а в обратном билете — февраль

      Сатору тянет сигарету из мятой пачки, зажимает меж пальцев, рассматривает. В холодном воздухе, смеясь, витает ветер; где-то вдалеке гудит, близясь к крайней станции, поезд. На перроне сегодня непривычно пустынно — можно глубже закутаться в шарф и, усевшись, забыться немного… Сатору моргает и достаёт зажигалку. Чирк — и яркое пламя загорается, пляшет, восхитительное в своей губительной красоте. Он смотрит в самую сердцевину огня неотрывно. Снова подлетает ветер, упрямо желая забрать яркий всполох с собой; пламя извивается, дрожит жалобно, стонет, и Сатору, внемля беззвучной его просьбе, захлопывает металлическую крышку, чтобы со вздохом спрятать зажигалку обратно в карман. Здесь, снаружи, царит спокойствие морозной зимы, и Сатору вспоминает, что они расстались в таком же ледяном феврале — тогда, когда вода в реке ещё покрыта толстой бесцветной плёнкой. Они разошлись, не сказав напоследок ни слова… А что говорить? Он снова вспылил, раздражённый тем, что Юджи всё время нет дома — вечно то на тренировке пропадал, то в библиотеке, то где-то с друзьями… Это «где-то» беспокоило сильнее всего, заставляя чувствовать пустоту и мерзкую ревность. Неравность их статусов — «учитель — студент» — тоже масла в огонь подливала немало. Пожалуй, Сатору в тот вечер был слишком эгоистичен и слишком шумлив, чтобы услышать извинения и разумные доводы Юджи. Сигарета завертелась в руках, быстро-быстро скользя между пальцев. Их последний разговор очень крепко врезался в память — как нож, такой тяжёлый, большой и до ужаса острый. Он помнил, что его вечная опека сильно ранила Юджи; помнил, но не мог поделать с собой ничего — издержки возраста, чувств и профессии. Размолвка, вышедшая из пустяка, обернулась для них жуткой ссорой. Опять… но в этот раз уже совсем по-другому. «Мне лучше уйти» — всё, что сказал поздним вечером Юджи. В неуютной квартирной тишине Сатору молча наблюдал, как пустеют в шкафу обе полки… В том же месяце Юджи уехал по обмену в Киото, предпочтя остаться и сдать эту сессию там. Осенью Сатору узнал, что он взял академический отпуск. Где Юджи был сейчас, он не представлял совершенно, но всё же надеялся, что… — Внимание пассажирам! Поезд сообщением Киото — Токио прибывает на вторую платформу главного направления. Пожалуйста, отойдите за жёлтую линию! Забытая сигарета выпадает из рук, когда Сатору, вздрогнув, возвращается из мыслей в реальность. На платформе успело собраться довольно много людей — смеющихся, говорливых, провожающих свою родню и друзей. Выдохнув клубок тёплого дыма, Сатору поднимается и прячет руки в пальто. Среди толпы всегда особенно одиноко, и здесь его точно никто не ждёт. Поезд прибывает, вызывая радость в глазах пассажиров, и только он, развернувшись, покидает оживлённый перрон. Зал ожидания сегодня переполнен — встречающие, уезжающие, родственники, коллеги, друзья… Здесь слишком шумно, слишком людно, сильно отвлекает от мыслей. Каждый ждёт кого-то или что-то, и стучит ногой в нетерпении, и вздыхает неровно, слегка волнуется, но всё же уверен: дождётся. Сатору завидует им: он тоже нетерпеливо вздыхает и взволнован немного, но, к сожалению, знает, что в его случае все минуты ожидания ужасно нелепы. Бесплодны. Сегодня он так же уходит, оставив позади людей, поезда и перроны, уходит, чтобы завтра проснуться в одиночестве вновь. Сатору всей душой не любит вокзалы; именно поэтому он продолжит приходить сюда снова.

***

По шумному залу проносится чёткий размеренный голос. Пассажиры поднимают головы, вслушиваясь, и только Сатору знает наперёд, о чём поведает им женщина-диктор. «В три часа тридцать восемь минут прибывает скорый поезд из Осаки…» Как-то так, а впрочем, всё это неважно. Сатору рассеянно хмыкает и машинально суёт руки в карманы. Уже половина четвёртого… Он пришёл сюда в десять. Не время, а ожидание — вот что и вправду может быть важно. Вокзал огромен, непомерен, велик; каждый день здесь бывают он и ещё сотни других. Это место за тридцать с ниточкой лет людским ожиданием пропахло насквозь — Сатору чувствует его как никто другой. Он уже начинает узнавать отдельные лица — старушка с тростью снова ждёт сына в гости, бизнес-леди стучит каблучком беспокойно, сероглазая девчушка с косичкой опять едет в соседнюю префектуру с родителями — к знакомым… Может, он тоже должен поехать куда-то? Следующий поезд отходит… в Нагою. Дальше, кажется, скоростной из Киото. До Сендая удобней всего доезжать на «Хикари»… Он запомнил расписание почти наизусть. Справа кто-то, не сдержавшись, чихает; крепкий парень впереди негромко смеётся, рассказывая байки своей миниатюрной подруге. Вереницами вагонов в голове проносятся мысли. Сатору медленно поднимается со скамьи, боясь спугнуть промелькнувшее что-то. Поезд… Он думал о том, куда сбежать будет лучше всего. Диктор вновь сообщает им что-то важное, завершая эфир благодарностью за внимание. На табло ярко вспыхивают новые строчки; сразу десять голов поднимается, всматриваясь в плоский экран тревожно — опаздывает… Сатору поправляет шарф, обходит стайки людей, не оглядываясь. Спустившись по лестнице, выходит на холодный перрон и вспоминает: сегодня шестое. Они с Юджи поссорились пятнадцатого — всё в том же феврале, чуть меньше года назад. Сатору не получил поздравлений на день рождения этой зимой, как и Юджи лишился своего праздничного поцелуя в марте… Ни звонков, ни открыток, ни тёплых рук за спиной. Снаружи слепит морозное солнце, и бегут на табло цепи слов, фраз и строчек… Он по-детски отчаянно ждёт на перроне, надеясь, что Юджи вернётся. В уголках светлых глаз собираются таять снежинки. Сатору смаргивает их, торопливо ища зажигалку. В последние полгода он всё пытался заменить сигаретами сладкое — безуспешно. Но, может быть, хотя бы в этот раз он сумеет… Купленный по пути билет взволнованно трепещет в руках на ветру. Сатору зажимает бумагу меж пальцев, поднося ко рту сигарету. Год назад он не знал, что способен дожидаться так долго. До пятнадцатого остаётся всего девять дней. С годовщиной ожидания, Юджи. Моргает огнём зажигалка, отрезая назад все пути… Год — это слишком много, и Сатору вполне уже готов закурить. На сигаретный кончик оседает снежинка. Поезд из Киото приближается, сопровождаемый гулом и монотонностью фраз из динамика. Нет, ему не на этот, на следующий — до Сендая… Из вагонов вываливаются торопливые люди. Шум чемоданов и звон, кругом приветствия и счастливые крики… Сатору смотрит на всё уставшим надеяться взглядом, но временит с курением на пару минут. Ветер с силой встряхивает белоснежные волосы, вынуждая отвернуться на миг. Где-то вдалеке от глаз, на самом-самом краю, розовеет вдруг чья-то макушка, заставляя сердце сжаться и сделать кульбит. Сатору дважды за неделю роняет незажжённую сигарету, в волнении позабыв о ней, приближаясь к вагонам. Волосы Юджи тоже развеваются на ветру, и хотя их встреча весьма неожиданна и сложна для обоих, он улыбается Сатору по-прежнему — открыто и добро. Его Юджи остался всё тем же, не изменившись нисколько, и Сатору слишком счастливо смеётся в ответ, когда слышит от него простое, но такое искреннее: — Спасибо, что ждал.