СКАЗКА О СОЛДАТЕ-ХИМЕРЕ И БЕСКРЫЛЫХ ДРАКОНАХ

Во время перелета в Манаус Баки был так напряжен, что сам не заметил, как провалился в безразлично-наблюдательное состояние, в которое регулярно впадал в долгую бытность свою Солдатом. Не имело смысла нервничать, пока от него лично ничего не зависело. А пока они летели из страны в страну (и даже с одного континента на другой) бесполезно было изводить себя. И все же, во время пересадки уже в Манаусе в маленький частный самолет внутренних авиалиний, заказанный Стивом только для них двоих, он все равно переживал настолько, что совершенно забыл сходить в аэропорту в туалет, и спустя минут двадцать полета ему остро потребовалось справить малую нужду. Увы, несмотря на весь возможный комфорт, созданный для пассажиров в персональном самолете, размеры крошечного санузла совершенно не были рассчитаны на пропорции боевой химеры. Баки даже в дверь не мог пройти, даже боком. От одной мысли о том, что придется терпеть еще почти два часа полета, низ живота начало нестерпимо резать, так что Баки чуть не заскулил и прижался лбом к дурацкой узкой двери. Она явилась ему, как ангел спасения – старшая из двух стюардесс (вблизи совсем не такая молодая, как стремилась изобразить это у себя на лице с помощью толстого слоя косметики, с форменной блузкой, опасно натянувшейся там, где тело начинало раздаваться вширь). — Сеньор, — мягко сказала она и жестом поманила его за занавеску в хвостовой части салона, где достала из угла пластмассовое хозяйственное ведро и протянула ему. А потом задернула за ним штору. Никогда в жизни Баки не испытывал такой мешанины чувств из стыда, унижения и благодарности. Когда он, не глядя в глаза, отдал ей ведро, чтобы она могла вылить содержимое в уборной, женщина понимающе мягко улыбнулась ему и коротко погладила по живой руке, будто утешая. — Naturalia non sunt turpia, — сказала она, и Баки не сразу понял, потому что это был не испанский. Это была латынь. «Что естественно, то не безобразно». Он вернулся на свое место и очень решительно показал Стиву: «У тебя есть наличные? Одолжишь мне?» Стив вытащил пару двадцаток и спросил: — Для чего? «Хочу оставить чаевые стюардессе. Она была добра ко мне», — ответил Баки. Стив согласно хмыкнул и достал еще сотню. «Спасибо. Я все тебе верну», — взяв деньги, показал Баки. «Сотня – ей от меня», — так же жестами ответил Стив. Они приземлились в крошечном аэропорту среди бесконечного моря зелени, практически черной в рано наступавших в этих широтах вечерних сумерках. Пахло от этих зарослей совершенно фантастически, и Баки замер на несколько минут просто вдыхая обилие ароматов, разными вкусами оседавших на языке. Но после, вопреки ожиданиям Баки, они отправились для начала в дом, заранее снятый для них Стивом. И, возможно, так было лучше, потому что они оба устали от двух перелетов подряд, и, пожалуй, им не мешало банально выспаться, прежде чем ехать дальше. И не то чтобы Баки ожидал, что Стив не станет уважать его выбор и может потребовать от него исполнения супружеских обязанностей, раз уж он тратил на Баки столько времени (и денег), но все равно, увидев в спальне две отдельно стоящие кровати, он испытал облегчение. Баки не хотел даже думать о том, как бы это выглядело, если бы он сейчас переспал со Стивом. Он все еще не хотел его. Он был уверен в этом. Хотя стоило закрыть глаза и забыться, как его сны тот час же наполнились каким-то чудовищно противоестественным сексом. Толстые сильные щупальца держали его на весу, впиваясь в кожу присосками (во сне Баки намного чаще видел и ощущал себя все еще человеком, чем тем, чем он стал в реальном мире). Щупальца не позволяли ему двинуться, сжимали горло, трогали его везде, где хотели. Трахали. И во сне он знал, что это – Гидра. Но при всей его беспомощности и неотвратимости происходящего, щупальца не причиняли ему боли. Потому что это был Капитан Гидра. Получеловек, получудовище. С верхней половиной тела мужчины и нижней – гигантского черного осьминога. В его сне истинный Капитан Гидра держал его, и гладил, и трахал снова и снова, так что тело Баки (как бывало) предательски возбудилось от этих ласк. И он хотел, чтобы Стив коснулся его члена. Хотел, чтобы он разрешил ему кончить. Но в давящей плотной и душной темноте он чувствовал на себе внимательный взгляд Стива и знал, что бесполезно просить: все будет так, как решит Стив. От его собственных желаний ничего не зависит, он получит то, что даст ему Капитан Гидра, и так, как захочет дать ему это Капитан Гидра. У Баки не было другого выбора, кроме как верить в то, что Стив знает, что ему нужно. Но когда напряжение и желание в теле стали мучительно невыносимы, Стив сделал странную вещь. Он не коснулся Баки. Он повернул свое тело так, что клубок щупалец открылся перед Баки будто цветок. И в самом центре его было отверстие, как у всех осьминогов. И в этом отверстии был клюв, страшный как клещи. Щупальца Стива однозначно привлекли Баки ближе. И тот отчаянно забился, догадавшись, к чему Стив подталкивает его. — Возьми меня, — безжалостно приказал Стив и пообещал: — Я буду держать клюв открытым. Я не причиню вреда. — Нет! Нет! — Баки забился еще отчаяннее, до предела напрягая руки и ноги, пытаясь вырваться из стянувших его конечности живых петель. — Стив, ты же это не любишь! Не надо. Я так не хочу. — Тебе придется, — сказал Стив, но несмотря на продолжавшие любить Баки щупальца у него внутри, у того уже все упало. Капитан Гидра неодобрительно нахмурился и потянул Баки за левую руку. Он потянул железную руку прямо к входу в свое тело. — Так ты можешь меня не бояться, — сказал Стив, но Баки с ужасом смотрел на свою руку. На свою теперешнюю большую шипастую руку, которую Стив тянул к себе. — Не надо! — закричал Баки во сне. — Стив, перестань! Я не хочу делать тебе больно! Тем более так. Не надо, Стив! Баки рванулся изо всех сил, пытаясь освободиться. И чуть не упал с кровати. Он проснулся, спутанный по рукам и ногам идиотской тонкой простыней, которой здесь полагалось накрываться вместо приличного одеяла. Скинув ее с себя прямо на пол, он несколько минут лежал и дышал, глядя в потолок остановившимся взглядом. А потом повернулся и посмотрел на Стива на соседней кровати у стены. И обмер от ужаса. Черные щупальца, какие-то руки, лапы тянулись к нему и шарили по его телу. Безнаказанно трогали его. Или же, наоборот, прорастали из него и тянулись наружу, шаря по стене. Отчетливая однозначная тьма стремилась поглотить его Стива. Заявляла на него свои безграничные права. Баки рванулся вперед раньше, чем успел о чем-то задуматься. В тот же миг он оказался над Стивом, закрывая его собой, ощетинившись загривком против тьмы, тянувшейся из вне, и оттягивая на себя, фильтруя собой тьму, растущую из Стива. У Баки дыхание перехватило от страха, и он крепко зажмурился. Но ощущалось это... никак. Баки открыл глаза и посмотрел на белое лицо крепко спящего Стива. А потом в сторону своей собственной кровати. На огромное – во всю стену – окно за ней. На резные листья пальм, которые в ярком лунном свете качались на ветру. Это их тени он увидел на Стиве. Никакой тьмы не было. Стиву ничто не угрожало. От облегчения (и немного от стыда за собственную глупость и трусость) Баки уткнулся лбом в подушку рядом с головой Стива. И сон, и только что пережитые страх и острая необходимость защитить Стива, постепенно таяли, растворяясь в прояснявшейся реальности мира. И Баки вдруг пришло в голову, что он стоит над Стивом на четвереньках так же, как индораптор стоял над мертвой Гутой. Но он не хотел об этом думать и поэтому тихо слез, прошел к окну и задернул тяжелые шторы, про которые они вчера просто забыли. Надежная честная темнота поглотила их обоих. И если Баки что-то еще и снилось в эту ночь, он этого не запомнил. Утром они позавтракали все в том же давящем тяжелом молчании, а потом за ними приехала машина. В этот раз никакого лимузина, а довольно заурядный для этих мест гибрид вездеходного джипа и небольшого грузовичка. Во всяком случае у этого автомобиля была двухместная кабина и открытый кузов с установленной на нем металлической рамой со слегка небрежно закрепленным сверху брезентом, вероятно, предназначенным для того чтобы защищать от солнца гипотетических пассажиров, для которых по обеим сторонам кузова были приделаны дощатые скамейки. Баки они для сидения не годились, поэтому он устроился прямо на полу. Все равно других пассажиров в кузове не было: Стив поехал с шофером в кабине. Причем тот включил какую-то местную радиостанцию с на удивление приятной и легкой танцевальной музыкой. И Стив ничего по этому поводу не сказал. Дома людей довольно быстро закончились и начались великолепные бразильские джунгли. После снежной зимы дома, в северном полушарии, изобилие густой зелени вокруг ощущалось внезапным праздником, пиром для глаз, в который очень вписывались яркие шумные попугаи, бесстрашно летавшие над дорогой и копошившиеся в кронах деревьев. Баки ехал в кузове, крутил головой по сторонам, кивал и постукивал когтем левой ноги в такт музыке. Он снова старался ни о чем не думать, но все равно не мог выкинуть из головы мысли о том, что в итоге Стив перевез рапторов как раз туда, куда хотел, но так и не сумел привести их сам Баки. И, если все будет благополучно, возможно, уже скоро Баки сможет увидеть их... Однако в конечной точке их путешествия обнаружилось довольно новое трехэтажное строение с белыми стенами и зеркальными светозащитными окнами в полный рост. Больше всего оно напоминало какой-то пафосный исследовательский институт. Или лабораторию. Впрочем, ни ограждения, ни хозяйственных построек поблизости видно не было, и Баки решил не судить по первому впечатлению. Когда он выбрался из кузова, Стив подошел к нему и взял за левую руку. И так вместе они вошли через большие двойные двери в искусственную прохладу просторного холла на первом этаже. Их явно ждали, но все же, кажется, как и всегда, оказались не готовы. Во всяком случае немногочисленный персонал, находившийся в холле, буквально бросился врассыпную, благополучно препоручив их двум молоденьким сотрудницам (по одежде было не совсем понятно: секретаршам или лаборанткам), тут же принявшимся испуганно хлопотать вокруг них, пытаясь усадить их на большие кожаные диваны в глубине холла и убедить выпить чай или кофе, или что-нибудь погорячее, или похолоднее. Однако не прошло и двух минут, как разбежавшиеся по зданию гонцы сообщили что надо куда надо, и их пришли встречать. Несмотря на царящую снаружи жару, мощные кондиционеры охлаждали воздух внутри как раз в достаточной мере, чтобы этому человеку не пришлось изменять излюбленный стиль одежды. Он по-прежнему носил черные водолазки. Казалось, за все эти годы доктору Ву нисколько не постарел и ни капельки не изменился. Он был все так же подтянут и обманчиво мягок в движениях, как кошка, а его лицо казалось безмятежным и дружелюбным, как у изображения Будды. — Капитан Роджерс, — чуть склонил он голову перед Стивом и, повернувшись к Баки, так же кивнул и ему. — Мистер Роджерс. Я ждал вас немного позже, но очень рад, что вы так быстро добрались. Надеюсь, дорога была не слишком тяжелой? — К делу, доктор Ву, — не тратя время на пустые формальности ответил Стив, и, понимающе качнув головой, доктор Ву без дальнейших церемоний повел их за собой по лестнице на второй этаж, где все было очень в его стиле: одновременно очень современно, по последнему слову научных технологий, но при этом с каким-то отчетливо уловимым духом азиатской эстетики. Баки никогда не случалось бывать непосредственно в рабочих помещениях доктора Ву в фармацевтическом комплексе под Бостоном, но, наверное, примерно так он их себе и представлял. Разве что с меньшим количеством аквариумов и террариумов в плотном соседстве с огромным множеством экранов на всех стенах. На все экраны передавалось изображение из леса. — Мы не ведем непосредственное наблюдение круглосуточно, чтобы без нужды не нервировать животных, — невозмутимо сказал доктор Ву, взяв пульт, и переключил все изображения на большой экран прямо перед ними, явно подбирая искомое. — Изначально в лесу были установлены многочисленные фотоловушки, но индораптор с потрясающей точностью умудрился найти и уничтожить их все. Так что мы теперь используем дроны. Они снимают с высоты и раскрашены в цвета попугаев. К ним рапторы безразличны. Среди бескрайнего зеленого моря листвы хитро извивалась синяя лента реки. Было красиво. Баки до рези в глазах вглядывался в экраны и вздрогнул, заметив на одном из них крупное существо, проламывающееся сквозь заросли. Несколько существ. — Это не они, — тут же ответил доктор Ву. — Это игуанодоны. Их добыча. В заповеднике обитают полторы сотни разных видов. Семьдесят процентов из них травоядные. Другие хищники нужны, чтобы поддерживать баланс и обеспечивать здоровую конкуренцию. За эти годы мы создали тут истинный рай. Настоящий затерянный мир Жюль Верна. Только лучше, потому что настоящий, — с гордостью добавил доктор Ву. — А вот и наша стая. Один из дронов спустился немного ниже и завис среди листвы. И Баки увидел. Индораптор спал, укрывшись от солнца в тени деревьев. Он тоже нисколько не изменился внешне за эти годы. Блуи чистилась рядом с ним. А возле нее тем же самым занималась незнакомый раптор поменьше, окрасом похожая на Блуи, только немного темнее цветом и с полосами, больше отдающими в зелень, чем в голубизну. — Это Жангзи. Первый выживший ребенок в их стае, — заметив потрясение Баки, пояснил доктор Ву. — Они делают кладки каждый год, но, как видите, не слишком успешно. Из большинства яиц просто никто не вылупляется. А из вылупившихся – почти никто не выживает. Естественный отбор матери Природы куда более суров к этим великолепным созданиям, чем когда-либо были мы. Но Жангзи выжила. Ей уже почти три года. Очень умная и красивая девочка. «Она похожа на мать», — нарисовал Баки руками и даже не сразу сообразил, когда доктор Ву взял со стола и подал ему большой блокнот на твердой подложке с креплением для ручки. Баки взял его, но ничего не стал там писать. Тем временем к идиллической картине под деревьями присоединилось еще несколько действующих лиц. Ева... поправилась. Ее основной окрас остался прежним, но малахитовые полосы будто немного подрастянулись и стали светлее. Ее невозможно было не узнать, это была Ева с ее звонким голосом и немного вихляющей походкой, но она стала мягче, менее торопливой. И выглядела очень гордой. В зубах она несла обезьяну, а прямо у нее под ногами бежали то и дело толкая и кусая друг дружку двое детенышей, еще не достававших головами ей до колена. Оба огненно-рыжие с черными полосами, разве что один был совсем как тигренок, а у другого – по середине спины шел широкий черный ремень, как бывает у лошадей. — Помет этого года. Тоже самочки. Я называю их Хаоян и Юин Ран Меи. Это значит: Языки Пламени и Тлеющие угли, капитан Роджерс. — Самцы не выживают? — неожиданно спросил Стив. — Не совсем так, — ответил доктор Ву. — Выжившие молодые самцы стали бы куда большей проблемой для стаи и всего ареала обитания, чем хищники других видов, поэтому местность для заповедника была подобрана с учетом того, чтобы температурный режим исключал образование W-хромосом у зародышей в кладке. Это аналог Y-хромосом, которые определяют мужской пол. Поэтому они просто не рождаются. А точнее говоря, изначально не могут быть зачаты. Баки смотрел, как дочери Евы споро и весело рвут убитую обезьяну, не упуская случая буквально ухватить кусок получше друг у дружки изо рта, перетягивая злосчастные куски мяса, понравившиеся обеим одновременно, шипя и махая лапами друг на друга, и почти что улыбался. В стае родились дети. Дочь Блуи и две дочери Евы. Его стая жила. У них все было хорошо. На экране Ева, оставив дочек возиться со своей добычей, подошла к Блуи и потерлась о нее носом. А потом точно так же приветливо приласкалась с Жангзи, после чего устроилась под шеей у индораптора, и он, открыв один глаз, лизнул ее голову, как будто погладив. — Их режим дня вполне напоминает человеческий в этих широтах. Они охотятся утром и ближе к вечеру. В середине дня у них обычно сиеста. Рацион их довольно разнообразен. Они не ограничивают себя травоядными, которых я для них создал. Велоцирапторы здесь можно сказать выполняют функции санитаров леса. А вот индораптор уже другая история. Он любит убивать хищников. Его любимая добыча – анаконды, кайманы, бычьи акулы. Он не признает никакой конкуренции. «Инди себе не изменяет», — с нежностью подумал Баки. И написал: /Спасибо, что приглядываете за ними, доктор Ву/. — Живые динозавры – это работа всей моей жизни, — прочитав эти слова, вежливо ответил ему доктор Ву. В этот момент у Стива зазвонил мобильный. — Ванда, я же просил меня не беспокоить, — сразу же резко ответил тот в трубку. — Если вопрос настолько серьезный, давай сразу к делу. Доктор Ву с понимающим кивком открыл перед ним дверь своего личного кабинета, чтобы обеспечить Капитану Гидре приватную обстановку для беседы, а сам вернулся к Баки, который смотрел, как дочери Евы, покончив с трапезой, принялись гоняться друг за другом, а когда Ева окликнула их, чтобы не убегали далеко, стали носиться прямо по индораптору, с удовольствием карабкаясь по его крепкой шкуре и устраивая засады у него под коленкой или в сгибе хвоста. Это были дети. Проснувшийся индораптор что-то проворчал, а потом поймал ту, у которой на спине была черная полоска, прижал лапой и принялся вылизывать ее запачканную кровью мордочку, да и всю ее заодно. Вторая сестра тут же оказалась рядом и чуть ли не в пасть ему полезла, чтобы получить свою долю заботы и ласки. Баки смотрел на них и не мог глаз отвести. В груди тепло и нежно щемило. Он не знал нужных слов, чтобы описать то, что чувствовал. — Представляю, сколько зла вы, должно быть, желаете мне, мистер Роджерс, — все так же вежливо и мягко произнес вдруг рядом с ним доктор Ву. Баки повернулся к нему и отрицательно покачал головой. А потом вздохнул и написал в блокноте. /Вы глубоко заблуждаетесь, доктор Ву. Тот день, когда вы приказали бросить меня Блуи и ее сестрам на растерзание, изменил мою судьбу. Благодаря вашему решению я снова обрел семью. Я был очень счастлив с ними. Я их полюбил. И знаю, что вы тоже любите их, доктор Ву. Вы их создатель, вы им как отец. Так что не могу же я желать зла своему тестю... — Баки задумался и зачеркнул это слово. — Свекру. Не важно./ — Вот значит как? — удивленно чуть поднял брови доктор Ву. /Рапторы, которых вы создали, они чудесные, доктор Ву. Умные, честные, верные друг другу. Блуи. Она такой лидер, такой вожак, за которым приятно и радостно идти. Которому доверяешь целиком. Мы все ей доверяли. Я так счастлив, что ее стая не стала меньше. Что пусть со временем, но стая вновь становится больше. Их дети теперь заменят им их сестер, которых не стало/. — Баки посмотрел на отдыхающую стаю на экране, улыбнулся и дописал. — /А еще вы создали для Блуи идеального мужа, доктор Ву. Влюбленного темного рыцаря для принцессы. Самого достойного ей под стать./ — Должен признать, я очень сильно ошибался на ваш счет, вы совсем не такой, как я о вас думал, — дочитав его слова, медленно ответил доктор Ву. — Понимаю, что это неважное оправдание, но, когда я впервые увидел вас, очень сложно было угадать, что нелепая химера покойного доктора Золы станет Первой Леди Гидры. — Ву знакомо тонко улыбнулся, подчеркнуто вежливо, но с отчетливой затаенной безжалостной ноткой. — В любом случае, примите мои искренние извинения за все мои необдуманные плохие слова и поступки. Я не глупый человек, мистер Роджерс, я способен сложить два и два, так что прекрасно понимаю, кого мне нужно благодарить за возможность заниматься тем, что я люблю, потому что, очевидно, я единственный в мире специалист по живым рапторам и тем более по гибридам. Поэтому вместе с извинениями примите еще и мою благодарность. Доктор Ву чуть поклонился, и Баки, неловко переступив с ноги на ногу на одном месте, непроизвольно поклонился в ответ, а потом написал: /Ваши извинения приняты, доктор Ву/ А потом улыбнулся и, показав пальцем, что ему есть, что еще добавить, повернулся к маленькому японскому саду камней в длинной прямоугольной миске, стоявшему под мониторами. Ребром живой ладони стер рисунок и написал на песке отчетливыми китайскими иероглифами. /Ваш сын великолепный любовник/. А потом, дождавшись, что доктор Ву прочитает, стер написанное. Шокированный взгляд доктора Ву стоил этой опасной забавы. Тем более, что Баки был абсолютно целиком и полностью уверен, что жизнь индораптора значила для доктора Ву куда больше, чем возможность мелочной мести нелепой химере доктора Золы.

***

Когда вернулся Стив, доктор Ву пригласил их обоих на ланч, и они вместе подкрепились в тенистой столовой комплекса, больше похожей на крытую оранжерею. Баки не вмешивался в разговор Стива с доктором Ву. Ему было, о чем поразмыслить, пока лучший генетик в Гидре (да, возможно, и во всем мире) нахваливал Капитану Гидре свои разработки по использованию генетического материала динозавров для создания широкого круга препаратов: энергетиков и транквилизаторов, лекарств и ядов, биологически активных добавок и даже взрывчатки. Но как бы там ни было, Баки был рад, что по всему выходило, что от непосредственного использования живых существ в качестве боевой и тягловой скотины в ГИДРЕ решили отказаться, и, помня о кошмарах индораптора, Баки был только рад такой смене курса. Тем не менее за время их ланча Стиву еще трижды звонила Ванда, перед их отлетом получившая однозначное задание не беспокоить Капитана Гидру по пустякам, а, стало быть, вопросы были действительно серьезными. В итоге Баки и доктор Ву закончили ланч вдвоем, а после Баки написал в блокноте, что хотел бы еще понаблюдать за стаей, поэтому доктор Ву проводил его в небольшую комнату отдыха с затененными стеклами и большим экраном, на который вывел изображение с ближайшего к рапторам дрона, а потом, сославшись на неотложные дела, оставил его там в одиночестве. В силу почти забытой уже привычки Баки покосился краем глаза на камеру в углу комнаты, потом невольно прикинул, что ему не составило бы труда выбить из рамы даже бронебойное стекло, а ограждения и охраны снаружи нет, так что он успеет уйти довольно далеко, прежде чем... Баки невольно встряхнул головой, прогоняя непрошенные мысли. На экране перед ним Блуи и ее дочь чистили друг друга, вполглаза приглядывая за возившимися возле них детенышами Евы, пока та дремала. Баки услышал, как в комнату зашел Стив как раз в тот момент, когда на экране появился индораптор, тащивший во рту маленькую бычью акулу. Он вывалил ее прямо перед мелкими детенышами и лапами показал: «Хорошая рыба», а потом пошел к Блуи и так до боли знакомо припал перед ней на передние лапы, вытянув шею на всю длину и выпрашивая похвалу и ласку. Та прищурилась, благосклонно заурчала и лизнула ему морду. В то время как их дочка встала и, присоединившись к малышам, помогла им разорвать брюхо акуле, чтобы было легче есть. Удовлетворенная своей работой, она выпрямилась и повторила руками жест индораптора: «Хорошая рыба». Блуи явно растила ее альфа-самкой и своей будущей преемницей, передав дочери естественную потребность заботиться об остальных членах стаи. — Хорошая рыба? — вдруг спросил рядом Стив. «Да. Они разговаривают. И индораптор, и эта девочка, — подтвердил Баки и добавил: — Ву привык считать себя таким умным, чуть ли не умнее всех, а, похоже, так и не догадался, что мог бы узнать намного больше о своем любимом творении, если бы просто научился языку жестов». — Ты научил динозавра говорить, — с легким оттенком изумления фыркнул рядом Стив. «Он гибрид. И вообще-то он сам научился. Я тоже удивился, когда узнал», — пожал плечами Баки и повернулся к экрану, услышав звук, которого не встречал раньше. Индораптор клокотал горлом, ворчал и хрипел, раскачиваясь из стороны в сторону и то и дело поднимаясь на задние лапы или, наоборот, припадая всем телом к земле и рассекая воздух хвостом. Обе его жены наблюдали за ним, чинно усевшись на задние лапы и покачивая головами в такт его взрыкам и движениям. — Что он делает? — спросил Стив. «Хрюкает, — с нежностью ответил Баки и уточнил: — Поет им. Воркует, как птица». — Тебе он тоже так пел? «Нет, он раньше так не делал, — покачал головой Баки. — К тому же, на самом деле, поет он для Блуи. Это ее он любит. Но Ева идет с ней в комплекте. И она такая смешная дурочка. Как младшая сестренка, ее просто невозможно не любить и не опекать. Мы все ее просто обожали. А индораптор любил всех нас. Меня, правда, меньше всех. Он знал, что я человек. И все равно не убил. Мы с ним были немного братаны-пацаны. У нас у обоих были перья, — Баки улыбнулся своим мыслям и встряхнул волосами. — Знаешь, как он меня звал? Короткая Шейка». — У тебя нормальная шея, Баки. «Это смотря с чем сравнивать». Стив вдруг резко повернулся на месте, будто хотел уйти, но сделал шаг в сторону, оказавшись за спиной у Баки, и обеими руками крепко обнял его за талию, уткнулся лбом в спину и произнес: — Баки. Я знаю: если любишь, ты должен отпустить. Я должен дать тебе выбор. Нельзя получить любовь силой, — кольцо рук Стива вдруг сжалось с почти пугающей силой, и он глухо признал: — Но я не могу, Баки. Я просто не могу без тебя. Не могу. Баки тихо вздохнул и накрыл руки Стива у себя на животе своей правой ладонью. Он и не ждал, что Стив отпустит его. Слишком хорошо знал своего мужа. Но тот все равно продолжил говорить, прижимаясь лицом к спине Баки и не давая ему возможности ответить: — Когда тебя не было рядом, я только и мог думать о том, как найти и вернуть тебя. Ничто больше меня не волновало. У меня внутри как будто дыра, какая-то сосущая бездна ярости и холодного гнева, которая затихает, только когда ты рядом. Я... не могу без тебя, Баки. Я не могу тебя отпустить. Я виноват перед тобой, я не заслуживаю тебя, я знаю. Но я не могу отдать тебя. Я просто не могу. Баки тяжело вздохнул, расцепил руки Стива и обернулся к нему. Индораптор всхрюкивал и ворковал у него за спиной. Баки было разом и тяжело, и так невероятно просто ответить Стиву. «Не бойся. Я никуда от тебя не уйду. Тем более к ним. Потому что нельзя войти в одну реку дважды, Стив. И потому что я эгоист. Я имею право быть эгоистом, в конце концов. И я вижу, что они справляются без меня. Они счастливы. А ты без меня не сможешь. Тебе я нужнее, Стив. И для тебя я – единственный. — Баки вздохнул, собрался с духом и сказал: — Твоя любовь очень страшная, Стив. Но ты сдержал свое слово. И рассказал мне всю правду. Я останусь с тобой». После этих слов Стив подался вперед, желая поймать его руки, но Баки отступил назад перед устрашающей страстностью его порыва и показал руками: «Стив, господи, только не говори мне, что ты всерьез сомневался в моем решении. Да куда я могу пойти в этом мире? Куда я денусь? Кто меня примет кроме тебя и них?» Баки так распереживался, что взволнованно прошел из стороны в сторону. А потом повернулся к молчавшему на этот раз Стиву и показал: «Мне все еще больно из-за того, как умерла Гута. Я понимаю, что для тебя она была просто животным, но для меня – нет. И поэтому... я буду рядом с тобой, Стив. Но я пока не знаю, когда смогу снова спать с тобой. Я имею в виду, если ты хочешь, чтобы я делал это, потому что хочу сам, а не потому, что ты можешь заставить меня. Мы же оба знаем, что заставить меня тебе не трудно, но если ты хочешь другого... я пока не знаю, когда я смогу». Стив очень серьезно кивнул в ответ на его путанную жестикуляцию и сказал: — Баки, если ты больше никогда не захочешь спать со мной, я пойму. И я все равно хочу, чтобы ты был со мной. И спасибо тебе за то, что ты все-таки выбрал меня. Баки криво улыбнулся. Он ничего не скрывал от Стива. По большому счету, у него было не так много выбора. Но Стив вдруг шагнул к нему и все же поймал его руку. — Пойдем, хочу показать тебе еще кое-что.

***

Кое-чем оказался детеныш тиранозавра. Он был немногим более метра и весь покрыт редкими и совершенно нелепыми пушистыми перьями буро-красноватого цвета, отчего напоминал взъерошенного мокрого воробья. Очень недружелюбного, гневного и агрессивного воробья. В серьезной стадии истощения. Держали его в изоляторе со стеклянной стеной. Так что при виде людей он с трудом поднялся на ноги и принял самую угрожающую позу, на какую только был способен. — Матери у него нет, — сказал Ву таким тоном, что Баки тут же решил про себя, что не хочет уточнять, ни почему так вышло, ни каким образом получился детеныш мужского пола, если по словам того же Ву подобного здесь произойти не должно было. — От еды и воды он отказывается. Никого к себе не подпускает. Если ничего не изменится, протянет еще двое-трое суток и все. — Даже в невозмутимом голосе Ву было слышно, что он искренне опечален такой перспективой, но других вариантов уже не видит. — Я зову его Могвай. Дьявол. Мелкий тиранозавр прижался задницей в угол и угрожающе скалил зубы, переводя взгляд с одного из них на другого. — Хочешь его себе? — вдруг спросил Стив. Баки удивленно посмотрел на него, потому что за все эти годы Стив даже кошку ему не разрешил завести, и вдруг понял, что да, хочет. «Дайте мне воду и пустите к нему», — показал Баки. И вот он сидел на корточках напротив рычащего детеныша и урчал, как это делали Блуи и ее сестры, а между ними стояла глубокая устойчивая емкость с водой. Дьявол косился то на нее, то на Баки, и издавал горлом самые страшные звуки, на какие был способен. В его маленьких глазках стояла смесь гнева и обреченности, но, казалось, Баки сбивал его с толку своим видом и поведением. Когда он бросился, Баки повернулся боком, подался вперед и дал ему вцепиться в свою левую руку, как делают кинологи во время притравки служебных собак, второй рукой обхватил несчастного дурачка за затылок, не давая ему ускользнуть, и снова заурчал ласково и спокойно, а потом подтащил к воде и ткнул в нее мордой. А потом отошел. Дьявол снова зарычал, теперь совсем уже как-то жалко, свирепо посмотрел на Баки, наклонился и стал пить. «Мы его забираем», — показал Баки. Стив согласно кивнул. И Баки не удержался и улыбнулся. У него был Стив, была Ванда, а теперь был еще Дьявол. У него была семья. У него была стая. И он был в ней на своем месте.

Конец