Взгляд

У Вень Кэсина взгляд дикий, острый, словно лезвие меча. Чжоу знает этот взгляд, взгляд загнаного в угол зверя, готового на последний рывок, чтобы спасти свою шкуру или умереть в бою. Он столько раз видел подобное в глазах своих жертв, в глазах всех осуждённых на смерть. Только Вень смотрит без ненависти, лишь с какой-то бессмысленной обреченостью. И от этого по коже мурашки. И дикое желание стереть глупую усмешку с чужих губ. Обманчиво ласковую и нежную. У Вень Кэсина взгляд отчужденный. Он смотрит вперед, но словно сквозь, не замечая ничего вокруг. Тонкие пальцы поигрывают со сложенным веером, оглаживают светлое дерево, за которым спрятаны острые железные пластины. И Чжоу ловит себя на том, что хочет перехватить чужое запястье, чтобы тот обратил свое внимание не внутрь себя, чтобы забыл о всех своих планах, о мести, о ненависти, и просто приторно сладко, так раздражающе улыбнулся вновь. Вень Кэсин смеется, но этот смех абсолютно лишён искры искреннего веселья. В нем звенят не привычные колокольчики, в нем слышен звон капель дождя. Сильного, одинокого дождя где-то в городе, от которого люди прячутся за зонтами и крышами. Дождя, который боятся все торговцы и прохожие, ругая под нос, стараясь убежать. Чжоу убежать не стремится. Он хочет промокнуть, остаться с этим дождём, промокнуть насквозь, чтобы хоть немного лишить этого одиночества. Вень Кэсин словно зеркало для Чжоу Цзышу. Отвратительное кривое медное зеркало, что искажает каждую черточку, но все же показывает суть. Не передаёт цветов, оставляя лишь смесь красного и жёлтого, где первого намного больше. Где первое словно является кровью, закрывающей солнце, ясный день, все чистое и яркое. Слишком знакомо это, слишком сильно хочется зеркало разбить или как следует отполировать. Вот только это цвет меди, его не убрать, можно лишь смириться и закрыть глаза. Они слишком похожи. Хозяин Призрачной долины и бывший глава Небесного окна. Их руки омыты кровью, они стоят в ней по горло, зная, что еще немного, и они в ней утонут, разучившись вмиг плавать. У них в глазах нет и намёка на желание жить, слишком многое пережили, слишком много им еще предстоит пережить. Чжоу знает, чувствует каждой мередианой чужое, отчаянное безумие, дрожь чужого тела, страх и ненависть. Чувствует, понимает и так отчаянно хочет это все стереть, защитить, стать опорой. Хотя бы на оставшиеся несколько лет, хотя бы на день. Хочет стать деревом на дороге, одиноко стоящим, что защитит Вень Кэсина от ледяного, так отвратительно одинокого дождя. Вень же это словно чувствует. Смеется без натянутости рядом с костром, играя тонкой, горящей палкой, совсем не боясь обжечься. Улыбается слишком ярко, отчего вмиг становится теплее, а в груди помимо болей от гвоздей рождается новая боль. От прошедшего одиночества, от холода осенних ночей, когда ты даже не пытаешься развести огонь, зная, что не согреться. С Вень Кэсином Чжоу всегда тепло. И хочется тоже стать источником тепла для него, согнать следы боли с чужого, слишком прекрасного, тонкого, изящно, словно из нефрита, лица. Такого холодного на ощупь, но такого горячего. С Вень Кэсином Чжоу впервые в жизни не знает точно, что делать. Мечется между тем, чтобы оттолкнуть от себя и прижать поближе. Между едкими, злыми словами и нежными, полными любви и тепла. Хочет сжать чужие волосы на затылке, грубо хватаясь за горло, сдавливая, лишая воздуха. Хочет мягко провести большим пальцем по гладкой щеке, задевая уголок тонких и бледных губ. И точно хочет целовать так, чтобы все мысли из головы выбить, чтобы за него зацепились, в попытках удержаться на ногах. Но Чжоу не целует. Не говорит и не касается. Чувствует, что Вень тоже всего этого хочет, отчаянно хочет. Но никто из них не решается сделать этот первый шаг, что сотрет последние границы. Шаг, после которого не будет дороги назад, после которого в глазах будут искры счастья, смешанные с безграничной любовью и сумасшедшим желанием жить. Однажды, им точно придётся шагнуть вместе в пропасть. Переступить свою гордость, забыть обо всем и просто начать заново учиться жить. Но пока взгляд Вень Кэсина острый, как нож. Как взгляд дикого, загнанного в угол зверя, готового на последний рывок. Точно такой же, как взгляд Чжоу Цзышу.