Маховик: Во Власти Времени

Она смотрела, как дрожали его плечи, понимая, что перед глазами восстал её самый ужасный кошмар, который скользкими щупальцами сдавил её горло. Тот, о котором Гермиона забывала, как только просыпалась в холодном поту. Что-то как будто уберегало её от этих видений, раз наутро Грейнджер не могла вспомнить, что так сильно пугало её ночью. Теперь она знала. И если бы сейчас в доме Поттеров появился боггарт, то он бы принял форму Сириуса, который истошно рыдал над телом Джеймса. Это походило на чувство абсолютной беспомощности, словно Гермиона провалилась под лёд и даже не пыталась спастись, потому что… а смысл? Смысл спасаться сейчас, когда девушка камнем шла вниз? Если она не попыталась помочь себе, когда была наверху, то кому станет легче сейчас? Грейнджер всё время открещивалась от спасения, словно оно могло стать злым роком для всех вокруг. Рон первым подошёл к Сириусу, который, кажется, даже не заметил, что они появились в этом доме. Он тихо бормотал себе под нос неразборчивые слова и судорожно двигался, как будто собирался что-то сделать, но у него не хватало сил на это. Гермиона и Рон сразу же поняли, куда отправился Сириус, когда не застали его в библиотеке дома. И только благодаря другу Грейнджер оказалась здесь, потому что вместе с утратой магической силы исчезла и возможность трансгрессировать. — Сириус, — Уизли коснулся его плеча, за что Гермиона была ему благодарна. Сама девушка боялась даже пошевелиться, чувствуя, как глаза нещадно жжёт, а горло сдавливают спазмы. — Сириус, встань, пожалуйста. — Он мёртв… — будто не понимая, что ему говорил Рон, пробормотал Блэк. — И Лили мертва. Они мертвы. — Сириус, — голос Уизли дрогнул, когда он опустил голову, чтобы посмотреть на тело Джеймса. — Ты слышишь меня? — Там Гарри… — продолжал бормотать он. Грейнджер будто пронзил электрический ток, когда она услышала, как Сириус упомянул их крестника. Она сделала несколько шагов к нему, опускаясь на корточки, чтобы их лица оказались на одном уровне. Было видно, что парень совершенно не осознавал, что всё происходящее — не плод его фантазии. Его взгляд был потерянным, и он словно искал убежище для себя хоть в чём-нибудь. Узел внутри неё дёрнулся и сжался ещё сильнее, когда их взгляды пересеклись. Сириус смотрел на Гермиону таким беззащитным взглядом, словно неистово желал, чтобы она спасла его от всего, что творилось вокруг. Его взгляд едва ли не впервые был детским и затуманенным, в котором плескалось желание спрятаться, укрыться, уберечься. Гермиона перехватила его лицо и сжала в собственных ладонях. Он вертел головой во все стороны, и это мешало сосредоточиться. Под пальцами ощущались мокрые и липкие дорожки от слёз, которые продолжали литься по щекам парня. Боже, ей казалось, он плакал так сильно впервые в своей жизни. Потому что обычно так люди не плачут. Не просто плакал. Рыдал, как рыдает человек, который лишился важной составляющей своей жизни. Было ощущение, что он просто вынул своё сердце и оставил на груди мёртвого лучшего друга. В знак вечной дружбы. В знак преданности и любви. Рон, взглянув на Джеймса, от которого Сириус, кажется, не собирался отходить, пошёл наверх, поджав губы. Он сжимал в руке палочку, будто собирался столкнуться с врагом в детской комнатке, но впереди его ждал тот, ради которого Гермиона не сделала ни единой попытки для того, чтобы его родители выжили в эту ночь. Сириус наклонился, будто потеряв все силы, и упал ей на плечо. Его руки дрожали, а из глаз текли слёзы, когда он уткнулся лицом в копну её волос и закричал так громко и больно, что стёкла в окнах должны были треснуть. Гермиона сильно зажмурилась, но не отодвинулась, когда он продолжал и продолжал разрывать голосовые связки, превращая их в мясо. Блэк больно сжал её плечо, впиваясь пальцами в кости. Грейнджер не шевелилась. Ему это нужно было. Парень вновь закричал, запрокидывая голову назад. Словно пытался донести до всего мира свою боль. Гермиона пыталась что-то говорить ему, но собственный голос подводил, дрожа и срываясь, когда она видела такое бесконечное горе в его глазах. — Гермиона, — вдруг произнёс он, опуская голову и встречаясь с ней взглядом. — Что? — прошептала она, потому что не могла говорить громко и удивлялась тому, как это до сих пор удавалось Сириусу. — Разбуди меня. Пожалуйста. Я больше не вынесу. Она втянула воздух через нос, блуждая глазами по его лицу. Он напоминал ей её же, когда она отказывалась принимать смерть Гарри. Рон появился наверху лестницы, смотря на них сверху вниз. Он сделал несколько шагов и остановился. Его лицо было серьёзным, хотя на нём всё равно проскальзывали блики печали. Влияние Грюма, подумала Грейнджер. Тот учил их держать себя в руках, несмотря ни на что, потому что эмоции — худший враг человека в таких ситуациях, и Рон отлично справлялся с этим. — Гарри, Гермиона, — его голос прозвучал так, будто он был единственным трезво понимающим, что здесь происходило, человеком. — Я не… Забери его. Она не отрывала от него взгляда, пока он спускался. Грейнджер поднялась на ноги, почувствовав, как с её плеч при этом упали руки Сириуса. — Лили мертва, — тихо сказал Рон очевидную вещь. — Ты нужна ему. Девушка не стала спрашивать, почему он сам не смог забрать сына Поттеров, лишь коротко кивнула ему и одним движением руки вытерла лицо от слёз. Сириус продолжал сидеть на коленях, вглядываясь в пустоту. Он словно не слышал того, о чём говорили Гермиона и Рон, продолжая находиться в своём мире. Уизли потянул его за плечо, но Блэк сумел извернуться. — Сириус, поднимайся же! — тон Рона был требовательным. Гермиона успела заметить, прежде чем потерять из виду парней, скрывшись в детской, где её ждал Гарри, как Сириус тяжело поднялся, не смотря в глаза Рону. Друг что-то говорил Блэку, чего Грейнджер не разобрала, но она абсолютно точно смогла понять ярость на его лице. Девушка и глазом не успела моргнуть, как Сириус ударил Рона по лицу, крепко сжав зубы. Он злился и ненавидел. За правду, которой, скорее всего, окатил его Рон. Сириус не хотел возвращаться в реальность, в которой его друзья были мертвы. А Уизли старался окунуть его в неё, как в горячую лаву. Гермиона дёрнулась от удара и неприятного звука, которым он сопровождался, но Рон строго глянул на неё, большим пальцем вытерев струйку крови, что текла из уголка его губы, и кивнул в сторону детской. Она знала, что в этой ситуации поведение Блэка более чем понятное. Ведь именно так люди реагируют на то, во что не хотят верить. Физическая сила всегда была чем-то вроде отдушины, когда по-другому человек не находил в себе сил для того, чтобы справиться с происходящим. Грейнджер вошла в детскую, и глаза ещё больше наполнились слезами. Прямо возле кроватки, в которой сидел заплаканный и перепуганный малыш, лежала его мать. Её тело было бездыханным и неподвижным, но она всё же оставалась самым прекрасным человеком на всей планете. Как и Джеймс, который и в этот раз пытался, Гермиона в этом была уверена, помочь Лили и Гарри. Дать им чуть времени, чтобы они сумели спастись. Гермиона присела, чтобы коснуться холодными пальцами белого лица Лили, на котором застыли страх и любовь. Необычное сочетание. Но Грейнджер была уверена, что видела именно это. Лили знала, что она защитит Гарри. Но ей было так страшно прощаться с этим миром и с теми, кого она любила и оберегала. Она боялась оставлять Гарри. Но ради него готова была пожертвовать собой. Как Джеймс пожертвовал собой ради неё и их сына. Они были удивительно похожи, когда дело касалось любви и защиты. Рядом послышался детский всхлип мальчика, и кожу в том месте, где миниатюрный флакончик соприкасался с ней, начало жечь. Напоминая ей, что теперь на её плечах была ответственность за жизнь крестника. За Гарри. За её Гарри, который вновь избежал смерти. Это должно было ощущаться как дежавю, учитывая то, что всё происходило уже однажды. Но почему-то всё казалось совершенно новым. Неизвестным. И более страшным. — Ну, тише, — дрожащим голосом произнесла Гермиона, протягивая руки к Гарри, который смотрел на неё испуганным взглядом заплаканных глаз, держась за перила кроватки. Как будто Грейнджер была ещё одним опасным существом для него. — Хороший мой. Милый. Его лоб. На нём был шрам в виде молнии, который рассекал чистую кожу малыша. Волан-де-Морт исчез, но горький привкус всех его деяний — нет. Девушка забрала Гарри из кроватки, прижимая к себе так сильно, что мальчику должно было быть неудобно. Но он, видно, почувствовав, что Грейнджер не желает ему зла, расслабился в её руках. Она ощутила, как он опустил голову ей на грудь и тихо всхлипнул, будто ища утешения в совершенно чужой женщине. Он искал в ней свою мать, но Гермиона знала, что ей никогда не удастся заменить ему Лили. — Не бойся, Гарри, я с тобой. Всегда с тобой. Гермиона бросила последний взгляд на Лили, которую собиралась оставить здесь, чтобы сдержать обещание, которое дала ей однажды — уберечь её сына. Защитить от всего мира. Защитить от монстров. Она вздрогнула и прижала к себе Гарри ещё ближе, когда внизу послышался звук борьбы и произносимые заклинания. Вытянув из люльки тёплое одеялко и укутав им малыша, Гермиона поспешила туда, откуда доносился тревожащий грохот. — Что здесь?.. Сириус!— она застыла на месте, когда увидела, как Блэк без сознания лежит чуть дальше от Джеймса. — Рон! Рон, ты где? Гермиона пыталась не кричать, чтобы не напугать Гарри, но как можно было это сделать, когда на неё волнами, одна за другой, накатывал страх, от которого она не могла избавиться. — Рон! — вновь крикнула она, ощущая морозную тишину. Жуткую. Рядом никого не было. Она была одна, не учитывая бессознательного Сириуса и маленького Гарри. — Куда ты подевался? — её вдруг настигла паника такой мочи, что захотелось закрыть глаза и уши, чтобы не видеть и не слышать того, что происходило. Сделать вид, что всё это лишь очередной кошмар. Но крестник на руках не позволял этого сделать, поэтому Гермионе приходилось смотреть. Внезапно она поняла, что даже не думала всерьёз о том, что происходило в голове Рона. Грейнджер не размышляла о том, что именно он задумал и как собирался жить дальше в этом мире, если всё произойдёт так, как уже произошло. Но то, что он сбежал, не предупредив об этом, более того, оглушив Сириуса, наталкивало на ужасные мысли. Девушка мотнула головой, отгоняя их от себя, когда на пороге послышались шаги. Ну вот, Рон был всё это время здесь. Но перед глазами показалась не рыжеволосая голова парня, а огромный старый друг из Хогвартса, с которым в этом мире ни Гарри, ни Гермионе, ни Рону не удалось подружиться как следует. — Хагрид. Её голос дрожал, но она изо всех сил пыталась придать ему уверенности. Судя по тому, что полувеликан не изменился в лице, это получалось так себе. Хагрид застыл возле двери, смотря на тело мёртвого Джеймса. Гермиона была уверена, что увидела, как задрожала его борода, как будто он вот-вот собирался разрыдаться. Чёрные глаза старого друга наполнялись слезами, пока он смотрел на Джеймса. Он издал приглушённый гортанный звук и потёр глаза пальцами большой руки, чтобы не дать слезам политься по щекам. — Ох, как это ужасно, — низкий голос лесничего звучал так жалостно, что Гермиона почувствовала невероятную тяжесть в груди, от которой её всё время тянуло вниз. — Бедный, бедный Джеймс… Он посмотрел наверх, туда, где осталась Лили, и поджал тонкие губы. Он знал, что она там. Он знал, что она мертва. Ему сообщил об этом Дамблдор, а Дамблдору… Ну конечно! Снейп побывал тут раньше всех. Он первым увидел результат деяний Волан-де-Морта. Тонкий всхлип маленького Гарри привлёк внимание Хагрида к Гермионе, которая вцепилась в малыша так сильно, что вряд ли смогла бы отпустить его даже под пытками. — Мерлин милостивый! — внезапно произнёс он. — И он тоже?.. Гермиона сначала не поняла, о ком говорил Хагрид, но когда заметила, что он смотрел ей за спину, туда, где лежал Сириус, догадалась, что лесничий имел в виду. — Нет, — тут же начала качать головой девушка, повернувшись к Блэку. Она говорила это, понимая, что даже не проверила, жив ли Сириус. Хагрид сделал вперёд несколько шагов и склонился над парнем, слушая его дыхание. — Мощное заклинание, думаю, — пробормотал он. — Ты сможешь сама позаботиться о нём, пока сюда не прибудут мракоборцы? — спросил он, поднимаясь на ноги. — О случившемся уже знают в Министерстве, так что… ты бы подождала их тут, а я отнесу Гарри… — Нет. Протянутые руки полувеликана замерли, когда в воздухе повис ответ Гермионы, произнесённый жёстким и уверенным тоном. Она даже не подозревала, что способна на такое в подобной ситуации. Это не звучало, как строгость. Это звучало, как нерушимость, как самая надёжная вещь в мире, как то, что Грейнджер пошла бы на всё, лишь бы Гарри был с ней. — Гермиона… слышишь? — Да. Да, я слышу тебя. — Не… не отдавай меня… никому. П-пож-пожалуйста. Ум-моляю. — Да, да, хорошо… Она пообещала ему. И она собиралась сдержать своё обещание. — Нет? — Хагрид нахмурился, рассматривая её бездонными глазами. — Нет — ты не станешь ждать мракоборцев или?.. — Нет, — повторила Грейнджер, — значит, что я не отдам тебе Гарри, Хагрид. Лесничий открыл и тут же закрыл рот. Да уж, к подобному он точно не был готов. Гермиона, чтобы продемонстрировать свою непоколебимость в этом вопросе, сделала несколько шагов назад, увеличивая расстояние между ними. Она смотрела прямо, не пытаясь спрятать взгляд, хотя в моменты, как вот сейчас, когда старый друг был таким обескураженным и не понимал, что ему делать, её самообладание дрожало, точно лист на ветру. — Но… Дамблдор попросил меня… Сказал, что Гарри… — Гарри останется со мной, — прорычала Гермиона. Странно было обсуждать подобное, когда в нескольких шагах лежал мёртвый Джеймс, а наверху была Лили, которые были бы гораздо лучшей защитой для своего сына, но Гермиона чувствовала всю ответственность за малыша и собиралась позаботиться о нём. Сама. Без вмешательства Дамблдора, Дурслей и остальных. Её не было рядом в прошлый раз, чтобы уберечь его от той жизни, которую ему обеспечили родственники. Теперь она собиралась сделать это. — Гермиона, послушай, может, Дамблдор знает лучше, — голос Хагрида должен был быть уверенным, но он продолжал дрожать, — как стоит поступить с мальчиком? — Дамблдор ничего не знает, — бросила она сквозь зубы. — Мне плевать. Гарри останется со мной. Я его крёстная мать, и только я знаю, что для него будет лучше. Лесничий посмотрел по сторонам, словно ожидал найти где-то там помощь, пока Грейнджер сверлила его взглядом. Она знала, прекрасно знала о том, что Хагрид ни в чём не виноват, но комбинация ненависти и горя заставляла говорить то, что она говорила, и чувствовать то, что чувствовала. Опустошение. Но вместе с тем. Надежду. Уверенность. Хагрид сделал шаг к Гермионе, и она, сама того не ожидая, с молниеносной скоростью сумела вытянуть палочку из кармана куртки. Несмотря на то, что колдовать она не могла, и волшебство так и не подчинилось ей, девушка всегда держала её при себе. Чтобы в подобной обстановке почувствовать хоть немного контроля над происходящим. Кончик палочки смотрел прямо в лицо лесничего, и Грейнджер, скрепя сердце, поняла, что воспользовалась бы своим волшебством против него, если бы только смогла. Пошла бы на всё, лишь бы Гарри был с ней. Она пользовалась тем, что он не знал о потере её сил, и это давало возможность делать вид, будто она всё ещё полноценная волшебница, которая может напасть, если полувеликан станет настаивать на своём. Гермиона видела, как Хагрид сглотнул, смотря то на неё, то на её палочку в едва дрожащей руке. Гарри, видимо, почувствовав напряжение, которое повисло в воздухе и начинало искриться, прижался к девушке ещё ближе, обхватывая её шею маленькими ручками. — Я не собираюсь причинять тебе вред, Хагрид, — произнесла Гермиона как можно спокойнее, чтобы не пугать мальчика. — Но я в состоянии это сделать, если вдруг понадобится, — она попыталась избавить голос от всех красок, чтобы он звучал более спокойно и равномерно, что в данную секунду было почти невозможно. — Гермиона, ты… — лесничий покачал головой, и в тёплых глазах показалось сожаление. Он больше не подходил к ней, но Грейнджер почему-то казалось, что он её почти не боится. Возможно, из-за того, что её собственный страх был намного больше, чем его. — Дождись мракоборцев, — проговорила она, перебив его, — а я позабочусь о Гарри, — Гермиона обернулась и посмотрела на Сириуса, который никак не приходил в себя. Страх, что с ним случилось что-то плохое, сковал её. Но затем она вспомнила, что его оглушил Рон, а друг ничего ужасного не мог сделать с Блэком. В конце концов, он мог просто отомстить на эмоциях за тот удар в лицо. Но… глубоко внутри здравый смысл нашёптывал Грейнджер, что Рон никогда так раньше не поступал. Он оглушил Сириуса и сбежал, ничего не сказав при этом. Бросил её одну с Блэком в бессознательном состоянии и мёртвыми Поттерами. Что это должно было значить? — Я вернусь за Сириусом... скоро, — учитывая то, что она не могла трансгрессировать, то вернуться она сможет не так быстро. Грейнджер продолжала крепко сжимать палочку в руке, когда проходила мимо Хагрида, который даже не попытался её остановить. — Если он очнётся раньше, чем я вернусь, даже не вздумай отпускать его куда-то, — сказала она, развернувшись на пороге дома, прекрасно осознавая все последствия того, о чём говорила. Но Сириус не должен был умереть сегодня, а единственное, чего Гермиона боялась — игр со смертью, у которой всё равно почти никогда нельзя было выиграть. Поэтому хоть что-то она могла позволить себе изменить по собственной воле. Гроза закончилась так же быстро, как и началась, но дождевые капли всё ещё падали на её лицо, пока Гермиона шла по тропинке от дома к воротам. Было холодно, и она прижимала Гарри к себе так сильно, как только могла, пытаясь укрыть его ещё и собственной курткой. Когда они вышли на дорогу, девушка поняла, что единственной жидкостью на её лице были только слёзы, которые она ошибочно приняла за дождь. — Я с тобой, тише, милый, — произнесла она, услышав всхлипывание крестника. — Гермиона? Она подскочила на месте, когда новый голос вырвал её из собственных мыслей. Грейнджер вгляделась в темноту, откуда вышел знакомый силуэт. — Регулус, — и в его имени можно было услышать облегчение, потому что рядом появился человек, которому она могла доверять и довериться. — Что происходит? — нахмурено спросил он. Фонарь освещал его лицо, которое полнилось тревогой. — Я вернулся из Мунго, но никого не застал и решил, что, возможно, вы тут, но… — парень посмотрел в сторону дома, половина которого была уничтожена волной магии. — Что?.. — Поттеры мертвы, — произнесла она сдавленно. Чуть ли не впервые Гермиона видела, как маска невозмутимости спадает с лица парня прямо у неё на глазах. Она, конечно, видела его настоящего, но настолько шокированного — никогда. — Как это? — спросил он после недолгой паузы. — Волан-де-Морт нашёл их. — Как это «нашёл»? Они ведь были под защитой Фиделиуса! А Сириус… он… Младший Блэк покачал головой, не желая мириться с мыслями, которые появились в его голове. Он встретился с Гермионой глазами, и в них она заметила то, что не замечала никогда до этого. Страх. Страх за Сириуса. Потому что, когда он говорил о нём в эту минуту, то становился таким… открытым и уязвимым. — Только не говори, что он… — Регулус переводил взгляд то на Гермиону, то на Гарри, то на дом, в котором остались Поттеры, Сириус и Хагрид. — Блять, даже если ты это скажешь, — я не поверю! Кожа парня стала более бледной, а глаза как будто потускнели. Он не хотел верить в происходящее, но оно было настолько сильным, что противиться ему не представлялось возможным. — Он не предавал их, — так же глухо ответила Гермиона. Она даже не знала, услышал ли её слова Регулус, потому что их вдруг подхватил порыв ветра и унёс за собой. — Не предавал? — может, ему и хотелось поверить ей, но младший брат чаще старшего обращался к логике, поэтому было объяснимо, что в его глазах Гермиона не смогла увидеть облегчения. — А кто же? — Ты… ты узнаешь совсем скоро. — Откуда ты знаешь? — Не спрашивай меня ни о чём! — вдруг сорвалась она на крик, чувствуя, как нервные клетки уничтожаются одна за другой. Парень выпрямился и посмотрел на неё снизу вверх, поджав губы. — Ты можешь перенести меня с Гарри домой, а затем вернуться за Сириусом? — Сириус здесь? — Его оглушили в доме, — ответила Грейнджер, начав дрожать от холода. Регулус тяжело вздохнул, кивая ей после того, как несколько секунд вглядывался в полуразрушенный дом. Он молча снял тёплое пальто, подав его Гермионе. — Укрой его, — кивнул он на мальчика, который ни разу не заплакал с момента, как парень появился. Грейнджер почувствовала хватку Регулуса на собственном запястье, а затем посмотрела на него. Он ещё раз оглянулся в сторону дома. Гермиона тоже посмотрела туда, где оставалась жизнь и смерть, только вот жизнь должна была уйти оттуда совсем скоро, а в честь смерти дом должен был стать вечным Мемориалом.

***

— Ты можешь мне всё объяснить? — спросил её Регулус, когда они оказались в доме Сириуса. — Я ни черта не понимаю, правда. — Поттеры мертвы, — убитым голосом сказала она, продолжая держать Гарри так сильно, будто ему всё ещё грозила опасность. Но сейчас он был здесь, рядом с ней, и она могла бы пожертвовать собой, только бы с мальчиком всё было хорошо. — Это я уже слышал, — он пытался звучать ровно, но голос младшего Блэка дрогнул. — Почему они мертвы? — Их убил Волан-де-Морт, — на автомате ответила Гермиона, собираясь подняться по лестнице наверх. Её внезапно остановила рука Регулуса, сжав её локоть так сильно, что Грейнджер вскрикнула. — Их предали, ясно?! — невозможно было понять, что руководило ею, когда её голос то повышался, то становился едва слышимым. Регулус испытывал её требовательным взглядом, пытаясь понять что-то благодаря выражению лица Гермионы. Но оно было таким же помощником, как и её голос. На её лице смешались все возможные эмоции, и, честно говоря, девушка сама не понимала, какие чувства испытывала в эту секунду. — Предал Хранитель Тайны. Серые глаза Регулуса сверкнули сталью. Она же змеёй проскользнула в его голос, когда он заговорил: — Хранитель их тайны — Сир… — Это не Сириус! — вскрикнула она. Гарри, услышав крик, замурлыкал у неё на руках. Регулус отпустил руку Гермионы, отступая на шаг. Ей захотелось потереть место, которое он сжимал, но она не собиралась демонстрировать то, что ей было больно. Хотя бы на физическом уровне. — Кто же тогда? — моргнул Регулус, сжимая руки в кулаки. Грейнджер почувствовала боль, прострелившую во всём теле, когда в голове сам по себе возник ответ. Питер. Питер Петтигрю. Запрет Дамблдора всё ещё не позволял ей рассказать о ключевом моменте всей этой истории. Но ей всё-таки удалось сказать о том, что Сириус невиновен. Даже если в глазах его брата всё ещё читалось неверие. — Я не знаю, — выдохнула она, когда боль отступила так же быстро, как и появилась. — Ты что, действительно так хочешь убедиться, что твой брат обрёк своих друзей на смерть? Регулус не ответил, но его желваки заходили с невероятной скоростью, а челюсть напрягалась, что давало понять нежелание парня принимать действительность, какой она была у него в голове. — Нет, — прорычал он, не сводя с неё глаз. — Но я хочу узнать правду, а ты, судя по всему, знаешь о том, что происходит на самом деле. — Ошибаешься, — развернувшись к нему спиной, ответила Гермиона, надеясь, что Регулус не увидел, как дрогнули мышцы её лица, когда с губ слетела очередная порция вранья. — Я знаю не больше тебя, только вот в Сириусе уверена на все сто процентов. Ты отправишься за ним? Если бы девушка могла, то скрестила бы пальцы, только бы всё получилось. Но встревоженный мальчик на руках не позволял этого сделать. — Да, — тихо ответил Регулус. Гермиона выдохнула. Хорошо. Это хорошо. — Если он очнётся, не позволяй ему никуда уходить. Оглуши ещё раз, если будет противиться, но верни домой. Грейнджер, развернувшись вполоборота, подала ему его пальто, которым укрывала Гарри, и парень принял его, поджимая губы. Он сомневался в словах Гермионы. И это было нормально. А она хотела придушить его за это. И это тоже было нормой. Потому что минуты летели с молниеносной скоростью, не позволяя им расслабиться ни на секунду. Что Гермиона собиралась сделать? Не позволить Сириусу ни за что сесть в Азкабан? Да. Да. И ещё раз да. Она приняла твёрдое решение не менять историю, спасая жизни людей. Регулус и Марлин были не в счёт, потому что в минуты их спасения Гермиона даже не понимала, что делает. Но, Мерлин, как бы это ужасно ни звучало, она осознанно не вмешивалась в судьбу Поттеров, позволяя им встретить то, что для них приготовила их жизнь. Тем самым Вселенная всё равно имела уже наверняка прославленного Избранного, исчезнувшего Тёмного Лорда и жертву, которую принесли Лили и Джеймс Поттеры. А ещё Вселенная имела Гермиону Грейнджер, которая должна была защищать этого Избранного, будучи его крёстной матерью и отдавшей однажды свою кровь, чтобы мальчик был в безопасности. И теперь Гермиона Грейнджер хотела получить что-то взамен. Что-то настолько важное. Сириуса. Он нужен был ей. Как глупо было полагать, что в этот день она сможет смириться с тем, что с ним должно произойти. Нет. Нет. Нет. Она продолжала твердить себе всё время, что делает это ради Гарри. Но в теории всё было намного проще, чем на практике. Она бы не только не смирилась — она бы сошла с ума. История всё равно не менялась так кардинально, как того опасался Дамблдор или же сама Гермиона. Она, конечно, искажалась, но кому какая разница, если кроме неё и Рона об этом больше не знал никто? Гарри одолеет в будущем Волан-де-Морта, который любым способом найдёт возможность вернуться. Гермиона же всё время будет с Гарри. Она поможет ему. Обязательно поможет. Ей просто так сильно надоело бояться того, чем можно было воспользоваться. Хотя бы крохотной частью. Грейнджер слышала звук отдаляющихся шагов Регулуса, пока она поднималась по лестнице наверх, но внезапно парень остановился, и машинально остановилась и Гермиона. — Мисс Грейнджер? Она посмотрела вниз, в самый центр гостиной, где стоял никто иной как Альбус Дамблдор. Он смотрел на неё снизу вверх, но при этом девушке казалось, что именно она является той, кого загнали в ловушку и наблюдали за ней всё это время. Регулус застыл напротив директора, не произнося ни слова и не пытаясь уйти от его взгляда, которым старик пристально изучал то его, то Грейнджер, то Гарри. Точнее, она была уверена в том, что он изучал именно шрам в виде молнии, который свидетельствовал о том, что сын Поттеров стал тем самым единственным человеком, который смог выжить после смертельного заклятия. — Директор? — она не отрывала от него глаз, чтобы продемонстрировать свою непоколебимость в вопросах, которые они станут обсуждать. Грейнджер буквально в голове прокручивала все темы, которые Дамблдор собирался обговорить. И главная тема сейчас сидела у неё на руках и крепко обнимала за шею. — Я искренне опечален недавними событиями, которые случились в доме ваших друзей, — Дамблдор склонил голову, как бы подтверждая этим жестом свои слова. Гермиона поджала губы и кивнула ему. — Должно быть, вы уже были там, раз сын Лили и Джеймса сейчас с вами? — Да, — тут же ответила Гермиона, поворачиваясь к директору так, чтобы он не мог смотреть на лицо Гарри. По какой-то причине ей было очень неприятно, когда он так пристально изучал последствие заклятия Волан-де-Морта. — Дом наполовину разрушен, к сожалению, — сцепив руки в замок, пробормотал Дамблдор, опустив наконец-то голову, и Гермиона смогла отвести от его силуэта вгляд и посмотреть на Регулуса, который даже не собирался уходить. Ну же! Ты нужен Сириусу! Сейчас же! — Мы видели, — тяжело сглотнув, сказала девушка. — Мы с мракоборцами Министерства прибыли на место одновременно. Только они за телами Джеймса и Лили, а я… Мисс Грейнджер, — он резко поднял голову, и в голубых глазах блеснуло что-то неизвестное. Это не было опасностью, но Гермионе захотелось оказаться в другом месте, а не под пронзительным взглядом Дамблдора, — вы догадываетесь о причине, по которой мне пришлось прийти в дом погибшей семьи, когда я не дождался нашего общего друга — Хагрида? В груди почувствовался холод, который застыл на месте, не продвигаясь ни на сантиметр внутри. Ей пришлось крепче обхватить Гарри, чтобы не показать того, как сильно у неё начали дрожать руки. — Да, — отрезала она, — директор. — Отлично, — на лице старика отразилось что-то вроде одобрения. — Стало быть, вы не стали доверять мальчика Хагриду, и это вполне объяснимо — Гарри ваш крестник, и вы переживаете за него. — Верно, — тут же ответила Грейнджер, переступив с ноги на ногу. Ноги затекли, пока она стояла на ступеньках. — Как и я, — прищурившись, сказал Дамблдор. — Я тоже беспокоюсь о его судьбе. — Я не сомневаюсь, директор. Старик кивнул и сделал шаг вперёд, приближаясь к лестнице, минуя Регулуса. Дамблдор не собирался подниматься к ней, он просто оказался чуть ближе, а Гермиона от этого почувствовала себя ещё более неуютно. — Раз так, тогда вы не станете перечить мне, если я лишь дам небольшой совет, касаемо того, что будет лучше для этого мальчика? Небольшой совет? Этот совет должен бы полностью изменить жизнь Гарри, перевернув её с ног на голову. И если для Дамблдора и для самого Гарри это пока что ничего не значило, то для Гермионы имело огромное значение. — Я всегда считала, что перечить можно лишь тому, на что тебя заставляют пойти, — ответила девушка, выдерживая взгляд профессора. — И небольшой совет ну никак не вписывается в общую картину того, чему я собираюсь перечить, — она закусила губу, обдумывая следующую фразу, которую собиралась сказать. Найти бы для этого силы. — Если я правильно понимаю, то совет останется лишь советом, верно? Следовательно, я сама смогу решить, прислушиваться к нему или нет. Грейнджер видела, как спрятались поджатые губы директора в седой бороде. Он был недоволен. Это было видно по глазам и выражению лица. Должно быть, он надеялся встретить ту Гермиону, которая безотговорочно соглашалась со всем, что он говорил. Что ж, нужно было признать: она сама от себя не ожидала. — Вы совершенно правы, мисс Грейнджер, — несмотря на недовольство, голос профессора не стал выше ни на тон. — Это только дружеский совет. — Тогда я вас выслушаю, — кивнула она, косясь на Регулуса. Ладно, хорошо, что он не ушёл. Ей нужен был свидетель того, что будет говорить Дамблдор. — У Лили Поттер остались родственники, которые, как я думаю, будут более… надёжной защитой для мальчика. Губ Гермионы коснулась холодная улыбка. Она почувствовала, как внутри просыпался гнев, и девушка изо всех сил пыталась удержать его. — Вы думаете, я не смогу защитить его? — кивнула Грейнджер на Гарри. — Я не хотел вас обидеть, мисс Грейнджер, совсем нет, — старик покачал головой. — Дело в том, что ему опасно оставаться в магическом мире. Учитывая то, что хоть Волан-де-Морт и исчез, его последователи всё ещё остаются на свободе. А сестра Лили не обладает магическими способностями. Вы должны знать как никто, что безопаснее всего спрятать Гарри в месте, о котором волшебники почти ничего не знают. Для нас мир маглов загадочен и огромен, и это значит, что мальчик, затерявшись в нём, будет в безопасности. — Директор, вы правда так считаете? — прищурившись, ответила Гермиона, совершенно не впечатлённая доводами Дамблдора. Это, конечно, могло бы подействовать, если бы она не знала того, что в действительности могло ждать Гарри. — И почему только сестра Лили? — внезапно спохватилась она, поняв кое-что. — Как же её родители и отец Джеймса? — Они мертвы, — сказал Дамблдор. И Гермиона почувствовала, как холодеет не только в груди, но и во всём теле. — Флимонт Поттер был отличным волшебником, и он прекрасно справлялся со своей задачей, охраняя родителей невестки, но даже ему не хватило сил для того, чтобы выстоять против Пожирателей, которых, я уверен, было намного больше. Но стоит сказать, что он храбро сражался до последнего вздоха, пытаясь дать родителям Лили шанс для спасения. Это было очень благородно с его стороны: защищать маглов до самой смерти. Это тоже было ожидаемо, потому что о других живых родственниках Гарри ничего не было известно в их мире. Просто Гермиона даже не подозревала, что все они встретили свою смерть именно так. — Так или иначе, но я смогу защитить Гарри без посторонней помощи, — попыталась спокойно сказать девушка, но на деле её голос дрогнул. — Тем более, я не одна. У него есть другие любящие его люди, которые дадут ему сильную защиту. — Я не сомневаюсь, но… — Позвольте, профессор, — перебила его Гермиона. Дамблдор наклонил голову, позволяя ей говорить. — Вот это должно вам сказать кое о чём, я думаю. Она сорвала с шеи тонкую цепочку, которую почти всегда носила не снимая. Единственный случай — ужин в доме МакКиннонов, куда она надела подаренное Сириусом колье. Маленький пузырёк, наполненный жидкостью, привлёк внимание Дамблдора, и Гермиона ощутила, как цепочка вырвалась из руки и поплыла по воздуху вниз, прямо в ладонь директора. Он несколько раз прокрутил флакончик в руках, не говоря ни слова. Гермиона смотрела на него. Смотрела и ждала. Она знала, что против этого у него не будет никаких доводов того, что с Дурслями Гарри будет лучше. Ему никогда не будет там хорошо. Дамблдор посмотрел на неё. Казалось, он смотрел долго и неотрывно, но она выдержала этот взгляд. Было тяжело, потому что он не поощрял того, на что согласилась пойти Грейнджер. Она же считала это одним из самых лучших решений в своей жизни. Только благодаря ему Гермиона в эту минуту могла не бояться, что Гарри у неё отнимут. — Надеюсь, мисс Грейнджер, — Дамблдор прокашлялся и отвёл взгляд. Как будто больше не мог смотреть на неё, — вы осознаёте, на что решились пойти, когда помогли Лили в этом ритуале? Он, ещё несколько раз прокрутив флакончик с кровяной жидкостью в руках, отпустил цепочку, и она вновь поплыла по воздуху, только на этот раз вверх. Гермиона ловко перехватила её одной рукой. — Абсолютно. Директор. — И, должно быть, знаете, что вся ответственность за действия, которые были совершены в прошлом или будут в будущем, лежит на ваших плечах? — Знаю, — коротко ответила девушка. О да, они оба знали, о чём говорили. И оба понимали, что плата за это должна быть высокой. — Тогда я больше не смею вас задерживать. И могу пожелать только удачи, — Дамблдор вновь склонил голову, как бы кланяясь, и посмотрел на Регулуса, для которого, кажется, этот разговор стал тем самым лабиринтом, из которого он не мог найти выхода. Потому что выхода не было. Он даже не планировался. — Регулус, — позвала парня Гермиона. — Забери Сириуса. Младший Блэк кивнул ей, видно, даже не собираясь спорить, когда на его глазах она смогла переубедить в чём-то самого Дамблдора. — Простите, — директор, который собирался уже покинуть дом, обернулся и посмотрел на Гермиону, а затем перевёл взгляд на Регулуса. — Что значит «забрать Сириуса»? Тревога вновь сжала горло, когда тон голоса Дамблдора показался таким, будто он действительно не понимал, о чём говорила Гермиона. Ей же казалось, что она упустила что-то по-настоящему важное. — Из дома Поттеров, директор, — произнесла она более встревоженно, чем тогда, когда обсуждала судьбу Гарри. Взгляд профессора стал настороженным, в нём невозможно было ничего прочитать, чтобы понять, что так сильно его удивило. — Мистера Блэка увели в Министерство для дачи показаний. Честно говоря, я думал, что вы в курсе. Челюсть Гермионы отвисла. Точно отвисла, потому что следующим звуком, который она услышала, был громкий стук собственных зубов, когда её рот закрылся. Они не успели. Не успели. Сириуса схватили. Только вот… Он ведь не мог попасться так быстро. И Петтигрю он бы не поймал за такой короткий промежуток времени. — Он был первым, кто оказался в доме после гибели Поттеров. К тому же, есть подозрения, что именно он был Хранителем Тайны, что наталкивает на мысли, будто именно Сириус… — Он не был Хранителем Тайны, — внезапно произнёс Регулус стальным тоном, смотря прямо на Дамблдора. Старик кивнул ему, склоняя голову как бы успокаивая. — Об этом я уже догадался, — дышать стало легче, когда Дамблдор произнёс эти слова. Но Гермиона продолжала смотреть на него, пытаясь предугадать каждое слово. Удавалось плохо. — Осталось понять, кто именно был Хранителем. Взгляд Дамблдора впечатался в её сознание. Казалось, он собирался использовать легилименцию, чтобы выяснить всё в эту же секунду. Потому что Гермиона ведь всё знала. Могла помочь. И если не её слова, то воспоминания точно могли сослужить хорошую службу. Но он не стал. Вновь кивнув, директор на несколько секунд задержал на Гермионе взгляд и вышел из дома, впустив в него порыв холодного ветра, который пробрался под самую кожу девушки, лаская каждую косточку. А затем плотно закрыл за собой дверь.

***

Она дрожала. Когда не спала всю ночь. Когда качала Гарри на руках, пытаясь успокоить. Когда он звал маму. Когда ждала Регулуса, который должен был вернуться вместе с Сириусом. Когда заглядывала в комнату Рона каждых пять минут в надежде, что он вернулся. Гермиона дрожала из-за своих мыслей и страхов. Из-за ожидания. Долгого и тягучего. Мучительного. Было чуть легче, когда Гарри просыпался. Грейнджер отвлекала себя тем, что разговаривала с ним, носила на руках, кормила едой, которую ему готовила Мини. А в моменты, когда он абсолютно не мог успокоиться, пела ему колыбельные. Те, которые помнила с детства. Правда, тогда они были более успокаивающими и нежными, тёплыми и по-своему особенными. Возможно, так казалось только из-за того, что пелись они голосом её мамы. Он всегда излучал любовь и заботу, ласку и уверенность. Голос Гермионы же полнился тревогой и волнением. А ещё страхом. Страхом. Страхом. Вряд ли им можно было успокоить малыша. Но, к удивлению, Гарри после её колыбельных спал крепко и сладко. Было горько и легко одновременно, когда Гермиона возвращалась к мысли о том, что он ещё абсолютно не понимает, что произошло с его родителями, да и с магическим миром в целом. Гарри даже не мог предположить, какая жизнь его ждёт в будущем. Какую судьбу уготовила ему Вселенная. И это было к лучшему — нечего мальчику понимать происходящее. Наверное, в этом и заключалась прелесть детства, да? Не воспринимать весь ужас, который разворачивался на твоих глазах. Быть невосприимчивым. Пройдёт несколько лет или даже месяцев, и Гарри не вспомнит ни этого дня, ни того, что случилось с его родителями. Он не будет знать, о своём предназначении, пока не станет достаточно взрослым для того, чтобы понять всю его серьёзность. Может, это и было неправильно, но Гермиона в первую же ночь после смерти Лили и Джеймса спланировала дальнейшую жизнь их сына. Но ведь теперь это был не просто её крестник? Это был Гарри. Её Гарри. Мальчик, которого она однажды потеряла. Друг, которого ей хотелось вернуть. Он с ней, и Гермиона собиралась его защищать. Просто потому что Гарри Поттер заслуживал жить. И заслуживал, чтобы о нём знали и говорили в этом мире. Не как о дальнем родственнике Поттеров, что погиб во время очередной миссии, а как о мальчике, который смог, будучи годовалым ребёнком, освободить магическую Британию от одного из самых опасных тёмных магов в истории. Пусть это лишь временно, но люди будут рады даже такому спокойствию, особенно после всего ужаса, что они пережили во время Первой магической войны. Волшебники нуждались в отдыхе и покое, и Гарри Поттер сумел подарить им его. Наутро не было ни одной страницы «Пророка», на которой не говорилось бы о том, что Джеймс и Лили Поттер погибли, а Тот-Кого-Нельзя-Называть бесследно исчез. Гарри называли тем, кому удалось одолеть Волан-де-Морта, и его почти что восхваляли, называя самым сильным волшебником планеты. «Мальчику недавно исполнился год, но, несмотря на то, что его магическая сила ещё не проснулась, он сумел одолеть Сами-Знаете-Кого! Это чудо! Настоящее волшебство даже для нас, волшебников! Нас одолевает восторг, когда мы думаем о том, что ждёт его в будущем, каким сильным магом он станет. Естественно, смерть его родителей большое горе для всех нас, но мы уверены, что они гордятся, смотря с небес на то, что сумел сделать их сын. Вся волшебная Британия благодарна Лили и Джеймсу Поттерам за то, что они подарили нам нашего героя. Взамен мы обещаем оберегать его и заботиться, потому что мы любим Гарри Поттера — Мальчика, Который Выжил». Это было лишь небольшой частью огромной статьи, в которой рассказывалась чуть ли не вся история Первой магической войны вплоть до 31 октября 1981 года. Это было странно — читать о происходящем вот так, словно факт из истории. Словно Грейнджер взяла в руки книгу и прочитала о том, что происходило с людьми, которых она даже не знала, давным-давно. Кажется, однажды во время учёбы Гермиона читала эту статью. Или же то была другая. Их должно быть ещё очень-очень много. Только вот проблема заключалась в том, что имя каждого упомянутого в других статьях больше не будет для девушки безликим набором букв. Нет, теперь это были люди. Её знакомые, друзья, приятели. Те, кого она ценила и уважала. Те, кого она любила. Гермиона день провела не выходя из дома. Ей было страшно выходить с Гарри, потому что, даже если Волан-де-Морт исчез, то его последователи — нет. Если кому-то из них придёт в голову идея расправиться с малышом, то дом Сириуса оставался единственным местом, где ни Гарри, ни Гермионе не грозила опасность. Они не должны были покидать его. Тем не менее, Грейнджер умирала от волнения. Не было новостей ни от Сириуса, ни от Регулуса, ни от Рона. И если Сириус и Регулус находились в Министерстве, — на что она очень надеялась, — то о местонахождении Уизли не было известно ровным счётом ничего. Гермиона волновалась, но вряд ли кому-то из парней её волнение могло помочь. Поэтому она попыталась отодвинуть это надоедливое чувство на край сознания, сконцентрировавшись на крестнике. Ему нужна была её забота и любовь, и девушка собиралась дать ему это. Собиралась дать так много, что в какой-то момент даже засомневалась, способна ли она на такое количество подобных чувств? Хватит ли её любви для каждого, кто её заслуживал? Она провела весь день взаперти. Сама же посадила себя под замок, боясь даже смотреть в окна, в которых могла увидеть Сириуса или Рона, или Регулуса. Но она не знала, что, оградив себя от всего мира, ей не удастся спрятаться от новостей. От любых новостей. Вечерние выпуски «Пророка» всегда были небольшими, но каждый знал, что в этом клочке бумаги таится информация, которая способна изменить жизнь человечества. Уничтожить или, наоборот, реанимировать существование человека. Сделать его ещё несноснее или облегчить. Неважно. Гермиона не думала о своём существовании, когда смотрела в газету, которую ей подала Мини. Рядом неспокойно засопел Гарри, будто почувствовав сквозь сон, как атмосфера в доме вдруг изменилась, наполнившись отчаянием и неверием, как только Гермиона прочитала несколько строк. Буквы впились в глаза, и она была уверена, что вместо слёз потечёт кровь. Или же слёз в её организме просто не осталось. Этого нужно было ожидать. Рон. Да, можно было догадаться, если бы Гермиона почувствовала что-то неладное. Но она не почувствовала. Даже тогда, когда он сбежал, оглушив Сириуса. Она так сильно доверяла старому другу? Если да, то почему не знала, что творилось у него в голове? Почему не догадалась о том, на что он решился пойти? Почему не остановила? — Мисс… — голос Мини вытянул её из пучины тьмы, в которую Гермиона начала погружаться, как только увидела статью. Вот что по-настоящему было неожиданностью для неё. — Что-то… случилось? — ей было страшно и сложно спрашивать. Видно, домовая боялась реакции отрешённой Гермионы. Но девушка перевела на Мини взгляд, комкая в руках сухие листы газеты. Следующие слова были произнесены словно чужим голосом — настолько сильно она была шокирована, не узнав свой собственный: — Тут написано, что… Рон… — она ещё раз пристально вгляделась в расплывающиеся буквы перед глазами, чтобы убедиться в том, что это не сон. В действительности Гермиона желала, чтобы слова стали совсем иными и не несли в себе информацию, которая острым клинком впилась прямо в грудь, не позволяя сделать вдох. — Рон убил Питера. Сердце сделало несколько ударов и остановилось.

***

Толпа задевала её, толкала и наступала на ноги, словно не замечая перед собой. Гермиона смотрела вслед удаляющимся спинам людей. Их тяжёлые мантии сливались в одну большую тёмную кляксу, в которой иногда мелькали мантии сливового цвета, принадлежавшие присяжным. Над этим пятном будто в воздухе парили головы, которых было так много, что она даже не пыталась их посчитать. Казалось, они все жаждали захватывающего зрелища и неповторимых эмоций. Словно дети, которые не могут дождаться своей очереди на карусель. Они даже не смотрели на Гермиону, пока она стояла посреди Атриума, глядя на впечатляющий фонтан Магического Братства, и не решалась войти в зал с лифтами. Они все спускались в зал номер десять, туда, где должно было проходить судебное заседание. Каждый, кто направлялся в ту сторону, бросал на неё максимум один мимолётный взгляд. И в каждом из них можно было прочитать, что и этого Гермиона не заслуживала. Повторялось то, что она так сильно ненавидела — девушка вновь чувствовала себя так, словно не была частью этого мира. Будто была никем, безликим существом, которому повезло обладать чувствами и эмоциями. Хотя, наверное, слишком громким было заявление о том, что ей повезло в этом плане. Потому что всё, чего Грейнджер желала в этот день, в этот момент — не чувствовать ничего. Не переживать, не думать, не вспоминать. Если бы только можно было отключить эмоции, чтобы они не вырывали внутренности ещё тёплыми, не перемалывали их в фарш, не засовывали обратно, чтобы она через силу, но продолжала функционировать. Делать вид, что оставалась прежней. Мерлин. Она глухо сглотнула, чувствуя, как ноги прирастают к полу. И даже если бы она захотела сделать шаг вперёд, у неё не получилось бы. Потому что там, впереди, её ждала неизвестность, а она являлась главным и самым большим страхом девушки. — Гермиона? — над ухом прозвучал голос Регулуса, который будто вытащил её из болота, в которое она погружалась. Болота из этих оценивающих и осуждающих взглядов, перешёптываний и надменности. Кем вообще были эти люди, которые смотрели на неё так, словно она была пустым местом? — Когда ты прибыла сюда? Они не виделись с Регулусом с момента, как он ушёл, чтобы встретиться с Сириусом. Младший Блэк не сообщал ей, что происходило в Министерстве, пока она ни на шаг не отходила от Гарри. И Гермионе хотелось сорваться на нём. Здравый смысл твердил ей, что парень ни в чём не виноват, но она больше не могла слушать этот голос — настолько тошнотворным и надоедливым он казался. — Несколько минут назад… — монотонно ответила девушка, моргнув. — По каминной сети. — А Гарри? — Гермиона посмотрела на Регулуса, заметив на его лице выражение нескрываемого беспокойства. — Мини с ним, — ответила она и отвела взгляд. — Ты оставила его с эльфом?! — парень перешёл на полушёпот, чтобы никто не смог услышать, что они обсуждали, но даже подобный тон казался ей яростным. — А что мне оставалось делать? — бросила она, подняв на него взгляд. — Прийти вместе с ним? Или, может быть, не прийти совсем? Регулус сжал острые скулы и шумно втянул воздух через нос. Гермиона могла поклясться, что даже сквозь шум толпы она слышала звук, с которым мечутся его мысли в голове. Прошло, может, чуть меньше минуты, прежде чем он медленно кивнул. — Ладно, прости, — Регулус отвёл взгляд и посмотрел в сторону зала с лифтами, в которые люди набивались небольшими группками. — Они все будут присутствовать на слушании? — спросила Грейнджер, смотря в ту же сторону. — Никто из них даже пальцем не шевельнёт, если Рона признают… — голос сорвался, и девушка прекратила говорить, опустив взгляд вниз. Она почувствовала, как пальцы Регулуса сомкнулись на её запястье, а затем внезапно он потащил её куда-то в сторону. Противоположную той, куда неслись остальные люди. Он не произнёс ни слова, поглядывая лишь на наручные часы. Создавалось впечатление, что он ждал чего-то, разговаривая с ней в Атриуме. Казалось, Регулус тянул время ради неизвестной пока ещё цели. — Куда ты меня тащишь? — прошипела Гермиона, чувствуя дискомфорт от сильной хватки парня. — Лучше пока тебе помолчать и не задавать вопросов, — буркнул он, заставив её поморщиться от этого приказа. Они прошли весь Атриум, оставляя камины, в которых продолжали появляться новые лица, позади себя. Эхо, отбивающееся от кафельных стен огромного холла, давило на Грейнджер. Голоса людей превратились в терзающее ушные перепонки месиво. Как острые камни, загнанные под кожу. — Стой! — вдруг произнесла Гермиона, потянув Регулуса на себя. — Ты в своём облике? Регулус закатил глаза, обернувшись к ней, словно это больше ничего не значило. — Угадала, — быстро ответил он, возобновив шаги. Гермиона вновь попыталась остановить его, но парень был сильнее. Хотя, учитывая то, что она не спала и не ела довольно долгое время, можно было гордиться собой за то, что в ней оставались силы для передвижения и более или менее ясного понимания происходящего. — Это опасно! — прошептала Гермиона, косясь на нескольких людей, которые прошли мимо них, задержав взгляды на Регулусе. Младший Блэк лишь фыркнул, отмахнувшись. — Какая разница, опасно или нет? — спросил он, крепче сжимая её руку. — Я должен быть здесь. Как и ты. Они уходили всё дальше, и Гермиона понятия не имела, куда тащит её Регулус, но в какой-то момент они остановились перед небольшой тёмной дверью и парень толкнул её. Она открывала им совсем крохотный зал, в котором было всего три лифта и один работник Министерства, который вглядывался в какие-то бумаги. Казалось, он совершенно не был удивлён, когда Гермиона и Регулус вошли внутрь. Подняв голову, он встретился с Регулусом взглядом и едва заметно кивнул ему, как бы приветствуя. Грейнджер сумела заметить, как за этим кивком последовал ещё один, указывающий на лифт, что находился в центре зала. Младший Блэк кивнул работнику в ответ, не произнося ни слова. Мужчина вновь склонился над столом, перебирая кипу бумаг. Было стойкое ощущение того, что мужчина просто пытался не замечать ни Гермионы, ни Регулуса. И это было странно. Парень же в этом ничего удивительного не нашёл, судя по всему, раз уверенным шагом направился прямиком к лифту, на который им указали минуту назад, и нажал на кнопку. — Регулус?.. — прошептала Гермиона, но в ответ парень лишь шикнул на неё, многозначительным взглядом косясь на мужчину, который пытался незаметно наблюдать за ними, прикрываясь стопкой документов. Лифт подъехал, и Гермионе пришлось взять себя в руки, чтобы не вздрогнуть от громкого звука, с которым его двери открылись. Она смогла выдохнуть только когда они с Регулусом оказались внутри и поехали вниз. Она прижалась спиной к стене, чувствуя, как быстро и громко стучит собственное сердце. Дыхание сбилось, стало судорожным и неровным, будто она пробежала полумарафон за десять минут. Казалось, она забыла, как нужно было дышать, поэтому первые вдохи оказались болезненными и тяжёлыми. Словно её лёгкие противились тому, чтобы наполняться кислородом. Регулус стоял ровно, не прикасаясь к стенам лифта. Возможно, он считал это жалким. Он больше не сжимал её руку, и девушка растёрла запястье, которое горело в тех местах, где пальцы Регулуса касались его. — Сейчас ты мне объяснишь, что происходит? — буркнула она, глядя на спину парня исподлобья. Это было более чем странно. Гермиона ведь прибыла в Министерство на слушание Рона. — Сейчас могу, — ответил он, повернувшись к ней. — И?.. — нетерпеливо выдала Гермиона. Удивительно только, как она не топнула ногой. — И где Сириус? — она посмотрела по сторонам, будто рядом в эту же секунду должен был появиться тот, о ком она спрашивала. Регулус изучающе посмотрел на неё, блеснув знающим взглядом. Лифт дёрнулся, и Гермионе пришлось выставить перед собой руки, чтобы сохранить равновесие. Регулус даже глазом не моргнул. — Он является главным свидетелем, — сказал он, встретившись с ней взглядом. — Сириус настолько важен для Министерства, что из свидетеля он может стать ещё одним преступником, если им так захочется. Поэтому нужно быть предельно осторожными в том, что мы делаем или говорим. Казалось, лифт сорвался, и они летели в пропасть. Или же это были только внутренности Грейнджер. Стало страшно. Страшнее, чем когда-либо. — Но… они ведь знают, что Сириус не предавал Поттеров? — не моргая, пытаясь найти в глазах Регулуса ответ, спросила Гермиона. — Предатель пойман и… убит. Это всё ещё не укладывалось в голове. Рон убил Петтигрю. Рон. Убил. Петтигрю. — Они не поверят, что Петтигрю был предателем, пока не залезут кому-то из них в голову, — тут же ответил Регулус. — А они не торопятся этого делать. — Как это? — резко подняла голову Гермиона. — Вот так, — мрачно отозвался парень. — Им выгодно, если в Азкабан попадёт как можно больше последователей Волан-де-Морта. Чем больше, тем лучше. «Пророк» будет усыпан статьями о том, что Министерство потрудилось на славу. Так люди будут знать своих героев и спасителей. — Но это неправильно! — вспыхнула Грейнджер. — Рон не является Пожирателем. Разве Визенгамот не может узнать об этом простейшим способом — проверить его тёмную метку? Которой, к слову, у него нет! — девушка не уловила момента, когда её полушёпот перешёл почти на крик. — Думаешь, я этого не понимаю? — спокойно ответил Регулус. — Но они так вдохновились новостью о том, что Волан-де-Морт исчез, что желают покончить с этой войной как можно скорее. Забыть, словно страшный сон. И лучшим способом для этого является поимка преступников. — Но должна же быть справедливость! — бросила Гермиона. — Пусть бы проверили Петтигрю и нашли на его руке метку. — Они не смогут проверить Петтигрю. Внезапно Гермиона задохнулась. А что, если история повторялась, и Хвост сбежал и в этот раз? Только теперь на месте Сириуса был Рон. Нет. Нет. Нет. — Что это значит? — Только то, что им нечего проверять, — лицо Регулуса на секунду исказила маска отвращения. — Он лишился руки в схватке. — Но тело было найдено? — брови Регулуса поползли вверх, когда Гермиона задала этот вопрос. — Да. Петтигрю мёртв. Мёртв. Действительно мёртв. — Боже, — Гермиона прижала руку к груди, — это всё безумие. — Это жизнь, — ровно ответил Регулус, поворачиваясь лицом к выходу из лифта, — а она бывает безумной. Они оказались на нижнем уровне. Возможно, тут должно было проходить заседание, но тогда почему Регулус повёл её этим путём? — Почему нас так легко пропустили? Там, наверху, тот мужчина, — следуя за Регулусом по пятам, спросила Гермиона. — Потому что фамилия Блэк что-то да значит в нашем мире. Даже если официально один из её обладателей считается мёртвым. Гермиона ничего не ответила, рассматривая чёрные кафельные стены. Казалось, она попала в тёмную коробку без света и воздуха, в которой ей придётся пережить один из самых ужасных дней в жизни. Рядом не было никого, словно они с Регулусом очутились в каком-то совершенно другом месте, — настолько тихим и спокойным оно казалось. Абсолютно не таким, как наверху. Но спокойствие это было скорее гнетущим. Оно как будто готовило к волне хаоса, в который они должны были погрузиться совсем скоро. Перед глазами показалась большая дверь, к которой они подошли, и Регулус занёс руку, чтобы постучать. Гермионе показалось это странным — стучать в Министерстве. Разве их кто-то ждал? Но ритм, который парень отбил костяшками по дереву, показался ей необычным. Это словно был какой-то знак, который сообщал, что в коридоре находились именно они. Два медленных стука, три быстрых. Пауза. Три быстрых, три медленных. Пауза. Один быстрый и короткий. Пауза. Два медленных. И тяжёлая дверь издала долгий скрипучий звук, приоткрывшись. Словно приглашала войти внутрь. Гермиона посмотрела на Регулуса, который стоял на месте. Он кивнул на дверь, поджав губы. — У тебя не так много времени. Входи. — Что?.. — она собиралась начать спорить, ведь кто знал, что её там ждало впереди? Но девушка трезво понимала, что Регулус не подверг бы её опасности. Или же Грейнджер просто нуждалась в том, чтобы доверять кому-то. Она собиралась войти, осознавая, что в помещении кто-то должен находиться. Кто-то живой. Тот, кто позволил двери открыться. И она не знала, была ли этому рада. Но голос Регулуса внезапно остановил её прямо у порога: — Откуда ты знала, что это Петтигрю? — наклонив голову, спросил он. Тёмные кудрявые пряди упали ему на глаза, но он не спешил их убирать, дожидаясь ответа. — Что он предатель. Он не моргал, и Гермиона тяжело сглотнула, надеясь, что парень не догадался о причине её нервозности. — Я не знала, — тихо ответила она, чувствуя, как потеют ладони. — Я просто верила, что это не Сириус. Регулус лениво кивнул, и в его глазах можно было прочитать, что именно такой ответ он и ожидал услышать. Она так сильно себя выдавала. — Иди, — повторил он и отошёл на несколько метров, привалившись спиной с чёрной холодной стене. Гермиона ожидала, что окажется во тьме, открыв глаза, когда услышала, как за спиной дверь закрылась. Но, к собственному удивлению, помещение оказалось светлым, несмотря на то, что окон в нём не было. Она оглянулась, ожидая увидеть лампы или другие источники света, но ничего подобного не нашла. Помещение было небольшим, в центре стоял маленький стол, а возле него два стула. И больше ничего. Кроме той двери, через которую сюда вошла Гермиона, была ещё одна. Девушка понятия не имела, куда она вела. У неё не было достаточно времени, чтобы полностью осмотреть помещение, даже с учётом того, что оно было почти пустым. Дверь, которая вела неизвестно куда, внезапно открылась, и на пороге показался высокий мужчина, на груди которого висел знак мракоборца. Он смотрел на неё испытывающим взглядом одного глаза — на второй Гермиона старалась не обращать внимания. Его лицо было исполосовано светлыми и красными линиями, и, кажется, их стало ещё больше, чем было, когда девушка видела его в последний раз. — Джон… — выдохнула она, понимая, что ей очень хочется обнять инструктора. Но он продолжал стоять на месте и не двигался, поэтому Гермиона сдержала свой порыв. — Здравствуй, девочка, — хрипло произнёс он. Показалось, что его губ коснулась кривая улыбка, но, как только мужчина сделал шаг вперёд, выйдя на свет, Гермиона поняла, что на его лицо лишь падала тень, искажая его. — Не думал я, что мы встретимся когда-нибудь вот так. Он не улыбался. Кто смог бы улыбнуться сейчас? — Почему я здесь? — спросила она, оглядываясь вокруг и делая рукой в воздухе круг, подразумевая под этим жестом помещение, в котором оказалась. — Твой друг, — Джон кивнул на дверь, за которой её ждал Регулус, — подозревал, что ты захочешь встретиться кое с кем перед слушанием. Потому что потом этой возможности не будет. Я бы никогда в жизни не согласился пойти на подобное, — хмыкнул он, сжимая большие руки в кулаки, — но раз дело касается тебя… тогда ладно. Надеюсь, я не пожалею об этом. Гермионе вдруг стало очень тепло. Она как будто всего на несколько секунд оказалась в доме родителей, где о ней всегда беспокоились и делали всё ради её блага. Грейнджер попыталась улыбнуться Джону благодарной улыбкой, но вряд ли она у неё получилась такой, какой должна была быть. Скорее всего, она походила на судорогу. Джон отошёл в сторону, и из той же двери, из которой он вышел чуть раньше, высунулась рыжая голова Рона. Гермионе пришлось опереться на стол, потому что ноги её подкосились. — Рон… — голос её казался таким слабым, что девушка почувствовала омерзение по отношению к себе. Ну хватит быть такой… жалкой! Только сил почему-то на то, чтобы вести себя достойно, она не могла найти. Друг выглядел… иначе. Он был бледным и исхудавшим. Лицо заросло светлой щетиной и оттого казалось более уставшим и взрослым. Перед ней будто стоял мужчина, который прожил очень долгую жизнь; совсем не казалось, что он всё ещё оставался молодым парнем. Хотя его глаза твердили о том, что это всё ещё Рон. Её лучший друг. Друг, который совершил что-то непоправимое. — У вас пять минут, — строго заметил Джон. — Не больше. Он скрылся за дверью, плотно закрыв её. Гермиона закусила нижнюю губу, которая начала дрожать так сильно, что казалось, будто девушка сейчас зарыдает. Но слёз не было. Ни когда Рон подошёл ближе, ни когда он обнял её, уткнувшись в шею, ни когда Гермиона отодвинулась, чтобы рассмотреть его лучше. Это больше не был тот Рон, которого она знала. Разве знала она, что её друг способен на подобное? Знала ли она его вообще? — Надо бы поблагодарить Миллера за то, что он пошёл нам навстречу, — будто сам себе сказал парень. — Не часто мракоборцы разрешают убийцам увидеться со своими друзьями. Хотя… для всего остального мира мы же кузены, совсем забыл. — Зачем ты это сделал? — прошептала она, смотря на парня и игнорируя его реплику. — Зачем, Рон? — Потому что это правильно? — пожав плечом, ответил он. Удивительно, но ей показалось, что он даже усмехнулся. — Правильно?! Что правильно?! — её тон повышался с каждым словом, и Гермиона надеялась, что на помещение наложили Заглушающие чары. — Теперь всё будет правильно, — неестественно спокойным тоном сказал Рон. — Ты убил Хвоста, — отрезала Грейнджер, подразумевая под этим то, что это было далеко от правильности. — Да, — легко согласился с ней друг. — Теперь он точно мёртв, будь уверена. — Зачем? Рон облизнул бледные пересохшие губы и отвёл взгляд в сторону. — Потому что смерть Гарри не должна быть напрасной, — мельком взглянув на неё, ответил Рон, и внутренности Гермионы сжались, когда она поняла. — Ты… ты сделал это из-за Гарри? — Не только. Но он является основной причиной этого. Гарри не смирился, — Рон переступил с ноги на ногу и присел на край стола. — И я тоже не смирился. Он погиб, пытаясь уничтожить Хвоста. Только вот он не сумел. Думаешь, я смог бы жить в этом мире, зная, как несправедливо обошлась с нами Вселенная? Как несправедливо она обошлась с нашим другом?! Который лично мне стал не просто другом после того, что мы вместе пережили — он стал мне братом! — парень возвёл глаза к потолку, словно искал источник света, как и Гермиона чуть раньше. — Мне плевать на расплату, — прорычал он. — Плевать, потому что я знаю, что сделал всё правильно. Я готов принять своё наказание, даже если это будет заточение в Азкабане, Гермиона, — он внезапно опустил голову, встречаясь с ней взглядом. — Для меня это была бы мука до конца жизни: осознавать, что я не сделал то, что должен был. — Ты не должен был, — покачала головой Гермиона. — Не должен был, Рон. — Мы бы жалели о том, что не сделали ничего ради счастливого будущего, Гермиона. Даже не попытались. — И сейчас ты счастлив? — дрожащим голосом спросила Гермиона. — Я видел его тело, — в глазах парня вспыхнул недобрый огонь, и Грейнджер захотелось отодвинуться, но она осталась стоять на месте. — Он мёртв. Точно мёртв. Лишился чёртовой руки с меткой, когда снова пытался проделать этот трюк с превращением, но это ерунда. Я был быстрее. Поэтому я счастлив. Гермиона вонзила острые ногти в нежную кожу ладоней так глубоко, что на пол начали падать алые капли её крови. Так она хотела проверить, не спит ли. Потому что это всё казалось маловероятным, невозможным и ненормальным. — Была бы ты счастлива сейчас, если бы история не изменилась? — внезапно спросил Рон. — Если бы на моём месте был Сириус? Она опустила голову, не находя слов для ответа. Как Рон не мог понять, что любой исход для неё ужасен? — Ты думаешь, мне было бы хуже, если бы на твоём месте был он? — Думаю, да. — Тогда ты плохо меня знаешь, — отрезала Гермиона, отворачиваясь от Уизли. — А я думал, что десяти лет более чем достаточно, чтобы узнать тебя, — с улыбкой ответил парень. — Возможно, у нас действительно было слишком мало времени. — Замолчи, — прошептала Гермиона, чувствуя, что глаза всё же наполняются слезами. — Ты сам пошёл на это, не подумав обо мне, о Гарри и о других. — Зато в ваших глазах я буду наконец-то героем, — тихо ответил он. Гермионе хотелось врезать ему. За то, что вёл себя так расслабленно и спокойно, когда меньше чем через час ему должны были вынести приговор. — Я тебе этого не прощу, — выдохнула она, подняв голову, не позволяя слезам политься из глаз. — Ты разрушил всё. Абсолютно всё. — А мне кажется, — спокойно, не обратив внимания на упрёк девушки, сказал Рон, — я дал всем вам шанс. Я надеюсь на это, по крайней мере. — На что шанс? — На счастливую жизнь, — ответил Рон. — Я всё ещё не верю, будто мы перенеслись на двадцать лет назад, чтобы наблюдать за тем, как рушатся жизни тех, кто стал нам дорог. Лично я не смог бы смириться с тем, что уготовила для всех эта сука. Судьба. — Взамен ты разрушил наши жизни, — прошептала Гермиона. — Я ведь верила, что ты будешь со мной, когда… всё это произойдёт. — Рядом с тобой есть люди, которые понимают тебя гораздо лучше меня. Я уверен, что ты найдёшь в них утешение. И Гарри тоже остаётся с тобой. Он ведь с тобой, правда? Гермиона кивнула, не желая рассказывать ему, что Дамблдор пытался отнять мальчика. Рон знал, что Гарри в безопасности, и этого было достаточно. — Гермиона, могу я попросить кое о чём? — покосившись на неё, спросил Уизли. Она едва заметно кивнула, снова не находя слов и сил для ответа. — Там, в зале заседания… не стоит пытаться оправдать меня перед Визенгамотом. Мы ведь прекрасно понимаем, что будет дальше. Ты только потеряешь время и нервы. А вот о Сириусе лучше побеспокоиться, потому что, скорее всего, его тоже будут допрашивать. Она растерянно посмотрела на друга, не совсем понимая, о чём он говорит. Нет, Гермиона, конечно, знала, что если вдруг она станет защищать Рона, то вряд ли это поможет, но почему допрашивать должны были Сириуса, если он был всего лишь свидетелем? Гермионе ничего не оставалось кроме как вновь кивнуть. — Ну вот, — улыбнувшись ей, произнёс Рон. — Теперь я спокоен. Думаю, моя задача в этом мире выполнена, — Гермиона сглотнула вязкую слюну, не смотря на парня. — Ты не поверишь, но именно сейчас я чувствую себя на своём месте. Моя душа, она как будто… успокоилась. В детстве я даже представить не мог, что меня ждёт в будущем, которое так резко перетекло в прошлое. Гермиона почувствовала, как одна слеза всё же сорвалась с ресниц и покатилась по щеке. Упала на пол. Рядом с несколькими каплями её крови. — И всё же… — он протянул руку, сжав пальцы Гермионы в собственной холодной руке. — Это была восхитительная история, правда? Неповторимая и совершенно незабываемая. Несмотря ни на что, я бы многое отдал, чтобы пережить всё это ещё раз, — Гермиона всхлипнула, и Рон притянул её к себе, чтобы заключить в крепкие объятия. — Можешь мне не верить, но я рад, что всё сложилось именно так. Но, Гермиона, — он отодвинулся, смотря ей в глаза, — пообещай, что воспользуешься этим шансом, ладно? Потому что всё, на что я решился, было сделано ради тебя и Гарри. Ради вашей счастливой жизни. Гермиона отошла на шаг и коснулась кожаного браслета, который не снимала даже после смерти Гарри. Подарок Рона. Как напоминание о чём-то прекрасном и важном. О их дружбе. О такой крепкой и нерушимой. Это была не просто дружба — это была целая жизнь. Жизнь с людьми, которые по неведомой причине уходили. При чём каждый из них сам принимал это решение. Уйти. — Обещаешь? — настойчиво потребовал ответа Рон. Дверь с грохотом отворилась, и перед глазами мелькнуло лицо Джона. — Время. Пора, — два слова показались выстрелами, и Гермионе захотелось вцепиться в Уизли ногтями, только бы он не уходил. — Обещаешь, Гермиона? — вновь спросил парень, подходя к Джону. — Обещаю, — прошептала девушка, наблюдая за тем, как за дверью исчезает нахмуренное лицо Джона, дружелюбная улыбка Рона и её обещание.

***

— Тишина! — прозвучал звучный голос Крауча на весь зал, после чего кто-то будто нажал кнопку, которая отключила звук. Гермиона видела, как все присутствующие многозначительно переглядывались между собой и вели бессловесные разговоры. Надо же, они считали, что поймали самого опасного преступника в мире! Гермиона сидела на скамье свидетелей. Рядом был Регулус, чуть ниже — Римус. Он ни слова не сказал ей с момента, как они увиделись. Хотя, в принципе, никто и не собирался говорить. Им нужно было понять, что происходящее не плод их покалеченной фантазии, а реальность. Она ведь бывает безумной, верно? Девушка рвано выдохнула, отыскав в первых рядах макушку Сириуса. Он повернулся к ней лицом, словно почувствовав её взгляд на себе. Под ложечкой засосало, когда любимый взгляд впился в неё, погружаясь всё дальше и дальше. Заполняя собой Гермиону полностью. Такой идеальный серый цвет. Она попыталась придать своему выражению лица столько нежности и поддержки, сколько могла, но ей показалось, что получилось плохо, потому что в следующую секунду он отвернулся. Его эмоции оставались для неё загадкой, которую девушка не сумела разгадать за тот короткий отрезок времени, что они смотрели друг на друга. Прежде чем в зале воцарилось молчание, в зале повеяло затхлым воздухом. Как будто стены вдруг обросли плесенью, а болото затопило пол. Гермиона посмотрела в сторону боковой двери, откуда веяло холодом и безнадёжностью. — Не сейчас, — прошептал Регулус, придвинувшись ближе, увидев, как Гермиона собиралась подняться, чтобы посмотреть, что происходило внизу. Грейнджер втянула щёки, демонстрируя своё негодование. Она посмотрела в центр зала. Оттуда доносился медленный скрипящий звук, который ассоциировался с ржавым ножом, которым пытались разделать тушу вепря. Медленно, больно, утомляюще. За несколько секунд до того, как клетка, в которой держали Рона, оказалась на поверхности, в зал, из боковой двери, в которой, казалось, хранилась вся печаль мира, заплыли тёмные фигуры. Гермиона дёрнулась, но рука Регулуса остановила её. — Это дементоры, — будто прочитав её мысли, произнёс тихо парень. Наверное, не стоило облегчённо выдыхать, когда дело касалось этих тварей, но сейчас они казались Гермионе более безобидными, чем Пожиратели. Грейнджер посмотрела в центр, туда, где в клетке сидел Рон, наблюдая за каждым, кто смотрел на него. Казалось, его забавляла реакция народа. Они боялись. Но на Гермиону он больше не смотрел. Скорее всего, он не хотел делать больно ни ей, ни себе. Барти Крауч прокашлялся, привлекая к себе внимание. Он был таким же, каким она его всегда знала: идеально правильным. Когда-то и Грейнджер хотела быть такой же, только вот поняла, что нет в этом ничего хорошего. Потому что иногда эта правильность ломает, разрушает и делает тебя глубоко несчастным. — Рональд Грейнджер, вы обвиняетесь в убийстве члена Ордена Феникса — Питера Петтигрю, а так же в убийстве двенадцати невинных маглов, которые стали жертвами вашей дуэли с погибшим! — эмоционально выдал Крауч, терзая Рона взглядом. — Что Верховный суд расценивает, как предательство с вашей стороны по отношению к организации, основанной Альбусом Дамблдором, и всему магическому миру, который много лет сражался против сил зла. Вокруг послышались тяжёлые вздохи, некоторые зрители, что сидели слева и справа от центра зала, осуждающе покачали головой, смотря на Рона, который ни разу не отвёл взгляда от присяжных, смотря прямо перед собой. — Вы признаёте свою вину? — нетерпеливо спросил Крауч. Рука Гермионы дёрнулась, но она вовремя себя остановила. Что она собиралась сделать? — Частично, — медленно ответил Рон. Возможно, Гермионе показалось, но его губ коснулась лёгкая улыбка. Это плохо. Это очень плохо. — Что значит «частично»?! — рявкнул Крауч, и глаза его едва не выкатились из орбит. Женщина, которая сидела возле него и исполняла роль секретаря, записывая каждое слово, подпрыгнула от неожиданности. — Я действительно убил Петтигрю! — громко заявил Рон, плавно переводя взгляд с Крауча на присяжных. Зал наполнился шумом, который способен был оглушить. Гермиона с тяжёлым вздохом прикрыла веки, желая больше не видеть происходящего. — И, к моему величайшему сожалению, впоследствии нашей с ним дуэли погибли люди. Маглы. Гул стал невыносимым, и Крауч с силой ударил молотом судьи по деревянной подставке, заглушая голоса зрителей. — Тишина в зале! — для пущего эффекта крикнул он. — В чём суд ошибся, когда оглашал приписанные вам преступления? — обратился он вновь к Рону. — Я никогда не предавал ни Орден, ни Дамблдора, ни магический мир, который сражался на верной стороне, — заявил Уизли, подняв подбородок. — Вы убили члена Ордена Феникса, — прищурившись, произнёс Крауч. Несколько присяжных, которые сидели прямо за ним, согласно закивали головами. — Это уже можно считать предательством. — Он не был членом Ордена! — резко ответил Рон. — Питер Петтигрю был шпионом Волан-де-Морта, — в зале внезапно наступила тишина, каждый прислушался к тому, что говорил парень. — Также он был Хранителем Тайны Поттеров, и именно Петтигрю выдал Волан-де-Морту информацию о местонахождении семьи, в результате чего погибли Джеймс и Лили. И именно по его вине погибла семья МакКиннонов, — при упоминании семьи Марлин Гермиона вздрогнула, вспоминая происходящее той ночью. Она повернула голову в сторону Регулуса. Он яростно сжимал скулы. Вены на его шее вздулись. Гермиона видела, как Сириус смотрел прямо перед собой. Она не могла утверждать, но казалось, что парень не моргал, пока глядел на Рона. Зато она увидела, с какой силой и остервенением Блэк сжимал руки в кулаки. — По нашим данным Хранителем Тайны Поттеров был Сириус Блэк, к которому у нас тоже есть несколько вопросов, — заметил Крауч, выискивая в толпе Сириуса. Гермиона затаила дыхание. — И откуда вам известно о том, что Питер Петтигрю был причастен к гибели МакКиннонов? — О погибшей семье он мне успел рассказать перед тем, как я его убил, — спокойно ответил Рон. — А насчёт Хранителя Тайны… почему бы вам не спросить у того, о ком мы сейчас говорим? Гермиона не сумела понять, пытаясь переварить информацию о семье Марлин, на что намекал Рон. Только когда Крауч нашёл всё же Сириуса, он кивнул ему, приглашая в центр зала. Прямо перед Блэком появилось кресло, в которое он сел, долго не раздумывая. Его тут же сковали цепями, не позволяя пошевелиться. — Что это значит?! — крикнула Гермиона, подорвавшись с места. Несколько человек оглянулись, смотря на Гермиону, которую Регулус тут же потянул вниз. — Тише! — прошипел он над её ухом. — Ты сделаешь только хуже. — Зачем они его сковали?! — она смотрела на парня растерянным взглядом, цепляясь ногтями за его руку. — Он ведь невиновен. — Не знаю, — честно признался младший Блэк. Грейнджер видела, что он нервничает, хоть и старается не демонстрировать этого. Старается быть единственным, кто держит себя в руках в этой ситуации. Но, честно говоря, у него тоже получалось плохо. Крауч вновь ударил молотом по подставке, призывая присутствующих соблюдать тишину. Каждый действительно замолчал, когда взгляд Барти впился в Сириуса, который смотрел прямо, почти не моргая. — Сириус Блэк, вы являлись Хранителем Тайны семьи Поттеров? — Нет, — сжав руки в кулаки, ответил парень. — Вы выдали тайну Поттеров Пожирателям и Волан-де-Морту? — Нет, — с вызовом в глазах ответил Блэк. — Вы задумывались когда-нибудь над тем, чтобы сменить сторону и податься в армию Волан-де-Морта? — Нет! — резко ответил Сириус. — Вы безоговорочно преданы Ордену Феникса и Министерству? — Да! — рявкнул Сириус, дёрнув головой. Наверное, ему не стоило так срываться во время слушания, но Гермиона понимала, что он чувствует в эту секунду, и не собиралась осуждать за это. — Если не вы были Хранителем Тайны, то почему именно вы прибыли на место, где погибли Поттеры, первым? И кто может подтвердить кроме вас и Рона Грейнджера, который убил Питера Петтигрю, что именно погибший являлся Хранителем Тайны, а следовательно — предателем? Было видно по выражению лица Крауча, его тону голоса и взгляду, что он не верит ни единому слову Сириуса. Гермиона не могла позволить, чтобы это продолжалось и дальше. — У нас нет оснований, чтобы верить вам, мистер Блэк, — отрезал Барти, когда Сириус не ответил ему, продолжая прожигать взглядом. — Разве вы имеете право задавать такие вопросы без дополнительных мер?! — вновь крикнула Гермиона, вырываясь из хватки Регулуса, который попытался удержать её. Все повернулись в сторону Гермионы. Она на физическом уровне почувствовала каждый скользящий взгляд, который отдавался покалыванием в теле. Захотелось спрятаться от них, но она даже не попыталась вновь сесть, продолжая смотреть на Крауча. — Вы можете выйти сюда, если вам есть что сказать, — произнёс он, кивая на кресло, которое стояло чуть дальше от кресла Сириуса и было предназначено для свидетелей. Гермиона прошла вдоль рядов, замечая каждый изучающий взгляд, но ни на секунду не демонстрируя, что испытывает дискомфорт. Показалось, что скользкие взгляды зрителей ничем не отличаются от прикосновений дементоров, что парили в воздухе. Она задержала взгляд на Роне, который, поджав губы, улыбнулся ей. Сириус не смотрел на неё. Он продолжал смотреть на Крауча, который, похоже, находил что-то забавное во всё этом. — Чего вы требуете, мисс Грейнджер? Пощады для своего кузена или Сириуса Блэка? — спросил Барти, когда она села в кресло. С ней он говорил более спокойно и как-то даже снисходительно, что ли? Как будто шёл на уступки, позволяя Гермионе говорить. — Справедливого суда, — бросила девушка. Вокруг послышались перешёптывания, которые полнились осуждением. — Вы ведь можете обеспечить это, верно? И для моего кузена, и для Сириуса Блэка, — не обращая внимания на присяжных и зрителей, которые в изумлении наблюдали за ней, произнесла Гермиона. — Что вы подразумеваете под «справедливым судом»? — скривившись, выплюнул Крауч. — Почему вы не используете сыворотку правды, Омут памяти и сведения свидетелей? Приписывая вместо этого людям преступления, не убедившись, что они их действительно совершали. — Мы не станем сейчас обсуждать Рональда Грейнджера, который сам признался в том, что стал убийцей. Но откуда вам знать, что Сириус Блэк не совершал того, в чём его подозревают? — Крауч специально сделал акцент на этом слове, как бы намекая на то, что Сириуса пока что ни в чём не обвиняли. Но подозрения обычно слишком быстро перетекали в настоящие обвинения. — Потому что я его знаю, — как-то слишком наивно произнесла Гермиона. Крауч и некоторые присяжные насмешливо фыркнули после её фразы. Гермиона же вздёрнула подбородок, наблюдая за ними и пытаясь не моргать. — Насколько Визенгамоту известно, вы не являетесь женой Сириуса Блэка, — Крауч говорил так, будто эта информация была козырем в его накрахмаленном рукаве. Гермиона посмотрела на Сириуса, который, казалось, всё это время следил за ней, оторвав наконец-то взгляд от присяжных. Она никак не могла понять, что он испытывал кроме злости, потому что вокруг себя парень построил настолько толстые стены, что вряд ли мог сам разобраться в этом. Она моргнула и вернула взгляд Краучу, который выжидающе уставился на неё. — Нет, — ответила она, замечая, как присяжные кивают друг другу, соглашаясь с тем, к чему пришли в своих головах. Крауч кивнул ей и наклонил голову. — Должен с сожалением заявить, что требовать дополнительных мер, когда Визенгамот имеет достаточное количество информации, чтобы принять твёрдое и нерушимое решение, могут только родственники подозреваемого. А так как вы с ним не вступили в законный брак, то… Крауч не смог закончить предложение, когда его голос затопил звук удивления, который разнёсся по всему залу. Гермиона повернула голову туда, где шум был самым громким. Регулус спускался, минуя скамьи свидетелей, вниз. Гермиона заметила, что ни один мускул на его лице не дрогнул, когда зал почти что испепелял его взглядом. Казалось, он даже не замечал того, что за ним наблюдает огромное количество людей и, надев маску невозмутимости, которую носил чаще других, остановился рядом с креслом, в котором сидела Гермиона. — Я требую того же, чего требовала мисс Грейнджер до меня. Дополнительных мер, чтобы слушание прошло действительно честно, — твёрдо заявил Регулус. — Как родной брат подозреваемого, — добавил он довольным тоном, сделав такой же акцент на последнем слове, как и Крауч раньше. — Я ведь имею на это право? Даже если в Министерстве и знали, что Регулус на самом деле жив, то для них стало шоком то, что он решился заявить об этом. Да ещё и так открыто. Он пытался помочь Сириусу, а Гермиона чувствовала, как внутри неё к парню просыпается ещё большая благодарность, чем до этого. Она посмотрела в сторону Сириуса, надеясь увидеть на его лице эмоции, но он продолжал глядеть прямо перед собой, не обращая внимания ни на кого вокруг. Вместо глаз Блэка она наткнулась на поддерживающую улыбку Рона, который наблюдал за ней сквозь прутья клетки. Он добродушно улыбнулся ей, и девушка почувствовала посреди горла ком. Они даже не обсуждали судьбу Рона, потому что, как он ей сказал при встрече, всё и так уже было понятно. Она не осознавала этого, пока все мысли были заняты Сириусом, но сейчас… когда он смотрел так обреченно и без возражений принимал то, что в этом мире его ожидало, Гермионе хотелось разрыдаться. Потому что она теряла друга. Опять. Это была восхитительная история, правда? Неповторимая и совершенно незабываемая. Да, эта история была именно такой. И, наверное, она была лучшим, что было в их жизни. До определённого момента. —… сыворотку правды, — услышала она обрывок фразы Крауча, когда отвела от Рона взгляд. Через боковую дверь вошёл мракоборец, который нёс в руке небольшой флакончик с прозрачной жидкостью. Гермиона посмотрела на Регулуса, и парень едва заметно кивнул ей. Она понятия не имела, одобрял ли он её поступок, но раздражённым он точно не выглядел. Сириуса заставили выпить Веритасерум и, подождав несколько минут, ему вновь начали задавать вопросы, которые задавали чуть раньше, не веря ни одному ответу. Теперь у них не было выбора — только поверить. — Кто являлся Хранителем Тайны Поттеров? — Питер Петтигрю. — Чьей идеей было сделать его Хранителем? — Моей. — Почему вы решили, что ваша идея удачная? — Потому что я считал, что это ничтожество достаточно трусливое, чтобы не высовываться из своей норы, — выплюнул Сириус с отвращением. — Его бы не подозревали в том, что он является Хранителем. — Поэтому вы пустили слух, что именно вы являетесь Хранителем? Чтобы увести Пожирателей подальше от Петтигрю? — Да. — И вы не боялись рисковать своей жизнью? — Нет. — Вы уверены в том, что обвиняемый Рональд Грейнджер лишь отомстил шпиону Волан-де-Морта, который выдал информацию о местонахождении семьи Поттеров, но не собирался чинить большего зла? Сириус моргнул, посмотрел на Рона, который больше не стоял на ногах, а сел на пол клетки, наблюдая за происходящим. — Да. Казалось, наблюдающие забыли о том, что главной причиной, по которой они все оказались здесь — суд над Роном. Они явно были увлечены тем, как допрашивали Сириуса. Секретарша, которая вела записи, иногда забывала заглядывать в свой журнал и следила за всем с открытым ртом. Справа и слева, где сидели зрители, послышались облегчённые выдохи, которые слились в один звук, когда Крауч уселся на своё место и взял в руки молот, стукнув им по подставке. — Итак, — он прокашлялся. — Учитывая ту информацию, которую Визенгамоту удалось узнать, кто из присяжных согласен с тем, что Сириус Блэк, подозреваемый в том, что, будучи Хранителем Тайны, выдал местонахождение семьи Поттеров Волан-де-Морту, что повлекло за собой гибель молодой семьи, и заслуживает строжайшего наказания? Я прошу вас поднять руки. Гермиона закрыла глаза. Вдохи казали пыткой. Грудь болела, словно девушка провела всё это время под водой и только сейчас смогла вдохнуть. Вдоль амфитеатра слышались перешёптывания зрителей, которые в данный момент раздражали Грейнджер больше всего. Она открыла глаза ровно за несколько секунд до того, как руки троих присяжных, что сидели в идеальных сливовых мантиях, опустились. Трое. Всего трое. Трое из пятидесяти. — Все обвинения с мистера Блэка сняты, — уверенным тоном заявил Крауч, стукнув молотом. Этот звук… Гермиона была уверена, что он будет преследовать её во снах. Остальные присяжные смотрели на Сириуса, который, кажется, не расслабился ни на секунду, даже когда его полностью оправдали. Гермионе же хотелось рассмеяться на весь зал. Чтоб её услышали. И плевать, что всем было всё равно на её облегчение. Цепи вокруг рук Сириуса разомкнулись, позволяя ему подняться с места и исчезнуть из поля зрения присутствующих, но он продолжал сидеть. Некоторые зрители поддержали решение Визенгамота одобрительными хлопками и смехом; некоторые, наоборот, были недовольны вердиктом и всячески демонстрировали это: свистели, гудели и топали ногами. Гермиона отвела от них взгляд, пытаясь оградиться от их негодования. Тем более, что оно было необъяснимым. — Тишина в зале! — в который раз крикнул Крауч, обращаясь к зрителям. — А теперь переходим к делу Рональда Грейнджера, — объявил он. — Несмотря на то, что, как оказалось, он совершил убийство шпиона Волан-де-Морта, что освобождает обвиняемого от клейма предателя, он всё ещё виновен в смерти двенадцати человек, которые стали жертвами этой схватки. И в нашей стране не существует закона, который позволял бы людям чинить самосуд. Таким образом, на плечах Рональда Грейнджера всё ещё лежит вина за смерть Питера Петтигрю. Присяжные тут же закивали головами, поддерживая Крауча. Гермиона шумно втянула воздух, поворачиваясь к Рону, который, казалось, просто ждал вердикта. Он не боялся. Просто знал, что его ждёт. И был готов. И если Уизли смирился с этим, то Гермиона не могла себе позволить сделать то же самое. Но больше к её мнению в этом зале прислушиваться не собирались. — Я прошу поднять руки тех присяжных, которые, как и я, согласны с тем, что Рональд Грейнджер может быть освобождён от поцелуя дементора, который ему грозил до того, как открылась вся правда. Но из-за своих поступков, от которых он не отказывается и признаёт своей виной, должен быть приговорён к пожизненному заключению в Азкабане. Из горла Гермионы вырвался неестественный рык, который она не сумела остановить. Никто не смотрел на неё, когда присяжные почти единогласно приняли решение. Раз. Два. Три. Трое человек не подняли руки. Среди них был Дамблдор, который за время заседания казался невидимкой. Он не попадался Гермионе на глаза и не произнёс ни слова за всё это время. Даже сейчас он избегал её взгляда, смотря куда угодно, но только не на неё. Ей казалось, что облегчение, которое накрыло её, когда Сириуса оправдали, было не таким сильным, как боль от принятого Визенгамотом решения, что касалось Рона. — Рональд Грейнджер приговаривается виновным в убийстве двенадцати маглов и волшебника Питера Петтигрю. Он освобождается от поцелуя дементора, но приговаривается к пожизненному заточению в тюрьме Азкабан. Решение Визенгамота окончательное и обжалованию не подлежит. Удар молота показался Гермионе звуком, который символизировал конец существования. Раз. Два. Три. И мир потерял все краски.