Неси свое сердце

Ребекка часто думала о нём на протяжении веков (особенно теперь, когда у Никлауса была Хоуп). О крошечном младенце, которого она так давно нашла в лесу. Пока её братья оставляли след в мире, она находила признание в янтарных глазах осиротевшего ребёнка. По сей день она понятия не имела, что заставило её пойти по этому конкретному пути, но, только взглянув на мальчика, она поняла, что должна о нём позаботиться. Ей удалось отбросить свой гнев и кровожадность, чтобы заявить права на семью, о которой она никогда даже думать не смела. Почти сразу стало очевидно, что её Сэмюэль не был обычным ребенком: он редко плакал и ни в чём не нуждался. Если он был голоден, еда появлялась перед ним без помощи Ребекки, если ему было холодно, она находила его закутанным в незнакомые одеяла. Он практически светился, когда вампирша обнимала его или играла с ним, и, казалось, был очарован ею. Он не боялся её сущности. Ребекка была так занята уходом за этим странным и чудесным ребенком, что редко думала о своих родителях или братьях. По мере того, как Сэмюэль рос, Ребекка узнавала, что любопытство и озорство её сына затмеваются только его состраданием и храбростью. Ещё будучи маленьким мальчиком, он смотрел на неё старческими глазами, как у мудреца. Он никогда не боялся спорить, но также быстро прощал. Они жили, играли, любили, и Ребекка была счастливее, чем когда-либо.

***

Ребекка повернулась к своему семилетнему сыну, ожидая увидеть в руках своего ребёнка любое количество вещей: дикое животное, которое «только что последовало за мной домой, мама, честное слово», блестящие драгоценные камни, листья или книги. Тот день, когда её Сэм вернëтся домой с пустыми руками после дня исследования, скорее всего, никогда не наступит. Фактически вампирша подозревала, что именно магия её сына обеспечила постоянное наличие места для любой новой безделушки, которую он принесёт домой, хотя она уже давно научилась не сомневаться в таких вещах. Однако это не подготовило её к тому, что её ребёнок светится неземной силой. Рядом с ним был странный крылатый волк, а в его руках нежно покачивался феникс, но её внимание по-настоящему привлекли перья, торчащие из верхней части туники Сэма. — Он не умел летать, — объяснил ей мальчик, — и я подумал, что это потому, что ему было больно, и поэтому я вылечил его, но он не ушёл. Поэтому я подумал, может быть, он забыл, как это сделать, и я собирался показать ему. Ребекка была ошеломлена. — У тебя есть крылья? — Да, — сказал он серьёзно. — Иногда. — Он поднëс феникса к своему уху, как будто прислушиваясь к существу, прежде чем сказать ей. — Они не причинят тебе вреда, мама. Они здесь, чтобы защитить меня. — От чего? Её сын усмехнулся и с энтузиазмом почесал волка за ушком. — От всего.

***

Это было самое трудное, что когда-либо приходилось делать Ребекке — оставить своего сына в руках тамплиеров. Мархосиас и Феникс сказали ей, что необходимо спрятать его от тех, кто разрушит всё. И рай, и ад. Но вампирша не могла отказаться от удивительно простой жизни, которую она вела со своим сыном. Она изо всех сил старалась не быть втянутой в схемы и манипуляции своих братьев, но боялась, что потеря Сэма сделает эту цель бесконечно труднее. Сэмюэль выглядел намного старше своих одиннадцати лет в тот день, когда она отказалась от него, чтобы защитить. Она притянула его к себе и отказывалась отпускать, пока он осторожно не отстранился. — Не волнуйся. Мы ещё увидимся, обещаю, — заверил он её. Она ему поверила.

***

Прошли десятилетия, прежде чем Ребекка снова увидела своего сына, но она часто видела вещи, которые напоминали ей о нём. Каждый раз, когда она видела лошадь, она думала об Оробасе и о том, как он обещал присматривать за Сэмом. Она видела пыльный клочок пергамента или книгу и задавалась вопросом, читал ли её сын. Она каждый год в одно и то же время впадала в меланхолию. А её братья уже научились игнорировать это. Она часто думала о нём — он становился больше, сильнее, на её глазах превращался в молодого человека — и она молилась, чтобы он был счастлив. На неё и её братьев часто охотились. Более чем однажды они убегали от своего родителя самым незначительным образом, и каждый раз ей снился сын, который пришёл, чтобы обнять её и убедиться, что с ней всё в порядке. Только после того, как её спас гигантский орёл, она поняла, кто заботился о её семье. — Спасибо, — сказала она, прижимая к себе ангела. Взгляд Серафиэля напомнил вампирше, что, сколько бы ей ни было лет, ангел был намного старше неё самой. — Твоё сердце желает увидеться с ним, поговорить. Позови его, и он придёт, как всегда. Ты ему дорога. Он всегда будет приходить, — ухмыльнулся он, — даже когда, вероятно, не должен. — Что это значит? — спросила она, но ангела уже не было.

***

Ребекка никогда особо не интересовалась книгами с заклинаниями, историями заклинаний, но она быстро осознала ценность секретов. Тамплиеры исчезли почти в мгновение ока, а Сэмюэль убежал от тех, кто считал его мерзостью. Ребекка хранила каждую книгу, табличку или свиток, в которых упоминался её сын даже мимоходом — миротворец стал плотью, светом тьмы. Он прошёл по миру и сделал его лучше. Он подружился, завёл любимую и лично навещал Ребекку, но слишком мало для них обоих. Иногда яростный или весëлый, безжалостный, когда это необходимо, он позволил превратить себя в миф, чтобы те, о ком он заботился, оставались в безопасности. — Зови меня Стайлз, — сказал он однажды и снова спрятал крылья.

***

— С Рождеством, мама. Ребекка ахнула, когда рядом с ней появился её сын. Она потратила секунду, чтобы убедиться, что он не выглядит больным или раненым, прежде чем крепко прижать его к себе. — Что ты здесь делаешь? — она вдохнула запах его волос. — Ты так долго не наведывался. — В последнее время всё немного успокоилось, — заверил он её. — Поскольку все заняты своей жизнью, я подумал, что сейчас хорошее время, чтобы зайти и проверить, как ты. — Он усмехнулся, когда она легонько ударила его в притворном негодовании. Некоторое время они шли в комфортной тишине, довольные тем, что наслаждались обществом друг друга. Позже она спросила его о друзьях, шерифе и товарищах, а он спросил о её жизни в прошлом веке. Они оставались вместе до восхода солнца, как делали это десятки раз до этого. На этот раз разница заключалась в том, что Ребекка совершенно не хотела отпускать сына снова. — Пойдём со мной домой, — внезапно сказала она, схватив его за руку. — Мам, ты уверена, что это хорошая идея? — Мне всё равно. Нику нужно преодолеть себя, вы с Фреей точно поладите, а Хоуп заслуживает встречи со своим кузеном. — Я уже присматриваю за ней, ты знаешь, — напомнил он ей. Он не стал добавлять, что они с Хоуп уже были знакомы. — Пожалуйста. — добавила она. — Я дам тебе всё, чего ты захочешь, если ты подойдëшь прямо к Нику и обнимешь его. — Мне девятьсот лет, а ты все ещё меня подкупаешь. — Стайлз ухмыльнулся. — Хорошо. Я согласен. Во всяком случае давно пора было представиться как следует. Просто убедитесь, что у вас есть готовая камера. Ребекка никогда не забудет выражения лиц своих братьев, когда Стайлз вошёл в комнату, раскинув руки, и закричал: — ДЯДЯ КЛАУС! — И бросился в объятия её темпераментного брата. Тот факт, что Хоуп так обрадовалась появлению Стайлза снова, сделало этот день ещё лучше.