Кроличья лапка

Мы все обречены на смерть, все без исключения, я это знаю, но, о Господи, иногда Зелёная миля так длинна. Стивен Кинг, «Зелёная миля»

      Одинокая свеча горела на столе, бросая густую шафрановую вуаль на лица мужчины и девушки. На дворе ночь, около двенадцати. Луна и звёзды без стеснения заглядывали в кабинет капитана разведки, следили за игрой.       Лилиан Моран играла с Леви в карты. Она опёрлась локтями о стол, внимательно рассматривала каждую карту в своём веере, думая, чем побить пиковую восьмёрку. Её тонкие запястья вылезли из рубашки, и Леви в очередной раз задался вопросом, как эта солдатка могла вообще ходить, не то что использовать привод и убивать титанов: ростом была ниже Петры, костлявая, худая, почти что светилась насквозь.       — Валет.       Молодой мужчина с завёрнутыми озорно наверх густыми усами и чёрным сердцем на груди лёг на восьмёрку Леви. Девушка ещё секунду посмотрела на свой выбор, одобрительно кивнула и взглянула на визави.       — Подложите?       — А с чего ты решила, что у меня есть? — задал аккуратный вопрос Леви, зная, что ответ «нет» может выдать его трефовый валет.       — Ну как хотите, — лёгким движением руки она положила карты в отбой.       Теперь очередь Лилиан. При своём ходе она имела привычку прощупывать краешек каждой карты перед выбором. Потом, сделав паузу, внимательно посмотрела Леви прямо в глаза.       — И не думай, — сказал мужчина, опустив карты. Он догадался, что девушка пыталась рассмотреть отражение мастей в его глазах.       Моран простодушно пожала плечами, тоже положила карты и потянулась к кружке с чаем. Так объявлялся небольшой перерыв. Леви ещё со времён Подземелья научился играть в карты осторожно, степенно, никогда не нападая напролом, не разбрасываясь. Поэтому он относился с пониманием к этой размеренности Лилиан и её некоторой медлительности. Она хотя бы научилась немного, да думать над картами, а не просто швырялась чем попало, как она делала раньше.       Как-то ещё давно получилось, что эти ночные посиделки стали традиционными перед вылазками. В году так сорок восьмом, когда Леви набирал свой отряд, да, точно тогда.       — Возьми к себе Лапку, — перелистывая дела солдат, сказала Ханджи.       — Кого? — переспросил Леви.       — Кроличья лапка, — удивлённо уточнила женщина. — Ты не слышал о Лилиан Моран?       Кто же о ней не слышал.       — Девчонка, что всегда выживает?       — Ага, — кивнул Зое. — У девушки навыки отличные, сообразительная, в командной работе хороша. Безынициативная только.       И Леви тогда взял из рук Ханджи дело разведчицы, о которой ходили притчи во языцех по всему Легиону. Думал, наблюдал на тренировках за ней и другими кандидатами, читал отчёты с вылазок. И в итоге-таки набрал свой элитный отряд.       Лилиан ему понравилась сразу. Ну как понравилась, его просто устраивало её молчание, дисциплинированность, уступчивость, беспрекословное подчинение. Она казалась отрешённой и невнимательной, что сначала заставляло пересмотреть выбор Леви. Однако, когда капитан просил Моран пересказать весь план, что он озвучил, она почти дословно воспроизводила услышанное. И отчёты писала детальные и чёткие. В общем, сказка, а не подчинённая. Только вот не заладилось у неё с общением ни ещё в кадетском корпусе, ни в разведке, ни в отряде Леви. Её холодность и почти что сонное, заторможенное состояние отталкивало. Она была будто частью декора: вроде есть, вроде нужна, но на неё со временем перестаёшь обращать внимание. Висит себе картина, пусть висит. Её даже называли Лапкой скорее не от уменьшительно-ласкательного от её прозвища, а потому что была будто неживым предметом.       — Не-е, — протянул Оруо. — С тобой, Лапка, я в карты больше играть не буду.       Вечер сорок восьмого. Отряд Леви таковым являлся уже несколько месяцев. Оставалось где-то полчаса до отбоя, а ещё тяжёлая, томительная ночь перед вылазкой. Разведчики собрались в столовой, допивая чай, весело болтая и смеясь, больше, конечно, натянуто, нервно. Какой бы ни был опыт у солдата, волнение всё равно точило его внутри.       Как оказалось, суеверие по поводу необычайного дара Моран распространялось и на другие аспекты жизни. И карты были частью этого. Лилиан, как и всегда, равнодушно пожала плечами и уже встала из-за стола, чтобы пойти к себе в комнату, как Леви, наблюдавший за командой со стороны, громче обычного поставил чашку на блюдце.       — Раздавай, — обратился капитан к Бозарду, садясь напротив Лапки.       Она и бровью не повела, села обратно. Весь отряд переглянулся, предвосхищая интересное зрелище. И оно правда было довольно увлекательным… и странным: три игры подряд, и каждый раз ничья. Да и это уже было хоть что-то, ведь обычно Лилиан Моран всегда засаживала соперника по самое не балуй. Однако, когда её спрашивали, кто научил её так играть, неизменным ответом был: «Никто».       И по картам, которыми отбивалась или ходила Моран, Леви понял, что девушке на самом деле просто попалась отличная раздача. Пока капитан изощрялся оставаться на плаву со своей мелочёвкой и полным отсутствием козырных карт, используя ум, расчёт и ранее приобретённые навыки, Лилиан будто бы и не думала над игрой, хотя довольно долго выбирала карты для хода. Казалось, что она просто искала картинку, что ей бы больше приглянулась.       Как говорят, всё началось с первой вылазки Лапки. Правый фланг, «Чёртов круг», как называли это место солдаты. Распределиться туда всегда означало первым столкнуться с гигантом, вступить в бой и, скорее всего, погибнуть. Так было заведено до Смита в роли командора. Не сказать, что предрассудки про это место сильно изменились, но с Эрвином и его новой стратегией умирать людей стало меньше. Однако «Чёртов круг» всё ещё был гиблым местом.       В тот день несколько аномальных за минут десять разбили весь фланг. Их заметили поздно, ведь отряд проходил опасную зону с прилегающим рядом густым лесом. Вот два девианта там и притаились. Угроза была уничтожена ценой жизней всех солдат «Чёртова круга». Кроме Лилиан Моран. Так и пошла молва о «той самой девчонке, что выжила».       — С козырей решили зайти? — слегка приподняла бровь Лилиан.       — Пора уже заканчивать, — ответил Леви. — Не всю же ночь сидеть.       — Вы хотите победить или отвязаться от меня поскорей?       Леви чуть заметно покачал головой, погружённый в карты.       — Думаю, второе, — невозмутимо продолжила девушка.       — Если бы я хотел тебя спровадить, тебя бы уже здесь не было.       Девушка усмехнулась. Редкое явление, и Леви истрактовал это выражение на скуластом, бледном лице Лилиан и её непривычную разговорчивость весьма превратно.       — Волнуешься? — неожиданно спросил Леви.       Лилиан всегда перед ответом некоторое время молчала, и тут уж разведчик не знал: либо до неё долго доходили слова, либо она тщательно обдумывала то, что скажет. В любом случае он привык к этому. Моран спустя пару секунд ответила:       — Если я выиграю, — пиковая шестёрка легла на стол, — то волноваться стоит вам.       — Неужели?       — Все, кто мне проиграл, уже погибли, — холодно, не отвлекаясь от карт, заметила Лилиан.       В Леви на одно неприятное мгновение зашевелилось раздражение и тут же угасло. Это была ещё одна причина, почему Лилиан не любили. Она никогда не плакала за павших товарищей, не дрожала от ужаса, не содрогалась при упоминании о наиболее памятной и сложной миссии, не краснела при комплиментах, не смеялась с шуток. Как-то ненароком мужчина даже услышал, что «капитан Леви веселее Лапки».       — У тебя там что, одна чернота? — нахмурился Леви, когда девушка в очередной раз подложила пиковую масть.       — Похоже на то, — вздохнула Лилиан.       А самое ужасное, что делала девушка — выживала. К сожалению, солдаты, хоть и зная, что Моран была довольно сильная, не верили, что можно взять и выжить одной. У многих, если не у большинства, сложилось впечатление, что разведчица просто пряталась за спинами товарищей, стояла в стороне.       Конечно, не на каждой вылазке Лилиан умудрялась потерять всех. Бывали и хорошие деньки. И выжившие напарники по отряду всегда отзывались о ней довольно положительно, отмечая смелость и высокие боевые навыки Лапки. Но тех было не так много, чтобы спасти от косых взглядов, перешёптываний и довольно грубых сплетен Лилиан и её пепельно-белого коня.       Леви, выбирая между комбинацией из десятки червей и десятки бубен и одной червовой дамой (Лилиан, по расчётам мужчины, придётся выбросить свой козырь), отчего-то вспомнил вечер перед той самой пятьдесят седьмой вылазкой.       Они, как и было заведено, все собрались в столовой с горячими алюминиевыми кружками, из которых поднимался сизый дымок, придававший атмосфере какое-то дополнительное спокойствие и уют. Тогда к ним ещё присоединился Эрен. Мальчик, очевидно, чувствовал себя смущённо в этой компании, поэтому говорил мало, лишь аккуратно помешивал чай, стараясь не бить громко ложечку о металлические края. Петра и Лилиан ещё не пришли. Но когда первая появилась в дверях, с влажными волосами после душа, всем присутствующим сразу бросилось в глаза, что лицо девушки тронуло небывалое беспокойство и задумчивость.       — Что-то случилось? — спросил Эрд.       Петра от слов вроде очнулась, но тут же порозовела и замахала руками.       — А это, всё нормально.       Бозард стал тасовать карты.       — Парень, сыграешь?       — Я? Я не очень силён в картах, — признался Эрен.       — Ничего страшного, — ободряюще сказал сидящий напротив Гюнтер. — Капитан, вы с нами?       — Я пас, — сказал Леви. Честно говоря, ему больше нравилось следить за ребятами со стороны: ловить смех, улыбки, шутки, блеск в глазах, весёлые вскрики от выигрыша или тяжёлые вздохи от неудачной партии. Живые и замечательные.       Рал же не могла прийти в себя. Она постоянно теряла нить игры, делала неудачные ходы и отбивалась наотмашь. Леви заметил, как подрагивали девичьи пальцы, что держали карты.       — Эй, Петра, — позвал Леви, и все сразу же повернулись к капитану. — Ты что ли перед вылазкой так переживаешь?       — Нет, — Петра оглядела всех неуверенным взглядом. — Просто увидела кое-что странное.       — В женском душе? — съязвил Оруо.       — Да, — Петра опомнилась, вскинула голову и зло посмотрела на напарника. — Дурак ты.       Рал помолчала, неуверенная, можно ли такое рассказывать, ведь сплетницей по натуре не была и всегда хорошо относилась к Лилиан. Но её мучило давящее беспокойство.       — У Лилиан татуировка странная и… — Петра прервалась. — Забудьте. Это просто перед завтрашним днём в каждой тени чёрта вижу.       — А что за татуировка? — поинтересовался Гюнтер.       — Два чёрных треугольника, — Рал в воздухе вырисовывала незамысловатый рисунок. — Верхний конусом смотрит вниз, второй вверх.       — Как песочные часы? — вставил Эрен.       — Да, как часы.       — Пф, дурацкая идея для наколки, — фыркнул Бозард, лукаво посмотрел на Эрда и резко выкинул на стол карту. — Лови-ка! Как бить собираешься?       И все, казалось, забыли о рассказе Петры. Даже, когда пришла сама Лилиан, никто особо не обратил на неё внимание. Только Петра изредка поглядывала на невозмутимую напарницу, что села во главе стола, прямо противоположно Леви, и без интереса наблюдала за игрой.       Рал тогда никому не призналась, что не татуировка на всю спину девушки её напугала, а то, с каким выражением обернулась Лилиан на рассматривавшую её Петру: нагая, анорексично-худая, она повернула голову и улыбнулась одним ртом, на секунду оскалив белые, с голубизной зубы, и подмигнула, всё ещё храня таинственное, даже зловещее молчание. Зрелище это было жуткое.       — Сдаётесь? — спросила Лилиан, видя, что капитан уже в третий раз проходился глазами по своим картам.       — Не дождёшься.       На праздники и выходные Моран никогда не уходила домой. Как-то перед Рождеством, когда Леви устроил плановую генеральную уборку, напарники решили спросить Лилиан о её семье.       — Лапка, — начал Оруо издалека, — ты в гости к нашим семьям ходила. Когда уже ты нас пригласишь?       Молчание. Остальные уже решили, что вопрос так и останется без ответа.       — Вам не понравятся мои сёстры, — тихо сказала Лилиан.       — О, так у тебя сёстры есть. И сколько?       — Трое, — ответила девушка, не отвлекаясь от мытья окна.       — Далеко они живут? — поддержал разговор проходящий мимо с ведром Эрд.       — Они любят держаться поближе к людям, — расплывчато ответила Лилиан, а потом, подумав, добавила. — Они рядом.       — Ну это уж дело решённое, так? — хлопнул в ладоши Оруо.       — А почему они нам не понравятся? — удивилась Петра. — Если ты волнуешься по поводу того, что мы доставим хлопоты, то…       — Нас не очень любят люди.       Четверо прервали свои занятия, нервно переглянулись, а потом посмотрели на Лилиан, которая, не поворачиваясь, всё ещё натирала окно. На этой странной реплике и завершились все расспросы про семью девушки.       Леви положил пиковый туз на пиковую даму Лилиан. Конец игры.       — Вы победили, поздравляю, — уголки губ девушки поползли вверх. — Значит, завтра вам опять будет сопутствовать удача.       — Я не суеверен. Это лишь карты.       — Ваша правда.       Девушка откинула чёрную, отдающую серебром тугую косу, и тут же Леви пробрало неожиданно сильным сквозняком. Он обернулся к окну, но оно было закрыто. Мужчина на мгновение замер, увидев исказившееся лицо девушки в стекле: тёмные круги вместо глаз, щёки впали, рот в ужасном оскале. Обернулся. Лилиан как Лилиан, и никакой ужасной улыбки. Померещилось.       — Спасибо за игру, — вставая, сказала Лилиан. — Нужно идти спать: завтра много работы.       — Да, увидимся, — Леви потёр замёрзшие ладони.       Уже перед самой дверью девушка остановилась и, не глядя на командира, произнесла глубоким, проникновенным голосом:       — Я с вами до самого конца, капитан. Вы же знаете?       Риторический вопрос. Она не стала ждать ответа и скрылась за дверью.       Леви не услышал её отдаляющихся шагов, и от этого ему стало не по себе. Эта чудачка вызвала в нём странное и гнетущее чувство, которое уже давно не колебало его душу. Он вышел за дверь. Лишь тёмные бесконечные тоннели коридоров. Внезапно за окном залаяли собаки, три-четыре, и больше ни звука. Холодок в затылок, и Леви оглянулся через плечо: ничего.       И тут он услышал уже далёкие медленные шаркающие шаги. Хлопок двери — это, наверное, Лилиан зашла в свою комнату.       Капитан ещё постоял в тишине, а потом, выругавшись на своё глупое поведение, зашёл обратно. Он подошёл к столу и стал собирать карты. Почему-то Леви бросил взгляд на кружку Лилиан: в ней плавал мёртвый белый мотылёк.