Ugly Duckling

Сехун в последний раз посмотрел на себя в зеркало и тяжко вздохнул. Пора бы уже отучиться от этой дурацкой привычки подолгу пялится на себя в зеркало и ждать, что произойдет чудо и увиденное ему понравится. Ведь каждый раз мальчишка видит одно и то же: толстого, прыщавого омегу с большими очками, которые скрывают ту часть лица, которую не занимает крупный нос. О с грустью опустил взгляд на еле застегивающийся пиджак, закрывающий уродливые складки на животе, и подумал, что если опять попросить папу перешить пуговицы. Внутренний голос, звучащий почему-то как Бен Бекхен, ехидно заметил, что не в пуговицах дело, и что поможет это лишь на пару дней потому, что жрать надо меньше. Сехун дрожащими руками одернул полы пиджака, стараясь разгладить складки, зная, что это не особо поможет, и выскользнул за дверь. На лестнице, по дороге на кухню, парня поймал старший брат. Чанель внимательно взглянул на затравленный вид младшего и со свистом выдохнул: -Если все будет настолько плохо, только напиши, и я тут же заберу тебя со школы и поговорю с этими дебилами! -Елли… Спасибо тебе, конечно, но это вряд ли их остановит. -Глухо ответил Сехун, прижимаясь своей тушкой к брату и чувствуя большие теплые ладони на спине. -Хунни… Осталось чуть-чуть, а потом будет университет, новый чистый лист, прям как ты мечтал! Ты у меня очень умный, добрый и хороший! А они — просто недоразвитые идиоты! Омега понятливо закивал, хотя слова брата не сильно его успокоили. -Еще кое-что… Мне кажется, тебе лучше рассказать… -Нет! Чанель, ты обещал не рассказывать! Пожалуйста! -Сехун вскинул голову и умоляюще посмотрел на старшего. -Хорошо, хорошо! Не паникуй… Просто пообещай, что хотя бы подумаешь… Сехун кивнул для проформы и Чанель выпустил его из объятий. На кухне, Сехун получил по поцелую: в лоб от отца и в щечку от папы. Омега пролепетал что-то про прогулку перед уроками, не смотря им в глаза, и, прихватив с собой пару свежеиспеченных булочек, поспешил на выход. Выйдя за дверь, О поспешил к калитке, где его уже дожидались. -Чонин? Ты же должен был приехать только сегодня вечером! -Сехун с радостью обнял друга. -Я попросил папу позвонить, чтобы меня отпустили одного пораньше, приехал пару часов назад. -Альфа поправил растрепавшуюся челку омеги и тепло улыбнулся. -Чонин… -Даже не думай о своих “не нужно было” и “все в порядке”! Я бы ни за что не оставил тебя одного в такой день! -Чонин повел плечом и забрал у мальчика одну булочку. -Спасибо тебе большое… Ты самый лучший друг. -Сехун улыбнулся, хоть и получилось немного грустно, а Чонин отвел взгляд. -Как прошли соревнования? Оставшуюся дорогу до школы, О хомячил свою булочку и слушал рассказы Чонина о соревнованиях, которые проходили в Пусане. Мальчику даже удалось отвлечься, но при виде школьных ворот под ложечкой отчаянно засосало, а ноги сами собой затормозили. Чонин сжал чужую потную ладошку, не зная что сказать. Ким хотел бы сказать, что все будет хорошо, но сам понимал, что не будет, а врать омеге он просто не умел. Альфа мог бы назвать тысячу причин, за что можно любить Сехуна, но все в их классе видели лишь его лишний вес и очки в круглой оправе. И если раньше, хулиганов останавливал один лишь взгляд прищуренных глаз Чанеля, то сейчас, когда Чанель поступил в университет, защищать Сехуна, кроме Чонина было некому. -Я знаю, Сехуни, знаю… Я буду рядом. -Ким думал, что кажется, подобрал правильные слова, глядя на неуверенную улыбку омеги. -Смотри-ка это же наш бульдозер! Кажется, за лето ты стал вдвое шире! -А я видел, как наш жирдяй по дороге в школу сточил огромную такую булку, так еще и половину Чониновской сожрал! -Эй, жира кусок! Больше нет твоего папочки, что делать будешь, а? Сехун зажмурился, попытался проглотить застывший в горле ком и взять себя в руки, получалось из рук вон плохо - урок физ-ры был самым его нелюбимым предметом. Чонин предложил переодеться в туалете, но Сехун упрямо пошел в раздевалку о чем сейчас сильно жалел. -Да не переживай, толстяк! Все знают твои габариты и не будут особо удивлены! Можешь переодеваться спокойно. Эй, Минхек! Советую держаться подальше, а то вдруг наш жирдяй не удержится и слопает тебя, как ту утреннюю булку! Бен Бекхен продолжал пускать свои глупые шуточки, над которыми смеялись все присутствующие. Сехун же, стиснув зубы, пытался быстрее одеть футболку и прикрыть ей свой жир. -Хоть шубу одень! Как будто это поможет скрыть твои многочисленные складки жира на животе! И как только Чонин терпит видеть вот это каждый день? Он тебя жалеет, а ты настолько убогий, что сам себя убеждаешь, что это дружба! -Прошипел Бекхен в лицо Сехуну, который лишь, опустив глаза, пытался сдержать слезы. -Запомни! Такие, как Чонин, не дружат с такими, как ты! Бекхен хлопнул по шкафчику, рядом с головой Сехуна, заставляя его съежиться, и вышел из раздевалки вместе со своей свитой. А Сехун так и остался стоять, глотая рыдания и дрожащими пальцами размазывая слезы по круглым щекам. Когда мальчик вышел в спортзал, то урок уже пятнадцать минут как начался, а учитель Чхве никогда не делал омегам поблажки. Пробегая второй из десяти кругов, обливаясь потом и задыхаясь, Сехун продолжал глотать слезы и готов был сквозь землю провалится потому, что весь класс, хихикая и бросая едкие комментарии, наблюдал за наказанием. Чонину пришлось стоять в общей шеренге и наблюдать за другом, иногда зло и предупреждающе зыркая на слишком уж развеселившегося Ву Ифаня. Альфа засобирался было составить компанию другу, да только учитель Чхве пригвоздил его на месте словами об удвоенном наказании для омеги. Десять кругов для Сехуна уже было слишком много, и Чонин знал это как никто другой. Все, что ему оставалось, так это улыбаться Сехуну уголками губ в знак поддержки и стараться не обращать внимания на тупую боль где-то там, где билось сердце. После выполненного наказания, Сехун готов был умереть, но учитель Чхве уже распределил класс на две команды, дал мячи и отправил всех играть в вышибалы. Чонин, поменявшийся с кем-то местом, молча протянул омеге бутылку с водой и занял свою позицию вышибалы, поменяться местом с Сехуном ему не разрешил все тот же противный физрук Чхве. Игра была веселой и про Сехуна, пьющего воду у самого края поля, все благополучно забыли, пока мяч не просвистел рядом с ухом омеги, заставляя того вылить оставшееся содержимое бутылки на себя. -Эй, О! Боюсь, твои классные складочки, просвечивающие через футболку, зрелище не самое сексуальное! Таким детей пугать, а не соблазнять! Сехун вздрогнул, как от удара, и поджал губы. А одноклассники продолжили издеваться над ними, сделав его главной целью. -Ну давай, Минхо! Как можно было промахнуться? Мишень же огромная! Сехун инстинктивно продолжал уворачиваться от летящих мячей, которые кидались в него со всей силы, но ноги после длительного бега сильно гудели и подкашивались. Мальчик запнулся о собственную ногу и зажмурился, видя, как мяч летит прямо в живот. Все, что почувствовал Сехун, были теплые ладони на плечах и резкий выдох, сорвавшийся с чужих губ. -Ты в порядке? -Чонин… -Глухо прошептал Сехун, открыв глаза. -Твоя поясница… Ноги подкосились от удара в травмированную спину и альфа рухнул на землю, цепляясь за руки омеги, пытающегося его удержать. -Все в порядке, Сехуни… -Чонин улыбнулся, но сведенные к переносице брови выдавали боль от удара. -Ву Ифань! - Учитель Чхве уже спешил к ним с другой части поля. -Что это такое?! -Мы просто играли в вышибалы. -Пожал плечами альфа, перекидывая мяч из одной руки в другую. -Я похож на идиота? Вечно от тебя одни неприятности! Тебе опять прочитать лекцию о здоровом спортивном поведении? А ну быстро извинись перед О и Кимом! -Не буду я извиняться! -Ву зло выкинул мяч. -К тому же, ударь он в О, как и было задумано, ничего бы не случилось! Его многослойный жир смягчил бы удар! Сехун встал с земли и побежал прочь из спортзала, подгоняемый смехом одноклассников. О зашел в кладовую на втором этаже школы и закрылся изнутри, давая слезам волю. Озлобленные одноклассники, казалось, решили выпустить весь свой яд, на протяжении двух лет сдерживаемый лишь благоговейным страхом перед Чанелем. Омега прижимал ладонь к губам и давился рыданиями и ненавистью к самому себе. Все началось еще в первом классе старшей школы, когда Бен Бекхен, король омег их класса, сам позвал Чонина обедать за их столом. Чонин отказался и пошел к Сехуну, которому подкладывал все лучшие кусочки. Не заметить влюбленного взгляда Кима на смеющегося Сехуна не мог заметить только дурак и сам Сехун, который смеялся всегда с закрытыми глазами, а Бекхен дураком отнюдь не был. Омега до посинения в пальцах сжимал палочки и ненавидел О Сехуна, мальчишку, укравшего сердце единственного альфы, на которого положил глаз Бен. Тогда то и начались все эти издевательства, которые начались вполне безобидно, но благодаря юному сердцу, в котором, как на дрожжах прорастали плоды зависти и упрямой обиды, приправленные собственными комплексами, стали все набирать оборот, пока не превратились в травлю. И дело было не в том, что О был тогда толстым. Ел Сехун всегда мало, но врожденная склонность к полноте давала о себе знать. Мальчик был плотным, но после ехидных шуточек, смешков и шепота за спиной, Сехун и сам стал в это верить, а стресс стал заедать всяческими папиными шедеврами. Омега помнил, как Ифань с Бекхеном и еще парочкой друзей подловили его в день, когда у Чонина был последний прогон перед концертом, и как унизительно было стоять и плакать, когда его держали за руки двое альф, а Бекхен тыкал его в мягкий живот своим изящным пальчиком и отпускал одну за другой шуточки из своего нескончаемого арсенала. В тот день Сехун пришел домой, взял только приготовленный папой вишневый пирог и прикончил его. Сехуна тошнило от самого себя, от того, каким ничтожным и безвольным он был. Таким его и застал Чонин: растирающего сопли, слезы и вишневую начинку по лицу, дожевывающего пирог, всего в крошках. Увидев Кима, с удивлением и тревогой рассматривающего самого Сехуна и рядом стоящую пустую форму для пирога, омега возненавидел себя еще больше и зарыдал сильнее, давясь остатками пирога. О проплакал на плече у Чонина весь вечер. После этого, заставший истерику Чанель популярно объяснил Ву Ифаню, что трогать его младшего брата лучше не стоит, и жить стало легче… до сегодняшнего дня. На урок учителя Ким, Сехун опоздал на десять минут. Открыв дверь в каморку, омега увидел свою спортивную сумку и аккуратно сложенные вещи, оставленные наверняка Чонином. О переоделся, попытался привести лицо в порядок и на негнущихся ногах поплелся в класс. К удивлению Сехуна, Чонина на его месте не было, как и Ифаня. Зашли они в одно время, пугая учителя Кима до чертиков. -А ну быстро в медпункт, а потом в кабинет директора! -Скомандовал учитель. -Сехун, помоги Чонину добраться. Пока медсестра занималась Ифанем, Сехун обрабатывал ссадины Чонина и прикладывал лед в нужных местах. Сказать что-либо омега не мог: боялся, что если скажет хоть слово, опять расплачется. Поэтому, он лишь сильно сжал ладошку друга и доверительно заглянул в глаза. Чонин все понял без слов и лишь улыбнулся: -Не за что, Сехуни… После происшествия, Ифаню сделали предупреждение, но дни Сехуна не стали спокойнее. Бэкхен и их с Ифанем дружки все так же отравляли ему жизни своими шуточками и зажиманиями Сехуна в темных углах с целью поглумиться. Сехун часто задумывался над тем, что было бы, не будь он таким безвольным, изменилось ли что-нибудь дай он им отпор… С каждым днем, шутки становились все более жестокими, а тычки болезненней. По телу Сехуна стала расползаться уродливая синева, которую тот прятал под толстыми, плотными свитерами. Скрываться от родителей стало невозможным, и теперь за ужином омегу жгли сразу три пары встревоженных глаз. На все вопросы родителей, он отвечал, что все дело в стрессах из-за учебы, хоть ни один из сидящих за обеденным столом в это не верил.