Весенний вихрь

— Услышав какую фразу Армина, ты поняла, что любишь его? — голос Астрид звучал тихо, но весьма взволновано. Слишком не похоже на Косстер. — Зачем тебе? — Николь даже не краснеет. Девушка настолько свыклась с мыслью, что ее сердце нагло отобрало одно голубоглазое недоразумение, что стала воспринимать это как само собой разумеющееся. — Просто, — Астрид отводит взгляд в сторону, к закатывающемуся за горизонт пылающему солнцу, что из последних сил старалось освятить оставшимися лучами бледно-медную зелень, накрывшую бесконечные поля вдалеке. Вебер также взглянула вдаль.       Николь щурится, ощущая, как слезятся глаза, но взгляда от светила не отводит. — Это было давно. Я не помню.       Астрид смеется. Тихо, надрывно. Слишком неверяще. — Вот как…

***

      Николь никогда и никому не говорила о том, что плачет почти каждую ночь. Даже самой себе не признавалась, что это происходит.       С первыми лучами утренней зари она быстро покидала душную комнатушку, столь ненавистную ей, спеша вниз, в столовую, на тренировочную площадку, куда, мать его, угодно.       Лишь бы не оставаться одной.       Николь старается смешить каждого, с кем ей удается повстречаться за этот бесконечно длинный день. Она травит неправдоподобные байки, улыбается и включает дурочку в ответ на обидный подкол, она тянет губы в широкой улыбке, до болезненных покалываний в скулах, лишь бы этот «кто-то» не ушел, лишь бы ему было интересно, приятно находиться рядом с Николь.       (это девочка всегда была одна)       Эта девушка всегда старается быть в центре внимания. Но…       Со временем она понимает, что счастья большая толпа не приносит, родного тепла тоже. Посреди шумного потока Николь все еще одна.

***

— Знаешь, у меня ведь тоже нет дома, — небрежно бросает Армин через плечо, неторопливо перетягивая ремешки на левом бедре.       «Тоже…»       У Николь дома никогда не было. Семьи тоже. Но и об этом она умалчивала, называя родным человеком каждого, кто уделил ей хоть каплю внимания. — … но это не значит, что мне некуда возвращаться, — Армин вдруг замирает, слабо улыбнувшись, уставившись куда-то в пустоту.       Вебер хмурится, не понимая, к чему тот ведет. — Дом там, где тебя ждут.       Николь на миг замирает, словно каменное изваяние, переставая вдыхать колкий ледяной воздух. Легкий трепет охватывает ее быстро бьющееся сердце. — Николь, — Армин вдруг оборачивается, смущенно уставившись на девушку, — Я всегда буду ждать тебя.       Арлерт вечно знал больше положенного, понимал больше, чем нужно. Он чувствовал изнывающую от боли душу Николь, ощущал ее едва заметную дрожь в пальцах.       Армин все чаще не мог уснуть по ночам от охватившей юношеское сердце тревоги.

***

      Николь вспоминает этот момент жизни слишком часто. Нередко перемалывает в себе весь тот спектр чувств, что ураганом снес барьер внутри Вебер, который она тщательно выстраивала годами.       Она помнит, как плакала тогда, громко и навзрыд. Помнит и то, как Армин любяще прижимал рыдающую к себе, несмотря на ее до ужаса зареванный вид, поалевшее лицо и оглушающие всхлипы.       Она помнит, что плакала вовсе не от горя, а от бесконечной радости. От этих теплых, слегка влажных ладошек, что безостановочно гладили ее спину, дрожащие плечи, неловкими движениями утирая крупные капли на щеках.       Николь помнит, как потом не могла прийти в себя целые сутки. Ведь поверить не могла… теперь у нее есть дом.       Есть семья.       У нее есть тот, ради кого она будет раз за разом подниматься с колен, чтобы вновь вернуться домой.