Чёртов Орочимару...

Отец вернулся только ближе к ночи. Он сел рядом и с нежностью погладил по щеке, улыбнувшись. Родитель снова сказал, что очень сильно меня любит. Я попросил повторять это почаще. — Ты что, останешься со мной тут на ночь? — спросил я, надеясь, что он ответит «да». — Да, останусь, — ответил он. Моя душа ликовала. Ура! Как же я соскучился по такому. — Можно же? — Да-да, конечно! Я укрыл его одеялом, прижался к нему, как в раннем детстве. Было незабываемо ощущать родное тепло, чувствовать себя в безопасности, понимать, что у тебя есть настолько сильная и надёжная опора. Раньше я хотел как можно скорее повзрослеть, но благодаря заботе родителя я понял, как здорово быть ребёнком, которого оберегает заботливая мать. Да, именно мать. Отец в тот момент был для меня матерью. Я давно заметил, что он очень универсальный: может быть и папой, и мамой. — Я от тебя больше никогда-никогда не убегу, — произнёс я, блаженно улыбаясь. Я ещё крепче обнял родителя. — Мой милый ребёнок, — сказал отец и поцеловал в макушку. Он не целовал меня с пятилетнего возраста, потом, наверное, решил, что я слишком взрослый для этого, но, нет, из такого я никогда не вырасту. — Ты же на меня больше не злишься? — спросил отец. — Совсем нет, — сказал я. — Ты ничего плохого не сделал. Это я виноват. Я был плохим ребёнком. Наверное, это ты должен злиться на меня. — Не нужно ругать себя. Ты не сделал ничего плохо. Ты не обязан играть роль «хорошего ребёнка». Я приму тебя абсолютно любым. К тому же ты имеешь полное право не доверять мне, и… — Давай просто полежим. В обнимку. Мне это так нравится. Не хочу ни о чем другом думать, — сказал я. Так я и уснул, обнимая его. А, когда проснулся, с радостью обнаружил, что он никуда за ночь не ушёл. И как я мог сомневаться, что отец искренне меня любит? Его любовь нельзя изобразить, она может быть только искренней. — Почему ты считал, что будешь подавать мне плохой пример? — спросил я его утром, когда мы завтракали. Ни Суйгецу, ни Карин, ни Джуго на кухне не было. Отец попросил оставить нас одних. — Люди считают меня монстром, — ответил он. — Я боялся, что и ты будешь считать так же. — Я бы не сказал, что ты монстр и что ты плохой пример. Ты самосовершенствуешься, продвигаешься в науке, ты умеешь то, на что больше никто в мире не способен. У тебя есть бесценный опыт и бесценные знания. Разве это плохо? Отец улыбнулся. — Но этот опыт стоил множества человеческих жизней, — сказал он. — Я тоже думал об этом. Думал, что это не очень хорошо. Но, с другой стороны, ты не такой уж и плохой, как многие думают. Ты искренне любишь своего сына. Далеко не все «нормальные» люди на это способны. Поэтому ты лучше их во много раз. К тому же шиноби тоже людей убивают. А ещё они до сих пор отправляют детей на смертельные задания, а экзамен для чунина они считают развлечением. Как садисты, смотрят, как дети дерутся друг с другом. Так ещё и ставки делают. Но они почему-то хорошие, а ты плохой. Многие это оправдывают тем, что они убивают врагов и приносят пользу, а ещё у них работа такая. Но ты же тоже пользу приносишь. Коноха же сама пользуется твоими исследованиями. Но при этом считает тебя чудовищем. Не понимаю логики. И у тебя, кстати, тоже работа такая. Ты учёный. Как по-другому? А сейчас ты так вообще только заключённых из тюрьмы убиваешь (мне об этом Суйгецу рассказал вчера). Они явно не невинные люди. Отец погладил меня по щеке. Я зажмурился от удовольствия. — Рад, что ты так размышляешь, — произнёс отец. — Я чего-то подобного от тебя и хотел бы. Но боялся, что ты будешь мыслить другим способом, и я для тебя буду чудовищем. — Ты думал, что я глупый и не способен на такие размышления? — возмутился я. — Вовсе нет. Отличный способ мышления от твоего нынешнего не хороший и не плохой, он просто другой. Ты можешь мыслить, как хочешь. Я тебя за это осуждать, конечно же, не буду. Ты мой сын, а не моя игрушка или вещь. Я прекрасно понимаю, что ты можешь мыслить, как хочешь. — Какой ты у меня всё-таки классный. Я крепко-крепко обнял его. Карин меня вылечила, теперь я мог обнимать папу сколько угодно. — Кстати, я тут ещё кое-что вспомнил, — сказал я. — Я весь во внимании, — проговорил отец. — Саске же тоже убийца, он бывший преступник. При этом же его считают хорошим. Но ты почему-то плохой. Мне это кажется до ужаса странным. — Да, согласен с тобой. У Саске-куна ещё и дочь есть. Но он, имея такое прошлое, якобы нормальный отец. — А у него такие же хорошие отношения с ней, как у тебя со мной? — Нет, она его даже ни разу не видела, судя по всему. — Иронично! «Нормальный» отец почти не участвует в жизни своей «нормальной» дочери, а мы «ненормальные» так сильно друг друга любим. Отец потрепал меня по волосам и похвалил за сообразительность. — А люди знают, что у тебя есть ребёнок? — спросил я. — Некоторые знают, — ответил отец. — Они не говорят, что ты «пошёл против природы, играешь в бога» и все в таком духе? — Конечно же говорят. Это же люди. — Но, как по мне, лучше размножаться, как ты. Люди, по сути, получают кота в мешке, делая детей естественным путём. Они не знают, каким будет их ребенок: больным или здоровым, умным или глупым, сильным или слабым. Ты же знал, каким в итоге буду я. Ты не позволил бы мне быть больным, слабым и глупым. Ты выбрал для меня самые лучшие гены. Ты ещё до моего рождения сделал для меня больше, чем большинство родителей для своих детей в течение всей их жизни. И такой родитель есть только у меня. Я чувствую себя особенным. И я гораздо счастливее, чем другие дети. Я видел их, у них у всех поголовно проблемы с родителями. А у нас с тобой все хорошо. Отец снова же не сказал ни слова, а только погладил по голове.