Изабелла Сальваторе

      Выйдя на улицу, я сразу же побежала в лес. В лесу под пнём лежали мною оставленные лук и стрелы.       Я всегда любила стрелять из лука. Это было успокоением для души. Да, конечно, отец запрещал мне это делать. Он считал, что это не занятие для девушки, по его мнению она должна сидеть дома и смиренно ждать мужа… Но это не про меня! Несмотря на то, что прошло уже много времени, на меня огромным потоком нахлынули не очень приятные воспоминания о детстве. И чтобы от них избавиться, я быстро натянула лук, прицелилась, выровняла дыхание и отпустила стрелу, целясь прямо в летящую птицу. Стрела пронзила её насквозь, и птица ничком полетела вниз. Пробыв ещё немного времени в лесу и освободив голову от неприятных мыслей, я решила прогуляться по городу. Всё же я так давно здесь не была. С каждым пройденным шагом становилось спокойнее. Я даже не заметила, как оказалась в парке, ноги сами привели меня в эту сторону. Увидев художника, рисующего на холсте закат, я остановилась и внимательно наблюдала за его плавными движениями кистью. «Этот человек очень красиво рисует, но передает всё мрачным оттенками. Печально как-то…», — подумала я.       Увидев меня, он улыбнулся, и я невольно обратила внимание на его очаровательные ямочки на щеках. Я вновь посмотрела на холст, и в моей голове почему-то всплыли воспоминания о детстве, об отце… Почему? Наверное, потому что детство было таким же серым и унылым, как эта картина. — Вы очень красиво рисуете, но честно говоря, как-то уж слишком уныло, — выпалила я, теперь обращая своё внимание на художника. Он не был художником, как в фильмах: в берете на голове и розовым шарфом через плечо. Хах, смешно. Почему-то именно так я представляла себе художника.       Этот человек был совсем другой: изумрудные глаза, смотрели прямо в душу, блондинистые, кучерявые волосы слегка растрепались на ветру и, конечно же, очаровательные ямочки, из-за которых у него, наверняка, была отдельная куча поклонниц. На нём не было никакого берета и тем более розового шарфа — обычные джинсы и майка, поверх которой был надет пиджак. Ничего общего с художником из моего воображения Мужчина был довольно высоким, так что я приходилась ему примерно по плечи. Руки — это то, на что я обращаю внимание почти сразу. Не знаю, может, это какая-то моя отдельная любовь к рукам мужчин, но у него, по моему мнению, были идеальные руки, жилистые, с выпирающими венками. Вроде бы ничем не примечательная часть тела, однако для меня она показывала всю силу и мужество. Незнакомец в это время, видимо задумавшись над моими словами, придирчиво разглядывал картину. — Вы так думаете? — его голос был стальным, с британским акцентом, но это не сильно замечалось, зато придавало голосу сексуальность. — Я так считаю, — ответила я. — Хм, Вы рисуете закат и солнце — мне больше по душе луна и ночь. — И почему же, позвольте узнать? — Я не знаю, мне нравится ночь, полная тайн и загадок. Когда я была маленькая, часто сбегала из дома ночью, даже если не разрешали, только чтобы прогуляться и насладиться ночным пейзажем, — говоря это, я вспоминала, как сбегала наперекор воле родителей, а если не удавалось, сидела у окна, всё так же наслаждаясь ночной тишиной. — Это так расслабляет: когда идёшь по дороге, в лицо дует прохладный ветер, а волосы развеваются на ветру, — сама не знаю почему, но я сказала в тот момент больше, чем дозволено, ведь мы были совсем не знакомы.  — Да, из Ваших уст это звучит ещё более красиво. Позвольте узнать Ваше имя? — Думаю это ни к чему. Если встретимся во второй раз, я назову свое имя, — хитро улыбнулась я. — Тогда с нетерпением жду нашей встречи. Я уверен, мы еще увидимся. До встречи, мисс Незнакомка, — мужчина очаровательно улыбнулся на прощание. Готова поспорить, эта улыбка запала в сердца многих женщин! — Пока, — сказала я и пошла в сторону дома. Тогда я ещё не знала, что это таинственный красавчик вовсе не человек…

***

      Мне определенно удалось остыть и привести мысли в порядок. Как только я зашла в дом, то увидела братьев, и не одних. Две девушки, стоявшие до этого ко мне спиной, обернулись. Обе они были вампирами… Я сразу это поняла. Одна блондинка, вторая брюнетка. И вторая была очень похожа на Кэтрин, но это была не она, а, видимо, её двойник, потому что если бы это была Кэтрин, я бы узнала. Я переводила взгляд с одного брата на другого, ожидая, когда кто-нибудь из них нас представит. Стефан заговорил первым: — Это Кэролайн, а это Елена. Елена, Кэролайн, это Изабелла… — Приятно познакомиться, — протараторила Кэролайн, — можно просто Кэр. — Взаимно, — я пожала ей руку, — можно просто Бель или Изи. — Приятно, — ответила Елена, протягивая руку. Я кивнула и пожала протянутую руку.       Почему-то братья ничего о них не рассказывали, лишь упоминали в историях, в которые они ввязывались из-за таинственного двойника. — Ну и как вас вообще угораздило столкнуться с моими чокнутыми братцами? — спросила я с улыбкой, на что Дей закатил глаза. Он вальяжно развалился в кресле, лениво потягивая бурбон. Я подошла ближе и отобрала у него стакан, и, выпив содержимое залпом, вернула обратно.       Взоры всех присутствующих сейчас были обращены на нас с Деем. Наверное, никто до меня так не шутил с ними, и, кажется, не отбирал бурбон. Да, видимо, таких смельчаков здесь нет, кроме меня. На мой вопрос Стефан лишь хмыкнул. — Что? Я вообще-то правду говорю. Я же знаю вас с детства. Вы оба, как пробка в заднице, ничего не даёте сделать, хотя всё равно я оказываюсь права. Вы даже не удосужились позвонить, когда так во мне нуждались, — обиженно надула губки я.       Кэролайн и Елена не смогли сдержать смеха, вроде они тоже знают моих братьев, и я попала прямо в точку. Хотя куда в точку, я же знаю их, как свои пять пальцев. Я тоже разразилась заливистым, звонким смехом.       Это был приятный вечер в компании любимых братьев и новых знакомых. Мы ещё долго болтали. Удивительно, но у нас нашлись общие темы для разговора! Перед тем, как уйти, Кэр сказала, что завтра в школе будет вечеринка в стиле 60-х и она там главный организатор, поэтому мы просто обязаны прийти. Я, недолго думая, согласилась, ведь всё равно нечего делать. Попрощавшись со всеми, я поднялась к себе в комнату, оставив их наедине.