silver lining

Остаток урока прошел вполне спокойно. Никаких странностей больше не наблюдалось, а мое воображение не подкидывало мне жутких видений. Мы встретились с Фрэнком в кафетерии за ланчем. Просторное помещение вмещало в себя до ста человек, если не больше, но отчего-то сегодня большинство столов пустовало, не было даже привычных длинных очередей. Мы с другом взяли подносы с едой и направились к отдаленному столику у окна. И, хотя за окном снова накрапывал дождик, солнце хотя бы не пряталось за тучами, как вчера, создавая уютную атмосферу в кафетерии. — Зацени, Джи, — Фрэнк выцепил из тарелки небольшой лист салата и поместил над своей верхней губой, словно это были усы, — угадай кто? — Эм, — играть в Фрэнковы игры не особо хотелось, мысли мои все еще были заняты разговором с мамой о психологе и странным сном на уроке истории, но, кажется, Фрэнк заметил мое подавленное состояние и пытался развеселить, — не знаю… мистер Деккер? — Нееет, у того усы, как у Гитлера, чувак! Присмотрись внимательнее. — Тогда наш физрук? Как его… — Нет, не он. Кстати, этот козел на днях заставил меня бежать стометровку, что б его. Спорим, он со своим пивным брюхом давно не передвигался быстрее полмили в час! — Ну, слушай, я не знаю. Я вообще-то еще не всех преподов запомнил. Фрэнк избавился от импровизированных “усов” и продолжил есть салат, попутно выкладывая кусочки помидоров на край тарелки. — Эх ты, не признать уборщика… это же самый первый человек в школе! — Ну-ну, еще скажи, главнее директора. — Уверен, уборщик знает много местных тайн, разного рода сплетен и всего такого. Не знаю, как тебе, но мне кажется, что в молодости старик был чумовым металлистом! Я рассмеялся, представив себе пожилого уборщика в футболке каких-нибудь Iron Maiden и косухе, с длиннющими волосами и цепями на шее. Фрэнк лишь покачал головой, будто понимал в этом куда больше моего, улыбаясь при этом с моей реакции. — Ладно, может, ты и прав. Хотя, с таким же успехом он мог быть и хиппи! Усы у него очень даже хипповые. — Сам ты хиппи! Я видел, как он уезжал из школы на байке! — И что? Можно подумать, хиппи запрещено ездить на мотоцикле. — Черт, откуда мне знать? Может и не запрещено, но он сто процентов был металлистом! Сам не знаю, каким образом, но до самого начала урока мы все так же обсуждали школьного уборщика, даже делая реальные ставки (конечно, вместо денег мы ставили сигареты) на то, был ли мистер Уборщик (мы оба не знали его имени) хиппи или же металлистом. Боже. Отсидев последние два урока и мысленно рассуждая на эту тему, я сам не заметил, как все плохие мысли и воспоминания вылетели из головы. Наверное, мне стоило поблагодарить за это именно Фрэнка. Однако, как только прозвенел звонок с урока и я вышел в коридор, выглядывая друга, мне на плечо легла чья-то рука. — Готов ехать? — с плохо скрываемой усталостью в голосе, спросила мама.

***

Джерард слинял даже не попрощавшись. Что ж, надеюсь, у него на это была хотя бы причина. Из школы домой я решил пойти пешком. Дождь как раз закончился,а приятный осенний воздух так и подбивал отправиться на прогулку. В Ньюарке жизнь в основном — это череда сменяющих друг друга по кругу событий. Школа — дом — курилка, или, говоря простым языком, то, из чего и состоит вся моя жизнь. После смерти родителей отпало всякое желание и стремление двигаться куда-то дальше. Я забросил музыку, гитара пылится в чехле под кроватью уже долгие годы. Я перестал как следует учиться, ведь я все равно не планирую идти в университет. И самое главное, я перестал верить во что-либо. Никакого грандиозного будущего нет, Фрэнки. Нет-нет, все это сказки, выдумки, нет никакой “лучшей жизни” ни здесь, ни за пределами Ньюарка, ни даже в другом блядском измерении. Мокрый асфальт и лужи под ногами — мне нравилось “ходить по воде”, пусть даже кеды промокали насквозь. Единственная короткая дорога до дома пролегала через небольшой пролесок, где иногда можно было встретить белок. В кармане я таскал горстку орехов и сухофруктов на такой случай: вдруг встречу голодных бельчат или саму маму-белку? Пока шел, слушал музыку, что-то спокойное, настраивающее на размышления, но при этом не загоняющее в тотальный депрессняк. Отчего-то мысли мои были зациклены на Джерарде, но я пытался выкинуть их из головы. В конце-концов это как-то неправильно, да и знакомы мы всего-ничего — какие-то две недели. И тем не менее, с тех пор, как мы познакомились, я то и дело ловлю себя на том, что в голове прокручиваю его образ. Кого-то он мне все-таки напоминает. Так мне показалось еще в первый день в школе, на уроке химии. То был обычный день, такой же, как сотни предыдущих до него, на улице светило солнце и лучи его отражались в многочисленных колбах и пробирках по всему кабинету. Я копался в рюкзаке, что-то искал, а когда поднял голову, в дверях уже стоял он. Джерард опоздал на свой первый урок в новой школе, он стоял на входе весь запыхавшийся и раскрасневшийся, черные волосы растрепались от ветра, глазами он бегал по классу, ища свободную парту. И тогда я помахал ему рукой. Вот так просто. — Мы как раз должны делать лабораторку, хочешь со мной? Ты как с химией, дружишь? У меня стабильная “С”, но я честно готовился, — протараторил я на одном дыхании и тут же умолк, опустив глаза в пол. Джерард сначало молчал, мне даже подумалось, что он тут же отсядет от меня в другой конец кабинета, но… — Ну, можно, наверное, — сказал он робко, видно, тоже волновался, а потом сел за парту и подставил кулачок, — я Джерард, кстати. Вот так у меня и появился друг. Впервые, наверное, за очень долгое время. Хорошие приятели и одноклассники не в счет. Конечно, я мог иногда перекинуться парой фраз на уроках с Тревором или Джимми, они ребята классные, раньше с Тревором мы частенько пересекались в курилке, ну а потом он как-то это дело бросил. Как-то так вышло, что по натуре своей я одиночка, еще и однолюб. Вот дерьмо. Если уж сближусь с кем-то, то это надолго. Был у меня как-то друг. Отпускать людей всегда больно, а как мы знаем: ничто не длится вечно, и никакая дружба не измеряется понятием “навсегда”. За своими размышлениями я не заметил, как почти дошел до нужного мне квартала. Остановился у небольшого цветочного магазина, вспоминая слова бабушки утром. Как бы там ни было, что бы она ни скрывала, а цветы она и впрямь любит. Особенно бегонии. Недолго думая, я нашарил в кармане десятку и поспешно зашел в магазин.

***

Доктор Кольберг сказала, что свяжется со мной вечером. Даст знать, отправив имэйл или типа того. Всю дорогу до дома мама молчала, вела ровно и аккуратно, как и всегда и ничто, казалось бы, не выдавало ее волнения. Напряжение в салоне достигло своего пика, когда я попросил ее включить радио. — Перестань делать вид, будто бы все в порядке! — с надрывом выпалила она, вцепившись в руль с такой силой, что костяшки пальцев мгновенно побелели. — Да в чем дело?! — Не ори на меня. — Я и не ору, господи! Я всего лишь спрашиваю, какого хрена вам с отцом вечно от меня что-то надо? Вернее нет, не так. Какого хрена, вам что-то понадобилось именно сейчас? Я думал, мы закрыли тему смерти Майки еще задолго до того, как переехали сюда. Родители никогда особо и не парились на счет того, что я думаю по поводу этой ситуации и как чувствую себя после того, как его не стало. По крайней мере, так мне казалось. Да, я посещал психолога в Нью-Йорке, раз в неделю в течение трех месяцев она терпела мои слезы и подавала коробку салфеток, когда я так в них нуждался. Она, мисс Кольберг, не мои собственные мама и папа. Эта женщина была также единственной, кто знала о том, что Майки иногда мерещится мне в темноте. На мой выпад мама решила ничего не отвечать, да и к тому моменту мы уже подъехали к дому. Само собой, варианта проще, чем избежать диалога, выйдя из машины, не было, и потому, хлопнув дверцей, женщина засеменила к дому. Ровно в семь вечера, доктор Кольберг связалась со мной по фэйстайму. Что ни говори, а такой способ общения с психологом мне нравился даже больше. Я мог развалиться на кровати (что тут же и сделал), заварить ромашковый чай и позволить этой женщине вновь попытаться помочь мне. — Добрый вечер, Джерард, — приятный, даже мелодичный голос женщины всегда вызывал во мне чувство доверия, хотелось поделиться чем-то сокровенным, просто для того, чтобы в ответ услышать ее нежное “Все будет хорошо”. Возможно, это глупо. Психологи идут на различного рода уловки, чтобы заставить клиентов разговориться, пока их карманы наполняются чужими деньгами. По крайней мере, до тех пор пока мне и правда помогало это общение, я готов был закрывать глаза на то, что этой женщине на самом деле на меня наплевать. — Здравствуйте. Я не знал, как начать разговор, по правде говоря. Только не в этот раз. С последней нашей встречи прошло уже больше полугода, моя жизнь начала налаживаться, как я думал, мы запланировали переезд и все это время эта мысль грела мне душу. Знание того, что скоро мы, наконец, уедем из дома, где мой родной брат умер в муках, подогревало мое рвение к жизни, но потом, видимо, что-то все-таки пошло не так. Тот запах, коробка… Воспоминания. Как избавиться от чего-то, что находится в твоей голове? Можно уехать из дома, из города, штата… но нельзя просто выкинуть память о человеке, которого когда-то любил. — Как твои дела, дорогой? Я слышала, в Ньюарке сейчас хорошая погода. — Вас явно дезинформировали, уже второй день льет как из ведра. — Разве не ты говорил мне, что дождливые дни твои любимые? Я с трудом мог вспомнить, когда мы вообще обсуждали погоду. Подобного рода разговоры обычно с легкостью вылетают из головы, стоит только реальным проблемам появиться на горизонте. Тем не менее, она была права. Дождь нравился мне куда больше душного солнцепека. — Так что вам успели наплести мои родители? Что я снова схожу с ума или типа того? — Твои родители всего лишь беспокоятся о тебе. И ты не сходишь с ума, ты ведь понимаешь это, Джерард? — Наверное. Я потянулся за кружкой с чаем, сделал глоток, чтобы промочить горло. Разговор обещал быть долгим, я уже чувствовал это. — Так, значит, тебя и правда что-то беспокоит? — Не знаю. Считается ли то, что вчера я слегка прослезился при виде фотографии брата? Женщина выдержала паузу, как бы давая мне самому время на размышление и ответа на свой собственный вопрос. — Это нормально, когда мы скорбим по близким. Нормально, когда нам хочется плакать из-за тоски, отчаяния, боли. Но твои родители волнуются не из-за того, что ты плачешь, Джерард. Они волнуются о том, что может последовать за твоими слезами. Это я понимал. Прекрасно понимал, что они все думают на мой счет. Мой брат покончил с собой, перерезав вены в собственной ванной. Шестнадцать линий на обеих руках суммарно — вот что не дает им покоя. Они боятся, что я сделаю то же самое. Черт, они правда за меня боятся. Я молчал. Осознание этого факта накрыло меня с головой и мне стало тут же стыдно за свои слова и действия, за то, как я вел себя утром с отцом и как позднее нагрубил маме в машине. Доктор Кольберг внимательно смотрела на меня по ту сторону экрана телефона, выжидая. Я не решался заговорить с ней еще около десяти минут, слушая, как в тишине комнаты потрескивает динамик, как где-то на кухне мама готовит ужин, а отец смотрит телевизор. — Я ни за что не сделал бы ничего подобного, вы же знаете, — говорю я тихо, но уверенно. — Я тебе верю, Джерард. Я знаю, что ты сильнее своих страхов. А теперь скажи мне вот что: ты все еще говоришь с Майки? Ты все еще иногда видишь его? Я отвел глаза от экрана, обведя комнату быстрым изучающим взглядом. Майки нигде не было видно, никаких видений, никаких “призраков”. — Нет, ничего такого, — соврал я. Доктору Кольберг не обязательно лишний раз за меня волноваться. К тому же, я почти уверен, что могу контролировать это. — Вот и славно. Что ж, я думаю, что на сегодня мы можем закончить, но я предлагаю тебе встретиться завтра в это же время, хорошо? — Постойте, завтра? Но, раньше мы виделись раз в неделю. К чему это?.. Женщина улыбнулась, словно ей приходилось разговаривать с глупым ребенком. — Зачем растягивать наши сеансы, верно? Зачем заставлять тебя прокручивать в голове события прошлого еще несколько недель к ряду? Я просто хочу убедиться, что твое состояние стабильно. — Ну, хорошо. Тогда до встречи. — До встречи, Джерард. Женщина отключилась и я бросил телефон на подушку. От разговора с доктором стало и впрямь легче, будто бы мысли, до этого спутанные в тугой узел, начали потихоньку отделяться друг от друга. Наверное, мне просто нужно еще немного времени, чтобы окончательно прийти в себя. Телефон вдруг завибрировал, оповещая о новом сообщении: “кстати, я встретил мистера Уборщика в цветочном сегодня. представляешь, ты был прав. кажется, старик и впрямь был хиппи! :)” Улыбка расползлась по лицу. Интересно, что Фрэнк забыл в цветочном? Я взял телефон в руки, собираясь написать ответ, но вдруг услышал четкое: — Так значит, доктор Кольберг снова в деле? Не боишься, что такими темпами, все, наконец, узнают, что ты псих?