Перчатки

Входная дверь громко хлопнула - кто-то пришел. Звук неторопливых шагов отскакивал эхом от стен коридора. Семь шагов нужно сделать мужчине до лестницы, затем ещё шестнадцать по ступенькам, чтобы подняться на второй этаж дома, пять шагов прямо, поворот на лево и ещё семь шагов до нужной комнаты. Питер прекрасно это знает и терпеливо сидит на кровати, дожидаясь, пока отец дойдет до его спальни, два раза ударит костяшками о дверь, чтобы обозначить свое присутствие и, не дожидаясь разрешения войти, распахнёт её. Тони внимательно рассматривает мальчишку перед собой - огромные доверчивые глаза и волнистые шоколадные пряди. Ангел во плоти, как говорили о нем умиляющиеся женщины, что довольно часто появляются в доме Старков. Только вот, они абсолютно не догадываются, что за ангельской внешностью скрывается настоящий демон. Что за алеющими щёчками от невинных комплиментов скрывается настоящий зверь, что будет безжалостно устранять всех, кто хоть как-то покусится на его счастье. Питер сидит на кровати, руки сложены на коленях, спина прямая - примерный ученик. - Ты ее убил, - Тони сказал это тихо, но слова все равно слишком громко прозвучали в звенящей тишине. Это не вопрос. Констатация факта. В комнате снова повисает тишина. Питер молчит, разглядывает короткие ворсинки на темном ковре, лакированные ботинки отца. С них легко смывать кровь - удобно. - Её убил не я, - поняв, что отец не произнесет больше ни слова, тихо отвечает парень. Он говорит мягко и неторопливо. Голос, словно патока, разливается по комнате. - Её убила гравитация. Они снова молчат. Старк старший медленно входит в комнату, окидывая взглядом знакомое помещение. Темные стены с висящими на них грамотами. Книги на полках, стоящие ровными рядами. Стол, на котором аккуратными стопками разложены нужные листы. Ничто в интерьере не выдает, что это комната семнадцатилетнего подростка. Нет плакатов популярных музыкантов, за которыми могли бы скрываться плакаты поменьше с полуобнажёнными женщинами, нет беспорядка на рабочем столе. Всё на своих местах. Всё идеально. Как жизнь Старков со стороны. - Какая это уже по счету женщина? - голос мужчины спокойный и абсолютно не заинтересованный, но Питер знает, а может просто чувствует, что все это ненастоящее. - Пятая. - Тебе не кажется подозрительным, что уже пятая за три месяца женщина пропадает после того, как придет к нам? М, Питер? - Тони вертит в ловких пальцах ручку, взятую со стола юноши, с напускной заинтересованностью наблюдая, как она скользит меж пальцами. А может заинтересованность вовсе не поддельная? Парень не знает. Уже нет. - Полиция могла бы заявиться к нам с требованием дать показания, - продолжает Старк. Он поднимает взгляд на Питера, что до сих пор разглядывает ковер. - Но ты же не сдашь меня им, да, папочка? - Юноша точно знает - не сдаст. Не позволит каким-то людям не то что забрать куда-то, а даже прикоснуться к нему. Он наконец-то поднимает глаза от пола. Скользит взглядом по фигуре отца. А отца ли? Питер никогда не спрашивал про свою мать. Какой она была? Любила ли его? Что с ней стало? А, может, Питер вообще не родной сын Старка? Столько вопросов, столько предположений. Но он никогда не спрашивал. Ему казалось, что эта тема запретна, и он не стремился ее поднимать. Парень, конечно, мог бы взломать личный компьютер мужчины. Пришлось бы долго с ним возиться, всё-таки личную защиту, что Старк разрабатывал для себя, сложно, а может даже невозможно взломать. Но даже если бы вдруг, допустим всего на миг эту безумную мысль, у Питера получилось, то он не стал бы искать информацию о себе. Побоялся? Нет. Просто, иногда есть вещи, о которых лучше не знать. Как, например, сын он Тони Старка или нет. Взгляд Питера скользит выше, по черным в едва заметную полоску брюкам, по жилету, идеально сидящему на теле мужчины, под которым надета неизменная белая рубашка, что кажется тихо, едва заметно скрипит от движений. Хотя, может Питеру кажется? Да. Скорее всего это скрипит кожа черных перчаток, сидящих как влитые на широких, но словно чуточку изящных руках Старка. - Ты убил свою пятую потенциальную мачеху, - не обращая внимания на вопрос юноши, продолжает Тони. Парень лишь недовольно хмурится на этих словах, но не возражает. Молчит. - Для чего ты это делаешь, Питти? Всё. Сказал. Произнес это обращение. Точка невозврата достигнута. Дальше только наказание. Но если он и так получит, то почему не высказаться, верно? - Потому что я не хочу, чтобы они находились рядом с тобой. Чтобы их жадные до денег руки касались тебя. Ты им не нужен. Им нужны деньги. И твоя власть. Они продажные, падкие на богатства, отвратительные люди, - сбивчиво шепчет Питер, твердо смотря на отца. Мужчина отложил ручку, что вертел в пальцах, обратно на стол, внимательно следя за парнем. - О нет, Питти, - перекатывая на языке имя, вкрадчиво говорит Старк, ухмыляясь, - говори правду. Парень молчит пару мгновений, смотря на руки отца, на которых надеты чёртовы перчатки. Мужчина знал. Изначально знал к чему приведет их диалог. И пусть Питер понял это только сейчас, он отнюдь не против. - Я не хочу, чтобы они трогали тебя, - медленно и уверенно, заглядывая в глаза, словно через взгляд лучше передадутся все его эмоции. - Они не имеют права трогать тебя. Они не имеют никакого права забирать твое внимание себе. Ведь оно принадлежит мне. - Голос Питера звучит уверенно. Он точно знает, что делает. Длинные пальцы быстро растегивают маленькие пуговки рубашки, оголяя тонкие ключицы и бледную грудь. Тони со скучающим видом наблюдает за разворачивающимся перед ним шоу. - Они не достойны того, чтобы ты касался их. - Белая ткань соскользнула с плеч, и Питер принялся за ремень своих брюк. - Они не понимают, не знают. Они слишком глупые, чтобы понять хоть что-то. - Брюки с нижним бельем тоже оказываются на полу. Точёная фигура юноши, приобретает медовый оттенок в приглушённом свете комнаты. Он терпеливо сидит на кровати, сложив руки на коленях. Умный мальчик. В комнате повисает тишина, прерываемая сбившимся дыханием Питера. Тони молча разглядывает подтянутое тело: грудь быстро вздымается, стараясь наполнить лёгкие недостающим кислородом; пара прядей выбилась из идеальной укладки, но это ничуть не сделало образ Питера хуже. - В коленно-локтевую, - приказ. И этот приказ самое желанное для юноши сейчас. Парень быстро принимает нужную позу, приподнимая ягодицы и слегка покачивая ими. Холод от кожаных перчаток как-то неожиданно ощущается на теле, хотя, Питер ждал этого. Большие ладони Тони оглаживают молочные половинки, что совсем в скором времени приобретут красный оттенок. - Двадцать ударов, - голос мужчины спокоен, но Питер уверен, что в глазах можно разглядеть неподдельный огонь похоти. - Четыре за каждую женщину, что ты убил, - поясняет он. Первый удар несильный. Пробный. Чтобы подготовить Питера. Только вот зачем - непонятно. Не в первый уже раз он испытывает на себе это наказание (а наказание ли?). Но эта забота, пусть и такая своеобразная, заставляет что-то приятное закопошиться в груди, стекая к низу живота и оседая там приятным теплом. Второй сильнее. На месте, где мгновение назад была ладонь, проступает пока ещё бледный след. На щеках юноши появляется румянец. Не от стыда, нет. От понимания того, что ему это нравится, что он готов вечно получать наказание, лишь бы отец касался только его, лишь бы не приводил женщин в дом. К пятому удару некогда бледные ягодицы краснеют, поблескивая в приглушённом свете от пота. Из-за влаги кажется, что удары становятся сильнее, хотя Старк старается делать каждый шлепок равным по силе предыдущему. Удары сыпятся на покрасневшее половинки. Питер сбился со счета примерно на десятом, когда возбуждение горячим шаром прокатилось по его внутренностям, заставляя выгибать спину сильнее, а лицо прятать в сгибе локтя, чтобы заглушить стон. - Не сдерживайся, Питти, - в голосе слышится усмешка, но в своих словах мужчина всегда серьезен. И Питер отпускает себя. Сначала тихие стоны вперемешку со шлепками и тяжёлым дыханием раздаются в комнате. Юноша извивается на кровати, перебирает пальцами ткань пушистого пледа под собой, закидывает голову на особо громких стонах, что волосы, свернувшиеся в тугие колечки от пота, подпрыгивают на голове. Перед последним шлепком мужчина наклонился к красному ушку юноши, предупреждающе шепча: - Кончишь - ещё три удара. Питер медленно кивает - понял - хотя это довольно затруднительно, ведь сознание уплывает, а такой соблазнительный, хриплый голос отца отнюдь не облегчает задачи. Он зажимает в зубах ребро ладони в надежде, что боль слегка приведет мысли в порядок. На двадцатом, последнем, самом сильном ударе, парня словно прошибает током. Судорога проходит по всему телу, заставляя прижиматься грудью ещё сильнее к матрасу, а ягодицы наоборот - поднять выше. Болезненное ощущение клубится внизу живота. Не кончил. Сдержался. Или... - Ты... - сипящим от громких стонов голосом, Питер старается выдавить из себя хоть слово. - Небольшая поблажка, - ровным голосом отвечает мужчина. Сильная рука отца всё ещё сжимает у основания член Питера. Странно ощущать кожу перчаток вместо мозолистых пальцев Тони на чувствительном органе. Но в этом что-то есть. Через пару мгновений Старк разжимает руку и делает пару шагов назад, чтобы видеть юношу перед собой целиком. Собственное возбуждение больно сдавливает ширинка, но сейчас это не главное. Красные ягодицы парня резко контрастируют с его бледной кожей, время от времени поджимаясь, словно ждут нового шлепка. Питер распластался на кровати, стараясь восстановить дыхание. - Отдохни минутку, - Тони неторопливо достал из прикроватной тумбочки анальную вибропробку и тюбик со смазкой, что всегда лежали там, ожидая своего часа. Питер, выровняв дыхание, терпеливо ждал дальнейших действий отца, также лёжа на животе, не торопясь тревожить чувствительные сейчас ягодицы. Мужчина сел на постель рядом с ним, рассматривая плавный изгиб спины, и запустил руку во влажные волосы. Странное чувство. Вроде касаешься чего-то, но совершенно не ощущаешь этого. И как бы Тони не хотелось снять перчатки, чтобы коснуться податливого тела, чтобы ощутить бархат кожи и шелк волос, но все это часть наказания. Только вот уже не понятно наказания для кого. Всё ещё влажными от питеровского пота перчатками Старк ведёт пальцами по линии позвоночника юноши, замедляясь у копчика и отвешивая лёгкий, возможно даже невесомый шлепок на правую ягодицу. Тихое шипение дернувшегося от неожиданности Питера раздается снизу. Мужчине нравится, какой мальчишка чувствительный сейчас. - Ложись на мои колени, - вкрадчивый голос с хриплыми нотками возбуждения посылает толпы мурашек по телу юноши. Ох, как же он любит такой голос отца. Питер спешит выполнить... просьбу? приказ? Но из-за резкого движения растекается боль от чувствительных половинок. Тихо шипя, парень старается аккуратно лечь на колени мужчины, свешиваясь с них пополам. Когда наконец Питер устроился на его бедрах, Тони уже высохшими и успевшими остыть перчатками оглаживает ягодицы. Прохлада приятно ощущается на чувствительной коже, и Питер тихо стонет, сжимая в сильных пальцах темную штанину отца. Вид, открывающийся перед Старком, прекрасен. Весь Питер прекрасен в этой своей поддельной невинности. Мужчина вновь оглаживает ягодицы, слегка разводя их в стороны. Розовое колечко сжавшихся мышц, слегка дёргается. Питер не шевелится, замер, как статуя, боясь сделать лишнего вдоха. Напряжён. Тони проводит по расщелине от копчика до ануса, слегка надавливая на дырочку, играясь, раззадоривая юношу. Член парня упираясь в некогда чистые брюки отца, сейчас же запачканые естественной смазкой юноши. Питер слегка приподнимается, чтобы эрегированный орган больно не зажимался между его телом и бедром мужчины. Пока парень удобнее устраивался на коленях отца, Тони открыл тюбик смазки, выдавливая часть содержимого на анус юноши. Юноша дёргается от неожиданности, его сладкий стон раздается в комнате, а руки сжимающие в пальцах штанину, теребят помятую ткань ещё больше. Капелька пота красиво скользит по пояснице, и Старк не может отказать себе в удовольствии проследить ее путь холодной кожей перчаток. Питер дрожит. Питер стонет. Питер превращается в лужу на коленях отца. Это красиво. Завораживающе даже. И, как бы сильно Тони не любил своего мальчика, не стоит забывать, что это все ещё наказание. Одной рукой мужчина раздвигает ягодицы, средним пальцем другой тягуче медленно поглаживает сфинктер. Парня трясет от того, как сильно хочется податься бедрами назад, насадиться на палец отца. Но он не двигается. Мышцы напряжённо перекатываются на спине, и Тони, замечая это действие, ухмыляется. Умный мальчик. Знает, что двигаться сейчас лучше не стоит. Покружив пальцами у входа ещё немного, мужчина надавливает пальцем, проникая самым кончиком. Питер выгибает спину, закидывая голову. Глаза закатываются от пока что не значительного удовольствия. Не сдержавшись, парень подаётся бедрами назад, за что тут же получает шлепок по всё ещё чувствительным ягодицам. - Ты знаешь правила, Питти, - голос Старка тверд, не терпящий возражений. И парень, испуганно повернув лицо к отцу, шепчет срывающимся голосом: - Прости... Прости, папочка... Тони умиляет эта картина: большие карие глаза, затянутые пеленой возбуждения, щеки с ярким румянцем, что есть и на кончика ушей и даже на плечах, и невинно распахнутые розовые губы, по которым иногда скользит юркий язычок. Питер не выглядит на свои семнадцать, что порой выбивает из колеи, что иногда даёт засомневаться, а один ли это человек: Питер с ангельской внешностью и наивностью во взгляде, и Питер - безжалостно убивающий своих жертв, Питер, в чьем взгляде можно увидеть самого дьявола? Тони успокаивающе гладит парня по пояснице, и мальчишка, поняв, что эта сладкая пытка сейчас не прекратится, отворачивается от отца, зажмуривая глаза и растворяется в ощущениях. Средний палец проникает дальше, оглаживает нежные стеночки изнутри. Это так чертовски странно - чувствовать касания внутри себя, но не чувствовать, что это именно отец. Вскоре мужчина добавляет второй палец, сначала аккуратно поглаживая юношу изнутри, а после разводя пальцы в стороны на манер ножниц, подготавливая. Питер отдается новым, непривычным ощущениям, жалобно скуля, от невозможности податься назад, от запрета насадиться на восхитительные пальцы отца. Тони наблюдает, как пальцы теряются в горячей тесноте тела Питера, наблюдает, как выгибается юноша, стоит ему слегка коснуться заветной точки внутри. Смотрит, а в голову закрадываются непрошенные мысли: а в какой момент всё стало вот так? Почему так случилось? Что стало переломным моментом? Точкой невозврата? Но Старк не хочет думать об этом сейчас. Лучше оставить эти размышления для одиноких вечеров с бокалом виски, когда он может снять с себя маску безэмоционального, расчетливого человека, босса одного из самых, да что уж тут, самого дорогого и огромного наркокартеля в стране. Через пару мгновений мужчина вынимает пальцы, наблюдая, как призывно сжимается покрасневший анус. Пальцы заменяются пробкой, что Старк предварительно смазал и теперь аккуратно вставлял в податливое тело. Мышцы обхватывают игрушку, не желая сразу впускать ее в тело. - Расслабься, - снова приказ. Питер честно старается слушаться, но мозги плывут, а перед глазами от перевозбуждения скачут разноцветные точки. - П-папочка, - в голосе юноши слышаться слезы, ведь он ослушался отца, - папочка, у меня не получается. Тони чувствует, как трясет парня, как пальцы все слабее и слабее сжимают в руках брюки, как тело отказывается его слушаться. Сейчас бы прекратить это сладко-больную пытку, дать юноше кончить, чтобы больное наслаждение прокатилось по телу, обжигая все внутри раскаленным железом, чтобы оргазм был настолько оглушающим, что Питер потерял бы на мгновение сознание. Но нет. Свои наказания Старк всегда доводит до конца. - Придется постараться, Питти, - твердо. Безжалостно. Юношу трясет от перенапряжения, горячие слезы текут по румяным щекам, собираясь у подбородка в единую большую каплю и срываясь вниз, на короткий ворс темного ковра. С трудом, но пробка входит в Питера, сразу же задевая простату внутри. Парень скулит, слабыми пальцами дергая ткань дорогих брюк. - Ты же знаешь, что это ещё не всё, - не вопрос. Утверждение. Старк включает минимальную скорость вибраций, чтобы постоянно стимулировало простату, но недостаточно, для того, чтобы кончить. Питер уже не сдерживает рыданий, захлебываясь своими всхлипами. Его, кажется, начинает трясти ещё больше. И это так болезненно-приятно, но при этом так неправильно, что из-за противоречивых чувств, парень начинает плакать ещё сильнее. Старк аккуратно перекладывает юношу со своих колен на постель. Питер выглядит таким маленьким и хрупким на фоне большого пространства кровати. Тони на миг становится даже жаль парня, но, зная какая сила и какой стержень прячутся за детской внешностью, жалость пропадает. - Я вернусь через полчаса, - мужчина стоит у двери, взявшись одной рукой за ручку, намереваясь открыть, - не смей прикасаться к себе, а кончать тем более, - и скрывается за дверью. Звук его шагов глухо доносится до уплывающего сознания Питера. Ему больно, но так невыносимо приятно. Безумная улыбка играет на покусаных красных губах. Если это поможет удержать отца рядом, не разделяя его внимания ни с какими потенциальными мачехами, то Питер с радостью примет такое наказание.