болезненно-бледной, словно не видела солнца много лет. Волосы оказались спутаны, пряди собраны в узлы. Из одежды на ней была надета лишь простая ночная рубашка, похожая на ту, которая у неё была, когда она оказалась в ловушке в руках Восстановителя.       Только в отличие от прошлого, Эри больше не была маленькой худенькой девочкой из-за плохого обращения, где она едва доставала до бедра Ямады. Сейчас она вся состояла из конечностей, напоминая Ямаде о тех временах, когда Шинсо впервые переехал к ним; её тонкие ноги были как у только что родившегося жеребёнка. Даже съежившись в углу, он мог понять, что она была достаточно высокой, чтобы доставать ему до плеч.       Его маленькая девочка исчезла, и вместо неё появилась молодая девушка-подросток.       — Эри? — Ямада прокрался в комнату и присел на корточки на уровень её глаз. Она дрожала. — Теперь всё хорошо.       Она продолжала смотреть на него широко открытыми и испуганными глазами.       — Он больше не причинит тебе вреда. Я обещаю, милая. Ты в безопасности. — Он знал, что бормочет, но не мог удержаться от вылетающих из него слов. Ему нужно, чтобы она знала, что теперь он рядом и что он защищает её. Через восемь лет он мог выполнить обещание заботиться о ней. — Я здесь, чтобы вернуть тебя домой, Эри.       На мгновение он задумался, выйдет ли она из угла, или может хотя бы заговорит с ним. Эри уже прошла через многое за свою короткую жизнь. Было ли это слишком сложно для неё?       — Детк-       Ямада не успел даже произнести слов для того, чтобы уговорить её выйти, как она бросилась вперёд и обвила руками его шею, прижимаясь к нему. Ямаде потребовалась секунда, чтобы понять, что она обнимает его, прежде чем он сам ответил на объятие, обхватив её руками.       — Я знала, что ты найдёшь нас, — прошептала Эри, шмыгая носом ему в плечо.       — Я больше никогда не упущу тебя из виду. Никогда больше, — пообещал Ямада, сжимая её так сильно, что это должно было причинить боль. Но она не жаловалась и не двигалась, вместо этого вцепившись в него, крепко ухватываясь пальцами за его куртку.       Её грудь вздыбилась один раз, а затем ещё пару раз, и после из неё вырвался всхлип. Звук был жалким и слишком тихим вопреки тому, как сильно она дрожала в его объятиях. Казалось, что она пытается заставить себя замолчать, ещё сильнее вжимаясь лицом в его плечо, заглушая рыдание.       — Я держу тебя. Выпусти всё наружу, детка. Папуля держит тебя, — проворковал Ямада, покачивая Эри так, будто ей снова шесть лет. — Я держу тебя.       Он ждал, пока она плакала, прижимаясь к нему, и его собственные слёзы потекли по щекам, но он пытался сосредоточиться на том, чтобы каждый его вздох звучал как можно спокойнее, несмотря на то, что ему казалось, что он сейчас задохнётся. Но он мог сломаться позже, он мог позволить горю поглотить его только тогда, когда Эри и Айзава будут в безопасности и вдали от этого ада.       В конце концов, она прильнула к нему, положив голову ему на плечо с полуприкрытыми покрасневшими глазами от усталости. Ямада провёл рукой по её волосам, тихонько напевая. Он напевал ту же самую мелодию, когда она только впервые попала под его опеку. Прошли годы с тех пор, как он пел её в последний раз.       — Я позвонила в полицию, — сказала Эри едва слышным шёпотом.       — Хм? — Ямада наклонил голову, чтобы увидеть её лицо.       — Однажды ночью он забыл свой телефон. — Эри не смотрела в ответ, вместо этого сосредоточив взгляд на молнии его куртки. — Я ненавижу его.       Ямада прижал её к себе и поцеловал в лоб. Он никогда раньше не слышал, чтобы она плохо отзывалась о ком-то, даже о Восстановителе. В отличие от Шинсо с его озлобленностью и ожесточённостью, Эри никогда не позволяла своему детству превращаться во что-то уродливое.       Но он предполагал, что одна маленькая девочка может вынести только это.       — Тебе больше никогда не придётся его видеть, — пообещал Ямада, обхватывая её.       Эри ничего не ответила, как будто не поверила ему. Ямада старался не причинять ей боли, но он знал, что ничего не сможет сделать с тем, если этот человек будет преследовать её во снах.       — Давай вытащим вас двоих отсюда, — сказал Ямада, вставая, и затем помог Эри подняться на ноги. Она едва доставала ему до плеч.       — Папуля… Хитоши… — Её глаза наполнились слезами.       — Я знаю, — сглотнул Ямада и взял её лицо в свои руки. — Я вернусь за ним, хорошо? Он не останется здесь.       Нижняя губа Эри задрожала, затем она кивнула, медленно убирая лицо от его рук.       — Я хочу пойти домой.       — Хорошо, малышка. Пойдём.       Она вложила ладонь в его руку, и они вместе покинули чердак, спустившись по лестнице. Она ни разу не оглянулась на комнату, которая была её тюрьмой последние восемь лет.       Айзава был на том месте, где и оставил его Ямада. Он свернулся калачиком, смотря в свои ноги.       Эри остановилась в дверном проёме, чтобы прикрыть рот, уставившись на него. Ямада гадал, сколько времени прошло с тех пор, когда они виделись в последний раз.       — Папочка… — прошептала Эри, входя в комнату тихими шагами. Она опустилась на колени перед ним и взяла его лицо в свои нежные руки. Айзава смотреть прямо сквозь неё. — Папочка, теперь мы может пойти домой. Папуля тут, чтобы забрать нас домой.       Айзава опёрся на руки Эри и с тяжёлым вздохом закрыл глаза.       — Твоего отца ещё нет дома, — сказал Айзава. — Тебе следует вернуться в свою комнату, пока он тебя не поймал.       — Джуничиро не мой отец, — ответила Эри.       Айзава только кивнул ей в руки, издав тихий звук, который Ямада не смог разобрать.       — Ты должна быть в своей комнате.       — Я никогда не вернусь в ту комнату. — Эри встала и взяла Айзаву за руки. — Мы больше никогда не войдём в этот дом. Мы уходим домой.       Сначала Айзава не двигался, даже когда Эри мягко дёргала его за руки. А потом он открыл глаза, и его взгляд начал метаться между Ямадой и Эри.       — Шота? — Надежда наполнила грудь Ямады.       Но Айзава лишь вздохнул и поднялся на ноги, позволяя Эри потянуть его за собой. Ямада проглотил желание обнять их обоих и вместо этого двинулся к входной двери.       Пара замерла на пороге. Эри нервно посмотрела на упавшую дверь, а после заглянула в палисадник, где её ждал Ямада, затаивший дыхание.       — Папуля. — Она потянулась к его руке.       — Я держу тебя. — Ямада взял её ладонь, переплетая пальцы. — Я держу тебя.       И одним осторожным шагом они переступили через порог, выходя из дома.