После конца: Пепел и Надежда

Прошло слишком много времени. Пора бы уже полностью забыть о прошлом, проблемах, что по какой-то причине терзают сердце до сих пор, чувствах. На момент их первой встречи они были тёплыми, даже слишком.       Артëм никак не ожидал, что будет ощущать потребность в присутствии рядом какого-то человека. Он всегда был одиночкой, ведь так было легче работать. Ты не отвлекаешься на посторонних, что непременно будут лезть на рожон, будут разговаривать и задавать кучу ненужных вопросов. По крайней мере, это было его оправдание до тех пор, пока не появился Павел.       С его появлением Артём не смог больше думать об одиночестве. В нём боролись две противоречащие друг другу эмоции — здравый смысл и любовь. Он не мог принять то, что нуждается в тепле другого человека, мужчины. Но все эти маленькие моменты заботы, что проявлял Паша, когда, например, фашисты ранили рейнджера, разжигали надежду. В животе сразу начинали порхать бабочки, кровь бурлила, а улыбка сама натягивалась на лицо. Они были знакомы всего ничего, но паренёк уже точно знал — Паша именно его человек, и даже если не любимый, то близкий друг, которого он так искал.       Да, Артём ненавидел компании, не любил ходить на задания командой, за которой совесть не позволяла не приглядывать. Даже один рядом находящийся человек мог вывести из себя. Артём бы никогда не позволил нецензурно прикрикнуть на товарища себе, всё накапливал внутри (позже он об этом сильно пожалеет). Да и если бы очень сильно захотел — не смог бы, физически. Было сложно находить общий язык с людьми, ведь процент тех, кто хоть немного знает язык жестов ничтожно мал. Но с Пашей всё было, как ни странно, по-другому. Было бы интересно посмотреть на человека, который бы стал унижать и избивать свой предмет воздыхания. Рейнджер всегда приглядывал за старшим, по-детски заботился, а один раз позволил себе даже обнять мужчину. Это же всё делал и Паша, только более открыто. Для него это было вполне нормально — выражать эмоции, хоть они и были лживыми.       Возможно, они оба ощущали одни и те же чувства, но не могли их произнести вслух, не могли принять. У каждого свои блоки. Один привык быть всегда в одиночестве и тишине, другой был слишком верен своему делу, не принимая то, что он «не такой как все».       Так или иначе, у них выстроились доверительные отношения, они верили друг другу. Парни всегда понимали друг друга с полудвижения, будто мысли читали. Майор без промедления мог выполнять то, чего от него хотел рейнджер, это сильно подкупало. Не нужно было заморачиваться с руками или бумагой, чтобы что-то сказать, достаточно просто взглянуть в ясные глаза, чтобы получить одобрительный жест, а вместе с ним и любовную улыбку.

***

Куда же всё это исчезло?       Когда они перестали понимать и принимать друг друга? Возможно, ещё тогда, на Красной площади. Смотря в глаза Павла, Артём старался узнать, что чувствовал раненый. Думал ли он о своей шкуре, о нём, о предательстве? Ощущал ли он вину или наоборот гордость за свой дрянной поступок? Рейнджер не знал, он не мог сказать, так как не понимал. Впервые это чувство вызывало в нём столь сильную боль. Паша просто лежал и смотрел на него. Никаких эмоций. Это пугало. Но Артём сделал свой выбор, он оставил в живых мужчину, всё ещё надеясь на «чудесное исправление», надеясь вернуть дружбу. Как сказал ему маленький Чëрный:       «Он не злой. Ему просто… грустно? Не понимаю».       «Я тоже ничего не понимаю».       Всë было, как в тумане, густом и беспросветном. Надежды оставалось всё меньше и меньше, она сгорала, как и чувства. Мир Артёма стал стремительно меняться, но он, словно верный пёс, всё продолжал подходить к каждому форпосту, узнавая, не приходил ли кто с дальних станций.       Поезд стал вторым переломным моментом в их отношениях. Артём стоял и тупо разглядывал спину Павла, что стоял и курил на мостике. Прошло, по меньшей мере, несколько лет. Они оба изменились, у них появились новые цели, черты характера, знакомства. Рейнджер старался забыть все обиды, но боль предательства оказалась слишком резкой и сильной. Он не мог простить Пашу, но в его душе маленьким угольком тлели несбывшиеся мечты и надежды. Он всё думал, стоит ли их разжигать снова.       Паша изменился. Что внешне — его глаза потухли, переставая источать дурной оптимизм — что внутренне, мыслями. Сейчас он больше походил на того самого молодого и закрытого, холодного Артёма из прошлого, что не мог находиться в обществе других людей. Они словно поменялись местами.       Почему они не могут начать всё сначала? Они больше не понимают друг друга. И начнут ли когда-нибудь снова?