Ноготочки

Скуало был зол. Нет, не так… Скуало был в ярости! Рядовые, видевшие его в коридоре и останавливающиеся, чтобы поздороваться и отдать честь, бледнели и в ужасе прижимались к стенам, пропуская обозленного офицера и надеясь, что он явился не по их души. Встреченный по пути Леви предпочел свернуть в другой коридор, чтобы не попасть под горячую руку, а выглянувший из-за угла Бельфегор пакостливо захихикал, явно догадываясь, что именно разозлило капитана. К счастью для рядовых, причиной отвратительнейшего настроения Суперби были не они, а один определенный представитель нетрадиционной ориентации. И сейчас Второй Император Мечей целенаправленно шёл высказывать своё крайнее недовольство именно ему. Дойдя до комнаты Луссурии, Скуало с ноги открыл дверь и, не церемонясь, с порога заорал: — ВРООООЙ! КАКОГО ХУЯ ТЫ ТВОРИШЬ, ЧЕРТОВ ПАВЛИН?! ТЫ!.. Увидев, что именно делает сидящий за столом «павлин», Суперби сбился с мысли и замолчал, в немом удивлении наблюдая за открывшейся глазам картиной. Луссурия сидел за столом, держа в одной руке кисточку с лаком для ногтей, а в другой… А в другой висящую кисть руки посаженного по другую сторону стола скелета, предплечье которого было заботливо положено на небольшую подушечку. Луссурия, даже не вздрогнувший от внезапного вопля, поставил кисточку обратно в только сейчас замеченную Скуало баночку с лаком, аккуратно отпустил кисть скелета так, чтобы она не касалась ногтями (откуда у скелета ногти?!) стола, и только после этого обернулся к нежданному гостю. — Боже! Ску-чан, нельзя же вот так врываться в чужие комнаты! А если бы я был занят чем-то менее приличным? Пожалуйста, хотя бы стучись в следующий раз, — укоризненно протянул мужчина, сверкая черными стеклами очков. — Что за херня здесь происходит? — пропустив чужую реплику мимо ушей и только недовольно поморщивщись на осточертевшее обращение «Ску-чан», задал интересующий его вопрос Суперби. — О, тебе правда интересно, Ску-чан? — оживился Луссурия и, не дав резко передумавшему узнавать предысторию Скуало что-то возразить, преувеличенно-радостно спросил: — Помнишь Альберто? Поморщившись, Скуало все-таки интереса ради покопался в своей памяти и сумел выудить из всей хранящейся в голове информации воспоминание о предполагаемом владельце имени. Суперби недоуменно нахмурился, не сумев понять, как связан этот индивид с данной ситуацией, и, посмотрев сначала на скелет, а потом на Луссурию, уточнил: — Розовый придурок с пудреницей вместо мозгов? Причины помнить этого идиота действительно были. Во-первых, он был тупым, как пробка. Нет, сам факт чьего-то неумения думать головой, а не головкой, Суперби не удивлял, а вот то, что этот самый неумеющий думать головой человек умудрялся при этом быть гениальнейшим механиком, который мог починить любую технику, в каком бы плачевном состоянии она ни была, было достаточно необычным, чтобы отложиться в памяти Скуало. Во-вторых, этот идиот был геем еще более явным, чем Луссурия. Последнему хотя бы хватало чувства вкуса подбирать себе более-менее нормальную одежду. Альберто же напяливал на себя исключительно розовые, блестящие и облегающие комбинезоны. Собственно, именно из-за подобной одежды вся Вария старалась НИКОГДА не отдавать машины на починку этому придурку — после того, как Альберто разбирался с проблемой, блестки не вымывались из салона месяцами. Кровожадные убийцы, жестокие ублюдки, беспощадные мрази, как их называют за глаза другие мафиози… В розовых блестках. Собрание Вонголы никогда не забудет вылезшего из машины Леви, с ног до головы покрытого блестками, которые были не только на одежде, но и на лице. От самой жестокой смерти Альберто тогда спасло только то, что Занзас ехал в другой машине, которой не касалась рука механика, и хорошенько поржал с нелепого вида своего Хранителя Грозы. Ну и третья причина, по которой этот самый Альберто запоминался многим надолго, разрывая устоявшуюся картину мира — он был лучшим другом Луссурии. Который, что известно всем и каждому в Варии, компании живых мужчин предпочитал мертвых. — Ну зачем же так грубо, Ску-чан? — снова укоризненно протянул Луссурия, впрочем, тут же продолжив нормальным тоном: — Но, да, я про него. Он познакомил меня с человеком, которого зовут Фабио. И поначалу он показался мне милейшим человеком. Но, понимаешь ли, Фабио… Скажем так, оказался не слишком приятной личностью. Хотя в постели он был очень даже неплох, чего, признаться, я не ожидал от живого человека… — Ближе к делу, — раздраженно гаркнул Суперби. Не хватало ему только для полного счастья выслушивать истории о любовных похождениях Павлина! — Я как раз переходил к сути, — обиженно надулся Луссурия: — Так как Фабио оказался мудаком, естественно, я не стал терпеть его присутствие подле себя. Поэтому… Знакомься, Ску-чан — это Фабио. Скуало молча проследил за указывающим на скелета пальцем и, устало вздохнув и потерев пальцами переносицу, мрачно признался: — Я надеялся, что это все же Альберто… — Что ты, Ску-чан! Как бы я мог убить своего дорогого друга? — тут же возмутился Луссурия и замахал на Суперби руками. — Конечно же, это не он! «Как убивать бывшего любовника — так пожалуйста, а как «дорогого друга»…» — закатив глаза, на удивление пофигистично подумал Скуало, после чего заметил: — Ты так и не ответил, что за фигня здесь происходит. — Все очень просто! — снова воскликнул Луссурия. — При жизни Фабио очень сильно дорожил красотой своих ногтей. Кажется, на него произвело сильное впечатление стихотворение какого-то русского поэта… Что-то о дельном человеке… Ну да не суть. В общем, в память о наших, хоть и краткосрочных и крайне неприятно закончившихся, но все же отношениях, я решил для начала навести красоту, и только после этого похоронить Фабио. — Замечательно, — с иронией проронил Суперби, а потом, подумав, все же решил задать еще один вопрос: — Почему твой бывший — скелет? Я понял, что ты его пришил, но… — О, это занимательнейшая история! — хлопнул в ладоши Луссурия. — Понимаешь, тело Фабио после смерти выглядело... Отвратительно, мягко говоря. Я ужасно разозлился из-за кое-чего и не контролировал себя, поэтому… Слегка перегнул палку. И привести тело в божеский вид не представлялось возможным. Поэтому я решил, что так оно будет выглядеть лучше. Я даже приклеил к ногтевым фалангам накладные ногти. Правда, у меня не нашлось ногтей нужного цвета, поэтому сейчас мне приходится их перекрашивать… — Я тебя понял, — помощился Скуало. — Подробностей не нужно. — Кстати, Ску-чан, что тебе было нужно? — внезапно спросил Луссурия. — Ты выглядел довольно раздраженным, когда пришёл. Что тебя так разозлило? Суперби снова посмотрел на сидящий за столом скелет и внезапно сказал: — Как выяснилось, разозлили меня вы напару с Фабио. Брови Луссурии поползли вверх, и он удивленно спросил: — В каком смысле? — Твоё… «Перегибание палки» запечатлели камеры видеонаблюдения, — поморщившись, цыкнул Скуало. — Оу… Неловко вышло. — Еще как, блять, неловко! У СМИ уже готовы заголовки! Ты хоть понимаешь, каких усилий мне стоило замять это?! — вспылил Суперби, снова повышая голос. Сколько взяток ему пришлось дать, скольким людям пришлось пригрозить, сколько грязного белья накопать, чтобы произошедшее не стало достоянием общественности… А все из-за чего? Из-за одного гея, который решил прибить человека прямо в центре города! — Ну прости, Ску-чан… В следующий раз я буду осторожнее, — протянул Луссурия. — Ну нет! Я рассчитываю, что следующего раза вообще не будет! Мне хватило мороки с заметанием следов после коронованного придурка, и убирать теперь за тобой я не намерен! — отрезал Суперби. — Я же сказал, извини… Успокойся, этого больше не повторится, — пообещал Луссурия, и внезапно предложил: — Хочешь, покрасим ногти вместе в качестве примирения? Это занятие очень успокаивает, знаешь ли. Монотонный, творческий процесс… — Иди нахуй. Я иду отдыхать после обеспеченной тобой бессонной ночи, — буркнул остывший Скуало и, развернувшись, вышел из комнаты, хлопнув напоследок дверью. Именно поэтому он не любил ругаться с павлином. На все обвинения и крики он только улыбался и извинялся, если признавал свою вину, или мирно отстаивал свою точку зрения, не реагируя на оскорбления и провокации и не отвечая резкостью на резкость. Суперби уже подходил к своей комнате, когда из-за угла показалась зеленоволосая голова в шапке-лягушке. — Вы уже закончили, капита~ан? — поинтересовался Фран, склоняя голову набок и пряча руки в карманы. — Чего тебе? — недовольно спросил Скуало, останавливаясь посреди коридора. — Вы обещали провести со мной трениро~овку сегодня, — апатично протянул Лягушонок, — Неужели забы~ыли? Память подводит? Старость — не ра~адость… — Не сейчас, ходячая зелёнка, — поморщился Суперби, — Приходи вечером. — Как некраси~иво с вашей стороны, капита~ан… Я специа~ально отложил все свои дела, чтобы провести тренировку с ва~ами. И что же мне теперь де~елать? У Суперби дернулся глаз, и он неожиданно для себя рявкнул: — Если тебе нечего делать, иди к Луссурии! Ему как раз требуется помощь в творческом, блять, процессе! Это приказ — живо пошел и помог Луссурии красить ногти! Пройдя мимо опешившего Франа, Скуало зашел в свою комнату и, с грохотом захлопнув дверь, направился в спальню. Он идет спать. И все, кто этим недоволен или хочет ему помешать, могут идти нафиг!