французское гетто

— Филиберт, я уезжаю.  — А как же твой коп? — спрашивает Филиберт, вскакивая с дивана, — А мы?!  — Ты лучше бы хоть раз в жизни спросил о том, как я? — огрызается Леви, — Я уезжаю навсегда. Из Лос-Анджелеса куда-нибудь, куда глаза глядят. Мне нужно сменить документы.  — Спалился со своим именем что ли, малец? — усмехается Филиберт и ставит руки по бокам, — А с Астором что?  — Официально заявляю, отец, что Астор стал последней жертвой Даниэля. Я зарезал его часа два назад, а после этого поехал на работу, писать заявление об увольнении. Больше я к убийствам не вернусь, — поджимает губы Леви, садясь на диван и закидывая ногу на ногу, — Не вернусь всё. Начну новую жизнь и забуду это всё, как страшный сон, в котором есть лишь крупинка чего-то хорошего.  — И что же это за крупинка? — спрашивает Филиберт, садясь на пол у дивана, — Коп твой что ли?  — Он не мой, — Леви замолкает на секунду, задумываясь, — Да, он и стал единственным человеком в моей жизни, с которым я действительно почувствовал себя самим собой. Почувствовал себя не каким-то там Даниэлем, а Леви. Я надеюсь, ты ещё не забыл моё имя?  — Такое забудешь, — хмыкает Филиберт, — Хотя свое я иногда забываю. В последнее время даже намного чаще.  — А как тебя зовут? — усмехается Леви, доставая из кармана пачку сигарет, и подкуривает её, внимательно наблюдая за отцом, — Мне двадцать один год, а я даже не знаю, как зовут моего неродного папашу.  — Кенни. Меня зовут Кенни.  — Удивительно, — саркастично улыбается Леви, выпуская дым в сторону Филиберта, и переводит тему, — Я по какому поводу снова к тебе завалился. Во-первых договориться через тебя о поддельных документах, а во-вторых попрощаться.  — Так ты вернёшься за документами через два дня, дурачина!  — Я имел ввиду навсегда попрощаться, пап. Забирая документы, я с тобой не столкнусь. Единственное, возможно, увидимся при самом оформлении, но и то не факт.  — Делай что хочешь. Это как же тебя теперь величать? Новое имя придумал уже? — Филиберт, посмотрев на Леви, тоже подкуривает сигарету.  — Никакое пока ещё. Не знаю, ничего в голову не приходит, но мне нравится имя Майкл.  — Тебе подойдёт, — грустно вздыхает Филиберт, — И чего ты вдруг так решил бросить гетто? Жил бы сейчас припеваючи, был бы снова королём гетто, убивал бы без проблем, а тут вдруг ёрничать стал.  — Пойми, пожалуйста, одну вещь: мне больше по нраву раскрывать преступления, а не совершать их, — отрезает Леви с недовольной интонацией, — Меня в осознанном возрасте к убийствам и не тянуло. Это просто была ужаснейшая привычка.  — Ладно, закрыли тему, уезжать хочешь — уезжай. Взрослый парень уже. А фамилию какую?  — Какую-нибудь распространённую. Чтобы не возникало лишних вопросов.  — Ну, по недавним сводкам самая популярная фамилия в Америке — Смит. Как тебе? Леви замолкает, убито смотря в пол. В мыслях всплывает Эрвин, который сейчас, вероятнее всего, получает повышение на работе за поимку самого Даниэля, убитого при захвате. Леви твердо может сказать, что гордится им. На таких, как Эрвин Смит, стоит равняться.  — Эй, ты чего завис?!  — Хорошая фамилия, — грустно вздыхает, закрывая лицо ладонью, — Её и возьму.  — А как, кстати, коп твой теперь выкручивается? Ну, что он сказал про Даниэля?  — При захвате Даниэля был приказ стрелять на поражение. Он погиб.  — А тело?  — Напарник Астора, — Леви встаёт с дивана, — Кстати, за Астора ему тоже дадут большую премию. Повысят, как ты называешь, моего копа, очень даже хорошо. Я рад за него.  — Главное, чтобы не спалилась эта ваша авантюра.  — Всё под контролем, — цокает Леви, щелкает пальцами и направляется к двери, — Давай, собирайся. За документами пойдём.  — Чёрт с тобой, Леви, — плюет в пол Филиберт и поднимается с пола, скрипя костями, — Пошли. *** Эрвин сидит за столом в своей квартире и тупо смотрит в стену. Вот ему и тридцать один. Вот и полгода без Леви незаметно пролетели. Сейчас к нему должна приехать съёмочная группа, снимать сюжет о «величественном детективе, который лично устранил Даниэля и Астора одним днём и вообще он самый-лучший-на-свете-коп-боже-храни-америку». Вместе с этой группой должна приехать и Ханджи, которая успела выйти замуж за Моблита ещё в сентябре восемьдесят шестого. Раздаётся звонок в дверь и Эрвин вскакивает со стула, натягивает на лицо неискренную широкую улыбку и шагает открывать гостям. Но на пороге стоит вовсе не съёмочная группа из десяти человек минимум, а всего один молодой парень лет двадцати с букетом в руках.  — Эрвин Смит? — Эрвин кивает и парень протягивает ему бумажку, — Распишитесь вот здесь.  — А от кого? — удивленно спрашивает Эрвин, перенимая в свои руки большой (огромнейший) букет белых роз.  — Попросили сказать, что из Франции, — улыбается курьер, — Но там сбоку маленькая записка, которую он прислал нам то ли из Сан-Диего, то ли из Нью-Йорка. Может быть у нас что-то напутали…  — Нет-нет-нет, — улыбается Эрвин, даже не замечая, как по щеке бежит слеза, — Всё верно я всё понял. Спасибо огромное!  — Вам спасибо. С днём рождения, уважаемый Эрвин Смит, — широко, показывая зубы, улыбается юноша, отходя к лестнице, — Вы действительно очень крутой коп, для меня это честь — принести вам цветы!  — Не преувеличивайте, молодой человек, смущаете, — смеётся ему в ответ Эрвин и закрывает дверь квартиры. Вот Леви о себе и напомнил. Эрвин моментально находит маленькую записку сбоку и раскрывает её, вчитываясь в аккуратные знакомые буквы. «Знаешь, Эрвин, во французском языке часто используют выражение «мне тебя не хватает», но мне больше нравится фраза «Tu es absent de moi», что в переводе: «Ты отсутвуешь у меня». Так вот, не побоюсь этого написать, мой родной Эрвин, tu es absent de moi. С днём рождения. До сих пор бесконечно люблю тебя, Эрвин. Прости, что не оправдал твоих ожиданий». Эрвин начинает плакать. Он тоже скучает, мучается вечерами, ночами, под утро — постоянно, круглыми сутками! Без Леви жизнь снова превратилась в ту самую бессмысленную кашу. В толпе людей он ищет эти черты лица, эти глаза, сверлящие и холодные, но уже такие родные, хочет услышать его голос, но всё никак! Н и к а к. Леви просто будто бы провалился сквозь землю. Съёмочная группа приезжает ровно через полчаса, как будто просчитывали время, чтобы Эрвин успокоился и пришел в себя. Его быстро поздравил журналист, задал несколько сухих, надоевших вопросов, Ханджи пробегала рядом, порадовалась за двоих (за Эрвина тоже радовалась она, сам он сидел, как будто потеряв что-то невероятно важное)  — Кстати, забыла сказать, — хлопает в ладоши Ханджи, когда камеру переводят на неё, — Эрвина приглашает мэрия Сан-Франциско к ним на службу! Отказаться просто нельзя!  — Я с радостью, — шипит сквозь зубы Эрвин, — Очень рад такому предложению. Давно его ждал. Люди с канала уезжают и Эрвин остаётся в квартире вместе с Ханджи, которая притащилась вместе с тортом, кучей сладостей. Она в последнее время стала Эрвину, как родная мать — заботится о нем, как о собственном ребёнке.  — У психолога был? — спрашивает Ханджи, разрезая торт ножом.  — Был, — кивает Эрвин.  — Честно? — из-под лба спрашивает Ханджи, держа нож в руке так, сложно хочет зарезать Эрвина.  — Нет. Скажи лучше, а про перевод в Сан-Франциско ты правду сказала?  — Конечно! Буду я ещё врать на такие темы! Тебя там ждут уже послезавтра, точно поедешь?  — Поеду, — в последнее время он только так и разговаривает. Сухо, спокойно, без лишних слов.  — А вернёшься?  — Нет, — резко, — В Лос-Анджелес я больше не вернусь. Прекрасный город, но для меня он стал ужасным.  — Я тебя поняла, — поджимает губы Ханджи, ставя тарелку с тортом перед ним, — Ну, что же, в любом случае мы будем по тебе скучать. Ты сам-то там справишься?  — Куда я денусь, — пытаясь выдавить улыбку, скалится Эрвин, беря в руки вилку, — Спасибо за торт.  — Да пожалуйста, Эрвин, когда мы ещё с тобой целый торт вдвоём сожрём?! Тем более, если ты уедешь. Если честно, не хотела бы я потерять такого хорошего сотрудника… И друга. Но, что поделать, тебе нужно двигаться дальше.  — Я с тобой согласен, — кивает Эрвин, — Я бы с вами тоже не расставался, но, пойми правильно, остаться тут я не могу. Тут всё напоминает о них…  — Майк и Леви?  — Да, — соглашается Эрвин.  — Леви, кстати, ни в одной компании не работает. Он вообще как будто исчез. И то, что он так резко прибежал в отдел с заявлением на увольнение сразу после того, как вы раскрыли это дело, меня напугало.  — Слишком много ужаса мы увидели с ним в тот день. Видишь, насколько сильно тот день убил меня, хоть у меня и опыт довольно большой. Просто представь, как он покалечил Леви. Буду рад, если окажется, что он вообще до сих пор жив.  — Ладно, закрыли тему, — поджимает губы Ханджи, — Доедим и пойдём собирать тебя в Сан-Франциско. А завтра мы с Моблитом отвезем тебя прямо туда. Договорились?  — Конечно, — улыбается Эрвин, слегка краснея. ***  — Вот, Эрвин Смит, наш отдел. Сотрудники здесь очень добрые, отзывчивые, — низкий пухлый мужчина идёт впереди Эрвина и, раскинув руки в стороны, с гордостью рассказывает об отделе полиции, в котором он начальник, — Вы займете должность командира или…?  — Куда хотите ставьте меня, — улыбается Эрвин, шагая за ним, — Всему буду рад!  — Да, мы, кстати, нашли вам напарника. Майкл Смит, уж не брат ли ваш? — смеётся начальник, — Парнишка молодой, уже год проходит курсы по повышению квалификации. Очень умный парень, гордость отдела!  — Познакомите нас с ним? — спрашивает Эрвин, осознавая то, что настроение слегка поднимается.  — Разумеется, он уже у меня в кабинете, — начальник открывает дверь в своей кабинет и пропускает Эрвина вперёд, — Проходите. Но Эрвин замирает в проходе, широко раскрыв рот из-за сильнейшего шока.  — Приветик, Эрвин.