Вокалист.

      Неизвестно откуда взявшийся порыв холодного ветра ударил в лицо, заставил отвернуться, прищурить глаза от взметнувшейся пыли. Она накинула капюшон на голову и, скрестив руки на груди, закрыла глаза. Небо заволокло тучами, кажется скоро пойдёт дождь, но идти домой по-прежнему не хотелось. Настроение у Сарады было ужасное, сил не осталось, к тому же её подруга решила занять квартиру думая, что та останется дома у Узумаки. Но к сожалению, парень совершенно забыл о ней, полностью переключившись на какую-то девушку.       В такие моменты Сарада особенно сильно злилась на Боруто, желая ему самых страшных мук. Это было не в первый раз и теперь она не хотела оправдывать его, она была обижена, и уже ни капельки его не любила — как ей казалось.       Щёлкнула зажигалка. Девушка закурила и от нее тут же потянуло едким дымом дешёвых сигарет. Вдруг донёсся резкий хлопок двери пожарного выхода, заставляя брюнетку дернуться от испуга и потушить сигарету. Оттуда вышел парень — высокий в сером трико и в бесформенной, черного цвета куртке. Заметив её, незнакомец остановился. Из-за капюшона его лица не было видно, и Учиха почувствовала довольно сильное беспокойство. — Ты кто? — услышала Сарада, сообразив, наконец, что слишком пристально и долго рассматривала его. — Что? — словно не слыша вопроса, спросила она. — Опять ты? — Нет, не… — Тебе в прошлый раз кажется объяснили, — более грубо ответил незнакомец. — Я звоню ему, меня это заебало — он начал доставать телефон, но Сарада поняв, что это не к добру и он явно что-то путает, быстро подскочила и схватила того за руку. — Вы ошиблись, — сказала она, — я даже не знаю кто вы!       Словно в доказательство она сняла капюшон и постаралась мило улыбнуться, но вспомнив в каком виде она была, испугалась, что его это не убедит. Но тот, кажется, успокоился и молча выдернул руку. С облегчением выдохнув, девушка извинилась, но парень ничего не сказав, сняв куртку и осмотревшись вокруг, сел на то место где пару секунд назад сидела Сарада. Потом недовольно громко вздохнул, снова обратил на неё внимание. — Фанатка? — как-то безэмоционально спросил тот.       Здравомыслящий человек поспешил бы уйти, но Сараде было немного не до этого. Сознание словно перестало реагировать на природный страх. Усилием воли она переместила взгляд на него. У него были короткие взлохмаченные чёрные волосы на макушке и жёлтые волосы у висков. Серые глаза, которые казалось, могли просверлить в собеседнике дыру, в ушах небольшие серьги, а правая бровь имеет пирсинг в виде кольца, — Каваки? — громко спросила девушка, наконец понимая кого она встретила. — Что не так? — приподняв бровь, грубым тоном спросил парень.       Ей стало неловко. За свой страх, за то, что она так неуклюжа и, наверное, выглядит довольно нелепо. — Я не фанатка. — смущенно улыбалась она. Учиха старалась не пялиться на него, но глаз поневоле выхватывал узкие бледные шрамы, оплетающие его лицо. Это бы так странно. Сейчас Каваки выглядел совсем по другому, казался обыкновенным человеком.       Каваки сидел, наморщив лоб, и никак не реагировал на её слова. Осторожно проведя ладонью по растрепанным черным волосам, он достал сигарету и протянул девушке. — Спасибо.       Она наклонилась и в густом воздухе, пропитанном дымом, Сарада уловила терпкий аромат духов, а с ним и его взгляд — уставший и измученный. — Так зачем пришла тогда? —  заговорил тот. — Просто пришла. — Никто сюда просто так не приходит. — С другом за компанию, вот и все. — А друг тебя кинул.       Забыв о своём недавнем припадке отчаяния, она с удивлением посмотрела на него, но ничего не ответила. — А-а, — протянул Каваки, — тогда понятно. — Он заговорщицки улыбнулся. — Ищешь, где бы повеселиться? Могу устроить. — Прозвучало будто ты сутенер, — голос прозвучал неожиданно грубо — он больше походил на рычание пса, чем на присущее её кроличье бормотание, — Никто меня не кидал.       После этих слов Каваки рассмеялся нервным, дребезжащим смехом, заставляя Сараду напрячься еще сильнее. А потом и вовсе изобразил на лице полное разочарование: — Надо же, совсем не угадал. — Что не угадал? — Девушка скрестила руки на груди, и призывно вскинула бровь, окидывая его выразительным взглядом. Сталь в ее глазах плавилась, благодаря недавно выпитому алкоголю. Странная ситуация начала ее забавлять и в то же время слегка пугать, что вполне оправдано в такое позднее время.       Каваки довольно хмыкнул, жестом подзывая сесть. Сарада прошагала к нему и уселась рядом. Недостаточно близко, но их колени все равно соприкасались. Некоторое время они сидели в тишине, словно привыкая друг к другу. Проверив свой телефон, но не обнаружив там ни одного сообщения от Узумаки, Учиха потеряв последнюю надежду хотя бы на то, что он будет относиться к ней, как к хорошей и давней подруге, окончательно расстроилась. Ответив на смс от Акимичи, девушка решила, что все же пойдет домой. Но ее остановила фляга — плоская, серебристая, мерзло холодная с металлической оболочкой — прямо перед ее носом. — Выпьешь? — Пожалуй, откажусь. — Я ничего туда не подсыпал, не боись.       Сарада задумчиво смотрит, как Каваки делает глоток, и вытирает губы тыльной стороной ладони. Затем снова протягивает ей. — Я никогда не пила виски. — Девственница. — Девственница, — согласилась она. — Он сладкий, — так обезоруживающе по-детски говорит тот, что загодя приготовленная ответная издевка ломается и гаснет.       Взяв флягу, она прикрыла глаза, пропуская тяжёлую жидкость во внутрь, позволяя разливаться жгучими реками по жилам, дурманить голову. Крепкая отрава. Под туго закрученной пробкой она другая — рябина, вишня, терпкая горчащая сладость и острое касание спирта, продравшее горло волной.       Емкость переходит из рук в руки, пока Каваки не прячет на три четверти опустошенную флягу в свой карман. И тут же ловит ехидный взгляд. — Неплохо, — говорит Сарада, понимая что на утро ей будет очень плохо. Но она наконец смогла расслабиться, будто немного разжалась внутри пружинка, позволяя ей вести себя непринужденно. Обстановка между ними понемногу разрядилась, разбавляя напряжение уместными и не очень шутками Учихи, тихими смешками Каваки и усталыми улыбками обоих. — Жаль прерывать знакомство, но мне пора. — Хочешь довезу тебя? — Нет, спасибо, — отрицательно покачала головой Сарада, — Я сама доберусь. — Пошли, — Каваки спешно схватил ей за руку и потащил в сторону дороги. Прямо на бордюре стоял мотоцикл. — О, Ками, нет! — она хотела бы вырваться, но парень её не отпускал. — Не бойся, я хорошо езжу. — Ты же пил! — Я всегда пью, а единственная кто тут на ногах еле стоит это ты. И вообще, — он замолк ненадолго, — Ты выберешь ехать со мной и быть дома совсем скоро, или тащиться по темным переулкам? — Я просто хочу жить, — попыталась отшутиться Сарада, но получилось у нее не очень. — Ты вообще когда-нибудь каталась? — Нет! И не собираюсь. Универ Тайто здесь рядом, я сама дойду. — Упертая, — сказал Каваки, неторопливо стягивая с себя куртку и протягивая девушке, сам оставшись в легком джемпере. — Зачем? — настороженно спросила Сарада, не торопясь принимать чужую одежду. — Затем, что на скорости в сотню в час тебя точно продует в легком жакете. — Ну я же сказала, что… — не успела Сарада договорить, как Каваки поднял её и усадил на сидушку байка. После навис над ней, практически касаясь грудью её плеча, а склонённая голова нависала над её макушкой. Издали могло показаться, что парень её целует в эту самую макушку. Да у Сарады и у самой появилось такое ощущение, что сейчас её чмокнут. А она не любила таких ситуаций, и вообще не любила нарушения личного пространства. Каваки же склонился ещё ниже и глубоко вдохнул её запах. Это было слишком. Слишком близко, слишком интимно, слишком вызывающе. Но открыто возмущаться Учиха не стала. Подняв свой взгляд на него, она словно соглашаясь с предложением, спросила: — А тебя не продует, нет? — А я привычный, — легкомысленно отмахнулся Каваки.       Поставив сумку у ног, она быстро завернулась в несоразмерно большую для неё куртку и, с грехом пополам найдя ее край аж на уровне колен, все же застегнула молнию. — А тебе идет, — веселые искры вспыхнули и погасли в его глазах. — Держи защиту и садись.       Он протянул ей шлем, который достал, пока она писала Акимичи, и, немного покрутив незнакомую штуку в руках, натянула ее на голову. Было… необычно.       А садиться за его спину вдвойне. — Обними меня.       Сарада робко сцепила руки в замок на талии парня, но Каваки покачал головой и, накрыв их своими пальцами, провел кончиками по костяшкам, заставив сместить хватку выше. — Держаться надо за грудную клетку. Итак, теперь немного о том, как вести себя на байке и пару слов о технике безопасности. Это, конечно, харлей, он как диван, но, как понял, ты катаешься в первый раз, а потому слушай.       Еще несколько минут Учиха внимательно внимала инструктажу, не понимая, как она согласилась на это, а после брюнет повернулся всем телом и за секунду до того, как надел шлем и сказал: — Держись двумя руками, Сарада, чтобы душа не улетела.       Мотор байка взревел, отзываясь вибрацией во всем теле, и они рванули вперед. Ойкнув, девушка крепче стиснула руки и поняла, что надо бы, наверное, как-то ослабить хватку, а то она рисковала переломать ребра какой ни какой, да местой звезде.       А дальше… дальше она поняла, как же Каваки был прав!       Душу стоило держать двумя руками, так как ее выдуло еще на первых сотнях метров, и сейчас она парила где-то над девушкой, захлебываясь в воздушных потоках и с размаха ныряя обратно в тело, выбивая воздух из груди вместе с восторженным визгом.       Она прекрасно помнила, что Каваки очень рекомендовал не орать в процессе и не отвлекать этим пилота, но она не могла. Просто физически не могла молчать, когда мимо проносились улицы ночного Токио смазываясь в единое сверкающее полотно. Она не могла молчать, когда ветер трепал куртку так, что казалось, что еще немного и ее сдерет вместе с кожей. Она не могла молчать, когда Каваки огибал машины на трассе или закладывал такой крутой вираж, что до соприкосновения с асфальтом оставалось не более нескольких пядей.       Через десяток минут бескрайний ужас старта окончательно растворился в восторге полета над трассой. И, кажется, Сарада поняла, почему люди настолько фанатеют от мотоезды.       Это свобода.       Та самая настоящая, на которую подсаживаются, как на наркотик. Свобода от всего. Когда есть только ты, ветер и мощный зверь под тобой.       Если до поездки такое именование транспорта ей казалось пошло-пафосным, то сейчас Учиха ловила себя на мысли, что оно очень точное.       Они приехали до обидного быстро. Сначала Сарада заметила знакомые очертания комплекса университета, окруженного аккуратными лужайками и подсвеченного прожетокрами, а после и здания студенческого городка. Они слегка затормозили и без слов поняв, что от неё требуется, Сарада ткнула пальцем в нужное здание. Каваки подрулил к подъезду и, поставив мот на подножку, помог слезть.       Она вскинула руки, чтобы снять шлем, но замерзшие пальцы плохо слушались, и Каваки, заметив её проблему, протянул руки к шлему и решительно стащил его с головы.       Окинув её взглядом, он коснулся волос и проговорил: — Лохматая. — Это плохо? — почему-то спросила Учиха и, не выдержав прямого взгляда, опустила взор, ощущая, как грохочет в ушах пульс.       Она вела себя странно и чувствовала себя так же.       В этот момент ей нужно было поблагодарить Каваки за то, что довез, отдать вещи, и, в конце концов, не оглядываясь, скрыться в подъезде. Нужно.       Но она почему-то стояла в полушаге от него, краснела, как девочка, впервые оказавшаяся наедине с мальчиком, и никак не могла себя заставить поступить как взрослая.       Каваки тоже молчал и лишь так загадочно смотрел, что это окончательно отключало её бедный разум.       Она ощущала тепло и тяжесть его куртки на плечах, чуяла смесь ароматов кожи и одеколона, что щекотал ноздри и… трепетала.       Этот трепет отключал ей мозги, и она ничего не могла с этим поделать.       А может, и не хотела?..       В жизни Сарады долгие годы не было ничего, кроме учебы и долга перед собой и родителями. Она не ходила на свидания, хоть её и звали. Единственная серьезная влюбленность сломалась пару часов назад, не выдержав чувства постоянной ревности и ненужности.       А сейчас под ей кожей тек адреналин, зажигая кровь и заставляя быстрее биться сердце. А напротив стоял высокий, красивый и такой интересный по виду «сволочь обыкновенная».       Вроде девочкам, так нравится именно такой типаж.       Ночь, романтика и езда на мотоцикле толкают девочек на очень большие глупости. Наверное, именно поэтому она не отшатнулась, когда Каваки наклонился и коснулся губ поцелуем.       Жадным, страстным, уверенным. Он входил на территорию с уверенностью победителя, к ногам которого крепости падали практически сразу. Почувствовав язык на своих губах, а руки сначала на талии, а после и на ягодицах, Сарада изумленно распахнула глаза и приоткрыла рот, чем Каваки немедленно воспользовался, видать, посчитав проявлением восторга от его действий.       Пока Сарада стояла в лютом шоке от происходящего, его руки ощупали её ягодицы и, решив не останавливаться на достигнутом, вернулись на талию, а после потянулись к груди. Когда они с ходу стиснули бюст, у неё, наконец-то, пропал ступор, и она от души цапнула брюнета за нижнюю губу.       Он с шипением отшатнулся, и Учиха, размахнувшись, впечатала ладонь в щеку этого развратника. Вышло звонко и больно. Ладонь горела так, словно ее с одной стороны ошпарили. — Не рассчитал, — с кривой усмешкой проговорил Каваки и потряс головой. — Рука у тебя тяжелая. То, что я неправильно оценил ситуацию, еще не повод бить меня по роже. — Как раз это и повод! — она резкими, отрывистыми движениями стянула с себя куртку и кинула в него. Подхватила сумку и, не прощаясь, побежала домой.       Остаток фразы поглотила тяжелая металлическая дверь, которую она, к счастью, успела захлопнуть перед самым носом этого типа. Жаль, что не прищемила, ему было бы полезно, — подумала Сарада, закрывая красное лицо руками, — И в идеале не нос, а тот орган, которым он «неправильно оценил ситуацию».