Шкура твердеет

— Поздравляю, ребята, теперь вы официально мертвы! — такими словами приветствовал команданте солдат, которые еще пару дней назад лежали под палящим солнцем после минометного дождя от своих же союзников. — Домой вам теперь нельзя, но послушайте меня. У вас только один выход, пойти в наемники. Платить будут лучше, чем предыдущий ваш работодатель, но условия будут оставлять желать лучшего. У Олега всё еще темнело в глазах, он прокручивал в голове воспоминания о внезапном налете и то, как буквально за несколько секунд до обстрела он отошел за водой для полевой кухни. Потом был резкий удар и темнота. Где он сейчас? Очнувшись, он с трудом открыл глаза и осмотрелся, поворачивать шею было слишком больно, поэтому пришлось довольствоваться небольшим обзором. Маленькая комната с обрушившейся штукатуркой, низким потолком и спертым воздухом. Краем глаза он мог видеть коренастого крепкого мужчину, стоящего вблизи соседней кровати. С трудом разбирая то, что он говорит, Олег пытался оценить ситуацию. Судя по словам этого, ему и еще нескольким людям удалось выжить. Все тело безумно болело. Прошло ещё немного времени. Все ещё находясь в сознании, Олег почувствовал, как ему что-то вкалывают. Спустя несколько минут боль немного притупилась в голове, а потом уже и по всему телу. Олег смог кое-как сесть и нормально осмотреться. — О, ты очнулся! — с соседней койки вскочил Вадик, сослуживец Олега, который увязался за ним, когда Олег пошел набирать воду. Весь торс и плечи Вадика были перебинтованы. На себе же Олег смог заметить только множество синяков и царапин. — Поварёшкин, ты прям зверь какой-то, выжить после такого мочилова! — Что произошло? — выдавить два слова получилось с большим трудом, в горло как будто засыпали все пески мира. — Короче, пошли мы, значит, с тобой на речку, а наши в лагере остались. Тут свистеть в воздухе начало, и весь лагерь на воздух взлетел. Нас с тобой тоже волной задело, ты прямо в воду отлетел, а меня в сторону швырнуло. Так меня сверху еще огнем приложило, вся спина сгорела. А ты, смотрю, малым отделался. Нас с тобой наемники подобрали. — Где мои вещи? — первым делом Олег вспомнил, что во внутреннем кармане у него всегда лежал рисунок волка, подарок от Сережи на выпуск из детского дома. Вадим молча кивнул на прикроватную тумбочку. На ней лежала обгоревшая сырая форма и жетоны на цепочке. Разворошив карманы, Олег достал потрепанный клочок тетрадного листа, на котором была нарисована оскаленная волчья голова. Бумага вся размякла и кое-где уже поплыли контуры рисунка. Олегу было все равно на собственную судьбу, он сейчас думал о том, как сохранить подарок единственного человека, который ждал его в России и единственное, что напоминало ему о том, что ещё есть место, где он когда-нибудь сможет отдохнуть в тишине, не беспокоясь о том, что в любой момент может быть убитым. Глядя на задумавшегося товарища, Вадик подал голос: — Чего ты трясешься над этой бумажкой? Может, ты еще татуху с ней набьешь, чтобы не потерять? — Мне это друг подарил, когда я его на выпускном от одногруппников спас. Они напились и решили ему обиды старые припомнить, когда он у них пса больного забрал, которого они добить хотели. Сказал, что я тогда прямо как бешеный волк был. Воспитатели нам за это характеристики испортить хотели, но результаты Серегиных экзаменов уже пришли, а меня на военку одобрили. Так и расстались с ним, он в институт, а я в армию пошел. Договорились, что встретимся еще раз обязательно, но сейчас уже, видимо, никак не получится. Мы с ним лет с шести знакомы, я с остальными детдомовцами из-за вкусов не сошёлся, а с Серым как-то сразу сдружились, я его на Кипелова подсадил, он меня компом пользоваться научил, я с электроникой тогда не дружил совсем. С приветом парень, но очень хороший, я всё боялся, как бы у него от издевательств крыша не поехала. Хоть что-то от него на память сохранить хочу. — Тогда реально тату сделай, и польза от этого будет тоже. Если пришьют тебя, так хоть по тату узнаю, что ты это, а то рожа у тебя сейчас — мать родная не узнает. — Очень остроумно. — Олег и вправду задумался о том, чтобы набить себе рисунок, листок уже осыпался по краям, а на месте сгибов уже стерлась краска. Он понимал, что если потеряет этот драгоценный клочок, то окончательно поедет крышей на этой бесконечной войне. Мысли о лучшем друге заставляли его выживать раз за разом. И помирать пока не хотелось. — Слушай, а здесь кто-то бьет татуировки? — Я видал одного здесь, но он иголкой бьет и чернилами из ручки. Если тебе еще заражения крови не хватало, то милости прошу. — Да плевать уже. От снарядов не помер, от чернил тем более не помру. Немного оправившись, Олег впервые вышел на улицу и стал искать парня, на которого указал Вадим. Им оказался молоденький араб, который в это время как раз набивал какому-то вояке парашют на плече. Подойдя к татуировщику, Олег жестами объяснил, что ему надо. Паренек спросил, где он хочет набить рисунок. Недолго думая, Олег показал на спину. Руку или ногу оторвать может, а спину только если от головы отделять. Сильно сомневаясь в художественных способностях кольщика, Олег всё же бережно передал ему рисунок, снял футболку и лег на живот. Взамен араб попросил банку тушенки отвратительного качества, которую всем выдавали два раза в день вместе с тарелкой каши. Судя по всему, парень, не смотря на щуплое телосложение, обладал большим аппетитом, который дневная норма еды не удовлетворяла. Процесс был долгим и болезненным, пару раз Олег даже терял сознание, когда араб закрашивал рисунок на позвоночнике. Но все завершилось и поверх татуировки паренек намазал Олега мазью из какой-то травы. Когда Олег пришел в казармы, Вадик тут же потребовал показать результат работы. — Ну, Поварешкин, если и помрешь, то хоть спина красивая будет. — Нормально получилось? — Олег завертелся на месте, пытаясь разглядеть собственную спину. — Даже более чем, — заверил Вадик. Пару лет спустя. Вытащив Сережу из тюрьмы, Олег спрятал его. Теперь у них было время, чтобы впервые за столько лет поговорить. Сережа мало удивился воскресшему другу, но был сильно поражен тем, что Олег набил татуировку на всю спину, с рисунком, который нарисовал Разумовский. Вытянув из Олега историю о том, как она появилась, он удивился ещё больше. — Так мило, что ты всё ещё стараешься сохранить часть прошлого, редко когда встретишь такие крепкие узы, не правда ли?