Одержимость

       — Тони, ты все никак не угомонишься? Чем он так тебя цепляет?        Вопрос от органически не умеющего держать язык за зубами Роуди прилетает как раз в тот момент, когда Старк, вполголоса чертыхаясь, все же ухитряется заправить эту чертову рубашку без посторонней помощи.        Тони периодически забывает о том, что он ранен, и прежней легкости с этой пробитой, как назло, рабочей правой рукой ему не достичь ни в каком виде.        И наверное, это одна из причин того, что Старк еще более, чем обычно, язвителен и хмур.        Стив Роджерс явно не тот человек, что был бы способен утихомирить внутреннюю тоску и бесцельно бьющееся, будто птица в клетке, в ребра, сердце Тони.        Но это не имеет никакого значения, ведь когда Старк не в духе, то уже без разницы, кто именно попадет под хлесткий, придирчивый и беспощадный удар жесткой непримиримой критики.        — А я смотрю, кто-то опять удачно подзаморозился… Стив, может, тебе стоит переехать на ПМЖ на север, не думал об этом? — замечает Старк, прозрачно намекая на последнюю поездку суперсолдата в Норвегию.        — Тони, везде хорошо, где нас нет. Но ты прав, есть места, куда так и тянет вернуться…        Роджерс будто и не замечает того, что шутки делаются все острее, жалят больнее и выражение стремительно холодеющих глаз Тони становится все более наглым…        Но всему есть предел, и когда совсем потерявший нюх на опасность Тони беззаботно прохаживается по поводу галантных кавалеров, изводя Стива насмешками из-за его довольно близких отношений с Ривзом Хартли, новым куратором Мстителей, в воздухе явно пахнет грозой.        Сокол с Клинтом вдруг сразу вспоминают про срочные дела, Романофф, расплывчато странно усмехнувшись, испаряется в район приемной Фьюри, а провидец Стрэндж уходит вместе с Вонгом, учтиво сославшись на форс-мажор.        И когда Старк, подписав наконец все бумаги, выдыхает и покидает штаб, то в коридоре незамедлительно натыкается на него.        Роджерс подпирает стенку.        Ну как подпирает…        Стив, мечтательно улыбаясь, стоит так, чтобы ни за что не пропустить выходящего из штаба.        Шансов, что Старку удастся ловко избежать этого препятствия, не вступив на тропу нового витка разборок, почти нет.        И Тони, выдохнув про себя, идет вперед, сам не зная зачем, стиснув зубы, словно готовясь к бою…        Стив, неприметно ровно на шаг оторвавшись от дурацкой стены, встряхивает своей выгоревшей где-то под слишком резвым солнцем челкой, ища что-то мудреное в глазах Тони.        Но Старк вообще ни в чем не уверен.        Ведь при всей своей вроде бы стабильности и предсказуемой реакции капитан так отчетливо и так легко уже где-то с полмесяца успешно поддается.        И все бы ничего, но на мифическую фору это не похоже точно также, как и поддавки с претендентом на золото боев без правил.        Впрочем, и сам Старк не в первый раз ловит себя на диком, странном чувстве.        Позабытом ощущении интригующего интереса.        Словно когда-то Стив чуть царапнул сердце, а рана оказалась незаживающей.        И тянущей острой, жгучей жутко болезненной тоской по оголенным нервам, как мистраль, налетевшая внезапно посреди затишья первой морозной безлунной ночи…        — Сильно болит?        В первую секунду Тони даже не понимает, о чем Роджерс спрашивает.        Но увидев, как Стив настойчиво смотрит на руку Старка, Тони, уже было подобрав нахальный комментарий, внезапно осекается.        — Стив, с каких пор тебе небезразлично мое драгоценное здоровье? — максимально иронично, как он надеется, уточняет Старк и замирает.        Нет, в приемной, никого, кроме них двоих, нет и даже снующие повсюду помощники Ника словно куда-то испарились.        Стив, не смущаясь, повторяет свой вопрос.        С небольшим изменением.        Он, в две секунды преодолев смешное расстояние между ними, крайне бережно держит Старка за здоровую руку и все также пристально глядит в глаза.        Так тепло смотрит, что Тони теряет нить беседы.        — Тони, у меня такое тоже было. Ты ведь почти не спишь по ночам и меняешь одно успокоительное за другим? Ничего не говори, просто кивни. Ты разрешишь мне кое-что попробовать? Клянусь, руку не трону.        Совершенно обалдевший от подобных предложений Старк зачарованно кивает.        — Я нажму одну точку, и ты сделаешь вдох, хорошо?        — Хорошо, Стив.        Ответы Тони все короче, он ошарашен.        Стив, вместо того, чтобы напасть без свидетелей или вдоволь нашутиться по поводу травмы, зачем-то тратит свое отнюдь не бесконечное время на то, чтобы помочь.        И кому?        Старку, первому остряку, наглецу и шутнику, человеку, всеми фибрами души постоянно достающему издевками эпический образчик мужественности времен первых рыцарей Артура.        Старк ждет продолжения.        И даже если прямо сейчас под ними проломится пол, он не заберет руку и не отступится.        Тони Старк перестает прятать от себя главное.        Одержимость одним человеком так давно и так незаметно перешла на новый уровень, превратившись в неуправляемое, невозможное желание.        Это было уже нечто большее, чем просто вожделение, жажда или похоть.        Нет, Тони протестировав себя не раз и не два, уже вывел формулу.        И все инстинкты кричали о том же.        О нем.        О Стиве.        Стиве, который почти все время недалеко.        Стиве, который так смеется над шутками Тони, что в этом нет и капли наигранности.        Ни тени фальши.        Ничего, что могло бы натолкнуть Старка на подозрения в неискренности.        Нет, Стив честен и необыкновенно, до невероятности естественен.        Вот это и тревожит слишком много думающего о нем Тони…        Стив, осторожно оценив самонадеянность застывшего Старка и то, как Тони отчаянно ищет ответ на абсолютно неправильный, идиотский и потому еще более влекущий вопрос, что здесь происходит, тем не менее уверенно нажимает какую-то точку на левом предплечье Тони; и Старк, с изумлением, граничащим с параличом, чувствует, как боль в больной руке уходит.        Старк неверяще застывает там, где стоит, ощущая лишь головокружение.        — Легче, Тони? Прости, я не переборщил с силой?        Роджерс, быстро заметив, как Тони побледнел, усаживает его в кресло, не сводя глаз.        — Стив?.. — вопросительно выдыхает пришедший в себя Старк.        — Стив, спасибо. Но… зачем?        Промелькнувшее в кофейных глазах чувство меньше всего похоже на то, что Стив мечтал бы увидеть, но…        Но Стив Роджерс не для того перешел все границы, в том числе и свои собственные, чтобы продолжать изображать каменного воина.        — Как зачем, Тони? Ты забыл про Цефессту?        — Забудешь тебя, как же… — шепчет почти про себя Тони, но Стив, как ни поразительно, слышит.        — Вот и я не забыл, Тони. Так может, ты всего один раз скажешь мне, что это было?        Стив выжидательно сканирует Тони, пользуясь тем, что держит все в своих руках.        В прямом смысле слова…        Старк, устало полуприкрыв глаза, недоуменно наблюдает за тем, как легенда Америки, не обращая ровным счетом никакого внимания на упавшие перчатки и сброшенный плащ, ведь сегодня Роджерс еще и в довершение всех бед в гражданском, в одном четком движении придвигает свой стул к креслу Тони и проворно начинает мерить пульс.        — Стив…        — Тони, все в порядке. Знаешь, я до последнего сомневался.        — И в чем же? — парирует Старк, слабея внутри уже не от боли в руке, а от сносящего крышу ощущения близости.        Ведь тогда, когда Тони, уже не поражаясь своему безумию, молча тащил Стива на себе из каменной ловушки там, на Цефессте, то и не думал, что так все повернется.        Мало того, что Стив, серый от ранения и засыпанный горной крошкой с головы до ног, и почти не дышащий тогда, все понял, так еще и требует объяснений, хитрец.        Стоило один раз не удержаться и…        «Брось, Старк, не лги себе. Ты ведь влюбился не тогда… Раньше. Намного раньше. И игла в сердце, так удачно занозой то и дело царапающая тебя, появилась так вовремя и вместе с тем так нелепо и удивительно точно попала в тот миг, когда ты чуть расслабился.»        Когда они, смеясь и снимая напряжение после адски трудного дня, травили анекдоты напропалую.        И Стив, сверкая бесшабашными, хмельными от восторга глазами, так смотрел на Тони.        Так, словно…        Словно ждал чего-то.        Так, словно Роджерс ловил малейшие знаки от Старка.        Так, будто…        «Так, словно он имел на это право. Договаривай, Тони. Очевидно, что отравлен этим несбыточным не только ты.»        Старк гонит от себя эти мысли, но они победительной походкой галлюцинаций возвращаются.        Давно…        — Это было оправданно, один солдат вытащил другого, не вижу ничего сверхъестественного, Стив. Что не так? — замечает Тони, автоматически выбирая самые, казалось, бы простые, ничем не примечательные слова.        Зря только, ведь Стив слишком близко сидит и достаточно откровенно смотрит Старку в глаза, и потому все бесполезно…        — Все. Все, Тони… Ты серьезно считаешь, что сможешь спрятаться под своей всегдашней броней стеба? Не так ли, Тони? И не смотри на дверь, ключ у меня, а секретарше Ника как раз понадобилось уйти в архив и сюда никто не войдет в ближайшие полчаса как минимум.        — Все продумал, Роджерс?        — Почти… все. Кроме тебя.        Стив напористо и смело изучает левую скулу Старка и это… заводит…        — Да что же за день такой сегодня. — начинает было не желающий признавать очевидное Тони, отчаянно пробуя любые способы не то чтобы уйти без потерь, но хотя бы не терять лицо.        С этим у Старка тоже невыносимо сложно, как никогда в жизни, потому что Стив еще упрямее и совершенно точно не собирается слушать лишь отмазки Старка и смотреть на то, как Тони пытается уйти от разговора, так и не открыв все тайны.        — Тони, это было не просто так. Никогда не поверю, что ты вынес меня на себе, да к тому же не сказал и слова упрека, а лишь спас жизнь и в лучших традициях супергероя растворился в ночи… Так ведь было дело?        — Стив, я…        — Стоп, Тони. И мало того, ты даже не соизволил показаться, когда я вышел из наркоза, неужели смутился и не хотел напрягать? Не слишком ли много совпадений, Старк? Я, может и замерз насмерть во льдах, Тони, но мозг работает и сложить два плюс два не проблема. Ты так и будешь молчать? Или, быть может, мне спросить у Джарвиса, какого черта ты вот уже месяц следишь за мной исподтишка, наивно решив, что я не замечу этого?        Потрясающе.        Роджерс необыкновенно собран и при этом необычайно чувствителен, он выразительно цокает, совсем сводя Старка с ума, и закатывает глаза.        Выяснять, когда и особенно у кого именно Стив научился всем этим глупостям, нелепо, ведь все это Роджерс позаимствовал у Тони.        «Отзеркалил, да так ловко, что и сказать нечего.» — хмыкает Старк и невольно морщится.        Он так увлекся этими мечтами, так глубоко ушел в себя, что совсем забылся.        А меж тем Стив никуда не ушел.        Нет.        Стив, затихнув, так и сидит, прижимая к себе руку Тони и словно бы отключился.        Нет, он не спит, но у Старка возникает ощущение, интуитивная догадка.        Стив так бережно качает руку Тони, что-то шепча про себя, что Старка вдруг накрывает дежавю.        Полгода назад…        В удушливом мраке гибельного тумана, накачанный какой-то дрянью и плохо соображающий Старк помнил только это.        Чьи-то руки, в последнюю секунду рванувшие его на себя.        Его вытащили из заполненной ядовитым газом камеры, оглушив невнятным шумом и внезапно воздухом и так заклинали.        Чей-то голос, срываясь, так жарко и страстно умолял.        Звал.        Просил.        Нет, требовал.        Заклинал.        «Дыши! Дыши, прошу тебя… Тони, дыши… Пожалуйста. Дыши…»        Его так хотели вернуть, так невероятно убедительно призывали и так взволнованно ждали, что Старк невольно потянулся на зовущий, манящий, и такой не терпящий возражений голос.        И, потратив все на этот идиотский рывок, все равно не жалел.        Потому что, уже теряя сознание, где-то сбоку услышал: «Тони… Врачи уже здесь, ты будешь жить, я обещаю.»        И сколько потом Старк не пытался выяснить, кто его спас, кто вытащил из смертельной ловушки, все было впустую.        Все, словно сговорившись, твердили об отряде сопротивления, взявшем каземат, но…        Но Старк знал.        Абсолютно точно знал — человек, спасший ему жизнь и рисковавший собой, так истово желал, чтобы Тони жил; так хотел этого, так умолял, что было ясно — это личное.        И тайное.        И черт побери все, до безумия притягивающее.        Потому что Старк неосознанно решил это уравнение по-своему…        Но соль в том, что Стив ни словом, ни жестом, ничем и никогда не давал понять, что это был он.        И вот лишь сегодня все совпало.        Тайное, скрытое и внезапно взорвавшее мир чувство.        Яркое, словно взрыв Солнца.        Неподкупное.        Нереальное.        И… живое.        — Ты?..        Тони глядит в серые глаза так, будто видит их впервые.        — Тони, ты о чем?        — Стив, так это был ты тогда… Почему скрыл? Сказать правду духу не хватило? Или был не уверен? — тонко язвит решившийся прояснить некоторые нюансы их запутанных отношений Старк, с тайной радостью следя за тем, как меняется в лице Роджерс.        — Тони, ты ведь так был далек от себя сегодняшнего. Посмотри на нас. Ты сидишь, позволив мне тебя обнимать и не смеешься. И руку ты ведь так и не отнял. Так, может, мы оба просто сделаем то, что так давно хотели?        — Анализ и логика, как всегда на высоте, Стив. А если отбросить твою конспирацию и секретность, что останется?        И Тони добивается своего.        Одержимость, шало тряхнув выгоревшей до невыносимой красоты какой-то невероятной, ослепительно красивой челкой, напомнившей Тони цвет серебристого папоротника, без лишних слов тянет Старка к себе и отвечает.        Поцелуем.        Поцелуем, решающим все.        Таким изысканно долгим, жадным, нежным и прекрасным.        — Тони… Надеюсь, больше вопросов нет, и мы продолжим? — неимоверно возбужденный Стив, сексуально гладящий Тони по щеке тыльной стороной ладони, хищно улыбается, уже потянувшись за новым поцелуем, но Старк еще упрямее.        — Нет, Стив. Повторю вопрос. Зачем молчал? Почему не сказал, как есть?        — Тони... Я... Я влюбился раньше, чем понял, что это серьезно. Я не хотел, чтобы это выглядело, как игра, и только когда увидел тебя тогда, в камере, полумертвого, понял — это безумие. Полное безумие, Тони. Но я осознал, что только в этом безумии и заключен смысл, Тони. Я признал, что влюбился по уши. И... И я стал наслаждаться этим, Тони. Понимаешь, в жизни, кроме работы, возник ты, и все сложилось. Картинка схлопнулась, и я перестал себя сдерживать.        Тони, оценив все сказанное, потрясенно молчит.        Пока до смешного деликатно ловящий малейшие изменения необыкновенно, фантастически чувствительный в этот момент Стив не целует его опять.        Командирским голосом привыкшего повелевать человека шепнув Старку: «Тони, не анализируй. Лучше поцелуй меня… И ты так и не сказал, что любишь меня, не так ли?»        И Тони улыбается.        — Ты точно этого хочешь? А того, что я сижу здесь, как под арестом, тебе мало? — смеется Старк.        — Тони...        — Ну если ты еще не получил левого хука, и я все еще сижу рядом.        — Стив... Ты идиот. Я люблю тебя, придурка, еще с Антийского нагорья, если ты в курсе, о чем я.        — Тони... Ты безумец. Скрывал...        — Как и ты, Стив. Как и ты…