Серая Жизнь

      Му Цин копошился в поле ярких цветов, срывая их и плетя красивый венок для любимой мамы, чтобы она порадовалась и, по возможности, наконец отдохнула.       Закончив, Му Цин начал рассматривать своё творение из жёлтых, белых и розовых цветов. Улыбаясь от уха до уха, парень хотел было встать и спокойно пойти домой, чтобы венок не растрепался, как услышал жужжание над ухом. — Ой, оса! — Выкрикнул Му Цин, подрываясь с места. — Мама, мама!       Женщина выходила из дома с пустыми ведрами в руках. Услышав крики сына, она остановилась и с улыбкой наблюдала, как он стремглав бежит к ней. — Мама, там была оса!       Женщина поймала сына в тёплые объятия, поглаживая по волосам, что были небрежно убраны в хвост. — Ну, подумаешь оса. — А если бы она меня ужалила? — Не ужалила бы, потому что мой сын самый заботливый. — А у меня мама самая лучшая и красивая.       Му Цин украсил волосы матери душистым венком, который подчеркивал приятные черты лица. Особенно чёрные, как смоль, глаза и нежную улыбку. — Спасибо, дорогой мой. — сказала женщина, смотря на сына с любовью в глазах.       Му Цин счастливо улыбнулся, пока мама убирала с его волос и старого синего ханьфу лепестки цветов и какой-то пух. — Иди отдыхай, я всё сам сделаю. — говорит Му Цин, взяв железные ведра. — Нет-нет, я не могу отдыхать. Мне ещё кушать готовить. — Я приготовлю. А ты отдыхай.       С этим словами юноша развернулся и направился к колодцу, чтобы набрать воды. Женщина лишь вздохнула, сев на лавочку, после, чтобы занять руки, она начала латать одежду сына, чтобы он не ходил в обносках. Му Цин, заметив это, покачал головой.       Вечером, когда звёзды высоко в чистом небе ярко сверкали, и полная серебристая луна освещала дорогу, жители деревни зажгли большой костёр, водя вокруг него хоровод. Кто-то танцевал под издаваемую музыку, кто-то носил еду, смеялись, дети играли.       Пока мама весело разговаривала с другими женщинами, Му Цин сидел на траве вдали от веселья — он устал от такого шума и большого количества людей. Ему нужна была передышка.       Прикрыв глаза, Му Цин наслаждался вечерним ветерком, который охлаждал и душу, и разум. Он уже засыпал, когда услышал лёгкие шаги.       Открыв веки, Му Цин увидел Джингун. Юная девушка была невысокого роста, волнистые волосы сейчас были убраны в широкую косу, на щеках играх лёгкий румянец. Она присела рядом, разгладив платье. — Что делаешь? — интересуется девушка, убирая выбившийся локон волос за ухом. — Ничего. — как можно холоднее отвечает Му Цин.       Джингун неловко улыбнулась. Вроде, и обижает такой тон, а, вроде, девичье сердце затрепетало. — Красиво, не правда ли? — тихо спрашивает девушка,. — Угу. — безэмоционально произносит Му Цин, смотря в сторону.       Джингун была по эталону красоты красавицей, но не только это цепляло всех в ней. Она была доброй и ласковой, всегда помогала другим. Её можно назвать солнышком.

«Почему она подошла ко мне?»

— Смотри, вот это созвездие Большая Медведица. — девушка указывает на небо, где «ковш» был вверх, а не вниз в это время года. — Вообще-то это Малая, а вот это Большая. — Правда? А мне говорили, что это Большая. — Соврали или сами не знали. — А ты ещё знаешь созвездия? — Ага, вот это Кассиопея. А вон там вот Цефей. Скоро появиться Дракон. — Какой Дракон? — Созвездие такое, если вот так провести, получается Дракон. — И вправду! А откуда ты всё это знаешь? — Мы с мамой любим смотреть на звезды, особенно когда мне не спиться. — Вот как. А какие ещё бывают созвездия? — Их много, но самые яркие из них это Дракон, Цефей, Центавр, Дева, Гидра, Кассиопея, Пегас, Геркулес, Малая и Большая медведица.       Пока Му Цин перечислял названия созвездий, Джингун воспользовалась моментом и мягкими губами поцеловала парня в щёку. Му Цин застыл — в этот момент он испытал несколько эмоций: непонимание, удивление и смущение.       К щекам прилила кровь, окрашивая их в красный цвет. Джингун убежала, прикрывая пунцовое лицо.       Му Цин, глупо улыбаясь, не заметил, как очутился возле леса. Передёрнув плечами, он собирался уходить, как ощутил резкую боль под левой лопаткой. Не успев толком ничего осознать, как такая же боль появилась в районе правового лёгкого.       Он упал на колени, хватаясь за рану, откуда лилась алая, а в темноте она казалась чёрной, жидкость. Му Цин застыл, не в силах пошевелиться — только смотрел на окровавленную ладонь.       Подняв глаза, он увидел местных мужиков. В руках у них были кочерги и даже вилы. Превозмогая острую боль, Му Цин отполз от них на несколько метров. — Ч-что вы делаете? З-за кого вы меня принимаете? — заикался от страха. — Твоя мать — ведьма. Значит, и ты тоже. — говорит один из мужиков. — Что?.. — Му Цин растерянно захлопал ресницами. — Нет! Это не так! Кто вам такое сказал? А-а-а!       Раздался крик. Крик боли и несправедливости. Человек было 7 человек. Четверо из них стояли с вилами, на случай, если Му Цин задумает сбежать. Один мужик стоял с факелом, освещая пространство. Остальные наносили удары кочергой по худощавому телу. — Что я вам сделал? Почему вы думаете, что моя мама — ведьма?       Эти вопросы Му Цин задавал неоднократно. Вся одежда уже прописалась кровью — она прилипала к телу, которое болело. Горячие слёзы катились по щекам.       Последний удар пришелся по голени уже ножом. Истошно закричав, Му Цин зацепился за траву я подтягивая себя, чтобы попытаться уползти.       Больно.       Как он оставит маму? Как он без неё? Как она без него? Кто-то из них сможет выжить?       Му Цин не смог уползти далеко — его взяли за волосы и притянули обратно. — Они уже зажгли костёр.

«Какой костёр? Зачем он нужен? Мама… Где мама?»

— Что вы собираетесь делать с мамой? — охрипшим голосом спрашивает Му Цин, смотря на лица окруживших его мужчин сквозь пелену слёз, которые никак не удержать. — Ненавижу вас… Ублюдки! Чтоб вы сделали.       Они всё льются и льются. По щекам, по вискам. Солёный вкус ощущается на языке.       На заданный вопрос никто не отвечает. Тишина. Или Му Цину так кажется. Возможно ли, что он… — Закопаем?       …Нет. Он чувствует жар у босых стоп. Запах дыма. Приоткрыв глаза, Му Цин видит, как горит огонь под ним. Голова сильно болит — не получается сообразить, что происходит, и где он находится. — Ладно я, но мальчика моего не трогайте! Отпустите его, пожалуйста! Где вы все?! Не верится… Как вы могли ребёнка… Никому нельзя доверять в этом мире!       Сбоку слышится иногда надрывной, а иногда злой голос матери. Му Цин поднял голову — вокруг ни души, только он и мама, привязанные к столба, а под ними костёр. — Мама! — Му Цин начинает пытаться выбраться       Му Цин видит ошарашенный взгляд матери. Какое-то смутное предчувствие зашевелилось внутри, но он отметал его подальше от себя.       Вернув себе самообладание, женщина говорит, как всегда смотря на сына ласковыми глазами: — Мальчик мой, уходи. Тебе нельзя здесь оставаться.       Силы вмиг возросли — Му Цин, пока дёргался, смог порвать верёвку. Не успел он ничего понять, как оказался снаружи костра. Огонь на одежде Му Цин быстро руками притушил.       Му Цин повернулся — мама, что всё ещё привязана к столбу, прикусывает губы до крови от боли и жжения, но она держится, не кричит и не плачет, хотя могла бы, и Му Цин не осудил бы её. — Мама! Мам… — Уходи!       Му Цину не нравится этот ответ, он не хочет уходить, он хочет помочь, спасти. — Мам, я не уйду!       Кажется, женщина тяжело вздохнула. Она не приемлет, если сгорит сейчас дотла у сына на глазах, что горели алым цветом, а кожа приобрела сероватый оттенок, хотя сейчас в свете огня она таковой не выглядела. — Мам… — Уходи! Живо!       Му Цин вздрогнул — мама в первый раз подняла на него голос, в котором слышался сдерживаемый гнев Подав дрожащие губы, Му Цин убегает, сдерживая слёзы, которые так и рвутся наружу. В последнюю секунду он услышал тихие и последние слова матери: «Тщательно выбирай тех, кому ты можешь доверять. Не верь первому встречному.»       Му Цин пробыл в лесу до самого рассвета. За это время костёр успел погаснуть. Му Цин пошёл в деревушку, чтобы попробовать собрать прах матери.       Попробовать…       На выходе из леса Му Цин заметил девушку в белом ханьфу с корзинкой в руках. Выглядывая из-за толстого ствола дерева, он признал в ней Джингун, которая настороженно оглядывалась по сторонам, кого-то ища.       Или даже поджидая.       Му Цин прислонился спиной к стволу, выжидая, когда девушка уйдёт, но не тут-то было. Наклонив голову вбок, он встречается с серыми глазами девушки — парень отпрыгнул в сторону. — Стой… Тихо. Смотри.       Джингун бросила корзинку далеко от себя — содержимое не вывалилось, по крайней мере, то, что там лежало, было хорошо прикрыто закрыто белым полотенцем. — Я… Я ничего тебе не сделаю. — девушка подняла руки, подтверждая слова.

«Как она ещё смотрит на меня?»

      Му Цин весь в своей же крови от ран, которые ему принесли те мужчины, вся одежда порвана, волосы взлохмачены и лежат на плечах безобразно, чуть подпалены — ещё не восстановились. Выражение лица злое, в глазах читается полное недоверие. — А-Цин… — начинает Джингун, но её прерывает грубый голос Му Цина. — Заткнись.       Только сейчас он чувствует, что с девушкой что-то не так. Ему это не нравится. Он не хочет в данный момент разбираться кто и что такое эта девушка. Главное сейчас, это прах матери.       Ничего больше не говоря, Му Цин бежит в деревню. Уже там, сидя на коленях, он искал в море пепла прах матери, уже не скрывая слёз, что лили как из ведра, всё равно никого не было на улицах.       Все сидят в тёплых и уютных домах, с семьёй, не знают горя, а Му Цин под моросящим дождём пытается найти то, что осталось от матери, и то не факт, что осталось. Яркие краски, которые раньше видел Му Цин резко исчезли, оставляя лишь серый, безвкусный цвет. Он нагонял лишь тоску по утерянному. Хотелось только сидеть и плакать, но «слезами не поможешь».       Судорожно выдохнув, Му Цин прекращает бесполезные поиски. Смотрит на ладони, что только что побывали в пепле. «Измазюкался, маленький. Ну ничего. Сейчас наведу тёпленькую водичку и помоемся, да?»       Где-то в голове звучит нежный голос матери.

«Ты — самое драгоценное, что было у меня… Теперь тебя нет… Что мне делать?»

      Перед глазами проносится детские воспоминания: как мама пела колыбельную, как она его кормила, когда он сам ещё не умел, как переживала за него, когда он терял счёт времени, как она дула на разбитую коленку, а слёзы в это время катились с его щёк, как мама гладила его по голове, успокаивала, как они вместе счастливо смеялись, пока кидались друг в друга мукой…       Теперь всего этого не будет. И, возможно, уже никогда.       Наконец успокоившись, Му Цин хотел пойти в их дом, в котором они до вчерашнего дня спокойно жили, чтобы привести себя в порядок и начать странствовать, но резкая жажда чего-то неизвестного прошибла всё тело, заставляя Му Цина скрючится, хватать ртом воздух. Му Цин видит, как его ногти становятся длиннее и острее, чувствует, как клыки видоизменяются.       Му Цина охватила паника. Он не хотел этого. Он до конца надеялся, что просто смог выжить… — Лучше бы я умер… Лучше бы я умер. Лучше бы я умер!       Из груди вырывается рык, больше похожий на животный. — Не хочу…       Краем глаза он видит бордовое платье, совсем непохожее на их традиционную одежду, сверху длинная чёрная мантия. Подняв взгляд выше, он видит всё те же волнистые волосы, но глаза… Глаза светятся изумрудом. От девушки исходила тёмная энергия. В следующую секунду образ изменился, и теперь перед ним стояла Джингун.       Та Джингун, которой все восхищались, которая была красива всех девушек в этой деревне, которую все считали лучиком солнца. А на самом деле…       Неужели он тоже был ослеплён её магической красотой? Значит, те чувства, которые он, якобы испытывал, были навязаны? Это огорчает, хотя Му Цин не уверен, что лёгкая влюблённость переросла бы во что-то более сильное и большое.       Вновь скрючившись от сильного голода, Му Цин начал терять контроль над собой. Он понимал, что скоро его мозг отключится и перед глазами будет только одна фраза: «Я хочу есть». А вслед за ней непременно последует несколько шагов вперед, чтобы схватить… кого?       Да кого угодно. Главное — наесться, но смириться с тем, что он теперь какой-то вампир… Он никогда не думал, что Жизнь, Бог или кто там, подарит ему такое перерождение.       Алая пелена застлала глаза, и в следующую секунду он почувствовал, что стоит на самом краю высокой скалы, которая уходит в небо. Посмотришь вниз — дна не видно. Всё скрыто красным туманом, навевающий какую-то странную страсть. И чем дольше он туда смотрел, тем насыщеннее становился красный цвет.       И тем страшнее становилось Му Цину.       Он сделал несколько шагов назад. Босая нога увязла в густой массе. Му Цин посмотрел в странную жидкость и мгновенно вернул взгляд обратно на туман. Кровь. Он схватился за голову, мечтая вновь открыть глаза и оказаться рядом с мамой.       Но, видимо, Судьба решила всё за него. Он остался стоять на месте, наблюдая, как кровь стекает вниз в красный туман, который сгущался быстрее, чем можно было ожидать.

«Нет… Надо выбираться из этого ада.»

      А вот как — неизвестно. Вокруг никого. Только Му Цин. Даже лёгкого дуновения ветерка нет. Одна скала, словно маленький островок в огромном синем океане, а внизу туман.       Му Цин делает маленькие шажочки к краю скалы, всё ещё неуверенный в том, правильный выбор ли делает. Остался один шаг, чтобы упасть вниз. Но вдруг он понимает, что ничего плохого не случится. И делает заветный шаг.       Словно проснувшись ото сна, Му Цин смотрит на чей-то разорванный живот, на перекошенное лицо одного из обидчиков, на широко раскрытые глаза, застывшие в животном страхе, а также на свои руки по локоть в чужой крови. Му Цин поморщился от отвращения.       Повсюду были ошмётки плоти обидчиков. Их кровь, что лилась как река с их выпотрошенных тел. Му Цин вытирает окровавленный рот рукавом грязного ханьфу, но делает только хуже.

«Была резня… Я потерял контроль…»

      Трясущимися руками Му Цин закрывает лицо, мысленно прося простить его у погибшей матери. Он ведь не хотел убивать никого. Пребывая в прострации, Му Цин пошёл куда глаза глядят, только ты подальше от этого проклятого места.       Цветочный венок, который сплел Му Цин, одиноко лежал в пепле, нетронутым всепоглощающим огнем, словно на него наложили какое-то заклинание.       Му Цин долго шёл по извилистым тропами густого леса, пока ноги не подкосились. Ему жутко хотелось спать.       Когда на небе появилась серебряная луна, а лес стал ещё темней и страшней, на землю неожиданно начали падать снежные хлопья, разом укрывая её белым покрывалом. Перед лежавшим Му Цином появилась высокая женшина в белоснежном кимоно.       Она взяла Му Цина и исчезла, как и появилась — неожиданно. ***       Когда Му Цин в следующий раз открывает веки, то первое, что он видит — это пара угольно-чёрных глаз, что пристально смотрели на него. — Ой, лапонька проснулся!       Звонкий девичий голосок исходил снизу. Посмотрев туда, Му Цин видит только одну голову, а тело от неё «сидело» на земле, облокотившись на большой валун. Это явление настолько поразило и испугало Му Цина, что он забыл, как кричать — сидел с разинутым ртом. — Хи-хи, дурачок. — голова захихикала. — Я принесла покушать…       Со стороны послышался тихий голос девушки, которая вначале смотрела на Му Цина. За волосы она тащила бездыханный труп какого-то мужчины, у которого рот был разрезан до ушей. — Ой, как раз во время, Кутисакэ! Потом сделаешь мне такой же хвост как у тебя? — Конечно…       Голова о отключилась. Му Цину хотелось сбежать. Вновь. А ещё закричать, что он, собственно, хотел сделать, но как только он открыл рот, то ему туда положили руку мужчину. Клыки впились в плоть. Чуть кисловатая кровь вытекает из маленьких ранок, попадая в рот и падая на странную одежду, в которой сейчас сидит Му Цин.       Сглотнув вязкую жидкость, Му Цин «выплёвывает» руку, после чего бежит прочь, не смотря под ноги. — Ой, лапонька убежал. Ты его напугала, Кутисакэ. — Не так сильно, как ты… Соберись уже…

«Бежать, бежать и только бежать! Подальше от этих сумасшедших!»

      Му Цин не мог видеть, что ждёт его впереди — туман закрывал ему весь обзор. Он не заметил, как врезался в женщину, а туман стал жидким. Отступив на несколько шагов назад от удара, Му Цин поднял взгляд на женщину, кожа которой была настолько бела, что казалась прозрачной. Длинные, до самых пят, чёрные волосы отливали фиолетовым цветом… Глаза же были таким же белыми как и туман. Ног у девушки не было. Она парила над землёй. — Пошли со мной обратно. — холодным тоном приказывает женщина, «улетая» вперёд. — Нет! Я никуда с вами не пойду!       Женщина остановилась. Медленно повернув голову, она нахмурила брови и твёрдым голосом повторила: — Пошли. Со мной. — Му Цин покачал головой, уже неуверенный, что было правильно повышать голос на взрослую женщину.       Протяжно вздохнув, женщина железной хваткой берёт Му Цина за локоть, направляясь к двум другим девушкам. Му Цин упирался как мог, всё крича, что он никуда не пойдёт.       Женщина не выдержала — оттолкнула Му Цина, который не удержал равновесие и ударился спиной об ствол дерева. Туман собрался в ногах женщины. Теперь она не летала над землёй — босыми ступнями шла по жухлой траве. — Сейчас такое время, когда люди собираются в группы: большие и маленькие. Запасаются всеми предметами, которые могут нас убить. А ты один из немногих нормальных вампиров, а не цзянши или какие-то тупые упыри. Хочешь вновь сдохнуть — давай, кричи, беги. — Юки-онна подняла Му Цина за воротник чёрного кимоно. — Если Жизнь дала тебе такой жестокий шанс, то живи, глупый ты мальчишка.       Му Цин хотел ответить, что не нужен ему такой шанс, он хочет умереть, отправиться к маме, но взглянув в слепые глаза, Му Цин не посмел даже пискнуть — что-то было в них, что заставляло слушаться эту женщину, словно она имела власть.       Му Цину стало немного страшно. Он ещё ни разу не видел такую строгую женщину, которая могла накричать на него или, возможно, даже ударить. Туман вновь образовался, оставляя Юки-онну без ног. Она полетела вперёд — Му Цин, опустив голову, послушно пошёл за ней. — Ой, ты привела его назад. — Нукэкуби сидела в позе лотоса, пока Кутисакэ ей бережно расчёсывала волосы. — Зачем тебе понадобился этот ребёнок? — спрашивает Кутисакэ, чуть повернув голову к Юки. — Просто он может навлечь на нас беду. — просто сказала женщина, собираясь уходить. Кутисакэ не поверила словам подруги, с прищуром раскосых глаз пристально смотря на неё.       Юки либо не заметила этот подозрительный взгляд, либо решила не обращать на него никакого внимания, растворяясь в лесу белым облаком. Му Цин спиной почувствовал за собой дерево. Он тихо стоял в сторонке, испуганно смотря на Нукэкуби, у которой голова была на месте. — Загнанный котёночек.~       Нукэкуби хихикнула, заставляя Му Цина сжаться от страха ещё больше. Кутисакэ, нахмурив брови, потянула одну прядь волос девушки, чтобы та замолчала. — Ребёнок напуган. Хочешь, чтобы он сознание потерял от страха? — девушка надула губы, слушая, как её отчитывает Кутисакэ, которая закрепила хвост яшмовой шпилькой. — Ребёнок, как тебя звать? — Кутисакэ сделала пару шагов к Му Цину, склонив голову в бок с любопытством разглядывая парня. — Му Цин… — тихо отвечает Му Цин, сглатывая слюну. — Значит, А-Цин! — вновь открыла рот Нукэкуби, радостно хлопнув в ладоши. — Юки-онна оставила тебя нам на воспитание. — начинает говорить Кутисакэ, закатывая глаза. — Тебе будет сложно привыкнуть, но ты уж попытайся. — взяв большие садовые ножницы, девушка исчезла в густом тумане.       Нукэкуби взяла Му Цина за руку и, улыбаясь от уха до уха, она быстро проговорила: — А-Цин, я тебе сейчас всё расскажу, а пока пойдём в безопасное место. — в прочем, она продолжала весело о чём-то щебетать, вечно дёргая Му Цина за руку.       Всего за несколько часов Му Цин получил огромное количество информации всего от одной девушки. — Я так рада, что у меня появился новый друг одного со мной возраста! — А те двое? — Они очень-очень старые! Когда они меня взяли к себе они не были так дружны! — Дружны?       Му Цина не верится, что Кутисакэ и Юки-онна хорошие друзья. Ведь до сих пор он не видел, как эти двое просто общаются. Кутисакэ всё куда-то ходила, а Юки-онна как растворилась, так и не собралась. — Да, дружны. Я тоже сначала не поверила в это, потому что они всё время собачились, но в один день я услышала, как они вместе над чем-то весело смеялись. — Эта женщина смеяться умеет? — не веря своим ушам переспросил Му Цин.       Нукэкуби кивнула: — Я была в шоке, услышав смех Юки. К сожалению, я больше его не слышала. — надувшись, сказала девушка. — Всё равно не верю. — А как ты стал таким? Наверно, испытал жгучую ненависть, да? — Не важно. — Му Цин перевёл взгляд на выход из большой каменной пещеры.       Возможно, было холодно в ней — Му Цин уже не ощущал холода или тепла. Где-то в глубине пещеры было небольшое кристально чистое озеро, куда в последующие дни ходил Му Цин. Однажды проснувшись, ему рассказали, что у Нукэкуби могут быть провалы памяти. — Она помнит, что мы хорошие люди и что может нам доверять, поэтому не спрашивает, кто мы. — Кутисакэ, прижав голову девушки к своей груди, аккуратно перебирала её волосы, с нежностью в глазах смотря на неё. — Не волнуйся, тебя она тоже помнит. Да, Нукэкуби? — названная пару раз кивнула, улыбаясь. — Я и не волнуюсь. Мне плевать, помнит ли она меня или нет. — Му Цин равнодушно отвернулся, скрестив руки на груди.       Му Цин хотел уйти. Хотел остатки жизни провести в одиночестве. Ему ведь так лучше будет, да?       Му Цин прислонился плечом к стене пещеры, бездумно наблюдая над проливным ливнем. Тумана не было. Значит, Юки-онна где-то ходит. Даже не ясно, как лучше: туман, который окрашивал всё в белую дымку, которую можно разогнать и дальше идти вперёд, или этот дождь, который окрашивал всё в серое и который бил тебя, не давая никакой надежды продолжать жить. — Почему ты не живёшь с людьми? Ты ведь можешь завести семью, в отличие от нас троих. — спрашивает Му Цин, не глядя на девушку, которая играла с какими-то куклами, словно маленький капризный ребёнок.

«Маленький капризный ребёнок здесь только я.»

      Нукэкуби перестала играть и лепетать как младенец. После минутной тишины она тихо заговорила: — Семья? Я, у которой голова отваливается по ночам и которая ищет кого бы сожрать заживо? Я пыталась, но… — горько усмехнувшись, девушка продолжила. — Но меня потом выгнали взашей. Мой жених испугался меня. Хотел рассказать главе деревни, но я успела его убить, хотя, наверно, надо было просто убежать. Ну убила, так убила. — просто пожала плечами. — Я большой не хочу влюбляться. Было бы прекрасно, если попался бы человек, который не смотрит, кто ты — человек или какая нечисть. Значит любит. Любит искренне. — Такого человека не существует. — покачал головой Му Цин. Вздохнув, он спрашивает — Когда я смогу уйти? — Ты? Уйти? — нахально спрашивает  из неоткуда образовавшаяся Юки-онна. — Ты и правда глупый. Только глупая женщина могла вырастить такого ребенка! — Моя мама не глупая! — Да? — Ну уж точно умнее вас. Ведь такие высокомерные выскочки в виде вас, всегда думают, что умнее всех, но хочу плюнуть правду в глаза, у вас интеллект меньше чем у 5 летнего ребёнка. — Ты мелкий мальчишка, кем ты себя возомнил?! — Ответ умной курицы. Ответить нечего, так сразу начинаете из себя императриц строить, хотя любая прислуга умнее окажется. — Гадёныш, если ты думаешь, что можешь вот так просто разбрасываться словами, то глубоко ошибаешься. Да таким как тебе место на помойке, как и твоей матери!       Му Цин не потерпит, чтобы его мать так оскорбляли. Он набросился на женщину, но та, самодовольно усмехнувшись, оттолкнула его так, что он врезался в стену пещеры, не почувствовав никакой боли. Нукэкуби обняла Юки-онну поперек талии. — Юки, не будь такой злюкой.       Названная закатила глаза. — Пф, если хочет уйти, то пусть сначала попробует меня достать. — Ну и попробую! — Му Цин встал с пола. — Я тебя одной рукой оттолкнула, даже не прикладывая силы. — Юки-онна скептически подняла одну бровь. — А я тренироваться буду! — Тренируйся, тренируйся. — Юки направилась вглубь пещеры. Звук шагов вскоре исчез, и настала тишина. — Зря ты, конечно, её оскорблял. — Нукэкуби тихо вздохнула. — Она ранимая.       Му Цин лишь фыркнул, выходя на улицу, где всё ещё лил дождь как из ведра. Через секунду он был уже весь мокрым. Бесцельно гуляя по лесу, Му Цин вскоре встретил Кутисакэ, которая сидела пол деревом с закрытыми глазами.