Глядя на конец ночного неба

Стол был завален многочисленными желтоватыми пергаментами. Слышался шорох бумаги и скрип пера. Пахло чернилами, мужским парфюмом и цветочным чаем. Он поставил завершающую точку, после чего резко поднял голову, нахмурившись. Положив перо, откинулся на спинку стула, бросая взгляд на софу. Там сидела его жена, попивая чай — чей аромат и распространялся по кабинету — из крошечной узорчатой чашечки, попутно просматривая документы. Её русые волосы собраны на затылке в замысловатую идеальную причёску, а с мочек ушей свисают средней длины серьги, инкрустированные хризолитами. Мягкий искусственный свет падает на лицо женщины, придавая обычно холодным и острым чертам мягкость. Брови мужчины автоматически, сильнее прежнего, свелись к переносице. Ему казалось, что он что-то… что-то забыл. «Ерунда, я никогда ничего не забываю» — вздохнул Кассиэль, постукивая пальцами по поверхности стола. И всё же, несмотря на эту уверенность, герцог принялся мысленно перечислять все запланированные дела, которые следовало сделать до завтрашнего дня. Что-то не сходилось, поэтому он задумчиво потёр подбородок, вспоминая недавний разговор с Тевье. — Я отправил письмо герцогу Элиста, как Вы и велели, — дворецкий поклонился и подал газету, выпрямляясь. Кассиэль кратко кивнул и забрал переданный предмет, разворачивая на второй странице, пробегая взглядом по строчкам. Серые глаза мазнули по провокационным заголовкам, гласящим: «Время расовых предрассудков закончено? Являются ли слухи о незаконной продаже сирен таковыми? Неужели, люди готовы выложить крупные суммы за поцелуй смерти?» Или: «Учёный Генрих Рейгенз крайне обеспокоен нестабильными погодными условиями в этом году. Что это: конец света или очередная аномалия, вызванная всплеском неизвестной энергии?». Также, помимо подобных неправдоподобных и вызывающих статей, имелись городские страшилки, написанные претенциозным слогом: «…поэтому неизвестного прозвали Коллекционером. Не повезёт, если Вы привлечёте его внимание. По некоторым сведениям, жертвы Коллекционера захлёбывались в собственной крови, по другим же — несчастные погибали от разрыва лёгких. Одно остаётся точным: у всех обнаруженных тел были вырваны глаза». Кассиэль бесшумно фыркнул, переворачивая очередную страницу. Чаще всего, жёлтая пресса представляла собой бесполезный карикатурный мусор, но иногда, там прослеживалась важная информация, которую не откопаешь в беседах между высокопоставленными дворянами. Просто, потому что это было не принято, и, как минимум, ниже их достоинства. По крайней мере они делали вид. — Ты что-то хотел? — наконец, поднял слегка раздражённый взгляд лорд. У Тевье есть подобная дурная привычка, молча стоять над душой, когда его что-то беспокоит. Тем самым он не нарушает никаких существенных правил, но при этом, заметно действует на нервы прожигающим взглядом. Кассиэль мог бы сделать дворецкому выговор, но слишком уж ценит мужчину. Иногда, Тевье казался полезнее и проницательнее его личного секретаря. — Завтра на рассвете, господин Райдензис, а также господин Афаэлеон и господин Алисидий, отправляются в путь. — Да? — Кассиэль удивлённо моргнул, переводя внимание на рядом лежащий календарь. — Уже начинается новый учебный год… Спасибо, что напомнил, можешь идти. Герцог махнул ладонью и подхватил со стола, из внушительной стопки, письмо, разрезая конверт специальным ножом. Но, когда не послышалось звука закрываемой двери, он вновь поднял голову, с замешательством глядя на, оставшегося стоять, как всегда, с идеальной осанкой, дворецкого. — Прошу прощения за то, что лезу не в своё дело, — начал аккуратно мужчина, — но Вы не увидитесь с ними долгое время. Так почему бы… почему бы Вам не проводить их? — Ты прав, это не твоё дело, — холодно сверкнул глазами герцог, но продолжил уже чуть мягче, — я никогда не провожал и не встречал Райдена. Так почему же сейчас должен? У меня нет на это времени. Дворецкий обескураженно приоткрыл рот, потом закрыл его и сделал так ещё несколько раз. Кассиэль прекрасно видел, как борется в мужчине этика слуги и желание высказать правду. Внутренне позабавившись этой картине, мужчина выгнул бровь: — Говори уже. — В последнее время, взаимодействия между братьями выглядели… напряжённо, мягко говоря. — И ты хочешь сказать… — Может, если бы Вы поговорили с ними, то смогли бы сгладить углы? В конце концов они останутся одни на вражеской территории. И, если господин Райдензис мог с этим справиться, господин Алисидий и господин Афаэлеон… Вы сами понимаете. Пальцы Кассиэля невольно дрогнули, сминая конверт в руках. Его настроение тут же испортилось, а глаза засверкали ледяными омутами. Тевье задержал дыхание, но выдержал убийственный взгляд лорда. — Ты же знаешь, будь моя воля — я бы не стал отправлять близнецов в Саган. Уж точно не к этим крысам. Но это был наш договор, — герцог попытался успокоиться, лишь выглядя таковым со стороны, с трудом сдерживая чувства в своём сердце. — Этот ублюдок… Император до самой моей смерти будет подозревать меня в измене. И правильно делает. Если бы мог, я бы вспорол ему брюхо ещё несколько лет назад, — Кассиэль прикрыл веки, беря под контроль взбушевавшуюся в груди ману. Когда магия уже была готова вырваться наружу, разрушив окружающее пространство, по какой-то странной причине, перед закрытыми глазами, вспыхнул чужой недовольный хмурый взгляд. Спокойствие разлилось по телу, подобно крови, что растекается по венам и артериям. Герцог не знал, с каких пор одно существование Райдензиса стало приносить успокоение. Может, с того дня, как мужчина, впервые в своей жизни, поднял руку на своих родных сыновей. Тогда он не спал несколько суток, работал без отдыха, а потом ещё и этот раздражающий случай с бароном и его сыном… Кассиэль никогда не считал тактику некоторых аристократов бить своих детей за что-то нормальное, но всё равно позволил эмоциям взять над собой контроль. Как отвратительно жалко. Словно он какой-то плебей, идущий на поводу столь низменных чувств. И, если бы Райден, такой маленький и юный, не встал на его пути, смыв пелену с глаз, Кассиэль бы точно никогда не простил себя. Девендра никогда бы его не простила. Сколько смелости должно быть в ком-то столь крошечном, дабы выступить перед более сильным мужчиной, в не самом ясном рассудке? Уважение наряду с беспокойством поселилось в груди герцога. С одной стороны, требовалось много сил на то, чтобы не побояться выйти вперёд под удар, с другой же, подобная смелость… граничила с безрассудством. В любом случае после произошедшего, Кассиэль воспринимал Райдена по-новому. Также, он прекрасно видел, как в этот момент приступа своей агрессии, изменились лица близнецов. В них чётко читалось предательство. До сих пор, Афаэлеон и Алисидий смотрели на него как на врага. И так небольшое взаимодействие свелось к минимуму. Кассиэль столь сильно себя корил, что не осмелился исправить ситуацию и, наверное, в этом и заключалась его ошибка. Чем решить насущную проблему, он просто трусливо от неё бежал. Собственная вина отдаляла его от кровных сыновей, делая их незнакомцами. Таким образом, сам того не ведая, герцог стал перенаправлять и так небольшое внимание, предназначенное для троих сыновей, на одного. Поэтому когда, недавно вернувшийся с обучения, Райден взял на себя инициативу, сводив мальчиков в город, а также пригласив их с Елианой присоединиться, Кассиэль ухватился за эту идею. В тайне он страшился того, что Райден, после случая на банкете, будет обходить его стороной и относиться с подозрением, но то, какое воодушевление показал ребёнок, при упоминании пикника, навсегда сохранится в воспоминаниях мужчины. Он часто замечал это. Как Райдензис, в последний год, пытался натянуть на лицо улыбку, каждый раз вызывая этим мандраж. Лицо, которое и в обычной ситуации, пугало на каком-то подсознательном уровне (не в плане внешности, здесь было что-то другое, давящее на примитивные человеческие эмоции), становилось более жутким. Но, стоило Райдену, кажется, впервые на памяти Кассиэля, искренне улыбнулся… он стал казаться таким очаровательным, что невольно приковывал к себе внимание. Вечная морщинка хмурости между его тёмными бровями распрямилась, а глаза слегка изогнулись. Созвездия родинок на коже заиграли сильнее. «Семья? Он хочет наладить наши семейные отношения?» — Кассиэль не мог до конца поверить в эти мысли. Мужчина до сих пор вспоминает первое появление Райдензиса в стенах усадьбы. Как на приветствие герцога, мальчишка спрятался за матерью, опасливо выглядывая из-под пышных юбок, окидывая собеседника угрюмым взглядом. Когда же Кассиэль великодушно предложил называть его «отцом», мальчик склонил голову на бок и выдал гнетущее «Зачем мне так Вас называть? У меня уже есть отец». Мурашки прошлись вдоль хребта герцога, и он слишком не любил подобные проявления слабости, так что прекратил свои попытки подружиться. Райден смотрел на собеседников тяжело и мрачно, вызывая чувства унылой безнадёги. Герцог потерял всякий интерес к мальчику, в конце концов, у него и с родными сыновьями отношения не заладились — понять кого-то столь пессимистично настроенного, у него и вовсе не было шанса. Но, теперь, Райден сам стремился называть его отцом и, Кассиэль не признается даже себе, что это доставляет ему какое-то странное удовольствие. Как когда-то, малютки Афаэлеон и Алисидий, теребя длинные волосы своей матери, впервые сказали «папа». Родительская радость заполняла каждую клеточку души и тела Кассиэля. Случай с Райдензисом был одновременно похожим и отличительным. Он не казался таким же светлым, слегка омрачённый их взаимопониманием, но при этом, чудился поистине вдохновляющим, потому что, заслужить хоть крупицу доверия от кого-то столь скрытного, дорогого стоило. Он выглядел по-прежнему мрачным, как и в первую их встречу, но его глаза ощущались совсем по-другому. Точно два не иссыхающих источника; как свежесть весенней листвы; яркие солнечные рассветные лучи тёплым летним днём. Их совместный пикник оставил после себя… смешанные чувства. Найденная уроборос заставила Кассиэля долго ломать над этим происшествием голову. Отчуждённость Афаэлеона и Алисидия неприятно отдавала где-то в грудной клетке. Плохое состояние Райдена вызывало беспокойство. Но, если отмести в сторону все негативные моменты, такое времяпрепровождение с семьёй… показалось мужчине приятным. Оно оставляло на языке горько-сладкий привкус ностальгии. Когда-то, много лет назад, они с Девендрой тоже часто устраивали пикники. Кассиэль берёг воспоминания, как одно из самых драгоценных сокровищ, но при этом, старался не думать о прошлом, потому что это приносило нестерпимую боль. А потом, Райдензис потерял сознание, и герцог столь сильно злился, сам не понимая на что. «Он так отчаянно хотел провести время с семьёй, что ничего не сказал про своё плохое самочувствие?» — наконец, пришёл к разумному заключению мужчина. С тех пор он решил, что должен почаще возить мальчиков на прогулки. Оставалось лишь выкроить время из многочисленных дел лорда Альдерамина. Видимо, после совокупности всего перечисленного, герцог и стал видеть в Райдене надёжную фигуру, что сможет, в случае чего, позаботиться об Афаэлеоне и Алисидие. Если бы он подумал о его чувствах чуть больше, может быть понял, насколько нечестно перекладывать заботу о собственных детях на хрупкие плечи ребёнка. Но, голова Кассиэля и так всегда забита многочисленными мыслями и заботами, чтобы в ней хватило места на что-то ещё. — Тогда… разве не будет лучше… поговорить с ними перед долгой разлукой? — с надеждой, вывел из раздумий дворецкий. Кассиэль скрепил руки в замок и тяжело посмотрел на мужчину. Он знал, что его сыновья, в последнее время, что-то не поделили, но он не понимал, как стоит поступать в подобных ситуациях. Мысли утекли в сторону Елианы, но она казалась менее подходящим вариантом разрешения конфликта, чем он сам. Вздохнув, герцог повернулся, окидывая задумчивым взглядом сгущающиеся тучи за окном. Герцог не видел смысла встречаться с мальчиками перед отъездом, ведь это, в любом случае, не могло избавить никого из них от тоски. «Как там говорят? Перед смертью не надышишься, да?». Но, думается, Тевье, во всей этой эмоциональной ерунде, смыслит гораздо больше, чем сам Кассиэль. Может, так собственная тревога об отправке Алисидия с Афаэлеоном в Саган хоть немного утихнет? Ещё раз, более обречённо, вздохнув, лорд повернулся обратно, снова поднимая со стола, изрядно помятый, конверт: — Ладно, я схожу. — Да?! То есть, — Тевье прочистил горло, кланяясь, — как скажите, милорд. Кассиэль отослал дворецкого, стараясь не обращать внимания на его слишком уж радостную улыбку. Можно подумать, это его герцог согласился проводить в далёкий путь. Тряхнув головой, мужчина отбросил прочь все ненужные размышления, погружаясь в работу. «Я ведь обещал проводить мальчиков» — опомнившись, Кассиэль хотел было подскочить с места, но вовремя себя успокоил, смотря на предрассветное небо за окном. Его дети уехали из поместья почти сутки назад, а он вспомнил об этом только сейчас. Неприятное давящее чувство разлилось в груди, вынуждая лорда поджимать губы. «А ведь Тевье мог бы и напомнить, раз уж затеял всё это» — мысленно посетовал выдыхая. Хотя, вроде дворецкий что-то и говорил, а в обед и вовсе, бросал на герцога обвиняющие взгляды, но Кассиэль от этого только отмахнулся, полностью сосредоточенный на работе. Он видел, что Елиана также не выпускала из рук документов, но не знал, в чём именно заключалась едва уловимая морщинка напряжённости между её бровями. Возможно, на землях бывшего маркиза Вартенберга возникли какие-то сложности. Спрашивать об этом не имело смысла — его жена не любила, когда кто-либо лез в дела покойного бывшего мужа. У Кассиэля не находилось ни сил, ни времени на размышления и попытки догадаться самостоятельно. Герцог Альфирка снова нарывался на конфликт, умело находя причины, кажется, высасывая их из пальца. Кассиэль правда не понимал, какого чёрта этот старый осёл намеренно действовал ему на нервы. Он даже подозревал, что герцог видел в подобном занятии странное развлечение, или же, просто намеревался получить из разногласий выгоду. Какую именно — оставалось лишь догадываться. В душе, Кассиэль хотел собрать войска, да стереть с лица земли этих ничтожных варваров, но войны всегда наводили его на мрачные мысли, сколько бы мужчина ни кичился перед нынешней женой суровыми намерениями. Он прекрасно помнил, как в одной из войн, погибли его отец со старшим братом, который и должен был стать лордом Альдерамина. После смерти матери в их младенчестве, между ними троими — отцом и двумя братьями — отношения выглядели холодными и сдержанными. Бывший герцог Азарио никогда не проявлял должной любви, вырастив из сыновей подобие себя. И всё же, они были семьёй Кассиэля, связанные одной кровью. Оставшись одним в этом огромном поместье, со столь большой ответственностью над целым герцогством, юный лорд Альдерамина был растерян и напуган. Каждый встречный аристократ жадно тянул к нему свои руки, пытаясь манипулировать ничего не понимающим, как им казалось, мальчишкой. Стоит ли говорить, что их жизни тут же оказывались в опасности, учитывая вспыльчивый характер, тогда ещё, юноши? Если бы не Девендра… сложно сказать, не посадили ли бы Кассиэля за причинение вреда кому-то очень высокопоставленному. Да, его замечательная добрая жена, была самым лучшим моментом в серой унылости жизни. Девендра оказалась ещё одной причиной, по которой Кассиэль желал, дабы мир в Ивриде длился как можно дольше. Слишком многое было потрачено ради этих годов перемирия… Несправедливо много. И, конечно же, оставались его мальчики. Если в случае с Райденом всё более-менее ровно, без вмешательства посторонних, — поскольку он, в первую очередь, Вартенберг, потомок и будущий патриарх семьи, преданной империи — то Алисидий и Афаэлеон являются кровными сыновьями герцога Азарио, что до самой смерти будет у императора под подозрением. По этой причине, Кассиэль и находится в вечных делах. Помимо его непосредственных обязанностей лорда, территориальных распрей и решений конфликтов, мужчина пытается найти более разумный способ усмирить императора. Конечно, если бы Кассиэль был двадцатилетним юнцом, без родных и близких, которых следует защищать и оберегать, то он просто бы собрал все войска и начал восстание. Альдерамин всегда славился величием своей армии, не говоря про преимущество в виде добычи камней маны в пределах герцогства. Но даже так, вряд ли, конечно, он бы победил, — учитывая магов империи и призыв остальных аристократов, включая двух других Великих герцогств — но точно бы сумел добраться хотя бы до никчёмного старика императора, стерев его с лица земли. Хоть император, хоть дьявол, хоть сама Богиня Вод… Кассиэль сумеет защитить своих детей, чего бы это ему ни стоило. Словно наперекор этим мыслям, дверь с шумом отворилась и, абсолютно непозволительно, без спроса, внутрь кабинета ввалилась чья-то фигура. Герцогиня вскинула голову на возникший шум, герцог же и вовсе, встал, намереваясь сказать незваному гостю несколько ласковых слов. Но, так было до тех пор, пока в неизвестном, Кассиэль не обнаружил одного из своих рыцарей. И, окровавленный чужой торс не так сильно бы беспокоил мужчину, только бы ему на память не пришла одна тревожащая истина: сейчас этот самый рыцарь должен защищать экипаж с его детьми. Если же он ранен и, в столь кратчайшие сроки, успел вернуться назад, значит, что-то пошло не по плану. Напряжение сковало тело, но Кассиэль не позволил эмоциям взять над собой верх, показывая нервозность лишь слегка нахмуренными бровями, кратко требуя: — Докладывай. Чем больше говорил сэр Рест, тем сильнее сжимал кулаки Кассиэль, и тем больше бледнел Тевье, поспешивший за невежественно вторгнувшимся человеком. Когда же Сакари сообщил, что, на данный момент, местонахождение мальчиков неизвестно, на ноги поднялась даже герцогиня, чьи глаза оказались слегка расширенными. Она больше не походила на стеклянную куклу, что, стоит только посильнее сжать в руках, как та рассыплется на хрустальные осколки. Возможно, в такую Елиану Кассиэль мог бы влюбиться, только, если бы их сердца уже не были заняты другими. Теми, с кем они больше никогда не смогут быть вместе. С Елианой же, они скорее являлись деловыми партнёрами, несомненно, семьёй, но всё же, далеко не возлюбленными. — Вели подготовить лошадей, — герцог кивнул Тевье, который, благодаря суровому строгому голосу, быстро пришёл в себя, выбегая из кабинета. — Ты, — Кассиэль бросил взгляд на Сакари, отчего тот стушевался, — я возьму часть рыцарей, и отправлюсь на место происшествия. Ты же, собери других и укажи им на карте нахождение умерших. И перевяжи уже нормально свою рану, будет досадно, если ты не доживёшь до моего возвращения. Сказав это предупреждающим тоном, Кассиэль прошёл мимо замершего рыцаря, не обращая внимания на какофонию эмоций на чужом лице. Если мальчики умрут, то каждый из сопровождения последует за ними. Но, герцог даже не собирается обдумывать этот исход событий. Они живы. Должны быть. Кассиэль не смог защитить Девендру, подобное просто не может повториться и с его детьми.

***

Истошный крик звучал невыносимо, проникая в уши, вызывая желание проткнуть собственные барабанные перепонки. И вместе с тем, некто звал его. Вернее, голос звал кого-то другого, но, тем не менее, Гарри откликнулся, резко распахивая веки. Язык нервно мазнул по пересохшим губам, а взгляд попытался сфокусироваться, всматриваясь в покачивающиеся от ветра, ветви над головой. Давно он не видел этот сон. Сон, в котором Поттер был вынужден бездействовать, вслушиваясь в крик агонии Гермионы, подвергнувшейся пыткам Беллатрикс. Ощущать эту беспомощность, не иметь возможности помочь — просто отвратительно. Наблюдать снова и снова под беспощадным флёром кошмара — и вовсе невыносимо. — Брат? — его снова позвали, привлекая внимание. Гарри дёрнулся, встретившись с красной, слегка светящейся в полумраке, радужкой. Отлипнув спиной от дерева, к которому прислонился, юноша несколько раз моргнул, отгоняя остатки дремоты. «Когда я вообще успел уснуть?» — мысленно обвинил себя, морщась от волн боли, простреливающих не только в районе головы, но и остальных местах. Кажется, действие адреналина окончательно выветрилось, и Поттер начал чувствовать всё то, чего не хотел испытывать. И навязчивую мигрень; и ноющие ощущения в районе поясницы и шеи от неудобного лежачего положения; и покалывание на лице от многочисленных небольших царапин. — Что такое? — по-прежнему слегка рассеяно, поинтересовался. Афаэлеон окинул Поттера внимательным взглядом, прежде чем поднял руку, аккуратно проводя пальцем по лицу. Лишь когда мальчик отнял предплечье, сложным взглядом всматриваясь в полоску подсохшей стёртой крови с щеки Гарри, последний понял, что в принципе произошло. Он, скрывая смущение из-за действия ребёнка, прижал ладонь к царапине, пошатываясь, вставая на ноги. Сидевший на корточках Фаэл поднялся следом, — и Гарри хотел сказать мальчику, чтобы он не ходил с растяжением связок, если бы не отвлёкся — переводя взгляд на полулежащего Алисидия. Гарри тут же направился в ту сторону, проклиная себя за безответственность. «Мне нельзя было засыпать» — недовольно выдохнул, прислоняя руку к взмокшему лбу Алиса. Он автоматически нахмурился, стоило только ощутить несвойственный, особенно для криокинетика, жар кожи. Сердце в груди неприятно напряжённо дрогнуло, но Гарри сдержал нервозность при себе, мягко заправляя растрёпанные грязные волосы Алисидия за его уши. — Эй, — негромко зовёт, — как ты? Алис облизывает пересохшие мертвенно-бледные губы, несколько раз моргая, только после этого, фокусируя усталый взгляд. Ровные кончики белоснежных зубов промелькнули в приоткрытом рту, когда мальчик хрипловато выдавил: — Амарант. С сомнением приподняв брови, Поттер повернул голову, прослеживая направление чужих глаз. В нескольких метрах от него, прибитые к земле от сильного дождя, росли пурпурно-красные колосья. С зелёных листьев медленно стекали капли, не успевшие высохнуть после проливного дождя, и Гарри невольно проследил за этим явлением, облизывая сухие и немного потрескавшиеся губы. «В подобных ситуациях, наверное, сподручно иметь стихийную магию, вроде…» — Поттер не желал вспоминать о блондинистом придурке, но невольно задумался над этим, смотря на влагу, поблескивающую на траве. Уметь созидать воду в этом мире, кажется одним из самых несравнимых способностей. Жажда, промывка ран, приготовление еды, да даже более масштабные бедствия, вроде засухи, с подобными умениями преодолимы. Гарри стало интересно, на что по вкусу похожа вода, созданная из маны в другой вселенной (ну или чем бы оно ни являлось). Была ли она солёной или же абсолютно пресной? Имела ли другие свойства? Отличалась ли по вкусу от обычной? Но, данное время, правда, казалось неподходящим для столь праздного любопытства, поэтому Гарри перевёл внимание немного дальше — на поодаль стоящую лошадь. Она не спешила уходить, и уже это радовало, но вот понуро опущенная голова вызывала беспокойство. Обернувшись к Афаэлеону, Гарри поинтересовался: — Если выйдем из леса, сможешь указать путь в поместье? Фаэл несколько секунд не отвечал, после чего кивнул. Видимо, они вновь вернулись к игре в молчанку. И, как бы ни пытался, Гарри не понимал причину. Возможно, это защитный механизм близнецов, в конце концов, каждый справляется со стрессовыми ситуациями по-своему. Заставляя себя быть терпимым, Гарри вновь обратился к Алисидию: — Оставаться здесь не безопасно, — он не стал даже упоминать мужчину, преследующего его, надеясь, что братья поверят на слово, — ты сможешь удержаться верхом на лошади? — Вряд ли эта кляча протянет весь путь, — со скептицизмом, грубо прохрипел в ответ мальчик, — да и мне не пять лет. Справлюсь. — Когда ты болеешь, становишься невыносимым, — пробурчал Поттер, выдыхая, подхватывая Алиса на руки. Его мышцы сводило, а колени неприятно дрожали, но выхода как такового и не оставалось. Аккуратно усадив Алиса на Лошадь, Гарри выдохнул и сдул со лба свисающую прядь волос, прежде чем повернулся к Афаэлеону, предлагая ему руку. Будто это в порядке вещей, Фаэл тут же за нее ухватился, но не спешил залазить следом, лишь сжал пальцы сильнее, глядя на Поттера широко раскрытыми глазами. Они всё так и стояли, пока Поттер ждал, когда же мальчик воспользуется помощью и оседлает лошадь. — Ты не собираешься… садиться? — наконец, спросил, когда тот не двигался с места. Моргнув, Афаэлеон последовал примеру своего брата, продолжая держать руку Гарри, даже после того, как оказался верхом. Конечность начинала затекать и гореть от чужой неправильной температуры тела, так что юноша сделал попытку освободиться. — Может, ты уже отпустишь? — несколько нервно, натянуто улыбнулся, не понимая столь странного поведения. Афаэлеон освободил не сразу, на мгновение, сжав ладонь сильнее, лишь потом, расслабив пальцы. Выдохнув, Поттер погладил кобылу по холке, плавно направляя её, как он надеется, в нужную сторону. Они, конечно, могли остаться здесь, но Лошадь с каждым часом явно чувствовала себя хуже, да и цвет лица Алиса не навевал на самые лучшие мысли. Не желая добавлять животному лишнего веса, к тому же, не мечтая ютиться вместе детьми, Гарри выбрал лучший вариант, ведя их всех на своих двоих. Ветер плавно скользил по его лицу и волосам, задувая под тонкий материал рубашки. Только сейчас он вспомнил, что забыл сюртук под тем деревом, но ткань его верхнего одеяния вымокла и наверняка извалялась в грязи, так что особой жалости от этого факта юноша не испытал. Мягкий звук копыт о влажную землю странно успокаивал и, если бы Поттеру не приходилось сейчас идти, он наверняка бы уснул. Встряхнув головой, дабы отогнать ненужные мысли наряду с сонливостью, Гарри продолжил вспоминать путь, который они изначально преодолели. Он то и делал, что постоянно поглядывал на близнецов, можно подумать, те имели возможность исчезнуть в любую минуту. Алисидий, сидевший впереди, прижался затылком к плечу, находившегося позади, Афаэлеона, прикрыв веки, и, Гарри неосознанно прослеживал движение его вздымающейся груди, напрягая зрение в полумраке леса. Мальчики молчали, что беспокоило несколько больше, чем Поттер от себя рассчитывал. Нервно поглаживая гриву вялой и медленно бредущей кобылы, он закусил губу, пытаясь придумать тему для разговора. Ему было необходимо слышать голоса — знать, что Алис и Фаэл находятся в сознании, в более-менее добром здравии, насколько это в принципе возможно в данной ситуации. — Зачем вы сделали это с Тейлором? — Гарри клянётся себе прекратить говорить первые попавшиеся в голову мысли, прикусывая язык. — Это действительно то, что мы должны обсуждать в данной ситуации? — скептически выгибает бровь Алисидий. Так неправильно по-взрослому. Гарри не имел представления, почему решил затеять этот разговор. Возможно, он хотел понять. Даже не рисковал думать о бедной Кэтти, потому что поступок, совершённый в её сторону, не терпит никакого оправдания. Но с Тейлором… Поттер мог попытаться… выслушать чужую точку зрения. — И это тебе бы стоило задаться вопросом. Почему ты так защищаешь его, несмотря на поведение Эскала всего чуть больше года назад? — продолжает всё ещё хрипло и несвойственно медленно Алис, не услышав ответа на предыдущий вопрос, погрязший в напряжённом молчании. «Год назад?» — Гарри пытался выудить из необъятных чертогов воспоминаний, в каких именно отношениях когда-то состоял с Тейлором, но ничего, кроме странного взаимодействия при первом с ним знакомстве, дельного припомнить не удалось. Да, Тейлор, в тот день, показал себя несколько надменно и не особо дружелюбно, но не то чтобы это казалось удивительным для отпрыска аристократов. Что же там было на самом деле, до попадания Гарри в тело Райдена, сказать невозможно, так что юноше ничего не оставалось, кроме как пожать плечами: — Это было давно и уже не имеет значения. — Значит, он заслуживает твоего снисхождения, но на нас это не распространяется? — речь Алисидия ощущалась на удивление чисто и ровно, будто вовсе не он находился в предобморочном состоянии. Поттер не сумел удержать дрожь от произнесённых слов, рефлекторно потирая шею, пытаясь сформулировать правильное объяснение. Так, чтобы и детям с плохими социальными навыками удалось осознать разницу. — Даже если между мной и Тейлором и существовали какие-либо разногласия, они не затрагивали посторонних людей. Тейлор не причинял боль. Ни мне, ни посторонним, — хоть Поттер и не знал наверняка, но слишком много времени провёл с Эскала, дабы не сомневаться в этом. — Вы же… просто делаете, что хотите, не заботясь о чувствах окружающих. Это неправильно. — Тебя огорчает это? — впервые за весь разговор, открывает рот Афаэлеон. Его голос, в сравнении с острым и холодным Алиса, звучит бархатно. Невольно, взгляд Гарри, автоматически устремившийся на старшего близнеца, смягчается. Афаэлеон и впрямь иногда чудился только-только вылупившимся цыплёнком. Странно объяснять относительно осознанному человеку — или не совсем человеку — нечто столь очевидное, но Поттер не был против, если это означало, что он сможет хоть немного изменить садистские наклонности в будущих антагонистах. — Да, Фаэл, меня это огорчает. Но дело не столько во мне, сколько… Словам суждено оборваться в тот момент, когда раздаётся такой неподходящий громкий звук в тихой чащи леса. Все мышцы в теле Поттера напрягаются, а пальцы выскальзывают из гривы Лошади, готовые в любой момент подогнать кобылу к побегу. Он не знал, как будет справляться с неожиданной опасностью, но, делать это с детьми позади, явно усложнит любые планы. Гарри старается внушить себе, что поступает так из рациональных соображений, а не каких-то странных подсознательных порывах защитить каждое более слабое, чем он, существо. Мессия не его второе имя. Да, он пытается напоминать себе об этом. Время от времени. Ветки деревьев ломаются под интенсивными порывами. Раздаётся отчётливый хруст, наряду с другими посторонними шумами. В нос ударяет терпкий хвойный запах, но у Поттера нет времени акцентировать на этом внимание, когда прямо на них выбегает конь, подгоняемый всадником. Поттеру не приходится ничего делать, поскольку Лошадь позади испуганно ржёт, встаёт на дыбы, чудом не скидывая мальчиков, самостоятельно устремляясь вглубь леса. Афаэлеон что-то кричит, но Гарри не слышит, или просто не может слышать, полностью сфокусированный на блеснувшем лезвии длинного меча. Меча, устремлённого в его сторону. Остаётся только молиться богам и богиням, что в стрессовых ситуациях, Поттер не впадает в ступор, а отчаянно действует, лишь потом пожиная плоды, — в виде грубых ран, полученных под действием адреналина — своих действий. Юноша уворачивается в сторону, в нескольких сантиметрах от оружия, с трудом не падая на скользкой грязи. Но, что на самом деле может хрупкое детское тело, продрогшее в сырости леса, против агрессивного взрослого? Благо, противник не целился в какие-либо жизненно важные органы, лишь слегка царапнув предплечье. «Может, этим людям необходимы заложники?» — пробежала быстротечная мысль. Либо так, либо же Поттер нужен был живым, дабы найти или выманить близнецов. В любом случае на размышления не оставалось времени — противник тут же перегруппировался для новой атаки. У Гарри просто не было такой изворотливости и скорости, чтобы сразу же избежать следующего выпада. Кровь стынет в жилах, а сердце испуганно учащает свой ритм, когда кончик меча устремляется в сторону лица Гарри. Но он не закрывает глаз, просто не может, ровно, как и избежать этого. А то, что происходит потом, слишком смазано и запутано, чтобы Поттер так сразу всё понял. Он лишь услышал топот копыт, хриплый низкий вскрик. Почувствовал что-то тёплое на своей коже. Вдохнул едкий металлический запах. Он видел, как тело мужчины, всего секунду назад восседавшее в седле, повалилось на влажную землю. Из его располосованного горла текла кровь, а изо рта доносились пугающие булькающие звуки. Всё продлилось буквально мгновение, прежде чем стеклянный взгляд незнакомца устремился в никуда, а его грудная клетка перестала работать. Гарри не был уверен, работала ли собственная, когда широко раскрытыми глазами наблюдал чью-то скоропостижную смерть. Органы нещадно скрутило, а к глотке подкатил ком из смеси тошноты и сочувствия. Поттер с трудом сглотнул вязкую слюну, с не меньшим усилием, переводя внимание с трупа на подошедшего человека. Он не ощутил, как чужие руки бережно обхватили его плечи, лишь облегчённо моргнул, пробормотав: — Роза… — Роза? — удивлённо застыла женщина напротив. — Нет, сейчас не об этом. Вы в порядке, Молодой господин? — Да-да, — заторможено, дважды повторил заплетающимся языком, делая попытку повернуться, — Фаэл и Алис… — С ними сэр Нотт, — успокоила Розалия, не давая Гарри двинуться с места, поднимая отчего-то слегка подрагивающие руки, — мы как раз проезжали мимо, когда эта безумная лошадь выскочила на нас. Так мы и узнали, что Вы тут. Пока она продолжала быстро и нервно говорить, её ладони беспорядочно бродили по лицу Поттера, пытаясь вытереть с бледных щёк пятна крови. «Не моей крови» — смутно подумал, смотря в блестящие чёрные зрачки собеседницы. — О, — облизывая сухие губы, вымолвил, стараясь вновь и вновь не прокручивать момент расхождения кожи на шее убитого, — о, хорошо… Это хорошо. Дама Лин лишь больше размазывала багровые кляксы, взглядом гуляя по телу своего господина, выискивая даже малейшие увечья, кажется, немного успокаиваясь, не заприметив смертельных. Её дыхание ярко контрастировало с холодным ветром, согревая лицо Поттера, немного заземляя его, но всё равно, не позволяя до конца прийти в себя. «Он мёртв. Мёртв-мёртв-мёртв. Его шея… она…». — У тебя новая причёска, — вместо подкатывающей истерики, попытался отвлечься Гарри. — Ах, — Роза рефлекторно провела по черепу рукой, оглаживая торчащий ёжик, — да, проспорила на бутылку… кхм, в любом случае длинные волосы не особо удобны в бою. — Тебе идёт, — кивнул в ответ, абсолютно согласный с этим утверждением. Если бы это тело принадлежало ему, Поттер в ту же секунду бы отрезал длинные неудобные пряди. Розалия же, не зная странных мыслей, на миг довольно улыбнулась, тряхнув головой с короткой стрижкой. С отсутствием волос, её черты лица стали более отчётливыми, придавая более жёсткий вид, и даже так, не делая его менее привлекательным. — Благодарю, Молодой господин. И прошу прощения за только что произошедшую своевольность, — без особого сожаления, из соображения этикета, извинилась дама, за недавнее непрошеное прикосновение к аристократу. — Сайер, дай куртку, — резко повернувшись к рядом стоящему человеку, шикнула Розалия. Гарри удивился, с каких пор рядом с ним оказались посторонние. Возможно, дело было в том, что его взгляд, время от времени, возвращался к бездыханному телу преследователя, несмотря на то, как старательно Роза пыталась отвлечь Поттера разговором, перекрывая собой окровавленный вид. На замерзшие плечи опустилось нечто тяжелое, и Гарри осознал, насколько сильно замёрз, только когда облегчённо выдохнул, почувствовав тепло. Он не успел насладиться этим фактом, как чьи-то руки подхватили его за талию, вырывая изо рта абсолютно недостойный слабый возглас. — С-стой, я… это слишком тяжело. — Вы весите минимум в два раза меньше, чем тот вес, который я каждый день тягаю на тренировках, — усмехнулась Розалия, усаживая своего господина на гнедого скакуна, забираясь следом, придерживая одной ладонью мальчика, другой обхватывая поводья, что-то говоря своим сослуживцам. Гарри был невозможно смущенным, и, если бы не всепоглощающая усталость, он бы точно не сумел усидеть на месте. Оглянувшись, юноша удостоверился, что близнецы оказались в безопасности, прежде чем позволил себе облегчённо расслабиться. Он честно пытался держать спину прямо, как и подобает дворянину, но, во-первых: он на самом деле им не являлся, а во-вторых: не пошло бы оно всё к чёрту? Одеревеневшие мышцы больше не желали поддерживать несчастный скелет. Веки лениво закрылись, и Гарри уже не видел пугающих веток деревьев, устремляющихся к бездонному небу. Лишь ощущал мягкое покачивание от ходьбы коня, да слышал мирный звук леса. Шорох и хруст листьев под копытами лошадей, взмахи крыльев мимо пролетающих птиц, да завывание ветра. «Всё, наконец-то, закончилось» — он практически не верил, но так оно и было. Усталая, болезненно пульсирующая голова, откинулась назад. Гарри чувствовал затылком успокаивающую прохладу металлической пластины на груди Розалии. Поттер честно пытается бодрствовать, но за то, что следует за этим, он винит исключительно тело Райдена. И Гарри, конечно же, не теряет сознание. Он просто крепко-крепко засыпает, заваливаясь вбок так, что Розе приходится выдвинуть руки, оберегая юношу от падения.

***

«Слишком ярко» — первое, о чём думает Гарри, после пробуждения. Губы сухие, ровно, как и горло, но ему удаётся протянуть недовольное: — Рон, выключи свет. Слышится шорох тяжёлой ткани и, к облегчению Поттера, и впрямь становится темнее. Настолько, что он рискует приоткрыть тяжёлые, точно налитые свинцом, веки. Взгляд не сразу фокусируется на свисающем балдахине, мазнув по незнакомым и одновременно узнаваемым стенам, лишь после — встречаясь с любопытными глазами. Осознание приходит не так быстро, как хотелось бы. Конечно, никакого Рона тут быть и не может. Ведь он не в спальне Гриффиндора, не в здании Хогвартса, да даже не в Магической Британии, как и не в своём мире и теле. Тошнотворное осознание заставляет его на секунду разочарованно прикрыть глаза, дабы в следующий миг вновь их открыть, выгибая бровь в вопросе, с примесью скептицизма. — Почему ты в форме горничной? — его голос звучит неприятно хрипло, словно Поттер несколько часов подряд надрывно кричал. Раэль, сидящий на краю постели, широко улыбается и придвигается ближе. Его зрачки задорно блестят в полумраке спальни, чьи окна теперь полуприкрыты плотными портьерами. На юноше красуется чёрное классическое не особо пышное чёрное платье, доходящее до лодыжек, скрывающее руки. Поверх надет белый передник, а пуговица, держащая ворот на горле, выглядит так, будто в любой момент норовит оторваться из-за выпирающего кадыка, да отскочить Гарри прямо в лоб. — Молодой господин, не знал, что Вы настолько предвзяты, — наигранно обиженно надув губы, разгладил несуществующие складки на накрахмаленной юбке помощник библиотекаря, выглядя при этом лучшим образцом благовоспитанной леди. — Я не спрашивал тебя, почему ты в платье, — проворчал Гарри, пытаясь привстать, чтобы опереться о спинку кровати. — Я спросил, почему ты в форме горничной. — Разве Вы не знали? — воодушевлённо начал, двигаясь ещё ближе, опираясь ладонью о матрас, рядом с телом лежащего. — С момента происшествия, всё поместье стоит на ушах. Охрану усилили — въехать или выехать из усадьбы без разрешения лорда невозможно. К Вам же, пускают только целителя и этого дворецкого… Тевье, кажется. — О, и как я выпустил это из виду, — раздражённо фыркает Поттер на вопрос в начале монолога, наконец, с успехом пододвигая подушку под спину, принимая полусидячее положение, — и как ты тогда вообще прошёл мимо охраны? — Конечно же, — Раэль понизил голос до бархатного шёпота, — с помощью своего очарования. Его руки потянули за край юбки, а одна из ног провокационно вытянулась, пока парень принялся медленно задирать ткань. Гарри тут же отвернулся от данного зрелища, ощущая приближающуюся к, и так имеющейся головной боли, мигрень, которая, как по волшебству, появляется каждый раз, стоит ему поговорить с этим человеком дольше одной минуты. — Избавь меня от подробностей. Лучше скажи, как там Алис с Фаэлом. С ними всё в порядке? — Ох, более или менее… но, знаете, — Раэль театрально грустно вздохнул, прежде чем его более серьёзный взгляд пробежался по телу Поттера (Райдена телу — напоминает себе Гарри), — Вы бы лучше поволновались о себе. — Ч-что это значит? Гарри сдержал порыв натянуть одеяло до подбородка, желая спрятаться от пытливых глаз. Раэль же, на несколько десятков секунд замолчал, словно пытаясь подобрать наиболее подходящие слова, тем самым, заставляя Поттера нервничать лишь сильнее. Что там могло такого произойти, отчего даже такой болтун не сумел найти, как правильно подать информацию? — Мне жаль об этом говорить… — Раэль грустно склонил голову, теребя подол всё ещё комично задранной юбки, — но Ваше тело… Ох, как же так… селезёнку пришлось удалить, как и часть печени… Гарри, который собирался сглотнуть слюну, подавился, принимаясь сильно кашлять. И так воспалённое горло разодралось хуже прежнего, отчего у юноши заслезились глаза. Он не сразу услышал смех рядом с собой. Раэль, тем временем, согнулся в три погибели, вытирая с век слёзы веселья. Его щёки слегка порозовели, а дыхание сбилось, когда парень с трудом разогнулся, всё ещё посмеиваясь: — О, богиня, — тяжело попытался перевести дыхание, — я шучу. Просто шутка. Ах, сейчас умру от смеха. — Ты! — Гарри злостно зарычал, пересилив слабость, хватая подушку из-под своей поясницы, — сейчас ты действительно умрёшь, и явно не от смеха. Подушка полетела в лицо помощнику, но тот ловко пригнулся, словно всё это время не задыхался от смеха. Приподняв раскрытые ладони в знак капитуляции, Раэль, не теряя улыбки, попытался сделать виноватый вид. — Прошу прощения, Молодой господин, но у Вас всегда такое одинаковое выражение лица, что я не удержался от провокации. Кто же мог подумать — оно не изменилось даже после столь шокирующей новости! Если бы Вы не подавились, я бы и вовсе подумал, что Вы сделаны из льда, — помощник смахнул последние слёзы, успокаиваясь. «Я ведь не виноват, что лицо Райдена, по эмоциональному диапазону, схоже с кирпичом» — мысленно застонал, желая провалиться под землю от неловкости вперемешку со злостью на одного невыносимого идиота. Кажется, все попытки Поттера выглядеть невозмутимо и не показывать истинных чувств изначально не были необходимы, учитывая, что Райден, в любой непонятной ситуации, кажется максимум хмурым, минимум — ничего не выражающим. — На самом деле, из серьёзного, у Вас сотрясение мозга. Также, несколько порезов, но накладывать швы не потребовалось, — сообщил хоть какую-то полезную информацию Раэль, то ли вновь играя серьёзность, либо же на самом деле отбросив извечное ребячество. — Целитель уже сделал свою работу, так что шрамов остаться не должно. Но симптомы сотрясения всё ещё при Вас. Гарри кинул на Раэля недоверчивый взгляд и, на всякий случай, прислушался к своим ощущениям и проверил конечности. Помимо головной боли и общей слабости, Поттер испытывал небольшую тошноту, а также ломоту, как при очередной простуде (не было ничего удивительного в том, что он опять заболел). На его руках — на одной немного ниже плеча, на другой же, выше запястья — намотаны бинты, но особого дискомфорта это не доставляет. Органы, кажется, оставались на месте. — А где Фаэл и Алис? — поднял голову Гарри. Раэль на секунду напрягся, и Поттер не заметил бы данного факта, если бы не находился с ним в непосредственной близости. Недовольно пробурчав что-то себе под нос, помощник безынициативно ответил, ковыряя нитку на рукаве: — О, они в больнице. — Они…что? — Я не сказал? Кажется, запамятовал. У господина Алисидия отёк мозга, потребовалось более серьёзное лечение, — Раэль выглядел настолько равнодушным, можно подумать, рассказывая прогноз погоды на ближайшую неделю. — У господина Афаэлеона перелом ноги и ключицы. В целом, не то что невозможно вылечить с помощью целителя, но Вы же знаете этих детей. Он не согласился уехать в поместье без своего брата. Сидя в полном замешательстве, Гарри сжал край одеяла. Отёк мозга? Разве это не очень серьёзно? Неудивительно, что Алисидий выглядел всё хуже и хуже, несмотря на отдых. А Афаэлеон? Это вообще нормально? Как он так просто ходил со сломанными костями, будто ничего и вовсе не произошло? О переломе ключицы Поттер и вовсе даже не подозревал, настолько хорошо мальчик скрывал свои увечья. Неприятное чувство, словно змея, обвило его горло, усиливая тошноту. Он знал, что врачи в этом мире нужны для более сложных происшествий. Целители могли излечить пациентов с неглубокими ранами, но они не имели возможности исцелить, к примеру, оскольчатые переломы или разрывы внутренних органов. То, в чём требовалось хирургическое вмешательство. Таким образом, в экстренных случаях, врачи и целители работали сообща. — С ними… всё в порядке? — М, ага, — Раэлю, кажется, было абсолютно плевать, так как он принялся завязывать из уже оторванной нитки от платья замысловатые узлы и бантики, — их в скором времени перевезут в поместье. — Кстати, откуда ты это всё знаешь? — с подозрением, спросил Гарри, немного успокоившись от обнадеживающей информации. — А как же, — юноша отвлекся от своего прежнего, наверняка очень увлекательного, занятия, сверкая хитрой улыбкой, — работники библиотеки всегда самые незаметные. Нет ничего удивительного, что кто-то проинформированный мог проболтаться в моём присутствии. — Ага, — Гарри хмыкнул, закатывая глаза, — ты просто шарлатан. — Ну, — помощник встал, поправляя задранную юбку, — это, своего рода, тоже искусство. Он подошёл к валяющейся на полу подушке, которую ранее кинул Поттер, стряхивая с неё невидимую пыль, прежде чем вернуться к кровати, без спроса, аккуратно подкладывая ту под спину Гарри. Последний так удивился, что даже не нашёл язвительных слов для ответа. — Мне уже пора идти, — Раэль улыбнулся, и что-то непривычно нежное проскользнуло на его лице, когда ладонь парня опустилась Поттеру на макушку. — Я рад, что с Вами всё в порядке. Сказав это, помощник библиотекаря вышел из комнаты, а ошарашенный Гарри так и сидел, застывшим взглядом, глядя на закрытую дверь, всё ещё испытывая фантомное ощущение на своих волосах. «Меня уже дважды треплет по голове взрослый мужчина» — почти что взрываясь от раздражения, внутренне смущённо простонал Поттер. Упав на кровать, он зарылся носом в подушку, не желая об этом думать. Может, как-нибудь позже.

***

Когда в следующий раз кто-то заходит проведать Поттера, это оказывается Тевье. Осанка мужчины не такая прямая, как обычно, а его глаза кажутся слегка опухшими и покрасневшими (Гарри пытается убедить себя, что ему это действительно только кажется). Да и в целом, он выглядит так, словно из последних сил сдерживается от того, чтобы подскочить к Поттеру, заключив его в объятия. Ощущая дрожь только от одной мысли об этом, Гарри утешающе улыбается мужчине и ободряюще хлопает его по тыльной стороне руки, надеясь, что подобное действие сдержит дворецкого от странных сентиментальных порывов. После этого, Тевье шмыгает носом и, быстро извинившись, выбегает из комнаты, возвращаясь через несколько минут с ещё более красными глазами. И так натянутая улыбка Поттера дрожит, скорее всего, становясь больше похожей на гримасу. Он решает, что мир и впрямь не заслуживает настолько добросердечного мужчины. Как он вообще попал в эту сумасшедшую семейку? Гарри выясняет, что провалялся в беспамятстве двое суток. Близнецы какое-то время останутся на лечении, но, учитывая то, как недоволен герцог нахождением сыновей вне дома, это не продлится долго. Кассиэль, в данный момент, занят расследованием происшествия, поэтому и вовсе не появляется в поле зрения Поттера. Герцогиня Елиана также не спешит его навестить, но нельзя сказать, будто Гарри очень уж огорчён данным фактом. Бессилие накатывает на него волнами, так что на протяжении целой недели, Поттер проводит свой досуг в кровати, восстанавливая силы сном и качественным отдыхом. За это время, он не видит никого, кроме Тевье и целителя мистера Райстера. Когда же юноша, наконец, находит в себе силы покинуть спальню, странное чувство ударяет по нему, выбивая из колеи. Потому что особняк выглядит… более не живым, чем обычно. Не видно щебечущих служанок, протирающих оконные стёкла; неслышно редких вспышек смеха; нет праздных разговоров и повседневной возни. С каждым последующим днём, можно наблюдать, как резко сокращается персонал, работающий на семью Азарио. Десять дней спустя, после возвращения Поттера в поместье, ему становится понятна причина тихого поведения прислуги. Кажется, герцог Кассиэль просто сошёл с ума, или вроде того. Каждый работник был подвергнут допросу, многие просто-напросто и вовсе пропали из виду, и Гарри боялся задаться вопросом, уволили ли их или произошло что-то более ужасающее. Въезд и выезд с территории Азарио, как и сообщил ранее Раэль, оказался закрыт. Любые письма блокировались и не достигали своих адресатов. Весь эскорт, оставшийся в живых после происшествия, был отстранён от работы и помещён под следствие. Гарри испытывал постоянное напряжение. Он не видел никого из семейства Азарио, а когда попытался поговорить с Елианой, его и вовсе остановили перед закрытой лакированной дверью из красного дерева. Её личная горничная сообщила, что госпожа слегла и не может никого принять. Поместье впало в странный стазис, вымерло, вместе со своими обладателями. Поттер чувствовал себя так, будто он оказался в одной из этих магловских сказок, где жители замка оказываются во власти тёмного заклинания. К сожалению, никаких принцев или принцесс, способных разрушить его, поблизости не оказалось. Гарри старался не думать об этом, полностью сосредоточившись на делах, требующих его внимания. Он и так потратил слишком много времени, которое мог использовать в пользу перевода записей Дугласа. Так что, будучи занятым, юноша не сразу узнал о возвращении близнецов в поместье. Лишь помогая Поттеру переодеться ко сну, Тевье, мягко радостно улыбаясь, сообщил эту новость. И, пусть Гарри и хотелось в ту же секунду бросить все свои дела, поспешив навстречу мальчикам, он посчитал подобное решение неоправданным. Алис и Фаэл наверняка устали с долгой дороги, к тому же, вряд ли за две недели они успели до конца выздороветь. Пусть, лучше дети выспятся в стенах родного дома — у них будет много времени на общение завтра. Он не думал, что к долгожданному «завтра» ситуация окажется ещё более странной.

***

Гарри просыпается после полудня, — что для него несколько странно, учитывая позднее время — с мокрой от холодного пота спиной и подрагивающими пальцами. Его настроение находится ниже плинтуса, а виски болезненно пульсируют, но юноша старается не срываться на окружающих. В конце концов в том факте, что к и так имеющимся кошмарам о войне и странным неизвестным снам Райдена, добавились воспоминания об убийстве незнакомца, никто из окружающих не виноват. Роза же, просто делала свою работу. Возможно, если бы она не убила нападавшего, то мёртвым был уже Гарри. Да, но одно дело понимать это умом, другое же — не иметь возможности до конца принять сердцем. К этому невозможно привыкнуть. Поттер стал свидетелем стольких смертей на Великой Магической, но данный факт не гарантировал ему терпимость к последующим убийствам. Видеть, как расползается кожа на чужой шее; наблюдать последние секунды жизни в глазах напротив; ощущать чужую, пока что горячую, кровь на собственном лице. Атмосфера, повисшая в поместье, нисколько не помогала, напрягая уже натянутые нервы Гарри. Он вышел из комнаты, готовый лезть на стену от невыносимого уныния, когда чуть не врезался в мимо проходящего мужчину. На его удивление, в коридоре происходило какое-то непривычное, для данного положения в семье, оживлённое движение. — Что здесь происходит? — поинтересовался Гарри у прислуги, в чьих руках был ящик с какими-то вещами, накрытыми тканью. Парень выглядел так, будто не хотел — или скорее боялся — говорить с Гарри. Его руки крепче сжались на ящике, а глаза забегали по помещению. В конце концов он не мог просто взять и проигнорировать аристократа, поэтому глядя в пол, слабо ответил: — Переезд, Ваша Светлость. — Переезд? — выгнул бровь Поттер, новым взглядом, оценивая ситуацию. — Да, господин Алисидий и господин Афаэлеон переезжают со второго этажа на третий, — юнец нервно поёрзал, словно в любую секунду, готовый сорваться с места. — Что? — Гарри удивлённо нахмурился. — Почему? — П-пож-жар, — почти пропищал слуга. — Прошу простить, Ваша Светлость, но мне нужно и-идти. Если я не п-потороплюсь… Гарри пришлось махнуть рукой, отпуская парнишку, который выглядел так, будто готовый вот-вот упасть в обморок. «Он сказал пожар или мне показалось?» — задумчиво потирая подбородок, склонил вбок голову. Имело ли это какую-то связь с пожаром в кабинете госпожи Девендры? Или просто несчастный случай? Словно против любых сложных размышлений, желудок Поттера заурчал, так что он откинул все мысли на лучшие времена и поплёлся в сторону столовой. Как и ожидалось, комната встретила его пустотой. Сев за своё привычное место, Гарри расстелил салфетку и принялся нарезать омлет, точно есть в полном одиночестве, — не считая прислуги — казалось чем-то привычным. Обычно, какими бы занятыми ни были Кассиэль и Елиана, они всегда завтракали за одним столом. С обедом дела обстояли гораздо сложнее, поскольку расписание у всех различалось, но герцог и герцогиня также старались выкроить время на совместный ужин. Сейчас же, Поттер, вместо какофонии звуков, слушал одинокий скрежет своего ножа. Раньше, он отдал бы многое, лишь бы меньше времени проводить с другими людьми, но, получив желаемое, юноша не знал, куда себя деть. Было до странного… тоскливо. Закончив трапезу, Гарри направился на второй этаж, подойдя к двери, как он надеялся, Афаэлеона. Поттер никогда не был в этой части усадьбы, из-за чего ощущал себя как не в своей тарелке. Нервно одёрнув манжет, занёс руку, собираясь постучать, но замер, почувствовав нечто чужеродное. До его носа дошёл странный запах чего-то горелого. Тревога подкралась незаметно, но так уверенно, отчего Поттер не сдержал дрожи. — Молодой господин? — голос позвал, заставляя Гарри вздрогнуть и резко повернуться, — Вы что-то хотели? — А, да, — Гарри прочистил горло, глядя на неловкую улыбку Тевье, — я пришёл навестить мальчиков. — О, — взгляд дворецкого заметался по пространству, как и глаза слуги ранее, — это чудесно. Но, боюсь, господин Афаэлеон и господин Алисидий сейчас не готовы принимать посетителей. — Не… — Гарри запнулся, нахмурившись, — готовы? — Мне очень жаль, — Тевье выглядел так, будто это и имел в виду, — сейчас не лучшее время. — Не… да. Да, наверное, — не зная, что на это ответить, Поттер отвёл взгляд в сторону. Его… не хотят видеть? Неужели, Гарри, как дурак, решил, будто между ним и близнецами всё разрешилось? Может, только для него это время, проведённое в лесу, что-то на самом деле значило? Он не мог найти другой причины нежелания Алиса и Фаэла встретиться. Неприятное давящее чувство подкралось к горлу в форме неподъёмного узла. Обойдя дворецкого, Гарри вернулся в спальню и сел за письменный стол. Какое-то время глядя на свои раскрытые ладони, лежащие на столешнице, юноша всё думал и думал, но чем больше он размышлял, тем сильнее сводились к переносице его брови, и тем хуже становилось настроение. Наконец, решив отбросить это в сторону, он достал записи и чистый пергамент, решая отвлечься на полезное дело. Окунув кончик пера в чернила, двинул рукой в сторону листка, но нечаянно задел стеклянную баночку. Чернила расплескались, заливая бумагу, марая пальцы Поттера тёмными уродливыми кляксами, расплываясь по трещинкам кожи. Он, правда, хотел взбеситься. Подскочить на ноги, перевернуть стул вверх тормашками, скинуть со стола все предметы и разорвать чёртов пергамент на мелкие кусочки. Хотел, но вместо этого, несколько раз вздохнул и выдохнул, выпрямил сгорбленную спину, и принялся поднимать упавшую склянку. Промокнул испорченными листами разлитые лужицы и выбросил их в урну. Сходив в ванную комнату, несколько минут тщательно отмывал руки, так и не сумев избавиться от сероватых, изрядно выцветших, пятен. Вернувшись на своё место, Гарри достал новую баночку чернил и новые листы бумаги. Символы, вырисовывающиеся на желтоватом материале, казались ещё более ровными, чем обычно. В обед, Поттер поел, выпил чашку черного чая, после чего вернулся к своей работе. Когда же наступила ночь, он принял ванную, переоделся, распустил волосы и лёг под мягкое одеяло, закрывая глаза. Он чувствовал себя способным преодолеть эту ситуацию. У него оставалась цель, а это самое главное. Пока есть куда стремиться, ради чего работать, Гарри может двигаться вперёд. Падать, отряхиваться и снова вставать. Как и обычно. Полный решимости, юноша закрыл веки, проваливаясь в сон, не зная, что ему суждено проснуться всего лишь через несколько часов.

***

Прогремел гром в тот момент, когда Гарри резко распахнул глаза. Его грудь тяжело вздымалась, а влажные от пота волосы липли ко лбу и щекам. Сгорбившись, он попытался стабилизировать дыхание, смотря на поблескивающие за окном молнии цвета индиго. Начался сезон дождей — в этом не было ничего удивительного. Крупные капли дождя тарабанили по стеклу, странно нервируя. Гарри подумал, что после той ночи, ещё долгое время не сможет нормально воспринимать звук непогоды. Проведя ладонью по лицу, заправил локоны за уши, закусывая передними зубами кончик большого пальца на свободной руке. Его дрожь утихала, но чем больше проходило времени, тем сильнее Гарри напрягался. И самым раздражающим оставалось то, что он не мог найти для этого объективных причин. И всё же, интуиция редко подводила Поттера, поэтому он отбросил тяжёлое одеяло в сторону и свесил ноги с кровати, на несколько мгновений задумываясь, прежде чем окончательно встать, откидывая волосы за спину. Ступни касались мягкого ковра, пока юноша направлялся в сторону ванной комнаты. Умывшись, Гарри опёрся о раковину, и какое-то время смотрел на отражение ребёнка в зеркале. Отвернувшись, зевнул, на автомате направляясь в сторону выхода из спальни. Задумался, зачем вообще сюда пошёл, лишь только когда повернул позолоченную ручку. Гарри чуть не споткнулся, стоило его взгляду наткнуться не на ожидаемую пустоту, а на небольшую сжавшуюся фигуру, ранее прислонившуюся к двери, ведущую в его комнату. Всё ещё сонный, удивлённо приоткрыл рот, чтобы тут же его закрыть. Фигура, наконец, двинулась, приподнимая лицо, ранее уткнутое в колени. — Что ты тут делаешь? — хриплым, после сна, шёпотом выдавил из себя, крепче сжимая ладонь на ручке. Афаэлеон смотрел на него. В темноте коридора, подсвечиваемый время от времени мерцающими вспышками молний, с горящими красными радужками, ребёнок наводил на Поттера странный мандраж. Он уже успел пожалеть, что в принципе решил встать и зачем-то выйти из спальни, как в тишине ночи, послышался странный звук. «Это… всхлип?» — не веря, задался вопросом, хмуря брови от непонимания. Осознание не сразу пришло, но сердце пропустило удар, когда Гарри заметил, как странно тряслось, кажущееся непривычно крошечным, тело мальчика. Его… глаза, возможно, Поттеру просто чудится, или они и впрямь неправильно влажные? «Ему холодно?» — заторможено хоть и подумал, но это не имело никакого смысла, потому что Афаэлеон не мог замёрзнуть. Гарри уже было открыл рот, чтобы вновь поинтересоваться, что происходит, как Афаэлеон двинулся. Он сел на колени и вытянул ладони, точно ребёнок, просящийся на руки. Поттер не успел это обдумать, рефлекторно протянув руки в ответ, садясь на корточки рядом с Фаэлом. Чужие пальцы вцепились в его предплечья, практически обжигая, притягивая ближе к себе. Рывок оказался настолько сильным, не сочетаясь с видом тянувшего, отчего Гарри не удержал равновесия, падая на колени. — Почему ты здесь сидишь? — поинтересовался, пытаясь разглядеть выражение лица оппонента. — Я… я обжёг его, — голос мальчика сорвался, когда он опустил голову, закусив губу. — Что? — Я… в прошлый раз я спал и… не хотел… оно… — казалось, Фаэл не может подобрать нужных слов, то и делая, что запинаясь. Чем больше объяснений он пытался из себя выдавить, тем надрывнее становился его тихий голос, и тем сильнее ребёнок дрожал. Глядя на это, Гарри не сумел сдержать сочувствия, мягко высвобождая одно предплечье из горячей хватки, опуская ладонь на понурое плечо. — Всё в порядке, — он старался говорить спокойно и не показывать собственной паники от несвойственного поведения антагониста, — дыши. Всё будет хорошо. Давай, вместе со мной. Вдох, — Поттер нарочито демонстративно набрал в лёгкие кислород, дожидаясь, пока Фаэл повторит за ним, — выдох. Гарри выдохнул, заодно успокаивая и себя. Афаэлеон тщательно наблюдал за грудной клеткой Поттера, словно тот объяснял ему не простую дыхательную технику, а секретный способ достижения нирваны. Его дрожь немного утихла, красное свечение радужки померкло, и в следующий миг мальчик смотрел на собеседника широко раскрытыми серыми глазами. — Вчера, — уже более медленно, начал Афаэлеон, опять опустив голову, скрыв лицо за завесой белоснежных волос, — я поджёг свою спальню. — Ты что? — Я… не специально. Я просто спал и сам не понял, как именно это сделал. И сегодня… мы перебрались на третий этаж, — Фаэл замолчал, нервно облизывая губы, — и я… я решил остаться у Алисидия, потому что… Ну, он вроде как не может нормально спать и я… обжёг его. Афаэлеон устроил пожар в своей спальне? Алисидий не может нормально спать? Фаэл его обжёг? Вопросы заполнили голову Поттера — прозвучавшей информации оказалось слишком много для сонного мозга. Он попытался разложить сказанное по полочкам, замечая новый приступ нервной тряски у ребёнка в своих руках. — Эй, тише-тише, — Гарри не был профессионалом в успокоении кого бы то ни было, но он пытался, — Алисидий сильно ранен? — Я не… не знаю, — Фаэл почти прорычал, ударяя ладонью, не обхватывающей предплечье Поттера, по полу, — я просто убежал, потому что… — Тогда мы просто пойдём и посмотрим, — попытался утешающе улыбнуться Гарри, вставая на ноги, потянув за собой Афаэлеона. Когда двое дошли до закрытой двери, Фаэл остановился, смотря сложным взглядом на препятствие, разделяющее его от брата. Он ничего не сказал, но Поттер сделал своё предположение и нежно погладил мальчика по голове, успокаивая: — Я уверен, он не держит на тебя зла. Сглотнув, Фаэл неуверенно кивнул и Гарри открыл дверь, пропуская их обоих внутрь. Он сразу же увидел фигуру Алисидия, сидящую на кровати, накрытую до талии одеялом. Его спина, несмотря на ситуацию, идеально прямая, как и голова, смотрящая вперёд. Заприметив посторонних, мальчик повернулся и окинул их взглядом, и Поттер был готов поклясться, что при виде родного брата, его плечи невольно, совсем слегка, расслабились. — Мы пришли проведать тебя, — начал неловко Гарри. Его взгляд гулял по телу Алиса, пытаясь найти упомянутые ожоги. Через мгновение, Гарри заметил несколько красных отпечатков на запястье мальчика. Не обнаружив чего-то более серьёзного, он не сразу понял, насколько облегчённо выдохнул. Алисидий глянул на подходящего Гарри заинтересованным взглядом. Он выглядел бледнее обычного, но не то чтобы Поттер имел возможность хорошо разглядеть в полумраке спальни. И даже так, в глаза явно бросалось, насколько сильно мальчик похудел. Затем, более ледяной взгляд перешёл на вцепившегося и почти вжавшегося в Гарри Афаэлеона. — Плакал? — выгнув идеально очерченную бровь, холодно спросил Алис. — Ничего я не плакал! — вспыхнул Фаэл, наконец, отлепляясь от Поттера. По лицу Алисидия проскользнула едва уловимая ухмылка. Гарри невольно почувствовал тепло, растекающееся в груди при виде этой сцены. Он мягко подтолкнул Афаэлеона в спину, чтобы тот подошёл к своему брату. Эта ночь оказалась странно эмоциональной и непривычно интимной. Словно они разделили на троих нечто сокровенное. То, что сделало их ближе. Что-то, что каждый будет хранить в своём сердце от глаз и ушей посторонних. — Давай посмотрим на твоё запястье, — Гарри сделал шаг вперёд.