Cold Little Heart

      Ярен вернулась в особняк Шадоглу. Она с радостью и внутренней тревогой переступила порог особняка, который был ей домом большую часть ее сознательной жизни. Первой ее заметила Мелике, которая от удивления открыла рот, а затем стала громко звать госпожу Хандан. Ярен невольно улыбнулась от мысли, что скучала по суете родного дома и, увидев мать, выбежавшую во двор, кинулась ей навстречу и оказалась в крепких объятиях женщины.       Хандан гладила Ярен по голове и плакала — ее несносная красавица-дочка была дома. Услышав крики Мелек и жены, во двор вышел и Джихан. -Ярен, дочка? -Папа, — теперь настала очередь Джихана заключить дочь в объятия. Ярен отметила, что отец как будто постарел за время ее отсутствия и выглядел потерянным.       На шум стали собираться и остальные обитатели особняка — Азат, скупо кивнувший в знак приветствия Ярен, Хазар, оставшийся стоять в стороне, Шейда с Мелек, и наконец Насух, к неприятному удивлению Ярен, сопровождаемый Азизе. Все больше людей, все больше взоров, требовательно взирающих на нее с ожиданием ответа за грехи ее прошлого. Первая радость от встречи с родителями постепенно проходила, и Ярен почувствовала внутренний страх под суровым взглядом деда. -Ярен, как смеешь без стыда переступать порог этого дома?! — разрезал воздух крик Насуха.       Хандан с тревогой смотрела то на мужа, то на дочь. -Отец, пожалуйста, дай Ярен объясниться, — начала она. -Довольно, невестка! Я сыт вашей ложью, вы обвиняли Айше, пытаясь сокрыть грехи дьявола, которого вырастили, ничего от вас больше не хочу слушать.       Джихан с грустью смотрел на жену, но не мог возразить, чувствуя свою вину перед отцом. Насух вновь обратился к Ярен: -Ты отказалась от этой семьи! Ты ушла из дома как преступница, ни у кого не спросив разрешения, своровав деньги! Ты позорила наше имя — сначала скрыв свою вину перед мужем, затем сбежав! Где ты была все это время, где твоя честь, ты заставила наши лица краснеть! — лицо Насуха было красным в прямом смысле этого слова, его распирало от гнева на внучку, которая заставила его семью пережить унижения на суде, сплетни и насмешки соседей о блудной внучке Шадоглу и ссоры с любимой Айше, которую он под влиянием рассказов Джихана заподозрил в покушении на сына Фюсун… -Я была в Мардине, я сбежала от Фюсун, — начала оправдаться Ярен, но ее попытка была обречена на провал. -Разве достойно Шадоглу сбегать от врага? Ты должна отвечать за свои поступки! Азат, отведи сестру в отель, ей не место в этой семье!       Ярен с надеждой посмотрела на отца с матерью, ища в них поддержку. -Отец, как мы можем выгнать Ярен, вдруг Фюсун что-то сделает ей? Я только обрела дочь, ты не можешь вновь ее выгнать, — кудахтала Хандан, вставая между дочерью и сыном. -Но почему Фюсун до сих пор тебе ничего не сделала? Почему ты сейчас вернулась домой? — вдруг раздался вкрадчивый голос Азизе, которая до этого момента лишь молча наблюдала за разыгравшейся баталией.       Ярен напряглась под внимательным взглядом Азизе — уж не догадалась ли она об ее уговоре с Фюсун? -Я подумала, что теперь, когда отец дома, я могу быть в безопасности… — скомкано выдавила Ярен, чувствуя, как Азизе с сомнением всматривается в нее, словно сканируя своими черными глазами.       Слова Ярен, хоть и не были предназначены Джихану, заставили его сердце сжаться — его дочь рассчитывала на его защиту. О том, что он передал свои акции Фюсун, еще никому не было известно. -Отец, я не позволю выгнать Ярен. Что бы не случилась, она моя дочь, твоя кровь, если она уйдет, то уйду и я с семьей. Если ты простил эту женщину, — Джихан указал на Азизе, — то и моя дочь может остаться.       Насух тяжело дышал от злости. Затем он махнул рукой и ушел. Видимо, этот жест означал, что на время он готов смириться с присутствием Ярен в доме. За Насухом последовала и его грозная спутница, и Ярен перевела дух.

***

      Несколько дней Ярен жила в особняке Шадоглу. Ее мысли постоянно возвращались к обещанию, данному Фюсун. Уже несколько раз Ярен находила укромное место подальше от любопытных взоров и сообщала Фюсун последние новости о происходящем в особняке — благо, ничего, что могло бы быть использовано против ее родителей Ярен не знала, а информация о перемещении Азизе не казалась Ярен секретом, который ей стоило бы оберегать. Ярен иногда думала посоветоваться с отцом относительно того, что же ей делать дальше, но Джихан, который и раньше не был чутким по отношению к Ярен, совсем отдалился от нее, и Ярен сомневалась, стоит ли ей говорить с ним.       Джихан действительно пребывал в крайне подавленном состоянии. Приобретя судимость из-за поступка дочери, он окончательно потерял возможность когда-либо стать гордостью семьи Шадоглу и заполучить одобрение отца и теперь чувствовал обиду и опустошение. В ожидании момента, когда раскроется его договоренность с Фюсун — очередной шаг, отдаляющий его от отца и семьи — Джихану оставалось лишь мрачно наблюдать за наступившей на старости лет весной в отношениях отца и Азизе — единственной любовью жизни Насуха.       Ярен разделяла чувства отца по поводу Азизе. Ей было странно видеть эту женщину и деда, смотрящих с приторно умильными лицами друг на друга или на Реян и Мирана. Ярен почти не удивилась, узнав, что ее мягкосердечная сестра простила Азизе. Но вот от деда Ярен не ожидала подобного поведения — разве не он учил ее с детства, что надо быть гордой и никогда не оставлять без ответа действия врагов. Разве не он был готов чуть ли не убить Реян и отказался от Ярен после того, как они, по мнению Насуха, кинули тень на фамилию Шадоглу. Ярен хорошо помнила пощечины, которыми наградил ее дед, когда выяснилось, что она знала о планах Азизе, помнила она и недавний «радушный» прием. Но теперь Насух радостно обнимал женщину, которая когда-то бросила их семью в пучину ада, всеми силами стараясь навлечь тот самый позор на род Шадоглу. Ярен не могла ему это простить.       Ярен вспомнила свое детство — дедушка всегда говорил ей о том, что она должна соответствовать статусу госпожи Шадолгу, что обычные люди ей не ровня. Благодаря отношению других родителей к статусу семьи Шадоглу и искренней уверенности Ярен в собственной исключительности, еще в начальных классах она смогла уверить других детей, что имела особое положение и что они должны ее слушаться. Они хотели общаться с ней, мечтали стать ее подругами, а она искусно манипулировала ими в столь юном возрасте и даже имела над ними власть. А потом в их детской компании появилась Реян и показала, что Ярен обычная, что ее не за что бояться или почитать. Будучи также Шадоглу, Реян общалась со всеми на равных, делилась игрушками, была всегда доброжелательной и всем искренне нравилась. И Ярен потеряла свою маленькую власть — от нее отвернулись, с ней больше не хотели дружить. Это было первое поражение Ярен, и оно далось ей нелегко, она впервые почувствовала зависть и неприязнь к сестре. На помощь пришел Насух. Но он только усугубил ситуацию, убеждая Ярен, что она лучше Реян, что между сестрами есть разница, которую она пока не понимает, что обычные люди не стоят слез будущей госпожи Шадоглу.       Ярен нравились эти речи, нравилось чувствовать себя особенной. Она выросла амбициозной, упрямой, целеустремленной и у неё было достаточно энергии. Но только эта энергия не находила никакого достойного применения. Что должна была делать юная госпожа Шадоглу? Она не жила во времена дворцовых интриг, а ее навыки были бесполезны для налаживания здоровых отношений с людьми вокруг и, в первую очередь, с семьей. О том, чтобы заниматься финансовыми делами семьи или управлением активами не могло идти и речи — в семье Шадоглу это считалось неприличным занятием для женщины. Несмотря на успехи Ярен в учебе, достигнутые благодаря ее амбициозности, семья скептически отнеслась к идеи о поступлении в университет. И эта энергия и стремление к победам, бушевавшие внутри Ярен, переросли в любовь к конфликтам и интригам. Она вела себя высокомерно, тяжело переносила поражения и была завистлива, особенно по отношению к Реян.       Долгие годы Насух оставался для Ярен главным ориентиром, авторитетом, чье одобрение она старалась заполучить. Но сейчас она не испытывала моральных терзаний из-за необходимости предать его, сотрудничая с Фюсун. Ярен считала, что он первый отказался от нее, и, когда она видела их с Азизе, Ярен даже испытывала мстительное удовольствие, представляя их поражение.       Вместе с тем, Ярен с тревогой ждала того момента, когда Фюсун разыграет карту с наследством Харуна, заставляя тем самым Ярен вновь предать его. Не было лучшего способа вогнать последний гвоздь в крышку гроба его доверия, чем вновь обмануть его, еще и из меркантильных целей, и Ярен это хорошо понимала. Она все ждала, когда же Харун проявит себя, ведь он наверняка знал о том, что Ярен вернулась, но он молчал. И Ярен решилась на отчаянный шаг — увидеть его. Она не знала, как рассказать Харуну об интригах его матери и поверит ли он ей, но Ярен казалось, увидь она его перед собой, ей хватило бы смелости попытаться.

***

      Однажды за обедом Ярен услышала из разговора деда с отцом о том, что Харун обзавелся кабинетом в офисе, где занимался делами, связанными с развитием отельного бизнеса. На следующий день, воспользовавшись уже ставшей привычной суматохой в особняке Шадоглу, Ярен отправилась в офис в надежде застать там Харуна.       Оказавшись внутри здания, Ярен на мгновение растерялась — она не знала, где находился нужный ей кабинет. Ярен обратилась к охраннику, стоявшему недалеко от входа: -Не подскажете, где мне найти Харуна Бакырджиоглу? — Ярен постаралась быть милой. -А Вам назначена встреча? — дежурно поинтересовался молодой человек.       Ярен деловито сняла темные очки и платок, надетые для маскировки. -Мне не нужно назначать встречу, я жена, понятно? — сказала она с улыбкой на лице, недвусмысленно показывая кольцо на пальце. Молодой паренёк окинул ее удивленным взглядом — он был наслышан о странных отношениях начальника с женой, и то, что он слышал, не всегда могло говорить в пользу того, что ему стоило пропустить Ярен. -Я не знаю…ладно, проходите, — наконец сдался парень под яростно-настойчивым взглядом Ярен после затянувшегося молчания. — Первый кабинет за поворотом. -Спасибо, — кокетливо улыбнулась Ярен и проследовала в указанном направлении.       Достигнув цели, Ярен задержалась перед дверью, еще раз обдумывая, что скажет, и услышала знакомый голос. Ее сердце ускорило бег. Второго голоса слышно не было, и Ярен поняла, что Харун разговаривает с кем-то по телефону. Голос мужчины был необычайно взволнованным, и Ярен, будучи не в силах совладать с природным любопытством, замерла, чтобы услышать, о чем он говорил. -Почему ты не сказал мне, что лекарство закончилось? — доносились до девушки обрывки разговора, суть которого она никак не могла уловить. — Да, я был занят, прости… Черт, я скоро сойду с ума в этом Мидьяте… Я сейчас же отправлю к тебе курьера, и он привезет таблетки… Аслан, только никуда не выходи, сам знаешь, что из этого может выйти…       Ярен удивленно ахнула. Она была готова поклясться, что Харун назвал имя своего погибшего брата. Неужели Аслан жив? Как это было возможно? Она была равнодушна к этому человеку, так и не успев с ним толком познакомиться, поэтому его смерть не вызвала у нее каких-либо переживаний. Но Ярен знала, каким потрясением новость о гибели Аслана стала в свое время для мужа — тогда она впервые подумала, что увидела настоящего Харуна без привычной маски насмешливого равнодушия. Харун переживал свою потерю внутри — не обвиняя никого вокруг, он скорбел по своему другу и брату, и Ярен в первый раз в жизни почувствовала желание поддержать его. Из уважения к состоянию Харуна она даже не стала расспрашивать его о том, зачем он скрыл, что знал Аслана, что за игры они проворачивали. Она оставила на время свой язвительный тон и по взгляду Харуна поняла, что он был признателен ей за это. Тогда Ярен подумала, что они стали ближе. Или, раз Аслан жив, ей так только показалось, и на самом деле она ничего не знала о Харуне?       Телефонный разговор был окончен, и Ярен услышала шаги за дверью. Растерявшись, она судорожно отпрянула от двери и спряталась за углом за секунду до того, как Харун, погруженный в свои мыли, спешным шагом вышел из кабинета. Ярен украдкой наблюдала, как он, нервно взъерошив волосы, начал раздавать указания охраннику. Он дал молодому человеку бумажку — рецепт в аптеку, догадалась Ярен — и что-то настойчиво объяснял, тот лишь кивал. Неожиданно Харун обернулся, и Ярен едва успела спрятаться, прижавшись к стене. Харун краем взгляда почти заметил Ярен, но ему не в первый раз мерещился ее знакомый силуэт и взгляд голубых глаз, поэтому он отмахнулся от этой мысли, словно от наваждения, и направился по делам прочь из офиса.