Фильм под названием ""Гарри Поттер" в Гарри Поттере" под режисерством Богов и Основателей.

      Глава 2. ИСЧЕЗНУВШЕЕ СТЕКЛО.       Почти десять лет прошло с того утра, когда Дурсль обнаружили на своем пороге невесть откуда взявшегося племянника, но Тисовая улица за это время почти не изменилась. Солнце вставало над теми же ухоженными садиками и освещало туже самую бронзовую четверку на входной двери дома Дурслей; оно пробиралось в гостиную, оставшуюся почти неизменной с того вечера, когда мистер Дурсль смотрел по телевизору пророческий выпуск новостей.       Только стоящие на камине фотографии в рамках свидетельствовали о том, что с тех пор прошло немало времени. Десять лет назад на фотографиях было запечатлено нечто, напоминавшее большой розовый мяч в разноцветных чепчиках, но с тех пор Дадли Дурсль вырос, и теперь на фотографиях был крупный светловолосый мальчик, сидящий на своем первом велосипеде, кружащийся на ярмарочной карусели, играющий с отцом в компьютерные игры, мальчик в объятиях целующей его матери. Однако ничто на этих фотографиях не говорило о том, что в доме живет еще один ребенок.       Тем не менее Гарри Поттер все еще жил здесь, и в настоящий момент он крепко спал, хотя спать ему оставалось недолго. Тетя Петунья уже проснулась и подходила к его двери, и через мгновение утреннюю тишину прорезал ее пронзительный визгливый голос:       — Подъем! Вставай! Поднимайся!       Гарри вздрогнул и проснулся. Тетя продолжала барабанить в дверь.       — Живо! — провизжала она.       — Кто так будит детей? — возмутилась чья-то мать.       — Моя тетя, и, кстати, только меня. Дадли она нормально будит, — с весельем сказал Гарри, на что говорящая скривилась, явно не одобряя действия миссис Дурсль.       Гарри услышал ее удаляющиеся шаги, а затем до него донесся звук плюхнувшейся на плиту сковородки. Он перевернулся на спину и попытался вспомнить, что же ему снилось. Это был хороший сон. В этом сне он летел по воздуху на мопеде. У него было странное ощущение, что когда-то он уже видел этот сон.       Тетя вернулась к его двери.       — Ты что, еще не встал? — настойчиво поинтересовалась она.       — Почти, — уклончиво ответил Гарри.       — Шевелись побыстрее, я хочу, чтобы ты присмотрел за беконом. И смотри, чтобы он не подгорел, — сегодня день рождения Дадли, и все должно быть идеально.       В ответ Гарри застонал.       — Что ты там говоришь? — рявкнула тетя из-за двери.       — Нет, ничего. Ничего…       День рождения Дадли — как он мог забыть? Гарри медленно выбрался из постели и огляделся в поисках носков. Он обнаружил их под кроватью и, надевая, стряхнул ползающего по ним паука.       — Я всегда знал, что вы, Поттер, неряха, — язвительно сказал профессор Снейп. Гарри на это заявление промолчал.       Гарри привык к паукам — их было много в чулане под лестницей, а именно в чулане было его место.       — Ты жил в чулане?! — тут даже Малфой-младший удивился. Что бы Герой и в чулане?!       — Представь себе, — Гарри явно не хотелось говорить на эту тему.       Одевшись, он пошел на кухню. Весь стол был завален приготовленными для Дадли подарками. Похоже, что Дадли подарили новый компьютер, который тот так хотел, еще один телевизор и гоночный велосипед — это не говоря обо всем прочем. Для Гарри оставалось загадкой, почему Дадли хотел гоночный велосипед, ведь кузен был очень толстым и ненавидел физические упражнения — хотя отлупить кого-нибудь он был совсем не против. Любимой «грушей» Дадли был Гарри.       В зале послышалось «ох» и «ах». Некоторые впечатлительные дамочки и студенты посмотрели на Героя с сочувствием, начиная понимать, почему Гарри хилый и выглядит младше своего возраста.       Но Дадли далеко не всегда удавалось поймать кузена. Хотя поверить в то, что Гарри мог быстро бегать, было довольно сложно.       Возможно, именно жизнь в темном чулане привела к тому, что Гарри выглядел меньше и слабее своих сверстников. К тому же он казался еще меньше и тоньше, чем был на самом деле, потому что ему приходилось донашивать старые вещи Дадли, а Дадли был раза в четыре крупнее его, так что одежда висела на Гарри мешком.       У магов случился разрыв шаблона. Поттеры считались достаточно обеспеченным родом. Да и все искренне считали, что Герой ни в чем не нуждается, купается в лучах славы и богатства, из-за чего многие завидовали ему, но узнав, КАК именно проходило детство Гарри Поттера, точнее малая его часть, завидующих Гарри стало меньше, зато количество сочувствующих и сопереживающих Герою увеличилось.       У Гарри было худое лицо, острые коленки, черные волосы и ярко-зеленые глаза. Он носил круглые очки, заклеенные скотчем и только благодаря этому не разваливающиеся — Дадли сломал их, ударив Гарри по носу.       Единственное, что Гарри нравилось в собственной внешности — это тонкий шрам на лбу, напоминавший молнию. Шрам был у него с самого детства, и первый осмысленный вопрос, который он задал тете Петунье, был как раз о том, откуда у него взялся этот шрам.       —Ты получил его в автокатастрофе, в которой погибли твои родители, — отрезала тетя. — И не приставай ко мне со своими вопросами.       — Нельзя так говорить ребенку! — возмущались взрослые ведьмы. Их мужья тоже были недовольны, но вели себя сдержанней.       «Не приставай ко мне со своими вопросами» — это было первое правило, которому он должен был следовать, чтобы жить в мире с Дурслями.       Когда Гарри переворачивал подрумянившиеся ломтики бекона, в кухню вошел дядя Вернон.       — Причешись! — рявкнул он вместо утреннего приветствия.       Примерно раз в неделю дядя Вернон смотрел на Гарри поверх газеты и кричал, что племянника надо подстричь. Наверное, Гарри стригли чаще, чем остальных его одноклассников, но это не давало никакого результата, потому что его волосы так и торчали во все стороны, к тому же они очень быстро отрастали.       К моменту когда на кухне появились Дадли и его мать, Гарри уже вылил на сковородку яйца и готовил яичницу с беконом. Дадли как две капли воды походил на своего папашу. У него было крупное розовое лицо, почти полностью отсутствовала шея, маленькие глаза были водянисто-голубыми, а густые светлые волосы аккуратно лежали на большой жирной голове. Тетя Петунья часто твердила, что Дадли похож на маленького ангела, а Гарри говорил про себя, что Дадли похож на свинью в парике.       Судя по смешкам из зала, многие были согласны со сравнением Гарри. Близнецы Уизли выкрикнули, что, оказывается, у Гарри хорошее чувство юмора. Сам Поттер от этого заявления слегка покраснел.       Гарри с трудом расставил на столе тарелки с яйцами и беконом — там почти не было свободного места. Дадли в это время считал свои подарки. А когда закончил, лицо его вытянулось.       — Тридцать шесть, — произнес он грустным голосом, укоризненно глядя на отца и мать.       — Сколько?! — полузадушенно пискнул Драко. Даже детям богатых аристократов дарили меньше!       — Это на два меньше, чем в прошлом году.       — Дорогой, ты забыл о подарке от тетушки Мардж, он здесь, под большим подарком от мамы и папы! — поспешно затараторила тетя Петунья.       — Ладно, но тогда получается всего тридцать семь. — Лицо Дадли покраснело.       Гарри, сразу заметив, что у Дадли вот-вот приключится очередной приступ ярости, начал поспешно поглощать бекон, опасаясь, как бы кузен не перевернул стол.       Тетя Петунья, очевидно, тоже почувствовала опасность.       — Мы купим тебе еще два подарка, сегодня в городе. Как тебе это, малыш? Еще два подарочка. Ты доволен?       Дадли задумался. Похоже, в голове его шла какая-то очень серьезная и сложная работа. Наконец он открыл рот.       — Значит… — медленно выговорил он. — Значит, их у меня будет тридцать… тридцать…       — Он, что, не умеет считать в 10? — обратился к брату Фред.       — Ха! Наверное он и сейчас не умеет! — ответил ему со смешком Джордж, после чего они оба рассмеялись. Их поддержали некоторые ученики из зала.       — Тридцать девять, мой сладенький, — поспешно вставила тетя Петунья.       — А-а-а! — Уже привставший было Дадли тяжело плюхнулся обратно на стул. — Тогда ладно…       Дядя Верной выдавил из себя смешок.       — Этот малыш своего не упустит — прямо как его отец. Вот это парень! — Он взъерошил волосы на голове Дадли.       Тут зазвонил телефон, и тетя Петунья метнулась к аппарату. А Гарри и дядя Вернон наблюдали, как Дадли разворачивает тщательно упакованный гоночный велосипед, видеокамеру, самолет с дистанционным управлением, коробочки с шестнадцатью новыми компьютерными играми и видеомагнитофон.       Дадли срывал упаковку с золотых наручных часов, когда тетя Петунья вернулась к столу вид у нее был разозленный и вместе с тем озабоченный.       — Плохие новости, Вернон, — сказала она. — Миссис Фигг сломала ногу. Она не сможет взять этого.       Тетя махнула рукой в сторону Гарри.       Рот Дадли раскрылся от ужаса, а Гарри ощутил, как сердце радостно подпрыгнуло у него в груди. Каждый год в день рождения Дадли Дурсли на целый день отвозили сына и его друга в Лондон, а там водили их на аттракционы, в кафе и в кино. Гарри же оставляли с миссис Фигг, сумасшедшей старухой, жившей в двух кварталах от Дурслей. Гарри ненавидел этот день. Весь дом миссис Фигг насквозь пропах кабачками, а его хозяйка заставляла Гарри любоваться фотографиями многочисленных кошек, живших у нее в разные годы.       — И что теперь? — злобно спросила тетя Петунья, с ненавистью глядя на Гарри, словно это он все подстроил.       Гарри знал, что ему следует пожалеть миссис Фигг и ее сломанную ногу, но это было непросто, потому что теперь целый год отделял его от того дня, когда ему снова придется рассматривать снимки Снежинки, мистера Лапки и Хохолка.       — Мы можем позвонить Мардж, — предложил дядя.       — Не говори ерунды, Вернон. Мардж ненавидит мальчишку.       — Будто вы сами любите, — тихо буркнул Гарри, но обладатели особо острого слуха, такие, как я, Салли и Ровена, прекрасно это расслышали. Основатели взяли фразу на заметку, для себя они УЖЕ решили, что этим магглам нужно дать урок, как вести себя с детьми.       Дурсли часто говорили о Гарри так, словно его здесь не было или словно он был настолько туп, что все равно не мог понять, что речь идет именно о нем.       — А как насчет твоей подруги? Забыл, как ее зовут… Ах, да, Ивонн.       — Она отдыхает на Майорке, — отрезала тетя Петунья.       — Вы можете оставить меня одного, — вставил Гарри, надеясь, что его предложение всем понравится и он наконец посмотрит по телевизору именно те передачи, которые ему интересны, а может быть, ему даже удастся поиграть на новом компьютере Дадли.       Вид у тети Петуньи был такой, словно она проглотила лимон.       — И чтобы мы вернулись и обнаружили, что от дома остались одни руины? — прорычала она.       — Но я ведь не собираюсь взрывать дом, — возразил Гарри, но его уже никто не слушал.       — Может быть… — медленно начала тетя Петунья. — Может быть, мы могли бы взять его с собой… и оставить в машине у зоопарка…       — Я не позволю ему сидеть одному в моей новой машине! — возмутился дядя Вернон.       Дадли громко разрыдался. То есть на самом деле он вовсе не плакал, последний раз настоящие слезы лились из него много лет назад, но он знал, что стоит ему состроить жалобную физиономию и завыть, как мать сделает для него все, что он пожелает.       — Дадли, мой маленький, мой крошка, пожалуйста, не плачь, мамочка не позволит ему испортить твой день рождения! — вскричала миссис Дурсль, крепко обнимая сына.       — Я… Я не хочу… Не хоч-ч-чу, чтобы он ехал с нами! — выдавил из себя Дадли в перерывах между громкими всхлипываниями, кстати, абсолютно фальшивыми. — Он… Он всегда все по-по-портит!       Миссис Дурсль обняла Дадли, а тот высунулся из-за спины матери и, повернувшись к Гарри, состроил отвратительную гримасу.       В этот момент раздался звонок в дверь.       — О господи, это они! — В голосе тети Петуньи звучало отчаяние.       Через минуту в кухню вошел лучший друг Дадли, Пирс Полкисс, вместе со своей матерью. Пирс был костлявым мальчишкой, очень похожим на крысу. Именно он чаще всего держал жертв Дадли, чтобы они не вырывались, когда Дадли будет их лупить. Увидев друга, Дадли сразу прекратил свой притворный плач.       Полчаса спустя Гарри, не смевший поверить в свое счастье, сидел на заднем сиденье машины Дурслей вместе с Пирсом и Дадли и впервые в своей жизни ехал в зоопарк Тетя с дядей так и не придумали, на кого его можно оставить.       — Гарри, можно я тебя так называть буду? — спросила у Поттера Хельга.       — Да, конечно, — немного недоуменно ответил Гарри.       — Скажи, пожалуйста, тебя разве раньше не водили на аттракционы и в зоопарки? — осторожно спросила Хельга.       — Нет, это был первый раз, и последний, кстати, — многих удивил тон, с каким Гарри ответил. Он сказал это так, будто говорит что-то совершенно нормальное и естественное, хотя не сводить ребёнка на аттракционы хотя бы раз в жизни — это не нормально. А этот раз даже не считается, ведь это была вынужденная мера, так как его не с кем было оставить.       Но прежде чем Гарри сел в машину, дядя Вернон отвел его в сторону.       — Я предупреждаю тебя! — угрожающе произнес он, склонившись к Гарри, и лицо его побагровело. — Я предупреждаю тебя, мальчишка, если ты что-то выкинешь, что угодно, ты просидишь в своем чулане взаперти до самого Рождества!       Возмущение проявляли уже не так громко, смирившись, что к их Герою было не очень хорошее отношение.       — Я буду хорошо себя вести! — пообещал Гарри. — Честное слово…       Но дядя Вернон не поверил ему. Ему никто никогда не верил.       Проблема заключалась в том, что с Гарри часто приключались довольно странные вещи, и было бесполезно объяснять Дурслям, что он тут ни при чем.       У Основателей появились сомнения в том, что Гарри знал о магии и обучался ей с детства, как им об этом рассказал Директор, когда они ненавязчиво расспросили его о Поттере, дабы узнать, что именно не понравилось богине-покровительнице мальчика. После рассказа Директора они уже не были уверены в том, что с мальчиком плохо обращаются, но, после прочтения всего полторы главы, их сомнения медленно развеивались. И самое странное, что Дамблдор явно знал о том, как магглы обращаются с мальчиком, но сам он говорил, что ребёнок ни в чем не нуждался. Книги же показывают обратную ситуацию: Гарри донашивал за двоюродным братом вещи, не подходящие ему, жил в чулане, избивался уже известным братом-магглом, что не вяжется с теорией о том, что мальчик обучался магии с детства, Основатели скорее бы поверили тому, что это Гарри избивал с помощью магии брата, но не как не наоборот. Но если принять, что Гарри не знал о своей магии и не обучался ей, то все встает на свои места. Но возникает вопрос, зачем Дамблдор соврал об обучении Гарри магии с детства?       Однажды тетя Петунья заявила, что ей надоело, что Гарри возвращается из парикмахерской в таком виде, словно вовсе там не был. Взяв кухонные ножницы, она обкорнала его почти налысо, оставив лишь маленький хохолок на лбу, чтобы, как она выразилась, «спрятать этот ужасный шрам».       У большинства магов на лице читался ужас. Так издеваться над ребенком! Он же не виноват в том, что у него не послушные волосы.       Дадли весь вечер изводил Гарри глупыми насмешками, и Гарри не спал всю ночь, представляя себе, каким посмешищем он станет в школе, где над ним и так издевались из-за мешковатой одежды и заклеенных скотчем очков. Однако на следующее утро он обнаружил, что его волосы снова успели отрасти и выглядит он точно также, как выглядел до того, как тетя Петунья решила его подстричь. За это ему запретили целую неделю выходить из чулана, хотя он пытался заверить Дурслей, что понятия не имеет, почему волосы отросли так быстро. — Наказывать за выброс стихийной магии, возникший из-за действий их же самих?! , — ни взрослые, ни дети не понимали, как так можно было поступать? А если так было за КАЖДЫЙ выброс, то как Гарри не стал сквибом или еще хуже, обскури? Основатели все больше убеждались в том, что Гарри о магии не знал и не обучался. Дамблдор нервно косился в сторону основателей, помня о том, что сказал им, что Гарри знал и обучался магии, сейчас же книга опровергает его слова, в то, что книга — врет, убедить никого не получится, книгу достал Бог, сказав, что это отрывки из прошлого, настоящего и будущего одного человека, не верить Богу причин нет, в отличии от самого Альбуса. Метания Директора были замечены Основателями, что еще больше убедило их в своих подозрениях о лжи Директора.       В другой раз тетя Петунья пыталась заставить его надеть старый джемпер Дадли — ужасный, просто отвратительный джемпер, коричневый с оранжевыми кругами. Чем больше усилий она прикладывала, чтобы натянуть джемпер на Гарри, тем меньше он становился, и, в конце концов, съежился настолько, что с трудом налез бы на куклу, но уж никак не на Гарри. К счастью, тетя Петунья решила, что джемпер сел после стирки, и Гарри избежал наказания. Был еще случай, когда Гарри натерпелся неприятностей из-за того, что его заметили на крыше школьной столовой. В тот день Дадли и его компания, как обычно, гонялись за Гарри, который пытался от них ускользнуть, и в какой-то момент он, к собственному удивлению — и к удивлению всех остальных, — оказался на трубе. Классная руководительница Гарри послала Дурслям гневное письмо, в котором написала, что он лазает по крыше школы. Гарри пытался объяснить дяде Вернону что он всего лишь хотел перепрыгнуть через мусорные баки, стоявшие за столовой, и сам не понял, как оказался на крыше, но тот молча запер его в кладовке и ушел. Самому себе Гарри объяснил, что, когда он прыгал через баки, его подхватил порыв ветра — потому так все и получилось.       Основатели были уже почти уверенны, что Гарри не знал о магии, осталось подтверждение в прямо сказанной об этом фразе.       Но сегодня все должно было пойти просто отлично. Гарри даже не жалел о том, что находится в компании Дадли и Пирса, — ведь ему посчастливилось провести день не в школе, не в чулане и не в пропахшей кабачками гостиной миссис Фигг. А за такую возможность Гарри готов был дорого заплатить. Всю дорогу дядя Вернон жаловался тете Петунье на окружающий мир. Он вообще очень любил жаловаться: на людей, с которыми работал, на Гарри, на совет директоров банка, с которым была связана его фирма, и снова на Гарри. Банк и Гарри были его любимыми — то есть нелюбимыми — предметами. Однако сегодня главным объектом претензий дяди Вернона стали мопеды. — Носятся как сумасшедшие, вот мерзкое хулиганье! — проворчал он, когда их обогнал мопед. — А мне на днях приснился мопед, — неожиданно для всех, включая себя самого, произнес Гарри, вдруг вспомнив свой сон. — Он летел по небу. Дядя Вернон чуть не въехал в идущую впереди машину. К счастью, он успел затормозить, а потом рывком повернулся к Гарри — его лицо напоминало гигантскую свеклу с усами. — МОПЕДЫ НЕ ЛЕТАЮТ! — проорал он. Дадли и Пирс дружно захихикали. — Да, я знаю, — быстро сказал Гарри. — Это был просто сон. Он уже пожалел, что открыл рот. Дурсли терпеть не могли, когда он задавал вопросы, но еще больше они ненавидели, когда он говорил о чем-то странном, и не имело значения, был ли это сон или он увидел что-то такое в мультфильме. Дурсли сразу начинали сходить с ума, словно им казалось, что это его собственные идеи. Совершенно лишние и очень опасные идеи. — Гарри, скажи, а ты когда узнал о магии? , — решил развеять свои подозрения или окончательно убедиться в них, Салазар. — Когда Хагрид принес мне письмо о зачислении в Хогвартс, а что? , — сразу ответил Поттер. В зале встала тишина. Маги переваривали мысль о том, что Герой узнал о магии, буквально, попав в Хогвартс, а не обучался с детства, как утверждал директор. Профессорам стало стыдно, она сами считали, что Гарри обучался магии с рождения, поэтому и спрашивали слегка сверх программы и считали, что Поттер очень ленив чтобы учить что-то новое, ведь они думали, что программу первых курсов Хогвартса Гарри знал. Но если принять, что Поттер до прихода в Хогвартс о магии и не догадывался, то тот факт, что у Поттера была хорошая успеваемость, доказывал, что Поттер усиленно занимался после прихода в Хогвартс, а они, профессора, закидывали его вопросами, ответов на которые мальчик просто не мог знать. Он пытался понять основы, а его уже спрашивали углубленный материал. — Странно, Директор, вы нам сказали, что Гарри Поттер знал о магии с детства и имел хороших учителей, сейчас же мы получили подтверждение обратному. Как вы это объясните? , — спросил Годрик. Опа! А оказывается Дамби успел наврать Основателям. Если б они не доверяли мне, то это было б проблемой, но я им еще не разу не соврал, в отличии от Дамби, поэтому сейчас все слова Альбуса будут сопоставляться с моими, и в случае если они будут отличаться, то будут проверять слова Дамби. Директор сам себе роет яму). — Нуу… Я был в этом уверен… В том, что ему рассказали… — пробормотал директор. — А проследить? , — Годрик был возмущен отношением директора. Дамби молчит. Молчи, молчи, недоверие к тебе будет только расти с каждой прочитанной главой, твой трон будет лишь сильнее качаться и в итоге он рухнет. Самый оптимальный вариант для тебя, Директор, это сейчас обо всем чистосердечно признаться, но ты этого не сделаешь, ты еще не веришь в свое поражение, не недооценивай противника, я уже предупреждал о предвзятом отношении. Я сделаю все, что бы ты упал на самое дно, ты разрушил жизнь наследника Смерти, она такого не прощает. Все боги видят висящую на твоей ауре печать Смерти, я назначен твоим палачом, а фантазия у меня богатая. Ты сам прыгнешь в яму, своими же руками себя похоронишь, и в конце, я буду стоять сверху, улыбаться, ты умный, но не видишь то, что около тебя, ты потом увидишь всю мою игру, все мои сети, но будет поздно, дороги назад тогда уже не будет. А пока не стоит забегать в перед, надо вернуться к чтению.       По спине Альбуса Дамблдора пробежал холодок, он будто ощутил петлю, начинающую сжимать его шею, но сразу отбросил эту мысль, никому его не переиграть, он слишком долго шел до того, что имеет, он все просчитал, хотя Основатели и выскочивший из ниоткуда скучающий Бог, и чего он именно в его, Альбуса, мир приперся? Почему именно Хогвартс? Но из-за этого надо будет чуть-чуть изменить планы, отмена уроков это плохо, но не критично. Я величайший Светлый волшебник, промах с детством Гарри, мне простят. Но я не прощу этому Богу почти сорванную игру, я его уничтожу!       Воскресенье выдалось солнечным, и в зоопарке было полно людей. На входе Дурсли купили Дадли и Пирсу по большому шоколадному мороженому, а Гарри достался фруктовый лед с лимонным вкусом — и то только потому, что они не успели увести его от прилавка, прежде чем улыбающаяся мороженщица, обслужив Дадли и Пирса, спросила, чего хочет третий мальчик. Но Гарри и этому был рад, он с удовольствием лизал фруктовый лед, наблюдая за чешущей голову гориллой, — горилла была вылитый Дадли, только с темными волосами. У Гарри давно не было такого прекрасного утра. Правда, он был настороже и старался держаться чуть в стороне от Дурслей, потому что к полудню заметил, что Дадли и Пирсу уже надоело смотреть на животных, а значит, они могут решить заняться своим любимым делом — попытаться избить его. Но пока все обходилось. Они пообедали в ресторанчике, находившемся на территории зоопарка. А когда Дадли закатил истерику по поводу слишком маленького куска торта, дядя Вернон заказал ему кусок побольше, а остатки маленького достались Гарри. Впоследствии Гарри говорил себе, что начало дня было чересчур хорошим для того, чтобы таким же оказался и его конец. После обеда они пошли в террариум. Там было прохладно и темно, а за освещенными окошками прятались рептилии. Там, за стеклами, ползали и скользили по камням и корягам самые разнообразные черепахи и змеи. Гарри было интересно абсолютно все, но Дадли и Пирс настаивали на том, чтобы побыстрее пойти туда, где живут ядовитые кобры и толстенные питоны, способные задушить человека в своих объятиях Дадли быстро нашел самую большую в мире змею. Она была настолько длинной, что могла дважды обмотаться вокруг автомобиля дяди Вернона, и такой сильной, что могла раздавить его в лепешку, но в тот момент она явно была не в настроении демонстрировать свои силы. А если точнее, она просто спала, свернувшись кольцами. Дадли прижался носом к стеклу и стал смотреть на блестящие коричневые кольца. — Пусть она проснется, — произнес он плаксивым тоном, обращаясь к отцу. Дядя Верной постучал по стеклу, но змея продолжала спать. — Давай еще! — скомандовал Дадли. Дядя Вернон забарабанил по стеклу костяшками кулака, но змея не пошевелилась.       Слизерину, как змееусту было противно узнать о таком обращении с его любимыми змеями, но это же маглы! Он смирился, но неприятный осадок остался.       — Мне скучно! — завыл Дадли и поплелся прочь, громко шаркая ногами. Гарри встал на освободившееся место перед окошком и уставился на змею. Он бы не удивился, если бы оказалось, что та умерла от скуки, ведь змея была абсолютно одна, и ее окружали лишь глупые люди, целый день стучавшие по стеклу, чтобы заставить ее двигаться. Это было даже хуже, чем жить в чулане, единственным посетителем которого была тетя Петунья, барабанящая в дверь, чтобы тебя разбудить. По крайней мере, Гарри мог выходить из чулана и бродить по всему дому. Внезапно змея приоткрыла свои глаза-бусинки. А потом очень, очень медленно подняла голову так, что та оказалась вровень с головой Гарри. Змея ему подмигнула. — Гарри ты змееуст? , — не сдержался Салазар, эта новость его поразила Парселтанг — очень редкий родовой дар, получается либо Гарри был его родственником, очень дальним, но родственником, либо за тысячу лет в Англии появился еще один род змееустов. — Да, — тихо и смущенно ответил Гарри. Гарри сильно удивился засиявшему лицу Сала, ведь ему говорили, что парселтанг — это темный дар, зло. — Ты меня понимаешь?, — по-змеиному спросил Салазар. — Да, — также ошарашенно ответил Гарри и, не удержавшись, поинтересовался, — Вы тоже змееуст? Но это же темный дар! Им владеют только темные волшебники. — Кто тебе сказал эту чушь?! Парселтанг — это очень редкий родовой дар! И направленность магии не имеет к этому никакого отношения, — Салазара возмутило, то, что его дар назвали злом. — Мне это сказал директор Дамблдор, — после этих слов Гарри, в Дамби впился злой взгляд Салли. Альбус вздрогнул. Мысленно я веселился, все же правильное сравнение с фильмом я использовал, та еще комедия получилась). — Я могу продолжить чтение? , — поинтересовалась Хельга. — Да, — ответил Салазар.       Гарри смотрел на нее, выпучив глаза. Потом быстро оглянулся, чтобы убедиться, что никто не замечает происходящего, — к счастью, вокруг никого не было. Он снова повернулся к змее и тоже подмигнул ей. Змея указала головой в сторону дяди Вернона и Дадли и подняла глаза к потолку. А потом посмотрела на Гарри, словно говоря: «И так каждый день». — Я понимаю, — пробормотал Гарри, хотя и не был уверен, что змея слышит его через толстое стекло. — Наверное, это ужасно надоедает. Змея энергично закивала головой. — Кстати, откуда вы родом? — поинтересовался Гарри. Змея ткнула хвостом в висевшую рядом со стеклом табличку, и Гарри тут же перевел взгляд на нее. «Боа констриктор, Бразилия», — прочитал он. — Наверное, там было куда лучше, чем здесь? Боа констриктор снова махнул хвостом в сторону таблички, и Гарри прочитал: «Данная змея родилась и выросла в зоопарке». — А понимаю, значит, вы никогда не были в Бразилии? Змея замотала головой. В этот самый миг за спиной Гарри раздался истошный крик Пирса, Гарри и змея подпрыгнули от неожиданности. — ДАДЛИ! МИСТЕР ДУРСЛЬ! СКОРЕЕ СЮДА, ПОСМОТРИТЕ НА ЗМЕЮ! ВЫ НЕ ПОВЕРИТЕ, ЧТО ОНА ВЫТВОРЯЕТ! Через мгновение, пыхтя и отдуваясь, к окошку приковылял Дадли. — Пошел отсюда, ты, — пробурчал он, толкнув Гарри в ребро. Гарри, не ожидавший удара, упал на бетонный пол. Последовавшие за этим события развивались так быстро, что никто не понял, как это случилось: в первое мгновение Дадли и Пирс стояли, прижавшись к стеклу, а уже через секунду они отпрянули от него с криками ужаса. Гарри сел и открыл от удивления рот — стекло, за которым сидел удав, исчезло. Огромная змея поспешно разворачивала свои кольца, выползая из темницы, а люди с жуткими криками выбегали из террариума. Гарри готов был поклясться, что, стремительно проползая мимо него, змея отчетливо прошипела: — Бразилия — вот куда я отправлюсь… С-с-спасибо, амиго… Владелец террариума был в шоке. — Но тут ведь было стекло, — непрестанно повторял он. — Куда исчезло стекло? Директор зоопарка лично поднес тете Петунье чашку крепкого сладкого чая и без устали рассыпался в извинениях. Пирс и Дадли были так напуганы, что несли жуткую чушь. Гарри видел, как змея, проползая мимо них, просто притворилась, что хочет схватить их за ноги, но когда они уже сидели в машине дяди Вернона, Дадли рассказывал, как она чуть не откусила ему ногу, а Пирс клялся, что она пыталась его задушить. Но самым худшим для Гарри было то, что Пирс наконец успокоился и вдруг произнес: — А Гарри разговаривал с ней — ведь так, Гарри? Дядя Вернон дождался, пока за Пирсом придет его мать, и только потом повернулся к Гарри, которого до этого старался не замечать. Он был так разъярен, что даже говорил с трудом. — Иди… в чулан… сиди там… никакой еды.       Маги были возмущенны. Наказывать ребенка-мага за неконтролируемые выбросы — самоубийство! Ведь станет он сквибом или обскури, зависит от того, насколько тот будет хотеть отомстить, если будет отвергать магию, то станет сквибом, если — отомстить, то — обскури. И скорее всего Гарри стал бы обскури, ведь он не отвергал магию. — Гарри, а куда ты возвращаешься на каникулы? , — спросила Ровена, молясь, чтобы он не сказал, что к этим маглам. — 2 месяца мне надо находиться у Дурслей для того, чтобы кровная защита мамы работала, остальное время у своего друга, Рона Уизли либо на Гриммо 12, в особняке Блэков, — разрушил надежды Основателей Гарри. — Ты туда больше не поедешь, — отрезал Годрик под одобрительные кивки остальных Основателей. — Но тогда защита его матери перестанет действовать! , — возразил Директор, он не думал, что дойдет до такого, но Гарри должен жить у маглов, в унижении, иначе он может отбиться от рук! — Защита была наложена на самого Гарри и связанна смертью наложившего с искренним желанием защитить? , со знанием дела уточнил Салазар. — Да, неуверенно ответил Дамблдор. — Тогда все в порядке, неважно где именно будет находиться Гарри, защита будет действовать до его совершеннолетия, я же правильно понимаю, заклинание Защиты Крови наложила его мать, не дав Темному Лорду убить Гарри? , — сказал Салазар, как изучающий Темную Магию и Магию Крови, к которой и относится данное колдовство. — Да это сделала его мать, но он должен 2 месяца проводить у своих родственников, чтобы защита действовала, на полную мощность и Темный Лорд сможет его найти! , — не сдавался Дамби. — Судя по парселтангу, Гарри Поттер является моим дальним родственником, и вы действительно думаете, что ваш Темный Лорд не знает о местонахождении Поттера?! То что он учится в Хогвартсе, знают все и не думаю, что нет шпиона, наблюдавшего за Поттером, — парировал Салли, — Да и вы сомневаетесь, что мы, Основатели Хогвартса не сможем его защитить и укрыть о Темного Лорда?!       На это Дамби ответить не чем, он смирился с этим поражением, но занес в свой список мести и Основателей. — Продолжим чтение, там скоро конец главы, — сказала заглянувшая вперед Хельга.       Это все, что ему удалось произнести, прежде чем он упал в кресло и прибежавшая тетя Петунья дала ему большую порцию бренди. Много позже, лежа в темном чулане, Гарри пожалел, что у него нет часов. Он не знал, сколько сейчас времени, и не был уверен в том, что Дурсли уже уснули. Он готов был рискнуть и выбраться из чулана на кухню в поисках какой-нибудь еды, но только если они уже легли. Гарри думал о том, что прожил у Дурслей почти десять лет, полных лишений и обид. Он жил у них почти всю свою жизнь, с самого раннего детства, с тех самых пор, когда его родители погибли в автокатастрофе. Он не помнил ни самой катастрофы, ни того, что он тоже был в той машине. Иногда, часами лежа в темном чулане, он пытался хоть что-то извлечь из памяти, и перед его глазами вставало странное видение: ослепительная вспышка зеленого света и обжигающая боль во лбу. Видимо, это случилось именно во время аварии, хотя он и не мог объяснить, откуда там взялся зеленый свет. И своих родителей он тоже не мог вспомнить. Тетя и дядя Никогда о них не рассказывали, и, разумеется, ему было запрещено задавать вопросы. Фотографии его родителей в доме Дурслей отсутствовали. Когда Гарри был младше, он часто мечтал о том, как в доме Дурслей появится какой-нибудь его родственник, далекий и неизвестный, и заберет его отсюда. Но этого так и не произошло — его единственными родственниками были Дурсли, — и Гарри перестал мечтать об этом. Но иногда ему казалось — или ему просто хотелось в это верить, — что совершенно незнакомые люди ведут себя так, словно хорошо его знают. Надо признать, это были очень странные незнакомцы. Однажды, когда они вместе с тетей Петуньей и Дадли зашли в магазин, ему поклонился крошечный человечек в высоком фиолетовом цилиндре. Тетя Петунья тут же рассвирепела, злобно спросила Гарри, знает ли он этого коротышку, а потом схватила его и Дадли и выбежала из магазина, так ничего и не купив. А как-то раз в автобусе ему весело помахала рукой безумная с виду женщина, одетая во все зеленое. А недавно на улице к нему подошел лысый человек в длинной пурпурной мантии, пожал ему руку и ушел, не сказав ни слова. И что самое загадочное, эти люди исчезали в тот момент, когда Гарри пытался повнимательнее их рассмотреть. Так что, если не считать этих загадочных незнакомцев, у Гарри не было никого — и друзей у него тоже не было. В школе все знали, что Дадли и его компания ненавидят этого странного Гарри Поттера, вечно одетого в мешковатое старье и разгуливающего в сломанных очках, а с Дадли предпочитали не ссориться. В общем, Гарри был одинок на этом свете, и, похоже, ему предстояло оставаться таким же одиноким еще долгие годы. Много-много лет… — Думаю, что мы все обсудили по этой главе не так ли? , — подал голос я, когда глава закончилась, — Следующую главу хочу читать я, никто не против? Отлично. Глава 3. ПИСЬМА НЕВЕСТЬ ОТ КОГО, интересная глава), думаю вам «понравиться».