Чёртов Орочимару...

Мицуки дорос уже до того возраста, сколько мне было, когда я убежал из дома. Родитель был обеспокоен тем, что Мицуки всё ещё не пробудил Режим Мудреца. А также он настолько сильно привязался к родителю, что не умел самостоятельно мыслить. И тогда я предложил устроить что-то в роде испытания. Отец поддержал мою идею. За основу испытания мы взяли ту историю с моим побегом. Мне такая идея понравилась. Единственное, что меня беспокоило, так это то, что родитель на полном серьёзе собирался стереть Мицуки память. Полностью. Он должен был забыть нас — свою семью. — Ты уверен, что это пойдёт ему на пользу? — спросил я. — Это не оставит психотравм? — С тобой ничего страшного не произошло, когда ты пережил столь сильный шок от моего вранья, — ответил он. — Не сказал бы, что ничего страшного. Не нашел бы меня вовремя Саске, неизвестно, что бы я успел натворить и какие сумасшедшие идеи успели прийти бы мне в голову. — Но мы в любом случае вернём ему память, и всё станет, как прежде. Не стоит сильно переживать. — Ладно, доверюсь тебе. Родитель до этого ничего плохого Мицуки ни разу не сделал, поэтому я решил полностью довериться ему. Мы с отцом притворились, будто бы я восстал против создателя. Хотя это и было взято из моего детства, но сценарий мы всё же немного изменили: во время испытания для Мицуки я говорил, что намерен убить Орочимару, потому что он пошёл против природы. Конечно, все эти слова о природе и её законах бред полный, мне было даже противно такое говорить. Но что только не сделаешь ради младшего брата. Люблю его я. Я и не такое могу сделать для него, главное, чтобы счастлив был. В первый раз Мицуки просто сел и заплакал от страха и непонимания что делать. Он начал кричать на нас, что мы давим на него и творим бог весть что. Сердце кровью обливалось, когда я видел, как он напуган. Да, 13 лет — это ещё детство. Рано принимать ещё столь ответственные решения. Психика не готова к такому. Орочимару не смог долго смотреть на страдания ребёнка и обнял его. Мицуки даже не сопротивлялся. Я тоже хотел обнять его, но побоялся, что только напугаю. Ведь я притворялся суровым и холодным человеком со странными и, наверное, даже сумасшедшими идеями. А вот Орочимару даже в этом испытании играл роль заботливой матери, и Мицуки ему немного доверял. Потом родитель дал Мицуки выпить вещество, стирающее память. И всё началось заново. Во второй и третий раз брат реагировал одинаково — нападал на старшего брата. Он даже один раз ранил меня. Мицуки оставил мне шрам на щеке. Сначала я хотел залечить его, но решил оставить. Благодаря этому шраму у меня появилась индивидуальность во внешности. Родитель говорил, что мне шрам ни к чему, ведь и так все видят в нас с Мицуки отдельных личностей. Но я сказал, что несмотря ни на что всё равно его оставлю. К тому же шрам не делал из меня урода. Суйгецу так вообще потом сказал, что он мне даже идёт. В четвертый раз Мицуки пришла в голову гениальная идея — убить нас обоих. Пришлось защищаться от него. Настроен он был серьёзно, поэтому приходилось сильно изворачиваться, чтобы не навредить Мицуки и одновременно не дать ему ранить нас. Всё прошло, однако, хорошо. Родитель уложил ребёнка и дал то самое вещество. Мицуки, конечно, большой молодец, принял решение сам. Но мы явно не того от него хотели. В пятый раз произошел какой-то сбой, и Мицуки внезапно вернулась память. — Папа, вы что, меня разыгрываете? — он удивленно посмотрел на нас. — К чему весь этот спектакль? Отец без объяснений сунул ему вещество и сказал выпить это. Мицуки без задней мысли сделал так, как велел родитель. Эх, как бы не хотелось снова стирать ему память, но всё же пришлось это сделать. Аж в 6 раз. И мне, и отцу стало невероятно жаль несчастного ребёнка. Он каждый раз просыпался и не понимал, кто он. Мицуки встречал незнакомых ему людей, которым неизвестно можно ли вообще доверять. Ещё и родителем каждый раз оказывалось непонятное существо, на которое смотришь и не понимаешь, что оно вообще такое: мужчина или женщина. А, может, он вообще не человек. На Мицуки давили, требовали немедленно выбирать, а у него даже воспоминаний не было. Страшное зрелище… Мы с родителем ещё после первой неудачной попытки хотели бросить эту затею. Но держались. В шестой раз Мицуки наконец-то принял верное решение: не стал выбирать чью-то сторону, он решил быть полностью самостоятельным и независимым. Горжусь! Хотя это всё и выглядело так, что Мицуки решил порвать с нами все узы, но стоило его памяти вернуться, как он снова стал нас любить и обожать. Он не злился на нас за то, что мы целых шесть раз так сильно пугали его, стирав память. Мицуки сказал, что он не обижается, потому что мы старались ему во благо и научили мыслить самостоятельно. Он даже благодарен нам за это. — Иди сюда, мой хороший, — с нежностью сказал родитель. Мицуки подошёл к нему и обнял. Отец потискал его за щёчки. А я с нежностью наблюдал за семейной идиллией. Потом родитель обнял и меня, а Мицуки обхватил за шею и поблагодарил за всё. В общем, всё у нас закончилось хорошо. Благодаря тому случаю из моего детстве мы научились полностью доверять друг другу и помогли Мицуки стать более самостоятельным. Наша семья стала ещё счастливее. (хотя от сестры я всё ещё не отказался бы).