Гибель лейтенанта Велкина.

      Стена бункера взорвалась, осыпав Велкина дождём рокритовых осколков, он оказался отброшен к противоположной стене и, ударившись о неё, соскользнул на пол. Оглушённый, он пытался прийти в себя, боль распространялась по всей правой стороне тела. У него сломана рука, а может и ребра — лейтенант был уверен в этом. Вокруг лежали мёртвые или умирающие солдаты из командного отделения, кровь била из рваных ран на почерневший пол бункера, а неистовые крики раненых слышались даже сквозь грохот идущего вокруг боя. Густое облако пыли медленно опускалось на темно-красные лужи. Пелена дыма от взрыва и дымящейся крови заволокла пробоину. Снаружи возникла огромная чудовищная тень. Демонический пульсирующий коготь вошёл в проем и рванул вверх, разорвав надвое горло и лицо Сальдези - тот упал в паре метров справа. Из его горла полил мощный поток, окрасивший лицо лейтенанта в багровый. Утеревшись, ещё целой левой рукой, Велкин с титаническим трудом поднял голову. Кровь застыла в его жилах, когда он увидел, что за существо возвышалось в проёме. По обеим сторонам виднелись такие же фигуры, от поступи которых дрожала земля. Чудовищная тварь почти трехметрового роста, покрытая сочащимися гноем фурункулами, вздувающимися прямо на древнем доспехе, мерзкими, склизскими щупальцами и костными наростами взирала на Велкина. Тело лейтенанта забилось в дрожи - его разум узнал в гиганте черты космодесантника. Стрелявший из мельты еретик опустил голову в тяжёлом шлеме, рассматривая изломанное, заваленное обломками тело офицера как мерзкое насекомое, которое только что прихлопнул. Кадианец всхлипнул, не желая бесславно умирать, он, пытаясь издать боевой крик, жалко заскулил, поднял свой лазерный пистолет, направив его в покрытый толстым слоем гноя нагрудник врага. Прежде чем палец успел нажать на спусковой крючок, гноящаяся нога опустилась на левую руку, раздавив её вместе с пистолетом. Ещё раз взвыв, Велкин вырвал руку из под ноги - предплечье повисло грязным мясным ошметком. Из-под забрала древнего шлема раздался булькающий смех, казалось, прозвучавший громче вопля раненого. Взгляд гвардейца заслонила красная пелена, которая, будто сама собой, вместе с болью, отступила мгновение спустя. Время для него остановилось, а в нескольких сантиметрах от лица зависла ступня нурглита. Закрыв глаза, Велкин приготовился принять позорную смерть под керамитовым сабатоном, и, когда тот вновь понесся к голове кадианца, проронил: "Император... Карает".