Только твой

Он спал на ее коленках, когда ей было пятнадцать, он спал на ее плече, когда ей было семнадцать, он спал в ее кровати, когда ей было девятнадцать. Никто не был против, кроме неё. Ян Чонин, её случайный друг, случайный, потому что она познакомилась с ним в автобусе, когда ехала в гости к своей любимой бабушке. Чонин держался за поручни и читал книгу. Его то и дело бросало то в одну сторону, то в другую. Он натыкался на сумки, но, казалось, тряска его совершенно не заботила. Нари удивляли люди, которые могли читать в автобусе. Она не могла. Всюду слышалась болтовня, смех, а иногда и выкрики. Она надевала наушники и закрывала глаза. Спокойная мелодия и покачивания автобуса наводили на нее дрему. Под своей рукой она почувствовала движение. Нари открыла глаза. Пожилая дама в плетеной шляпке поднялась с места, захватив с собой большую сумку, не по размеру ей, и пошла к двери. Её место занял Чонин. Тогда Нари не знала его имени. Чонин не понравился ей. У него был крупный нос и прищуренные глаза, а еще он странно улыбался, когда читал свою книгу. Нари намеренно склоняла голову, чтобы узнать название книги, но Чонин тотчас отводил руки в сторону, продолжая читать и улыбаться. Почему-то он ездил в тот же город, что и она. Почему-то он ездил в те же дни, что и она. Совпадения наводили Нари на мысли: а не извращенец ли он? Как только рядом с ней освобождалось место, он быстренько занимал его. А однажды позволил ей поспать у себя на плече. Нари садилась на автобус в девять вечера, а приезжала к бабушке к одиннадцати. Измотанная после учёбы, дополнительных занятий и дел по дому, она хотела спать и всячески отгоняла сон, когда рядом сидел Чонин. Она трясла головой, чтобы не заснуть, а Чонин отрывал взгляд от книги, чтобы посмотреть на неё. В его глазах она была необыкновенно красивой. Говорят, что красота — понятие субъективное. Его субъективность говорила, что Нари великолепна. Они ездили в одном автобусе четыре года, сидели вместе, а познакомились в день, когда Нари исполнилось пятнадцать. Нари спала безмятежным сном. Во сне ей привиделся Чонин. Он читал книгу и вдруг перевел взгляд на Нари. Улыбались у него и глаза, и губы, улыбались так широко, что у Нари грело сердце. Он первым назвал свое имя. Точнее, не назвал, а написал. Он оставил на ее запястье надпись синей ручкой: «Ян Чонин». Ее имя он уже знал давно: на рюкзаке Нари висел именной брелок. Она распахнула глаза, когда автобус сильно тряхнуло. Её щека покраснела из-за того, что всю дорогу она прижималась к плечу Чонина. Нари некоторое время лежала на его плече и смотрела на проносящиеся в окне сады: ветки яблонь низко висели из-за тяжести плодов; вперемежку с яблонями росли вишни и сливы. Где-то посреди такого сада находился дом ее бабушки Илхе. Это была тщедушная старушка, любящая порядок и природу. Она могла часами сидеть на террасе в кресле-качалке и читать книжку или смотреть на плывущие по небу облака и предаваться думам о прошлом. В ее доме всегда был порядок, она не терпела, когда Нари, будучи ребёнком, переворачивала кухню с ног на голову в попытках что-то приготовить. Она любила Нари и встречала её на вокзале, а потом они вместе шли домой. Чонин шёл следом за ними, а потом сворачивал на другую дорогу. Позднее Нари узнала, что он учился в городке неподалеку и каждый день ездил в школу на автобусе. Нари встречалась с ним на выходных, которые проводила у своей бабушки, и так и сдружилась с ним. Постепенно Нари и Чонин осознали, что их связывает не просто дружба. Им было по девятнадцать лет, когда они поняли, что любят друг друга. На улице было тепло и душно. В саду пахло яблоками, запах был сильный и пьянящий. Бабушка Илхе попросила Нари собрать корзинку яблок. Чонин помогал ей с этим. Он забрался на лестницу и потряс самую большую ветку, с которой тут же повалились яблоки. Нари только успевала их собирать! Потом они сидели в беседке и смотрели на то, как Илхе нарезала яблоки на тонкие дольки, такие тонкие, что через них сочился свет, а потом укладывала дольки в форму и отправляла получившуюся шарлотку в духовку. Чонин сидел за столиком и перелистывал книгу. Он читал не торопясь, иногда отвлекался на болтовню Нари и Илхе. Илхе рассказывала о своей любви. Она встретила будущего мужа, когда ехала с учёбы на выходные к своим родным. Слушая бабушку, Нари ловила себя на мысли, что их знакомство с Чонином произошло точно так же. После обеда бабушка выгнала их на улицу со словами: «Хватит дома сидеть! Наслаждайтесь солнцем и морским воздухом! Насидитесь еще, когда учеба начнется». — У тебя замечательная бабушка! — говорил Чонин, когда они шли к морю по каменистой дорожке. На ногах Нари были шлепанцы. Придя на пляж, она скинула их и с удовольствием опустила ноги в теплый и мягкий песок. — Построим замок? — предложил Чонин. Он вел себя непринужденно и весело. От одного взгляда на Чонина у Нари поднималось настроение и не портилось до конца дня. Чонин присел на корточки ближе к воде и загреб руками песок, делая стенку. Скоро он бросил это дело, потому что песок не лепился. Тогда Чонин разделся и побежал купаться. — Нари, твоя бабушка была права, вода очень теплая! — кричал он ей. Чонин нырял и с плеском выскакивал из воды, брызги так и летели в разные стороны. Плавал он прекрасно. Он выбрался на берег мокрый и радостный. С его волос скатывалась вода, прозрачные капельки дрожали на его плечах и шее. — Не будешь плавать? — спрашивал Чонин, проводя рукой по волосам. — Буду, — отвечала Нари. Она еще не показывалась Чонину в купальнике, поэтому снимать с себя футболку и шорты было крайне неловко, и почему-то было неловко делать это именно перед ним. В школе она ходила в бассейн, где играла в мяч со своими одноклассниками; команды у них были смешанными (девочки и мальчики), и Нари не думала о стеснении, правда, она тогда носила закрытый купальник. Почему же она не надела его сейчас? Нари заколола длинные волосы на затылке и бросилась в море с разбегу, захватывая руками волны. Она погрузилась в воду с головой и отыскала на дне большую ракушку, которая едва помещалась в ее руках. Ракушка была ребристой, цвета красного песка, с черными прожилками и круглыми царапинами на поверхности. Чонин подплыл к Нари. Нари поднесла ракушку к уху, вслушиваясь в таинственный, волшебный гул океана. — Хочешь послушать? — спросила она, передавая ракушку Чонину. — Кажется, будто мы слышим звуки далекого-далекого моря. А оно вот здесь, перед нами. Это так странно… — проговорил он, держа ракушку возле уха. Нари провела пальчиком по ребру ракушки и накрыла своей ладонью руку Чонина. Сердца у них бились быстро-быстро, словно молоточки будильника. Чонин не мог спокойно дышать рядом с ней. Его бросало то в жар то в холод; по телу проходила дрожь, а в голове не было ни одной мысли. Мог ли он здраво соображать, когда перед ним стояла Нари, блестящая от воды, с мокрыми вьющимися волосами? — Нари, можно тебя поцеловать? — спросил он с придыханием и нагнулся к ней. Мир замолк. Чонин накрыл ее губы своими, забирая все те слова, которые она хотела сказать ему. Для Нари это стало таким неважным. Настоящее, бушующее море зарождалось внутри нее. Кровь била в висках, а тело подрагивало от ласковых прикосновений Чонина. Он целовал ее легко и нежно, кончиками пальцев поглаживал её живот и открытую спину. Он прервал поцелуй и облизал губы. Нари случайно сделала тоже самое. — А еще можно? — спросил он. Нари не поняла, к чему был этот вопрос, если он в ту же секунду целовал её, глубоко и настойчиво. Вечером они ели арбуз. Чонин сидел близко к Нари и, не стесняясь бабушки, держал её за руку. А когда бабушка уходила в кухню, он садился к Нари вплотную. У Нари руки были липкие от арбузного сока, а губы влажные. Чонин целовал её сладкие щеки и губы. После поцелуя в море, он хотел целовать Нари еще и еще. Он вдруг понял, насколько сильно она ему нравилась все это время. Илхе разрешила Чонину остаться на ночь. Она постелила ему в комнате Нари. У Нари была просторная комната, окнами выходившая на море. Даже отсюда можно было слышать шелест прибоя и крики чаек. Чонин не единожды ночевал в ее комнате. Он частенько захаживал к ним в гости, чтобы увидеть Нари. Нари спала на кровати, а Чонин на полу. Полночи они разговаривали, делились впечатлениями прошедшего дня и рассказывали друг другу страшилки. Ныне им было почти по двадцать. Они стали смотреть друг на друга по-другому, а вот их родители по-прежнему видели в них маленьких детей и разрешали им ночевать в одной комнате, но с открытой дверью. — Чонин, — шепнула Ильхе. — Вот печенье и чай, если захотите перекусить, — она поставила на пол тарелку, кружки и чайник. Чонин раскланялся и поблагодарил бабушку. Вечер был поздний. Из окна доносились звуки моря и стрекот цикад. От духоты Чонина разморило, и он стал засыпать. Но он не мог так просто уснуть! Скоро придет Нари после душа, с распаренной, розоватой кожей, закутанная в просторный махровый халат или в длинное полотенце. Он жаждал увидеть ее и на протяжении получаса поглядывал на раздвижную дверь. — Уже спишь? — спросила Нари, проскальзывая в комнату и задвигая за собой дверь. — Нет, — отвечал Чонин, поднимаясь с пола. — Бабушка уже спит, — сказала Нари. Она завернулась в большущее полотенце, но и в призрачном лунном свете Чонин различал ее открытые коленки, ямочку на груди, тонкую шею… Он кинул взгляд на дверь. Нари закрыла ее?! Нари безумно нервничала. Принимая душ, она думала о Чонине, о прошедшем дне, а больше всего думала о поцелуях и о том, как ей это нравилось. Чонин снова ночевал у нее дома. Раньше между ними ничего не происходило. Они вели себя как лучшие друзья, максимум, обнимались перед сном, и Нари подозревала, что только ее сердце в такие моменты заходилось в бешеном ритме. Возвращаясь в комнату, Нари рассчитывала получить перед сном поцелуй, а может… Может еще что-то. Чонин испугал ее, вынырнув из темноты. Он внимательно смотрел на нее, а она внимательно смотрела на него. Увидев на тарелке печенье, Нари схватила его и принялась жевать, хотя есть она совсем не хотела. На ее шее застыли мелкие капли воды. Нари стянула с волос заколку, крупные локоны заструились по ее плечам и изгибу спины. — Нари, ты хочешь меня соблазнить? — спрашивал Чонин, садясь на пол и отодвигая тарелку. Нари проглотила печенье и обратила взгляд на Чонина. Он взял ее за руки. — Нари, я уже давно твой, — сказав это, он оставил на ее губах невесомый поцелуй. — Только твой. Он заключил ее в тесные объятия и поцеловал очень страстно и горячо, прикусывая ее губы и водя по ним языком. Чонин целовал Нари так, что у нее дух захватывало! Она закрыла глаза и полностью отдалась ему. Чонин гладил ее лицо, касался губами каждого сантиметра ее тела, оставляя влажные следы. Нари не смущали звонкие причмокивания. Она сильнее жалась к Чонину. Нари погладила его спину, зацепившись пальцами за края его футболки, сняла ее. Полуголый Чонин очень возбуждал ее. Нари повалила его на пол. Она целовала его в шею, в ключицы, в грудь и в низ живот. Вдруг в ее голове что-то щелкнуло. Она отскочила к стене и задрожала. — Чонин, давай не будем делать это сегодня, — сказала она, прижимая ладони к согнутым коленям. — Нари, я очень тебя хочу, — отвечал Чонин, не вставая с пола. Он машинально провел рукой по тем местам, где только что ощущал губы Нари. — Очень хочу. Очень… Нари, это мой первый раз. Я ждал этого момента. Тебе страшно? Нари отрицательно покачала головой. — А о чем ты подумала? — Я не знаю, как это будет… Чонин помолчал и через минуту ответил: — Давай попробуем. Если не понравится, мы прекратим, — сказал он. — Иди ко мне. Нари оторвалась от стены и присела перед ним на колени. Чонин потянул руку к ее лицу, погладил двумя пальцами ее горячую щеку и медленно стащил с Нари полотенце. Нари покрылась стыдливым румянцем и прикрыла глаза. Чонин глядел на нее с обожанием. — Если я сделаю вот так, тебе не будет неприятно? — спросил он, погладив ее грудь пальцами и легонько ущипнул соски. — Нет. Это даже приятно, — сказала Нари, улыбнувшись. — Правда? — удивился Чонин. Он вскочил с пола, поднял Нари на руки и перенес ее на кровать. — Забирайся под одеяло! Нари быстро накинула на себя одеяло. Чонин снял штаны, надел презерватив и забрался к ней. Он перекинул через нее ногу и чуть приподнял одеяло, а потом медленно опустился, коснувшись затвердевшим членом ее живота. Нари раздвинула ноги и подняла бедра. Чонин не сразу вошел в нее. Он смущался не меньше ее, краска заливала его лицо и плечи, а ладони уже вспотели. Да и дрожащая под ним Нари наводила на него тревожные мысли. — Прекратим? — спросил он, покачиваясь на ее бедрах и глубже проталкивая в нее свой член. Нари отрицательно покачала головой. Чонин застонал и ускорился, прижимая Нари к себе. Он отодвинул с ее лица волосы. Глаза ее были приоткрыты, а на лбу проступила испарина. Она сомкнула губы и замычала от удовольствия. — Нари, открой глаза, — Чонин положил ладони на ее щеки. Нари посмотрела на него, ее глаза лихорадочно блистали. Чонин еще раз подался вперед, потом назад, вперед, назад… и вышел из нее, кончая в презерватив. — Пойдем завтра на фестиваль фейерверков? Нари потрогала низ живота, в котором таяли искорки. Она вздохнула, повернулась набок и взглянула в окно, где полная луна застыла на небосклоне и пускала свой свет в комнату, ложась на пол и кровать широкими полосами. — Пойдем, — ответила Нари. — Чонин, а можно тебе кое в чем признаться? Она резко повернулась к нему лицом и порывисто обняла его. — Я люблю тебя! — громко сказала она и добавила шепотом. — Ой. Бабушка может проснуться… — А ты хочешь спать? — Не очень. — Тогда пойдем погуляем. Они оделись и неслышно вышли из дома. На выходе Чонин взял Нари за руку и стиснул ее пальцы. Он склонил к ней голову и прошептал в самое ухо. — Я люблю тебя, Нари. Я только твой.