Кого любишь, с тем пей даже кровь

Он давно замечал за собой, что никогда за годы брака и даже во время знакомства с ней, бесочкой своей мечты, не смотрел ей в глаза намеренно, специально, будто допрашивающе или с ещё какой-либо определенной целью. Понемногу опускается тот факт, что, обсуждая или делая вместе что-либо, не смотреть на неё не представляется возможным при беспамятной любви друг к другу, доверительных отношениях и в целом общих характерах. Просто не смотреть на неё без задней или явной мысли, тем не менее общаясь с ней и тем более за её спиной попросту некрасиво и считалось за неуважительное отношение. Нередко друзья, а тем более её родители, не говоря уже о своих, тоже будут считать так, имея право высказаться об этом… что сами смогут похоронить взглядами как следует. Он понимал подобное, неоднократно задавая себе вопрос, с чего ради стал думать о взглядах настолько подробно, и какие бы ни в чём не ущемляли никого вокруг. Однажды взвесив свои за и против, он стал уверен, что наконец обнаружил проблему, на первый взгляд безобидную и никчёмную… где только он мог вытрясти себе из-за этого всю свою душу! Опуская конкретные случаи с поводом для подозрений и попытками мирно решить разросшийся конфликт, он думал над одним этим вопросом столько, когда любой другой парень или муж ответил бы на него парой слов или предложений. Им же выяснилось, что его беспокоила одна вещь, в то же время для утешения предоставляя намеки на уважительное отношение к своей жене: что в жизни он не посмотрит на неё так, словно намеренно и тем более против её воли вытащит всю интересующую его информацию, словно засасывающий в себя пыль пылесос. Пристальность во взгляде, сопровождающаяся припущенными веками для придания грозности и собственничества, не без требования правдивых ответов от своей жены — одна из последних вещей, что он допустит по отношению к ней. Подозрение в изменах, конечно, могло придать повода поступить так, но разве после этого можно сметь заикаться о самых сахарных первых днях, месяцах и годах, проведенных вместе с переполненностью чувствами? Наконец-то шеф-бес Блитц не стоял над душой — пусть только попробует заявиться в ресторан, как обычно, полный разных влюбленных парочек. Хотя даже если зайдет сюда, тем более один, не посмеет нагло и как ни в чём не бывало притереться рядом возле его вечера с женой. К нему… такому же, как он по породе, но не по темпераменту и личным мнениям бесу Мокси, сидящем за заказанным столиком с его бесочкой Милли и уткнувшимся в меню при удивлении с того, сколько много добавлено новых блюд в сравнении с прошлым сезоном. Мокси ради своей жены купил и попробовал бы все эти новинки, чтобы, если вдруг, принести себя в жертву дегустации, лишь бы она не траванулась. Тогда как сама порция с предполагаемым в его воображении отравлением делалась в соответствии с санитарными нормами и по пунктам приготовления — да, в аду, где эти двое живут, любят, едят, занимаются сексом и тратят деньги, есть множество цивилизованных и культурных мест отдыха. И всё равно Мокси, по настроению кажущийся отзывчивым и чутким, но стоит довести — смертельные последствия будут неизбежны от его отчасти оправданного безумия — потребует объяснений кровью и выбитыми зубами. Вытрясет души в кой-то веки всем, кроме самого себя, если пищеварение Милли могло само не усвоить содержимое попавшей под раздачу «невинной» порции, если такая окажется подана. Конечно, было бы жаль после резни от ярости за испортившееся самочувствие жены попасть в черный список посетителей и лишиться любимого места для проводов вечеров вместе с женой… хотелось бы надеяться, с оставшейся изысканной едой, свечами и идущими следом поцелуями. Но может ли быть так, что забегаловка с отравой окажется дороже любви всей его жизни за последние пять лет сложившегося союза? Что ради себя, что особенно ради неё он найдет сотни, даже сотни тысяч таких в первую очередь привлекательных заведениях при ценах на посещение и ассортимент, это совершенно не проблема ради его адской красной звёздочки с горячими черными кружевами за платьем! — Скажи, дорогой, ты теперь уже смиренно согласишься с тем, что тебе стало сложнее убивать? То есть, заниматься тем, для чего нас нанимают, чтобы ИМП продвигалось в своей популярности среди клуба наемников? Впрочем, продолжая речь о нужных и нежелательных взглядах органом зрения, а не личным отношением к чему-либо, Мокси убедил себя в одном, что отрицать было бессмысленно и пусто: его заводило засматриваться на глаза его Милли, и это не могло не радовать её до глубины души. Даже без туши, теней для век и накладных ресниц её глаза блестели очарованием… хоть он и не скажет ей, что её макияж только для него не обязателен, чтобы оставаться влюбленным ею. И пусть видел прелесть в каждом взгляде своей властной над его чувствами королевы только он, когда она не делала для этого ничего особенного, кроме бега своих полу-хищных зрачков в разные стороны. — Я имею ввиду, что ты стал много думать, прежде чем нажать на курок или что-нибудь отрезать вблизи, понимаешь? Ладно ты без ума от моей техники рассечения секирой и мечами, и мне это очень льстит… о, если бы ты знал, насколько! Но пойми ты уже, мой сладкий, что твоя же ничуть не хуже… ты не постарел ли? Прости, что так сравниваю… Смотрел бы и смотрел, но сейчас народ вокруг… А какое остальным здесь до этого дело при своих пассиях? Пусть с вожделением смотрят на своих спутников, однозначно получая взаимность в ответ, каков их интерес к чужим парам! Но Мокси смирился с тем, что с рождения таков — ни разу первым не полезет в драку, если не вывести его из себя. Вот только как назло один Блитц постоянно напрашивался на разбитую рожу, нередко полную спермы его «хозяина», а ещё владельца книги-портала в человеческий мир. Как «назло», всё не получая от тихони Мокси того, чего якобы желал кроме активных ночей, будучи постоянным активом. Белка на губах случалось столько, что хоть взбивай его на воздушное тесто… и это, блядь, было заметно, собирайся весь отбитый контингент ИМП на рабочую перекличку, пока от адского «хуесоса» продолжало нести духами его властелина. Утренний минет без душа или нестерпимость ожидания следующей ночи со Столасом, а потому авансом ещё один разочек, когда до сбора оставалось полчаса? — Да не-е, моя прелесть… а впрочем, я всегда соглашаюсь с тобой, и ты не подумай, что я делаю это на автомате ради твоей поддержки. Я действительно считаю, что то, что ты говоришь обо мне только с глазу на глаз со мной… это чистейшая правда практически во всех случаях. Понимаешь же мои взрывы эмоций, написанные на моей морде, но не выходящие за её пределы, когда рассуждаешь обо мне даже парой слов в присутствии остальных ИМП? — Ох, мне стоит делать это как можно реже, Мокси. Почему каждый такой раз я продолжала не испытывать вины и сострадания к тебе… тем более ты слышишь всё, что мы о тебе несём. Сука я, пора мне молить о прощении… потому что ты каждый раз прощаешь меня, лишь бы дальше пускать по мне слюнки, шалун. Сглотнул глубоко от услышанного, отпил как верблюд и чуть не подавился, чтобы при всех раскашляться, словно кишки изо рта начали выращивать наружу… бедняжка взрослый бес! Скорее потерял бы контроль с того, что Милли поднесла пальцы правой ножки к его пятке, чтобы медленно провести носочком до паха. Благо, ткань на всех столиках произрасталась почти до пола, чтобы можно было вытворять подобное! Только в её ловко сменяющем тон исполнении совершенно различные понятия и темы обретают последовательную целостность. А поправление декольте только «усугубляло» трезвое восприятие сказанного дамой сердца, особенно если стоит ей намешать в разговоре много совершенно разного в одну кучу. И всё же Мокси в солянке из тем, которую говорила ему Милли, научился уметь вычленять каждую друг от друга и обращать внимание на что-то конкретное, что бы его заинтересовало больше остального. — Как и тратить деньги на говеную рекламу для раскрутки бренда «быстрых и очень опасных наемников». Чёрт, у одного фильма из человеческой поверхности с кучей совсем херовых продолжений даже похожее название есть, как у слогана нашего клуба — Fast & Furious, то есть как раз Быстрые и опасные. И пусть мне шеф не затирает, что он из своей пронюханной коксом башки придумал это. Милли обожала злого Мокси, и с недавних пор не только когда он вел себя так в постели, опять же по её молениям быть таким… играющим роль альфа-охотника. Милли бывала впечатленной при его отстаивании своих интересов, опять же непроизвольно строя ему глазки, пока прикладывала голову к ладони на облокотившейся об стол руки. Была в восторге, когда он не сдерживал себя… но только не тогда, когда ему самому становилось этого как минимум плохо, как максимум непереносимо. — Дорогой, остынь, пожалуйста… вон ещё виноградный пунш и глинтвейн для чего рядом с тобой стоят нетронутые, м-м? Сейчас не надо ни про него, ни про его ебучие пристрастия, ни про то, что он вечно думает, что опережает тебя. Бес, который по идее должен быть на седьмом небе от счастья во время почти что светского романтического ужина со своей женой, преисполнялся совсем не тем, чем нужно. Потому его бесочка при разговоре протянула ему свою руку, чтобы сплестись пальцами. А он, будто предугадав и немного остывая с того, что однажды разобьёт шефу его долбаную камеру с флешкой со всеми наснимавшимися через неё home video в основном гетеросексуальных парочек со страпонами для мужчин, подвёл пальцы к её. Как мало было нужно для волшебного счастья напрочь влюблённому чертёнку. Хотел бы он верить, что его богиня думала так же, пока всё касалась носочком правое бедро следом за первым, чтобы забыть обо всем и возбудить… — Это потому, что мне даром не сдалось руководить его под накуркой придуманным детищем, как ИМП. Достаточно того, что и мы, как исполнители, зашибаем деньги, чтобы ходить в рестораны, кальянные и клубы гораздо чаще, чем до этой работы. Они сплели пальцы вместе, но он опять высказывался о работе. Но если она временами так выводит его из равновесия, что часто хотелось послать всё нахер… чего не сменит? Или привык мочить, хотя теперь с этим у него некоторые проблемы… Или желает приключений, но стоит ему оказаться внутри смертельных номеров, сразу пошлет в гроб такие сюжеты наяву… Или последовал за ней, как за своей утренней звездой, хотя они бы вместе определенно быстро смогли бы найти заработок получше. Что не так — пока тайна останется покрыта мраком, если Мокси так и не совершит перед собой трезвый выбор. — Вот именно… э-эх, как бы я хотела говорить тебе здесь разными словами одно и то же, что сильно люблю тебя. Ни о каких ремонтах в доме или поездках в курорты… тем более обсуждать подарки, какие хотели бы друг от друга получить, в обычный выходной день. Не обязательно праздник, где святым делом будет только нажраться и уединяться у себя в спальне на денёк с вечера до утра. Большего Мокси взаправду было незачем слушать или с чего-то прозревать, будто до этого момента он обманывал сам себя всю жизнь до этого сегодняшнего разговора. Он был рад знать, что Милли спустя много времени со свадьбы оставалась простой и досягаемой для него. Хотя имела все шансы и пользовалась бы этим всесторонне, чтобы быть для него действительно королевой с королевскими «повадками» неумного аппетита на подарки и уважение в любой ситуации, особенно когда с неё бы стало жутко тошнить. Как бы то ни было, он будет очень рад, что она останется до конца дней их его душой и музой, у которой добродушие сильно пересиливало требовательность. — Тут ты права, родимая… ладно, обсудим одну проблему, и после можем хоть одни и те же слова по множеству кругов говорить, как мы друг от друга без ума, Миллс. Говоришь, я слишком мешкаю перед тем, как убить… что ж, мне аж захотелось вспомнить, по какой причине я действительно попал сюда. Та, о которой я знаю… почему думаю, что она была внушена мне кем-то? Конечно, этот «тихий» сотрудник по найму, который будто начнет рвать и метать, стоит его подтолкнуть или просто толкнуть, был бы рад не показывать слабости перед своей дамой. Скорее, допускать их как можно реже, пусть даже и это могло быть невозможно, стоит им вылезать наружу от вызывавших их обострение факторов. Но раз это стало достоянием компании, хоть такое слово для ИМП слишком громкое, когда назвать даже конторой это убожество было много чести, пусть и не было отбоя от клиентов… отвертеться плохим самочувствием и магнитными бурями в аду не представлялось возможным из-за глупости таких попыток. — С этими «почему», сука, блядь, я должен был покончить ещё в начальной школе. А теперь эта срань одолевает меня, что я стал беспокоиться о заметно меньшем обращении внимания на такую кроваво-яркую, ослепительно сияющую звёздочку, как ты… Хочу сегодня только тебя, что бы ты не сказала мне… Когда они оба почти синхронно отпили еще немного алкоголя, разжали пальцы, погладив каждый друг друга по ним для нежности, которой и без того хватало через край. Всё смотрели друг на друга непринуждёнными взглядами, не предолагающими прожигание плоти или выворачивание души наизнанку. Вся красота единства сердец, какая только могла быть у бесов, демонов и прочих адских отродий, происходила сейчас между ними… что бы они ни сказали дальше, слегка принюхиваясь к цветам рядышком. — Ох, блядь, какой же ты милый и свободный в своей доброте, благослови нас чёрт… абьюзер постоянно бы звал меня сукой долбанной, а парень на понтах — телкой или моей телочкой, представляешь? И вот они оба, эти два крайне распространенных типажа недоношенных тупых отморозков всерьез считали, что этими словами говорили бы комплимент! От всего этого правдивого мнения об отсутствии у многих элементарной этики общения, что жизнь в аду тоже нисколько не требует и тем более не контролирует, красная женщина с милыми маленькими черными прямыми рожками на голове среди отпущенных вниз расчесанных черных волос с более светлым оттенком, чем рога, не смогла не осушить полностью свою Мэри и не закурить принесенную с собой травку. Вот так она бывает не прочь проверять себя на бдительность и сдержанность — будет ли она следовать расписанным в заведении правилам, или выйдя из-под контроля от накурки, начнёт крушить и ломать дорогой инвентарь, стоит сказать ей что-нибудь не то. А её такой же красный мужчина с несколько идиотским черно-белыми рогами и некой сединой на голове между тридцатью и сорока годами, которая, пожалуй, была у него с рождения, всё также глядел бы на свою расхитительницу его сердца переполненный влюбленностью от её показательных образов ярости. — Ужас, да… и смех, и полная хуйня, но правда жизни… не только здесь, но и там, моя царица чистой похоти. Даже в шутку, и даже если нахуярюсь самым крепким алкоголем… я тебя так не назову, красавица. И ты знаешь это… не может быть, что этот повод один из самых важных, чтобы встречаться с тобой и пропадать в волнах любви по тебе. Взгляды друг к другу не могли не продолжаться здесь, и вообще, пока эти двое разговаривали бы также увлеченно каждый о себе и своих отношениях ко всему. Но что можно было сказать о касании промежностей друг друга по столиком разутыми действующими решительно носочками? И опять ли повезло Мокси, что Милли не против носить юбки с платьями, а это значит… он всегда может добраться до её черных кружев между бедер, чтобы конкретно распалить его красотку на глазах у всех, пока бы все не замечали этого! — Да за что же мне такое счастье, как ты, Мокси… что ты творишь со мной своими словами! Так, пожалуйста, я умоляю тебя… прошу, давай немного поговорим о проблеме твоей решимости. Ты готов осыпать меня комплиментами и замечательными подарками, дорогой… а заниматься работой будто совсем расхотел, хотя она даёт нам такие крутые деньги. Всё же они однажды могли бы подумать о смене профиля, даже если ад не предполагает абсолютную смену своей жизни. И в нем постоянно действуют гребаные закономерности, что если адское отродье жило по одному и тому же распорядку, занимаясь одним и тем же — это будет длиться до реальной возрастной седины, хотя обычно бесы-мужчины мрут гораздо раньше от пускания во все тяжкие из-за вредных привычек. Ад никому никогда ничего не обещал, не обещает и не станет вселять надежду. Оттого Мокси с Милли оставались сами по себе, чтобы строить своё будущее, с которого не будет противно хотя бы лично им… и им не могла не льстить такая самостоятельно, особенно при понимании друг друга с полу-слова при сопровождении влюблёнными глазами и недвусмысленными касаниями рук. — Знаю, теперь я не буду переводить тему, принцесса… слушаю, хоть обсерай меня и ставь на место, для меня это будет медом с твоих уст. — Ты так уверен в этом, безнадёжный романтик, чтоб это всё… Стимулируй меня словами сродни прелюдиям здесь, и заставь меня кончить под тобой делами пусть даже в здешнем туалете или на улице, я очень жду этого от тебя! Но послушай уже наконец… тебе стало сложно перерезать горло, отрубать руки и вгонять пули в гениталии. Завтра не дело, а просто треш, Мокси… оно может вынудить Блитца отправить тебя в отпуск, а то есть лечиться в дурку. Когда Милли говорила Мокси правду о нём конкретно и открыто, могла высказываться так, что его это не обижало и не задевало самолюбие, кажись, полностью замененное на почти «животную» преданность ей, как своей любимой. В основном было именно так, потому бес не вскипал и даже не оправдывался стандартными подходившими под тему обсуждения отмазками! Слушал до конца свою королеву, обожающую тонкие красные платья с черным кружевным горячим бельем за ними. И кровь врагов или шефа пил бы с ней, как воду, вино или людскую газировку… что бывало, хотя логично, что не так уж часто. Особенно с тех слов, что она более чем готова быть душой и телом только его, стоит им зайти в дамскую уборную и орать там на всё здание… потому что с этого момента их точно не могло бы остановить, кроме адской полиции. — Конечно, моя сексапильная валькирия, ради тебя будет исполнено всё, что ты ожидаешь от меня. Разрешу тебе больно ударить меня по щеке или между ног, чтобы я пришел в чувство, если оцепенею. Немного не доев осьминожьих медальонов с пастой и покончив с морским салатом, они оба всё думали, смогут ли нормально поцеловаться без неудобств, пока им всё же для этого мешал стол… хотя держал еду с питьем для них и позволял пальцам их ног заведённо щекотать гениталии друг друга? Не стоит списывать его со счетов, ведь если начнут обходить его для нормального глубокого поцелуя — либо свалят с ресторана от нетерпения, или всерьез пойдут вместе в туалет. Чтобы там, используя каждую секунду… было бы любопытно знать им обоим, сколько бесов, демонов и всех-всех-всех в зале начнут хлопать им за их личные половые старания. Или освистывать за падение морали, когда такие заявы для мира ада были не то что не смешны, а унылы и неактуальны. А раз так и было из года в год — мнения могут разделиться с огромным перевесом одобрения в максимальное количество, тогда как невольные слушатели стали бы просить дальше этой симфонии голосов! Если бы заранее знать, что за случайная публика вокруг них… как они отреагируют или начнут оценивать его сдержанные стоны со шлепками между бедер и её криков на ближайший периметр… не могли же не посещать люксовые едальни бесы-сексологи и психологи гей- и гетеро-профиля. — Но будто это дело на сто тысяч золотых жёстко не поимеет наши мозги, блядство… Ты же слышал каждое слово из задания, что шеф наш, очередной раз отъебанный Столасом, принял заказ на автомате — порешать директора изготовления колбас из бесов-бомжей под видом амброзии в позолоченной упаковке. Для богатых дегенератов с кучей… хуй пойми чего, ведь там бедняги перемолотые бомжики смешаны с настоящим мраморным мясом с поверхности наполовину. Но главный факт в том, что это конкурент другого прибыльного завода с таким же профилем, который нам больше известен… то есть, мы устраняем поднимающегося в гору единственного соперника в этой ёбаной дичи, понял? А то, что нанявший такой же хуйней занимается, это ничего не значит, раз забашлял? Сегодня воскресенье, завтра понедельник… и снова седой бес понимал, что люди во многом правы своими высказываниями и пословицами. Уже перестал недоумевать с того, что у них с жителями ада много общего, без обращения внимания на их попадание в загробное царство, стоит им быть убитыми, даже не убивая никого своими усилиями. Мокси очень не хотел представлять, с чем ему с его воительницей при полном наборе оружия придется столкнуться завтра… есть ещё целый вечер, чтобы заняться тем, что он сейчас предложит на эмоциях и полными горячности словами. А пока пожелал видеть растроганную улыбку Милли, подведя её ладонь к себе, чтобы плавно гладить её носом и ласково причмокивать подушечки её пальцев с острыми коготками. Оставался убежден, что в жизни не найдет такую же, как она… пока она в самом деле отвечала ему тем, что он так жаждал сейчас. Погладив его слегка намоченными его слюной пальцами по щеке, бесочка дала понять ему одну важную вещь — они-то останутся живы и пусть кто попробует прикончить их, успешно двигаясь к этому! Но чувства можно уничтожить в один миг, а поэтому необходимо сохранять их, словно зрачки своих глаз, чтобы продолжать видеть окружающий мир. Со всего этого пронёсшегося вихрем эмоэционального штурма, который было бы в их власти испытывать снова и снова, они оба захотели закурить вместе. Как только подвели руки за локти, зажгли друг другу и медленно откинулись на спинку стула с тяжеловатым, но успокаивающим нутро вздохом. Пока жадно вдыхали клуб дыма вокруг своих полных цветения красных демонических лиц… как если бы обнюхивали тела друг друга, чтобы пьянеть от парфюма также, как и от градусов. — Пфу-у-ух, охуеть можно… пиздец, слова даже не складываются со всего этого! Наконец, дело от дьявольского отродья на другое такое же? Завтра может быть столько крови и ошметков, хотя нам нужно пригвоздить пулей и лезвиями только одного… Натрахаемся сегодня вусмерть исключительно с сигаретами, моя королева первобытной страсти, чтобы переполнить себя ею на всю неделю… и помнить об этом каждую секунду, потому что завтра пиздец что будет! И да, я позволю тебе отъебать меня страпоном и машинкой столько раз, сколько ты пожелаешь… Исцели мои раны, очисти мои сосуды. Слишком рано для того, чтобы моя жизнь пролилась в эту грязь. Вылечи мою плоть, укрепи мои кости. Не хочу, чтобы моя жизнь закончилась, когда вокруг всё ещё огонь и крики.