Дивнозёрские драбблы

Из зеркала на Лютогора смотрит высокий тонкий подросток. С таким вызовом смотрит, будто и не на себя самого сквозь гладь амальгамы, а на какого-нибудь чужака из Дивьего царства. Волосы у Лютогора каштановые, как у матери, ростом и худобой он вышел в отца, а вот глаза непонятно чьи — карие, лисьи, лукавые, безжалостные, хищные. Мать всегда вздыхала: «Тому ли я учила тебя?..» Нет, не тому. «Не причиняй другим боли». «Радуйся жизни — такой, какой она досталась тебе». «Оберегай тех, кто слабее, если знаешь свою силу». У него в ушах будто звучит её печальный напевный голос. Лютогор мрачнеет, но тут же скалится прямо себе в лицо. Он Кощеев сын и наследник трона Нави, людские правила, устои, заветы ему — тьфу, плюнуть и растереть. Хотя все, кто хоть немного поразмыслить может, понимают, что за бессмертным отцом трона Нави Лютогору никогда не дождаться, но что с того? Всё равно будут трепетать перед ним, дрожать, перешёптываться за спиной, прятать испуганные взгляды. Твари. Черви. Никогда у него не будет друзей. Никогда не будет Навьего трона. Но он может воссесть на трон Дивьего царства, если завоюет его. Не «если». «Когда». Теперь из зеркала на него будто бы смотрит мать. С острым, разрывающим душу укором. Лютогор строптиво встряхивает головой. Ни к чему ему материнские заветы. Людские заветы. Он — не сын Василисы. Он в первый черёд — Кощеев сын. «Тому ли я учила тебя?..» Лютогор разворачивается и уходит прочь. Его время ещё не пришло.