Постучись в мою дверь

***

      В головном доме творился полнейший хаос, но голова альфы была забита совсем другими проблемами, и он неистово пытался абстрагироваться от раздражающих воспоминаний. Слова Джина застряли в голове и крутились как заезженная пластинка, воспроизводя слово в слово. Он пытался забыть горестные слова, но вот уже несколько дней они причиняли ему ощутимый дискомфорт. После того вечера Джин перестал показываться альфе на глаза, но Чонгук слышал его тихие передвижения по дому и в спальной комнате. Разговаривать и видеть омегу не было необходимостью, но он чувствовал тяжелый груз на своих плечах, и с каждым днем тяжесть будто увеличивалась. Еще и Чимин, который не переставал терроризировать Чона все эти дни, и он был на взводе. Чонгук никогда не отличался особой терпимостью, но все еще держал себя в руках, чтобы не натворить глупостей. Его мысли метались между Джином и Чимином. Если со вторым было проще некуда, то вот с Джином все было намного сложнее. Омега был с характером, который был несовместим с характером альфы, и Чонгук не видел выхода. Но в одном он был твердо убежден - он не разведется с Джином. В его голове это – табу. Они либо продолжат собачиться, либо найдут общий язык в этом браке. Кажется, ему нужно запастись терпением.       Подъезжая к дому, Чонгук замечает простую старенькую машину, которая была припаркована около ворот, и настораживается.       – Кто это? – спрашивает он у водителя, который также как и он сканирует взглядом автомобиль.       – Я разузнаю, господин. – четко проговаривает Ендже, нажимая на кнопку в наушнике. – Автомобиль, что припаркован у ворот, чей он? – спрашивает водитель и аккуратно выруливает в сторону двора. Чонгук еще раз кидает взгляд на чужую машину и с нетерпением ждет ответа от подчиненных. – Доставка, господин.       – Кому?       – Господину Сокджину. – Ендже кивает ему и останавливается у парадных дверей.       Чон пару секунд сидит в машине в раздумьях, будто что-то было не так. Он выходит из машины, поднимается по ступенькам, но парадная дверь распахивается и являет перед собой молодого бету, который сжимает в руках планшет и делает ему поклон, избегая взгляда Чонгука. Еще раз поклонившись бета почти сбегает вниз по ступенькам, и Чонгук настороженно смотрит вслед.       – Ендже! Останови его. – приказывает он и стремительно заходит в дом.       Домоправительница тетушка Наен приветственно улыбается ему.       – Тетя, что принесли Джину? – уточняет он. – Вы проверили содержимое? – тугой комок из нервов заставляет говорить его быстро и грубо, отчего домоправительница тушуется.       – Да, господин. В пакете были блокаторы да бутылка воды и только. Кай уже отнес посылку молодому господину. – отчитывается женщина и вздрагивает, когда Чонгук, не сказав ни слова, стремительно поднимается по лестнице, переступая через две ступеньки.       У двери Джина его встречает Кай и сразу же хмурится, когда видит выражение лица Чонгука.       – Хен, где посылка? – громко спрашивает он, и не дождавшись ответа, влетает в комнату супруга. Джин соскакивает с места, пряча пакет за спиной, и делает пару шагов назад, будто пытается скрыть что-то. Чонгук всего несколько дней не видел Джина, но ему показалось, что омега выглядит слегка болезненно.       – Что случилось? – удивленно спрашивает Джин, задавая вопрос больше Каю, чем мужу. – Не приближайся ко мне. – качает головой он, когда Чонгук делает шаги в его сторону.       – Мне нужно проверить посылку. – мягко начинает альфа, но останавливается, когда Джин хмурится и прыскает, качая отрицательно головой.       – Пакет уже проверили. Госпожа Наен, господин Кай и, наверняка, охрана на улице. Нет необходимости…       – Посылку! Дай мне эту чертову посылку, Джин. – Чонгук приближается и тянет руку вперед в надежде, что омега без сопротивления отдаст посылку, но Джин упрямо качает головой и делает еще один шаг назад, отходя от Чонгука. – Дай мне, блять, посылку! – выходит из себя альфа и пытается вырвать из рук пакет, но Джин не собирается сдаваться без боя.       – Ты параноик, Чонгук! Это личные вещи, я не отдам тебе их! – Джин пытается сбежать, но Чонгук ловко ловит его за талию и добирается до злосчастной посылки. – Чонгук!       – Я отдам тебе эти гребаные таблетки, только дай мне всё проверить! – Чонгук высыпает содержимое на пол и присев разглядывает препараты: открывает каждую коробку, высыпает пластинки, проверяя каждую, и не найдя ничего странного, встает. Он собирается уже уходить, но глаза цепляются за бутылку с водой. – Почему ты заказал воду? – спрашивает он, но Джин отворачивается от него. – Джин, почему ты заказал воду? – повторяет он вопрос и выжидательно смотрит на омегу.       – Да не заказывал я никакую воду! Мне нужны были только препараты!       – Это вода была в посылке? – повернувшись к Каю, спрашивает альфа. Старший быстро кивает на вопрос, и они оба не сводят взгляд с бутылки, которая выглядит вполне обычно. – Ты проверил ее? – не дождавшись ответа, Чонгук подхватывает бутылку с водой и поднимает перед собой. – Зачем фармацевту дарить воду, хен? Или мне ответишь ты, Джин?       – К чему ты клонишь? – повернувшись к ним Джин задает встречный вопрос и подходит ближе к своему мужу. Действительно, болеет. – думает Чонгук, когда видит Джина вблизи.       – Оставайся на месте. – заметив движение в свою сторону, обращается он к омеге. – Хен, узнай у Ендже, где доставщик. – Чонгук переворачивает воду и снова смотрит, будто хочет что-то увидеть в прозрачной бутылке. – Джин, пожалуйста, отойди как можно дальше или выйди из комнаты на минуту. – омега без сопротивления отходит на другой конец комнаты, чем удивляет Чонгука, и не сводит взгляда с его рук.       – Это моя вина. Я открою. – говорит Кай, но Чонгук уже открывает бутылку, принюхиваясь. Он не чувствует никакого специфического запаха, кроме усиленного запаха Джина. Чонгук еще раз смотрит на уже открытую бутылку и снимает свои туфли, толкая их вперед. Не долго думая он льет на них воду. Джин вытягивает голову, чтобы разглядеть, что происходит.       – В подвал этого урода. – рычит Чонгук. Закрыв бутылку и присев на корточки, он собирает разбросанные препараты в пакет, отправляя туда же бутылку.       Джин ахает, когда видит, как на глазах кожа, из которой была сшита обувь, становится темнее и уродуется, а через пару секунд в комнате стоит запах гари. Чонгук чувствует, что омега смотрит на него, но он слишком зол, чтобы что-то объяснять.       – Чонгук… это…       – Это кислота. Как видишь, паранойя иногда помогает. – говорит он, и прихватив с собой опасную посылку, выходит из комнаты вслед за Каем.

***

      – Ты снова сбежал? – спрашивает Юнги, когда Тэхен пропускает его в номер отеля. – Не боишься быть пойманным?       – Кто не рискует, тот не пьет шампанское, глава Чон. – широко улыбнувшись, отвечает Тэхен. – Не беспокойся, я снял для себя соседний номер. Если кто-то будет задавать вопросы, скажем совпадение. – Юнги качает головой, обнимая бету за талию. – Удивительно, что мы стали родственниками, не находишь? Это очень возбуждает… – говорит Тэхен между поцелуями в шею.       – Удивительно то, каким образом ты нашел мой номер телефона и как оказался в моем номере. – отстранившись, говорит Юнги. В зрачках Тэхена пляшут черти и его глаза опасно сужаются.       – Не представляешь, как долго я искал отель, где балконы так близко расположены к соседнему номеру. – хитро ухмыльнувшись отвечает Тэхен. Кажется, этот парень сведет Юнги с ума. – Уверен, что ты еще помнишь, какой я гибкий.       – Сумасшедший… – Юнги затягивает бету в поцелуй, начиная раздевать парня.       Такие как Ким не забываются. Они всегда остаются в памяти, как самый плохой или хороший день, как лучшие ощущения и моменты, и даже если они перестанут видеться, Ким останется в памяти Юнги уже навсегда.       Это походит на помутнение, но Юнги принимал это состояние, не имея права отказаться. Юнги уверен, откажи он Тэхену, то жалел бы об этом намного больше, чем о прекращении их отношений. В Киме был животный магнетизм, сладкая страсть, которую он умел преподносить и дарить другим, и не поддаться ему было сверх сил альфы. Тэхен был молодым, необузданным и свободным. Его не волновали внутренние распри, войны между семьями, он стремился к совершенству и стал им. Греховное совершенство, которое влечет людей и позволяет им касаться себя.       – Мне нужно идти и, пожалуйста, не лазь по балконам. Не хочу, чтобы твое красивое тело собирали по кускам. – Юнги целует бету, который улыбается в поцелуй.       – Беспокоишься за меня? – игриво прикусив губу, спрашивает Тэхен и прикасается своими пальцами к щеке альфы.       – Я буду сожалеть, если ты умрешь так глупо. – отвечает Юнги, целуя ладонь Кима. – Будь хорошим мальчиком и не делай опасных вещей, хорошо? – Тэхен ухмыляется на это. Юнги видит в глазах отчетливый отказ на просьбу, но не собирается настаивать, потому что это распалит бету совершать вещи еще безумнее.       – Глава Чон, я не из тех, кто так просто умирает. – рассмеявшись говорит Тэхен и приподнявшись с постели обнимает его. – В следующий раз жду чего-то необычного. – шепчет он на ухо альфы, и слегка прикусывает тонкую кожицу на шее.

***

      Джин не находит себе места. Он несколько раз спускается вниз, но никого кроме охраны и прислуги не находит. В его голове была самая настоящая каша. На него и раньше нападали, то есть это были попытки, которые Намджун пресекал на корню. После очередной попытки Джин начал ходить на курсы самообороны, курсы вождения и стрельбы. Намджун считал это глупостью, так как он, как его хён, всегда будет рядом. Но в этом доме нет Намджуна, который поможет. В этом доме есть Чонгук, который не умел контролировать свой гнев и действовал по инстинктам.       – Джин? – омега вздрагивает, когда Хосок окликает его.       – Хен. Доброй ночи. – он делает легкий поклон и спешит помочь старшему, который пытается снять обувь.       – Не надо. Я сам, спасибо. – твердо говорит бета. – Ты выглядишь болезненно. Что-то случилось? – Джин не спешит отвечать. Он не знает, как сказать старшему об инциденте. Хосок начнет переживать и нервничать, а он только начал восстанавливаться.       – Ничего, хен. Не беспокойся. Все нормально. – нервно смеясь, говорит омега, но Хосок выпрямляется и смотрит прямо в глаза. Именно так смотрит Чонгук на него, когда требует ответа. Они так похожи, – проносится в голове омеги. – Ничего, правда.       – Ты пахнешь ярче… когда у тебя течка? – бесцеремонно спрашивает старший и проходит в гостиную.       – Через неделю. – смущенно отвечает Джин и идет за старшим.       – Ты принимаешь таблетки? Сам понимаешь, что большая часть из охраны – альфы, а ты не меченный омега. Конечно, если вы не пришли с моим братом к согласию. – повернувшись, говорит Чон. – Вижу, что не пришли. – Хосок крутит кольцо на пальце, и это выдает его нервозность. Джин следит за его движениями, смутно припоминая, что где-то уже видел такое кольцо.       – У хена такое же кольцо. – говорит он Хосоку, и тот застывает, широко распахивая глаза. – У моего брата Намджуна. – поясняет он, удивляясь реакции Хосока. Тот бросает взгляд на кольцо, и замешкавшись прячет руки в карманы штанов.       – У твоего брата хороший вкус. Уже поздно, давай спать. – говорит вдруг Хосок и не оборачиваясь, стремительно покидает гостиную. Джин бормочет в след «доброй ночи», не понимая, чем задел старшего.       Час от часу не легче.

***

      Чонгук врывается в вип-кабинку словно ураган, и не раздумывая убивает всех в пределах видимости. Весь день он потратил на то, чтобы выяснить, чьих рук дело отправленная в виде воды кислота. Он корит себя за то, что не убил Чимина раньше. Доставщик, который привез посылку, оказался наркоманом, который ради денег готов продать родную мать, но Кай разговорил его традиционным способом. Как оказалось, схема доставки была не самой легкой, и Чонгук промотался весь день, потратив немало пуль. Когда он услышал, кто заказал Джина, то пришел в ярость, и вот он здесь.       Чимин смотрит на него большими от ужаса глазами, вжимаясь в кожаный диван.       – Что ты делаешь, Чонгукки? – голос омеги вкрадчивый, наигранно мягкий, но Чонгук делает выстрел, попадая в стену в пяти сантиметрах от головы Пака.       – Дорогой, давай погорим, ладно? – спрашивает он, и Кай пододвигает ему кресло. Чонгук усаживается и упирается локтями на свои колени, трет дулом пистолета свой лоб. Вдруг он смеется громко, и Чимин вздрагивает. – Ты говорил, что беременен? – спрашивает Чонгук, ярко улыбаясь и окидывая взглядом стол, испачканный кровью. – Беременным нельзя алкогольные напитки, Чимини.       – Чонгук, я все объясню. – Чимин делает попытку встать, но Чонгук качает головой. – Хорошо. Только не заводись, любимый. – омега явно волнуется и трет свои ладони о джинсы.       – Ты думал, что я не узнаю? Или что я настолько глуп? – Чонгук с силой ударяет ладонью по столу, и Чимин жмурит глаза.       – Прости! Я думал, что смогу удержать тебя, но ты ясно дал мне понять, что не бросишь его! Что готов отказаться от своего ребенка, ради какого-то омеги! – Чимин выглядит отчаянно, и в его глазах застывают слезы. – Я ведь люблю тебя, Чонгук! Дорогой, послушай. – у Чимина текут слезы и он небрежно убирает их с лица. – Мы так давно вместе и ты знаешь все мои чувства к тебе. Я дико ревную тебя к нему. Я знаю, что не имею права, теперь, когда он стал твоим мужем. Я готов отпустить тебя… Пожалуйста, Чонгук.       Чонгук тяжело выдыхает, вставая со своего места. Он обходит кресло и упирается руками о спинку, делая вид, что глубоко тронут чужими словами.       – Ладно, допустим, инцидент с лжебеременностью исчерпан, твои извинения приняты.       – Чонгук! – Чимин радостно встает с дивана, но останавливается сразу же, когда Чонгук наводит пистолет на него. – Чонгук…       – Ты прав, мы знаем друг друга очень давно. В тебе мне нравилось твоя отдача и целеустремленность. Парой, ты был хорошим человеком, но деньги и власть всех портят. Ты, наверное, уже забыл, что мой дом помог твоему подняться с самых низов, когда вы с громким ударом упали с пьедестала. Ты забыл, что жизнь, которой ты живешь, вмиг может лопнуть, как мыльный пузырь. И также ты забыл о том, что я говорил тебе совсем недавно: не трогать Джина и не появляться в моей жизни. Но ты забылся, Чимини. Ты совершил ошибку, которую я не прощаю никому – ты тронул мою семью.       – Он не твоя семья! – Чимин яростно сжимает руки в кулак.       – Чимин, услышь меня. Ким Сокджин, омега дома Ким, мой законный супруг, и я никому не позволю трогать его, какими бы не были наши отношения. Если я даже заведу себе кого-то на стороне, Сокджин всегда будет стоять на первом месте. Всегда. Понял? – Чонгук приближается к Чимину и смотрит в его глаза. – Вижу, ты слушаешь меня, но не слышишь. Знаешь, похвально, когда кто-то целеустремлен также как ты. Но ты поставил неправильную цель. Твоя цель – убить Джина. И даже после этого разговора ты попытаешься сделать это снова. Но я не дам тебе такой возможности. Прости, Чимини. – Чонгук разворачивается спиной к омеге, который в следующий момент падает на землю с пулей в голове. Кай отправляет пистолет обратно в кобуру, попутно открывая дверь Чонгуку.

***

      Джин делает дыхательные упражнения, чтобы успокоиться. Тревога изнутри растет, как будто готовящийся извержению вулкан. Время перевалило за полночь, но сна ни в одном глазу. Схватив книгу, он усаживается и начинает читать. Чтение помогает первые десять минут, и через время он теряет связь между предложениями, перечитывая снова и снова. С хлопком закрыв книгу, он решает набрать ванную и расслабиться. Включив музыку на телефоне, омега кидает бомбочку для ванн и наблюдает, как вода окрашивается в радужный цвет. Набрав нужное количество, он раздевается и забирается в ванную. Легкая дрожь от контрастов температур проносится по всему телу, и он сразу же окунается в воду. Джин надеется, что так сможет успокоить мысли и сон, наконец-то, придет.       Ароматизаторы щекочут обоняние, и он закрывает глаза, чтобы полностью раствориться в блаженстве. Музыка нескончаемым потоком играет в ванной комнате, отдаваясь эхом о стены, и Джин рад, что на этаже кроме Чонгука никто не живет.       Вспомнив о Чонгуке, он хмурится. Супруга нет уже давно и никакого известия о бутылке с кислотой соответственно. Кому он снова успел насолить, что его хотели убрать таким образом, не побоявшись заявиться в дом Чонов и не побоявшись Намджуна. Узнай Джун об этом происшествии, Джин уверен, что давно заявился бы к Чонам, и раз его нет, значит, Чонгук держит ситуацию. Джин не знает, кто именно страшен в истинном гневе: Чонгук или Намджун, но уверен синергия этих двух альф не оставит камень на камне. От этого у Джина бегут мурашки по телу.       Музыка внезапно прекращается, и он думает о том, что слишком долго находится в ванной и пора выходить. Чья-то тень появляется за занавеской, и омега принимает сидячее положение.       – Чонгук? – его сердце начинает биться часто, и страх пронзает тело от неизвестности. Он рывком отодвигает шторку и открывает рот в немом вопросе. – Шаан? Что-то случилось? – спрашивает он у одного из охранников, но тот качает головой отрицательно и смотрит ему прямо в глаза. – Что вы тут делаете? – слегка дрожащим голосом спрашивает он, вспомнив слова Хосока о течке и охране.       – Простите, молодой господин. – говорит вдруг Шаан, и Джину не нравится взгляд охранника. Его глаза становятся злыми, и ему кажется, что он видит перед собой дьявола.       – Шаан? – севшим голосом пытается Джин, но его грубо хватают за волосы и в следующий миг с силой окунают в воду. Джин хватается за бортики ванной руками, чтобы уйти от захвата, но у него не хватает сил. Паника внутри растет с геометрической скоростью. Он в какой-то момент ухватывает глоток воздуха, но оказывается снова погруженный в воду. Ногами он сносит все, до чего может дотянуться, цепляется руками за руки Шаан, чтобы тот остановился, но все тщетно. Кажется, еще чуть-чуть и он умрет в своей же ванной. Глупая смерть.

***

      Джин просыпается от громких голосов вокруг и хмурит брови. Грудная клетка болит, и он осторожно прикасается к ней рукой. На него никто не обращает внимания, и он пытается понять, что происходит.       – Я заберу его. Все, на этом все! – голос Намджуна остро режет слух, и Джин переводит взгляд на него. У Джуна играют желваки на лице, и судя по глазам, он готов рвать и метать.       – Ты не можешь этого сделать. – говорит мягко Хосок, но Джун отходит от него.       – Могу! Он мой младший брат, моя кровь! Никто не имеет на него больше прав, чем я! Твой брат, Хосок, облажался по-крупному! Я не могу доверить ему Джина! Ему абсолютно плевать на Джина, и я не дам унижать своего брата! У него есть дом, есть семья, любящая, блять, семья! Мы сделали ошибку, допустив этот брак… – Намджун перестает метаться по комнате. – Хосок.       – Джуни, послушай. Сокджин теперь не ваш, он наш член семьи. Я уверен, Чонгук во всем разберётся. Только дай им время. Они не мы, пойми же, Намджун. – Хосок приближается к Джуну и встает прямо перед ним.       – Нет. Как только он проснется, я заберу его. Я боюсь за безопасность своего Джинни. Прошло только два месяца, а его хотели прихлопнуть прямо в вашем доме, Хоби. В доме Чон с отменной охранной системой, его хотел убить один из охранников. Это немыслимо. Ты тоже пойми, он рос без матери с самого рождения, и мы с Тэ возились с ним с пеленок, он будто наш ребенок. Мы сделали его несчастным этим браком, но умереть я ему не дам. – Джун направляется прямо к нему, и Джин закрывает глаза, чтобы не выдать себя.       Сердце болезненно сжимается из-за слов брата. В горле стоит комок, и он хочет разрыдаться в объятиях брата, как делал это всю свою жизнь. Намджун касается его руки, осторожно берет в свою руку и целует тыльную сторону.       – Сокджин! – Джин вздрагивает от голоса Чонгука. Его сердце стучит быстро из-за волнения. Что-то в голосе Чонгука заставляет его откликнуться.       – Я забираю Джина домой. – Намджун говорит это четко и громко, нетерпящим возражения тоном.       – Он уже дома. – у Чонгука голос в тон Намджуна, и Джин боится открыть глаза.       – Дом, в котором его пытались убить – домом не считается.       – Мой муж останется со мной в этом доме, Ким Намджун. – Джин слышит характерный звук перезарядки пистолета и распахивает глаза. Чонгук и Намджун стоят посередине комнаты с вытянутыми руками, в которых оружия. Их дула направлены друг на друга. – Тебе следует уйти.       – Прекратите! Что вы собираетесь делать!? – Хосок пытается встать между ними, но Чонгук с силой отталкивает брата. – Чонгук!       – Хосок, не вмешивайся. – предупреждает Чонгук, не сводя взгляда с намджуновых глаз.       – Хён, отпусти оружие. – Джин слегка хрипит, и все оборачиваются на него. – Хённи, пожалуйста, отпусти оружие. Я никуда не пойду. Теперь я один из Чонов, Хосок хен прав. Поэтому отпусти оружие, ради меня. – он присаживается в постели, и смотрит на своего брата, который качает головой.       – Не могу, Джин. Это все ради твоего блага, малыш. – Намджун крепче перехватывает в руках оружие.       – Я останусь с Чонгуком, хен. Я останусь со своим мужем. И то, что ты пытаешься сделать бессмысленно. Не обесценивай наш с Чонгуком брак. Мы поженились, чтобы прекратить кровную войну, но вы опять наводите друг на друга оружие. Этому не будет конца, если вы нажмете на курки. – четко говорит омега. – Я устал, хочу отдохнуть, поэтому прошу, разойдитесь.       Он весь дрожит, но с силой закрывает глаза. Ему до ужаса страшно, что сейчас прозвучит звук выстрела, но он надеется на благоразумие альф. Джин лежит неподвижно, его веки дрожат, и это действует на нервы. Он пару раз выдыхает, чтобы не заплакать от безысходности ситуации. Почему он должен разбираться со всем этим? Его дважды пытались убить за один день, и никто не волнуется за его психическое состояние, твердя о безопасности. Он так устал.       Дверь хлопает, и наступает тишина. Он лежит пару минут с закрытыми глазами, затем подносит руки ко рту и давит крик в них. Кто-то убирает его руки от лица и прижимает его к груди, мягко гладя по спине и волосам. Джин плачет навзрыд, хватаясь за чужие плечи, как за спасательный круг.       – Прости меня. – слышит он отдаленно голос Чонгука, и снова плачет. Он не сможет остановиться даже если захочет, слезы обиды скопились в нем и вырываются наружу. Он крепче прижимается к мужу, который также сильно сжимает его в своих объятиях.       Утром он снова будет ненавидеть Чонгука, но сейчас его объятия жизненно необходимы. Со всем остальным он разберётся утром. Сейчас он хочет, чтобы Чонгук не отпускал его из своих сильных объятий.