Безмолвные крики

      Энни слышала всё. Она никогда не жаловалась на слух и раньше, но после попадания в кристалл именно это чувство обострилось. Она слышала, как открывается дверь вдали, как кто-то из посетителей идёт к ней (с годами она научилась различать их шаги), как какой-то жучок ползёт по полу, стенам и её кристаллу. Она ненавидела это. Её раздражали звуки, от которых даже при всём желании никак не получалось абстрагироваться. Хотелось кричать и плакать, лишь бы хоть кто-то услышал её. Но не получалось. Это было невозможно. Энни чувствовала, как она задыхается в рыданиях без слёз и даже без движения.       «Папа… я так хочу домой»       Хитч узнала о состоянии Энни только спустя полгода или даже больше — Энни не могла сказать точно: она давно потеряла счёт времени — и стала приходить каждый день. Иногда она забегала сразу после работы, чтобы сказать пару-тройку слов и убежать на очередное свидание, иногда приходила позже, садилась у кристалла и рассказывала много-много историй. Сначала она раздражала Энни, но потом, когда Хитч вдруг не пришла, Энни почувствовала себя такой одинокой. Если бы она могла, она бы улыбнулась, когда запыхавшаяся Хитч прибежала к ней следующим вечером, задыхаясь и объясняя, что она немного приболела.       — Так вот, в общем, есть два парня. Одного зовут Давид, а другого — Хенрик. Давид работает в кузнице, но он просто подмастерье. А Хенрик новобранец в военной полиции. Вообще-то, он из богатой семьи, но решил пойти служить. Давид часто улыбается и очень мило выглядит. Хенрик серьёзнее, но он знает много интересных историй. И оба позвали меня на свидание послезавтра. Кого бы ты выбрала, Энни?       «Что-то среднее, — хотелось ответить Энни. — Того, кто мило и смущённо улыбается, но знает много историй. Например, о море…»       — А, хотя чего я спрашиваю, — хмыкала Хитч. — Ты бы выбрала скучную работу, правда? Ты всегда так делала. Хотя, может, будь ты свободнее, ты бы тоже выбирала свидания, а? Ведь ты точно делала всё не по своей воле, я чувствую. И вообще, сломай ты уже этот дурацкий кристалл, мне нужна соседка по комнате.       Энни очень хотелось улыбнуться. Если бы всё было так просто…       Армин приходил почти также часто.       — Привет, Энни! — каждый раз бодро здоровался он. — А мы закончили ещё одно задание. Сейчас на острове уже почти не осталось титанов. Потребовалось много сил, чтобы сделать это, но с двумя титанами в арсенале и такими натренированными солдатами, как Микаса, Жан или капитан Леви дело пошло споро. Знаешь… если не задумываться, что они когда-то были людьми, убивать их не так ужасно.       «Глупый ты. Тебе нужно было идти в учёные. Или ещё куда угодно. Но не в разведку. Ты не готов убивать»       Она слышала сожаление в его голосе, и от этого было ещё больнее. Она не в силах даже попытаться его утешить, чего никогда и не умела, на самом деле.       — Всё так поменялось, Энни. Я совершенно запутался, где наши враги. Мне бы хотелось, чтобы ты могла мне помочь разобраться. Рассказала бы о своей родине, своём прошлом. Это помогло бы пролить свет на всё, что я знаю сейчас. Я уверен.       Ей бы тоже хотелось ему помочь. Хотелось поговорить о гетто, где она выросла, о тренировках с отцом, обо всём на свете.       — Скоро я снова увижу море, Энни. Может, это глупо звучит, но… я по нему соскучился.       Она тоже скучала по морю. Скучала по свежему воздуху и шелесту ветра. Она скучала по свободе.       Наверное, больше всего Энни удивилась визиту Микасы. Они не были в хороших отношениях.       — Помнишь, я как-то раз пожелала тебе никогда не оставаться одной? Я знаю, что сегодня твой день рождения, и знаю, что Армин именно сегодня очень занят, поэтому я решила прийти к тебе сама. Мы не были близки, но… знаешь, я думаю, тебе пора бы уже вылезти из этого кристалла. Мы ведь так и не закончили тот поединок, помнишь?       Энни помнила. И знала, что это один из немногих поединков, где она могла выйти проигравшей.       — Пускай ты никогда не любила тренировки, я уверена, ты по ним соскучилась. Давай больше не будем врагами… Энни.       Микаса была права: Энни скучала. И врагами быть она тоже не хотела.       И из-за этого ненавидела этот чёртов кристалл ещё сильнее, чем раньше. Она проиграла бой, и, не желая пыток, подвергла себя кристаллизации. Вот только выбраться из этой ситуации было невозможно. И Энни уже не знала, правильный ли она сделала выбор.       Эрен тоже приходил. Правда, очень редко и визиты его были странными. Он задавал ей сотню провокационных вопросов, зная, что она не сможет ответить ни на один. Иногда он даже ударял по её кристаллу и кричал. Но последний раз, когда он пришёл, Энни запомнила лучше всего.       — Скажи мне… ты хотя бы немного сожалеешь о том, что тогда сделала?       Энни не жалела о том, что столько тренировалась и стала титаншей. Она подарила отцу лучшую жизнь. Но она жалела о том, что её отправили на это задание. О том, какой излишне жестокой иногда она бывала. Она даже была готова извиниться перед ребятами за всё это.       — Знаешь… скоро это будет уже не так важно. Потому что я не уверен, что стану жалеть. Час расплаты наступает, Энни.       Она не сразу поняла, о чём он говорил.       — Я сделаю то же самое, что тогда сделали вы. Ведь мы одинаковые, не правда ли, Энни?       С этими словами он двинулся к выходу.       И вот тогда ей больше всего хотелось кричать. Хотелось вопить так громко, как только получится, лишь бы сообщить всем, что надвигается. Знал ли об этом Армин? Поддерживал ли он план Эрена? Она не знала, не хотела в это верить. Ей хотелось лишь чтобы кто-то его остановил. Чтобы не случилось того, что натворили они: сотни ненужных смертей невинных людей, разрушенные города и деревни. Она больше не хотела жестокости.       Но никто и не смог бы её услышать. Рот девушки всё также оставался закрытым, щёки — сухими, а глаза — сомкнутыми. И лишь она знала, что где-то внутри неё что-то продолжает ломаться и погибать, рыдая до изнеможения.