холодное дыхание на затылке

      защищать людей от грани мертвого мира было не так трудно, как самому держаться на этом неуравновешенном шаре, который готов в любой момент помчаться куда глаза глядят, и от этого поистине становилось страшно. помогать заблудшим душам уйти в забытье означает самому связаться со смертью тонкой нитью, смиренно переплести руки и ожидать своего часа.       в каком-то плане такое видение слишком пессимистично для такой юркой девушки, как ху тао. сама по себе она являлась редким кадром, особенно в таком заведении, как похоронное бюро. от ее выходок никто не укроется: взвывающим вверх дуновением вы окажетесь в какой-то передряге, где, скорее всего, будет замешана данная особа, если вы, конечно, знакомы. несмотря на все ее легкие шалости, взгляд был слишком проницателен; движения осторожны, словно полет бабочки, воистину завораживающее деяние. все-таки этому человеку дышит в затылок сама смерть, осторожно перебирая пряди из ее длинных хвостов, и это означало только одно: от смерти никуда не деться. каким бы ярким пятном дорогой акварели не был бы человек в вашей жизни, рано или поздно его лицо окажется слишком бледным для живого человека, окруженное цветами и заботливо лежащее в гробу.       самим архонтам когда-нибудь предстоит встретиться лицом к лицу с этой пугающей участью, и властелин камня никогда не был каким-то исключением из правил: уже стоило отметить то, что сердце бога было давно не в его владениях, ярко светящееся и бьющееся в унисон со всем континентом находится в руках фатуи, и, возможно, эти десятилетия будут его последними глотками воздуха и взора на так полюбившийся и изменившийся ли юэ.       таким образом он попал в похоронное бюро ваншэн, в главе которого стояла чудаковатая по всем меркам девушка. и за ее прогрессом в данных творениях (все мы знаем, каких) было наблюдать крайне интересно. пока это не коснулось его. беспокоил лишь тот факт, как такая беззаботная особа имела связи со смертью и отгородила все живое на этой земле от этого темного существа. слишком она была загадочной для обычной смертной, которая так же, как и ее клиенты, окажется в гробу, посланной в бесконечность по млечному пути.       текучее время сблизило их, холодком пробегаясь по телам обоих, как бы намекая, что смерть, возможно, недалеко. как бы чжун ли не хотел связываться с этой девчонкой (даже по самому хорошему контракту), он должен признать должное: сам властелин камня проиграл перед этой девушкой, перевернувшей его мысли о дальнейшем развитии в мире мертвых. все мысли, скрывающиеся под тонкой оболочкой очередных издевок над ним самим обнажились в самый неудобный момент: эхом в ушах отражаются ее бегущая речь, ее ласковые слова о том, как она доверяет ему самое сокровенное, что осталось от ее самой после связью со смертью, едко сидящей в лёгких, сердце, печени, прожигая пустынныи ядом дыры в ее артериях. ее слезы, наполненные тем самым ядом, медленно текут по лицу собираясь в один большой поток, после которого, наверное, былая жизнерадостность не сможет существовать. иногда моракс сам не понимает, как дошел до такой близости со смертным чадом, дни которого уже сочтены и никакая селестия, там, на небесах, этому не поспособствует.       молодежь зовет такую близость любовью, однако между ними чувствовалось что-то иное, не поддающееся описанию и материализации. запах ароматических масел заполняет маленькую комнатушку, расположенную где-то близ самого бюро. ночью на улицах ли юэ было особенно оживленно; на небе осторожно переливались все оттенки холодных и теплых цветов, образуя небольшую белизну в виде разбрызганных звездочек, стоящих в хаотичном порядке. лунный диск на небе свечением попадал на лицо уставшей семьдесят седьмой хозяйки похоронного бюро, а рядом, перебирая все варианты развитий, сидел чжун ли со стаканом воды в руках. из охрипшего горла девушки вырвалась фраза: — смерть близко, — небольшой хрип, — очень. мне страшно. — глотая слезы, выдала ху тао.       эфемерные поглаживания по голове давали небольшой эффект успокоения, когда это делал дорогой сердцу человек. несмотря на все догадки, что рядом с ней находится настоящий архонт, она мысленно понимала, что смерть дышит и к нему. оттого делалось так больно и неприятно от своей работы, желудок делал сальто со скалы ее нервозности, поражая мозг все новыми и новыми открытиями по поводу смерти. — может быть, ты права, но пока эту мысль нужно от себя отгонять, как противную муху — высказался архонт, продолжая проводить по макушке владельца похоронного бюро: шляпа покоилась где-то на кровати, сил на формальности совершенно не осталось. хотелось громко взвыть и стать чем-то выше человеческого разума, привыкшего ограждать себя тем фактом, что «жизнь одна, и вообще умрем скоро, чего терять-то». крик плавно перетекает в отчаянный крик, и ху тао ловит себя на том, что находится в теплых объятиях и вряд ли в скором времени их покинет. — ну давай, сделай что-нибудь забавное, позови меня по имени, посмейся над моим нелепым характером. как ты обычно это делаешь. — мягко процедил властелин камня. — ты такой забавный, чжун ли.       они оба знали, что рано или поздно их разделит костлявая рука, но упорно продолжали это избегать. самому архонту, жившему тысячелетиями, стало страшно от осознания, что скоро он станет такой же пылью, как и весь народ — как и все обычные люди., но все равно продолжали аккурат оттягивать этот момент, чувствуя сердцебиение друг друга. — «прошу следовать плану и не отвлекаться на непонятные вещи, госпожа».