Удар по голове

Рой заранее позвонил в Городской дом, чтобы сказать, что Дженни в машине, последняя из тех, кого он высаживал, приедет через пять минут, так что Миранда ждала у двери мать Андреа, когда та поднималась по каменным ступеням. Они обнялись, и Миранда протянула руку, чтобы взять сумку Дженни. Она передала её обратно Каре, которая сказала: — Не беспокойся о Касс и Каро. Завтра я буду очень хорошо о них заботиться. Первые слова Дженни были: — Энди проснулась на несколько минут. Они сказали, что это хороший знак, но потом попросили нас всех уйти на ночь. Мы с тобой можем вернуться завтра утром. — И как она себя чувствовала? Я так хочу быть там. Говорила ли она вообще? — Немного. Она казалась ясной, за исключением… — Кроме чего? — Сердце Миранды неприятно подпрыгнуло, когда Дженни остановилась. — Ну, у нее что-то вроде амнезии. Она, кажется, думает, что все еще середина июня, и она все еще работает в «Подиуме». — Что? Мозг Миранды мгновенно понял, что это означает. — Она упоминала обо мне? — Хм. Она боялась, что подведет тебя, что не сможет добраться до работы. Она упомянула день рождения близнецов. — О боже. Я вышла из себя, совершенно неоправданно, потому что подумала, что она забыла заказать торт. Как бы мне хотелось повернуть время вспять… Чтобы она не забыла о нашей помолвке, как все изменилось с тех пор, Провинстаун, все? О Боже! Возможно ли такое? — Послушай, Миранда, ещё слишком рано что-то говорить, на самом деле прошло меньше одного дня! Они сказали нам, что амнезия действительно распространена и что она скоро пройдет. Дженни старалась, чтобы ее голос звучал ободряюще, но Миранда уже успела прийти к тому же выводу, что и Эмили. Предположим, стерев из памяти то, что они с Мирандой безумно любят друг друга, у Энди могло поменяться представление о женитьбе? Эта мысль питала все худшие опасения Миранды. Дженни поддержала ее, крепко обняв и быстро сказав: — Я запрещаю тебе беспокоиться об этом. Андреа тебя обожает. Я знаю, что так оно и есть, и, что более важно, уже давно, гораздо дольше, чем последние три месяца, и если ты завоевала её сердце раньше, то сделаешь это снова. — Раньше я добивалась её расположения, рыча на нее, избивая и, наконец, насильно защелкивая наручники на её запястьях! Не представляю, как бы мне это удалось еще раз, и в любом случае я уверена, что во второй раз это не сработает! Мы обе были чрезвычайно взвинчены, злы друг на друга, слегка пьяны и страдали от последствий грозы, когда это случилось! — О, ты придумаешь способ, если понадобится, но я уверена, что ты этого не сделаешь. Я уверена, что завтра ее мозг вернется в нормальное русло. — О, я молюсь, чтобы это было так. Я много молилась сегодня, и ты знаешь мои взгляды на религию! Но Андреа все равно будет травмирована надолго, после жестокого нападения, и её волосы, её прекрасные волосы… Она всегда грозилась отрезать их, но они не должны были вот так пропасть! Дженни повела женщину вверх по длинной лестнице к спальням. — Прекрати! Мы с тобой, Миранда, сегодня хорошо выспимся. Завтра мы будем сильными и вместе обеспечим мою дочь всем необходимым, чтобы минимизировать ее травму. Я полностью верю в твою способность сделать это. — Больше, чем я, — подумала Миранда, а вслух спросила: «А как же Ричард? Он приедет из Огайо?» Миранда до сих пор не была знакома с отцом Энди, но знала, как низко он отзывался о ней тогда, весной. Она просто представила себе, как сильно он обвинит её во всех нынешних бедах его дочери. — Он сейчас в суде. Когда дело закончится, он вылетит первым же самолетом. Не волнуйся. Он также понимает, как сильно Энди любит тебя, и уважает это. Все будет хорошо! Они расстались у двери в гостевую комнату. — А теперь, Миранда, поспи. Завтра разбуди меня пораньше. Во всяком случае, я никогда не сплю после 6 утра. Миранда прошла в свою спальню, теперь «их» спальню, свою и Андреа. Она разделась и сняла макияж. Она держала себя в руках, пока не скользнула в постель и не увидела любимую пижаму Андреа «Бетти Буп», свернутую под подушкой. Потом, когда она взяла её на руки и закуталась в сладкий аромат ночной одежды Энди, непрошеные слезы хлынули из глаз, и она плакала, пока не уснула. Она не могла вынести даже мысли о потере Андреа, которая была её любовью и её жизнью, она действительно не могла. Но на следующее утро, как это часто бывает, дела казались лучше. Предрассветный телефонный звонок в больницу подтвердил, что пациентка провела «удобную» ночь и теперь полностью в сознании. Две женщины вместе сели в машину Миранды и подъехали ко входу в больницу как раз в тот момент, когда уходила ночная смена. Несколько удачно подобранных слов, и лучшие попытки Миранды сохранить хорошие манеры позволили им проигнорировать обычные часы посещения и пойти прямо в комнату Энди. Они вошли к ней вместе. Энди все еще была закутана в бинты, и жалюзи были опущены, давая понять, что солнечный свет, даже в 7 утра, причинял боль её глазам, но она лежала в полусидячем положении в постели, с маленьким подносом с недоеденными кусочками грейпфрута и мюсли для завтрака рядом с ней. Ее лицо просияло, когда она увидела мать, а затем она увидела Миранду и очаровательно покраснела от огромного смущения. Миранда мгновенно поняла, что задача проста и в конце концов все будет хорошо. Как бы она этого ни добилась, она собиралась заново завязать все узлы, крепко связывающие их друг с другом, потому что ее любовь к этой женщине была безусловной и такая несущественная вещь, как амнезия, этого не изменит.